Из воспоминаний Дмитрия Моргачёва
Во время наших наступлений команда разведчиков до начала боя всегда шла впереди, а при отступлении разведчики уходили последними.
Так было и на этот раз*. Нашим войскам приказали отступать. Части вышли из окопов с вечера, а мы - команда разведчиков, заняв окопы всего полка, всю ночь изредка постреливали, как будто у нас здесь все на месте.
Утром, когда совсем рассвело, нам было приказано сняться с места и уходить в сторону нашего полка. Мы быстро собрались и гуськом, перебежками по дороге направились к ближнему селу. К нему вели две дороги. Сначала на одной из них мы заметили километрах в 2-х - 3-х от нас разъезд противника, а потом и на другой дороге показался такой же разъезд. Они нас тоже засекли и поскакали наперевес. Но мы дали залп, и ближние повернули обратно.
Когда мы пробегали по опустевшему селу, солнце стояло уже высоко. Пробежав его, мы свернули в сторону неубранных хлебов, перебрались через большой овраг, уходя всё дальше в сторону.
Вдруг видим, из села в догонку за нами по дороге выезжают примерно 50 всадников. Сначала они нас проскочили, но позже повернули и поехали врассыпную по хлебам, ища нас. Но не нашли и вернулись в село на передышку.
Мы пролежали в хлебах до пяти или шести часов. Было слышно, как в село вступила армия противника.
Потом мы опять спустились в овраг, дошли по нему до села, пересекли его; дошли до реки Буг, перешли её в брод и присоединились к своему полку.
Получили обед и ещё не успели поесть, как нас опять направили на разведку.
Ночь не спали, день бежали, ну, что же поделаешь, пошли...
На этот раз команда разведчиков - 26 человек. Мы разделились на три группы и двинулись в сторону противника. Хлеба нас скрывают, противник не знает, где мы, а мы не знаем про них, так что будем разведывать, разнюхивать и мы и они.
Уже стемнело, но летняя заря ещё не потухла. Идём по меже цепочкой, без разговоров. Я впереди. Шли согнувшись, и не дойдя до конца поля саженей 20, остановились, присели. Вдруг что-то мелькнуло. Я махнул рукой назад - не шевелись! Хотя и темновато, но разглядел группу человек в 12, разведку противника. В руках у них гранаты. Остановились против нашей межи, стали всматриваться, но так нас и не разглядели. Продолжили путь в нашу сторону. Когда оказались совсем рядом, мы вскочили и с криком "ура" кинулись на них. Вдруг взрыв, я падаю, в голове мысль, что убит, но поднимаюсь и вперёд. Наши уже держат 2-х разведчиков. Тут я замечаю, что весь в крови и голый, лишь на одной ноге сапог и часть штанины.
На взрыв и крики "ура!" к нам поспешили две наши другие группы и коннные разведчики другого полка. Они погнались за остальными. А мы втроём повели этих пленных опять вброд через Буг. Привели в штаб, и тут я лишился сознания. Очнулся через трое суток уже в санитарном поезде.
Привезли нас, тяжелораненых, в Минск и поместили в доме губернатора. Когда я уже стал ходить, нас ходячих повезли в Курск. Здесь нас 12 человек прямо с поезда разместили в частном госпитале. Это уже было недалеко от дома. Я окреп после операции по очистке моей груди и черепа от осколков гранаты. В груди было 15 осколков, в голове - 6 и один в левом глазу.
Грудная клетка не была пробита и голова тоже. Я стал быстро поправляться.
Вот тут то я и вспомнил о Толстом, Льве Николаевиче. Попросил почитать и мне дали небольшую книжечку. Я её читал вдумчиво. Прочитал одну, другую, третью, только Льва Толстого, и так около 2-х месяцев. Читал о войне, вере, государстве, собственности и от прочитанного в моём сознании не возникло противоречия, и я полюбил Толстого и поверил ему. Многое, очень многое открылось мне из его книг. Я не слышал никаких лекций о Толстом, никаких бесед о нём, всё это пришло в мой маленький умок - не ум, после долгих переживаний, начиная с детства и кончая войной.
* в июле или августе 1915 года