Глава 16
Рогнеда остаток рабочего дня провела за текущими делами. По назначению она участвовала на стороне одного недоросля, обвиняемого в разбойном нападении. Недоросль вызывал в ней стойкую неприязнь, но она подавляла её в себе, стараясь хоть как-то его пожалеть. Пожалеть не получалось, потому что этот худой восемнадцатилетний пацан, не наигравшийся в компьютерные игры начинающий наркоман, пырнул ножом в подъезде пожилую женщину. Женщина была одинокая. После тяжелой операции выжила и очень медленно поправлялась. В квартире оставалась одна слепая дворняжка Гаврик, которого она однажды подобрала у подъезда окровавленным и скулящим. Соседи через раз ухаживали за собакой, но с неохотой. На первом судебном заседании они, будучи вызваны как свидетели, ворчали, но выкинуть собаку на улицу не решались. В перерыве к Рогнеде подошла молодая женщина и попросила что-нибудь решить с этой дворняжкой, потому что у них своих дел невпроворот, ну, и всё такое... Сердце у Рогнеды сжалось.
- Хорошо, приводите её к коллегии в понедельник часикам к семнадцати, поживёт пока у меня.
Заставляя себя изо всех сил, Рогнеда вновь и вновь возвращалась мысленно к прошлому судебному заседанию, чтобы квалифицированно сформулировать смягчающие обстоятельства и найти пробелы в работе следователя. Она терпеть не могла, когда ей попадались такие дела, когда вместо оправдания всей душой желала осуждения. Валерьянка и пустырник в таблетках лежали у неё на этот случай в нижнем ящике рабочего стола. Выпив по одной того и другого, она откинулась на спинку кресла и вспомнила, как во время учебы в университете при написании курсовой ей попалось одно архивное дело.
Суть дела заключалась в том, что до революции некий адвокат по фамилии Хрусталёв взялся защищать одного богатого купца, который довёл до разорения бедную вдову с пятью детьми и дополнительно учинил к ней иск о взыскании последнего оставшегося имущества. Хрусталёв блестяще провёл это дело, и вдова оказалась выкинутой на улицу с детьми без всяких средств к существованию. Иск был настолько бесчеловечен, что по данному делу было проведено заседание Петербургской коллегии адвокатов, и Хрусталёв был исключён из неё за аморальный поступок, которым посчитали то, что он взялся за это дело на стороне купца, хотя мог и не браться.
Хрусталёв подал жалобу в Священный Синод на решение коллегии. Священный Синод долго заседал и вынес решение о восстановлении Хрусталёва в правах адвоката, мотивировав следующим: закон не всегда совпадает с нравственностью. Обязанность адвоката - следовать требованию закона, поэтому как адвокат он поступил верно.
Рогнеда понимала это умом, но её сердце часто не соглашалось с таким положением вещей.
«Закон, забывающий о милосердии и нравственности, разлагает общество и человека сильнее и эффективнее, чем что-либо другое», - думала она. Упрёки коллег: «Ну что ты всё к сердцу-то берёшь, всех не пережалеешь», она понимала умом, но её душа продолжала этого не принимать, и она ничего не могла с собой поделать. И проклинала весь белый свет, когда ей попадалось по обязанности такое вот дело, как у этого недоросля.
В конце рабочего дня раздался стук в дверь, и на пороге кабинета появилась та самая молодая женщина-соседка с рыжей в белых пятнах небольшой симпатичной дворняжкой на поводке.
- Здравствуйте. Вот, привела.
- Ну, давайте её сюда. Гаврик, Гаврик.... Эх, вкусненького ничего нет. Минуточку, - Рогнеда набрала номер Олега-маленького. - Олег, можно попросить о небольшом одолжении? Вы не могли бы купить для меня упаковку собачьего корма для собак средних размеров? Спасибо Вам большое. Да, в семнадцать часов.
- Ну, оставляйте её здесь. Давай, Гаврик, не стесняйся, располагайся, - ласковый тон Рогнеды подействовал на пса успокаивающе, и он с готовностью позволил Рогнеде себя погладить, слегка зажмурив слепые глаза. Она осторожно потянула его за поводок к себе, стараясь помнить, что собака слепая и находится в незнакомой обстановке.
- Спасибо Вам большое! До свидания.
- Это Вам спасибо, - ответила Рогнеда, приняв этот груз забот как некую индульгенцию за то, что она вынуждена защищать недоросля, который чуть было не оставил такого чудесного пса сиротой.
(Продолжение следует)