Из воспоминаний Дмитрия Моргачёва
Я жил и трудился в коммуне "Жизнь и труд", в западной сибири уже почти год, а семья моя оставалась на родине. В июне 1931г. я поехал за семьёй. Ехать нужно было через Москву, и Совет коммуны дал мне несколько поручений. Во-первых, коммуна ходотайствовала за прибывших к нам людей из Киргизии. Их там лишили гражданских прав, хотя они и не были эксплуататорами. Во-вторых, мне нужно было выяснить, нельзя ли было бы нам переселиться за пределы страны*.
Прибыв в Москву, я пошёл к В.Г. Черткову. Владимир Георгиевич договорился с зам. М.И. Калинина - со Смидовичем, и в назначенный день мы с Димой Чертковым и Васей Шершеневым** пришли в приёмную Калинина.
У Калинина и Смидовича была общая секретарша на два кабинета.
Сидим в приёмной, ждём Смидовича. Заходит М.И.Калинин, я его сначала не признал. Все встали, поздоровались. Тогда я понял, кто это. Вообще-то он был очень схож со своими портретами - небольшой старичок. Калинин зашёл в свой кабинет. Через несколько минут пришёл человек и спрашивает:"Пришёл ли М.И.? Мне нужно к нему, он вчера дал мне поручение, мне нужно с ним поговорить."
Секретарша его не пустила:"Нет, я должна спросить." Сходила в кабинет:"Нет, М.И. не может вас принять."
Человек пожал плечами:"Тогда передайте ему эту папку."
Тут я подумал:"Как крестьянам ездить к Калинину, когда он не принял, по-видимому, члена правительства?"
Наконец, пришёл Смидович и позвал нас к себе в кабинет. Он сам закрыл дверь на крючок и поставил ширму; потом сел и усадил нас. Начался разговор.
Я подал ему ходатайство коммуны о восстановлении лишённых избирательных прав. Он прочитал и сказал:"Это очень плохо, не наши люди." Долго мы его переубеждали, наконец, он сказал:"Я поговорю об этом с товарищами, а вы через несколько дней наведайтесь."
Потом он попросил, чтобы нам принесли по стакану чаю и какую-то сдобу. Тут мы ему помянули о переселении за границу. Он удивлённо на нас посмотрел и сказал:" Нет, друзья, этого мы не разрешим, да я и не могу поставить этот вопрос перед своими товарищами. Там безработица, а нам нужны рабочие, так что живите на своём месте и будьте примером коммунистической общественной жизни в нашей стране." Так сказал Пётр Г. Смидович.
* Почему возникла мысль переселения за границу?
Местные власти Сибири не оказали толстовцам никакой помощи, более того, льготы, которые им полагались по закону как переселенцам, не были предоставлены.
Переселенческие органы, выделявшие земельный участок для толстовских объединений, к этому времени были уже ликвидированы, и весь земельный фонд перешёл в ведение райисполкома, и он включил их хозяйство в общий план налогов и поставок, как хозяйства старожилов.
Весной коммуну вообще не хотели регистрировать с её уставом, требовали сначала исключить из неё людей, лишённых избирательных прав. Грозились посчитать всех единоличниками и выслать из района. Именно так и поступили с общиной "Всемирное братство" - за отказ от регистрации устава её переселили в Кожевниковский район. "Жизнь и Труд" пока оставили, потому что коммуна принципиально не противилась регистрации устава. Однако, по их мнению, он д.б. отражать распорядок, который устраивал членов коммуны. По зарегистрированному 28.04.31 г. уставу, коммуна считалась самостоятельной хозяйственной организацией, руководство которой осуществлял Совет, подчинённый общему собранию. Такой устав не удовлетворял райисполком, но коммунары смогли его отстоять. Конфликты с представителями местной власти не кончились, а продолжали нарастать, осложняя и без того трудное положение коммуны. Всё повторялось, как было и до переселения в Сибирь. Толстовцы знали, что миролюбивых людей и в царской России не жаловали. Тогда Л.Н. Толстой помог некоторым пребраться за границу, поэтому такая мысль и появилась у коммунаров.
**Вася Шершенев был в то время секретарём у Владимира Григорьевича Черткова. А раньше он возглавлял Новоерусалимскую толстовскую коммуну. Между прочим, в 1924 году был в числе делегатов мирных антимилитаристов на приёме у Сталина. Делегация просила тогда легализации и невмешательства в их труд. Сталин принял их хорошо и сказал:"В военном деле вы нам не помощники, а в мирном строительстве мы знаем вас как людей честных и трудолюбивых." Из воспоминаний Е.Ф. Шершеневой