Впрочем, путь, бежавшего из воинской части солдата, оборвётся не так уж и скоро, пройдет к тому времени ещё одна неделя, а за это время случится в жизни Степана Агеева самое неожиданное.
Целые сутки прошли, как вышел из машины Степан Агеев. Ночь провел он, соорудив себе что-то похожее на шалаш, вырыл в сугробе глубокую яму, накидал снизу пушистые сосновые ветки, сверху уложил несколько длинных жердей, на них снова легла зеленая хвоя, и получилось жилище не хуже медвежьей берлоги. У входа развел костер, чтобы согреться и на тот случай если вдруг пожалуют волки. Дым от сосновых веток шел густой, набиваясь в шалаш, резал глаза, но зато и тепло давал. Закутавшись с головой в длиннополый плащ, Степан наконец-то заснул.
Под утро его разбудил какой-то непонятный шум, будто кто-то ходил вокруг шалаша. Степан, не выпуская из рук тяжелую суковатую палку, подобранную в лесу, готов был отразить нападение, как ему казалось, то ли медведя, то ли волка. Когда, наконец, он решился выбраться наружу, то увидел всего лишь большую черную ворону. Не обращая внимания на Степана, она прыгала по уложенным сверху шалаша веткам, что-то расковыривая в них, тыкая клювом, будто желая увидеть, что же находится там ,внизу.
-А ну, пошла отсюда, - крикнул на нее Степан и для пущей убедительности замахнулся своей дубиной. Ворона посмотрела на него, чуть склонив на бок голову, отпрянула в сторону, расправив широкие крылья, уселась на склоненные к земле ветви кустарника и оттуда гаркнула что-то по-вороньи.
Степану стало тоскливо на душе от одной лишь мысли, что ему придется снова, как только стемнеет, залезть в это убогое убежище. Идти, куда угодно, лишь бы переступить чей-нибудь порог. Какими сладостными и в то же время мучительными были сейчас воспоминания о прожитых мгновениях в доме у Натальи.
Знай, он в какую сторону нужно идти, чтобы выйти к ней, не раздумывая, бросился бы бегом к ее порогу.
Вокруг него, высокой стеной стояли деревья, чуть покачиваясь на холодном ветру лохматыми ветвями, сквозь них с трудом пробивались к земле утренние, солнечные лучи. И пошел Степан по пути, который они указывали. Он шел чуть не по колено, утопая в рыхлом снегу.
Больше всего хотелось оказаться сейчас в хорошо протопленной избе, попарится от души, одеть чистое белье и, наконец-то, выспаться, укрывшись теплым одеялом.. Под вечер, выбившись из сил, он прислонился спиной к дереву и, теряя волю, стал поддаваться желанию опуститься в снег и ничего не делать. К нему снова возвращалось чувство полного безразличия ко всему.
То ли ветер смахнул с ветвей ком снега, то ли задела его крылом птица, только, просыпались вниз пушистые гроздья снежинок, коснулись лица, и вернули к жизни. Он попытался встать, как тут же, внезапно и отчетливо ощутил опасность, ту от которой так торопливо бежал все эти дни, он ощутил на себе чей-то пристальный взгляд.
Природа возвращала ему еще одно утраченное чувство, - ощущение опасности. Продолжая также неподвижно сидеть, прислонившись к шершавому стволу, он вслушивался в посвист ветра и шелест ветвей. Степан Агеев смотрел прямо перед собой на длинные стволы деревьев и ожидал, что вот-вот появится из-за них человек. И он действительно появился, сначала хрустнула ветка под его ногами, а затем – он увидел между стволов высоких сосен , застывшую в напряжении громоздкую тень.
И, странное дело, мгновение назад он испытывал страх от неминуемой опасности, которая исходила, казалось от каждого дерева. Но вот появился человек и страх исчез, будто его и не было, уступив место простому любопытству и чувству, что наконец-то он не один в этом сумрачном лесу.
-Ты кто – прозвучал вопрос из-за деревьев, за которыми скрывался незнакомец. Степан пытался разглядеть говорящего с ним человека..
-Не слышишь что ли, - снова прозвучал голос на этот раз с нескрываемым раздражением .
-А сам то ты кто? – Вопросом на вопрос ответил Степан.
-Обо мне потом. Тебя спрашивают...
Голос показался Степану знакомым. Он силился представить, кому бы он мог принадлежать, и тут его пронзила догадка настолько дикая и нелепая, что он боялся в это поверить. И все же произнёс вслух.
-Сенатор. Ты?
Из-за дерева, где скрывался человек, послышался неясный шум, затем зашуршали, раздвигаясь ветви, и на поляну вышел, теперь уже Степан в этом не сомневался, Сенатор.
Он в упор посмотрел на Степана, затем по хищному прищурив глаза оглянулся по сторонам и вернув взгляд к лицу Степана произнес: - Что то я тебя не припоминаю. В зоне точно не видел, среди вольных в поселке тоже не замечал.
И снова, как в самом начале спросил: - Ты кто?
- Степаном зовут, ответил солдат, помнишь, когда тебя у склада брали, так это я тогда за тобой бегал.
-Ментяря, что ли, - стал догадываться Сенатор и удивленно присвистнул: - Вот это да … Значит, все же догнал. А где же остальные?
Говорил с насмешкой в голосе, но по тому, как стоял на расстоянии и то и дело оглядывался по сторонам, чувствовалось, как он напряжен и готов в любую минуту или броситься на вставшего на его пути человека или ,снова исчезнуть в тайге.
- Один я, третьи сутки по тайге брожу, должно быть заблудился. Поселок, в какой стороне не знаешь?
-Один говоришь.. А что же тебя одного послали?
-Да, никто меня не посылал…
Степан хотел было объяснить все Сенатору, но тот предупредительно поднял руку и, перебивая его ,произнес: - Кончай старшой баланду травить. Если бы я сам не вышел, ни в жизнь ты бы меня не нашел. Понял? А теперь слушай, тебе же лучше будет. Сиди где сидишь и не вздумай своих звать или за мной следом идти. Уйду я сейчас и, надеюсь, больше мы не встретимся.
Сенатор повернулся к деревьям, из-за которых только что вышел и не успел сделать двух шагов, как его догнал окрик Степана.
-Постой Сенатор, не уходи… И уже, чуть не умоляя: - Прошу тебя… Очень прошу ,не оставляй меня одного.
Было что-то в голосе Степана, что никак не вязалось с тем, что думал о нем Сенатор. Он ещё раз внимательно посмотрел на него.
-И нарядили же тебя.… Как пугало на огороде, ведра лишь на голове не хватает, - говорил уже другим, не столь напряженным голосом
-Это я у рыбака одного взял. Я же, как и ты, в бегах.
-Чудное что-то несешь.… Как это, в бегах?
-А так, в ту ночь, когда тебя ловили.… Помнишь, когда ты в окно сиганул.… Так вот, я стрелять должен был в тебя, но, не смог.… С этого все и началось, лейтенант у нас есть, Ивков, да ты знаешь его, так вот, из-за того, что я не выстрелил, он на меня наехал, по лицу ударил. Ну, и я его тоже.. Потом на губу посадили, хотели под трибунал отдать.. А я с гауптвахты и рванул. Уже третий день иду, а куда иду, сам не знаю. Здесь, в лесу и прячусь.
Пока Степан сбивчиво, в общих словах, пересказывал Сенатору свою историю, тот внимательно слушал, не сводя глаз с лица солдата. Все это время Степан как сидел на снегу, прислонившись к дереву, так и оставался в этом положении. И только сейчас, всё рассказав, попытался приподняться, преодолевая слабость в теле, уставшем от голода и долгого пути. Ухватился за ствол дерева, уже почти выпрямился, как неожиданно качнулась земля под его ногами, сосны запрокинули в небо когтистые лапы, ухватили ими облака и всё, и верхушки деревьев, темные облака и пушистые белые хлопья, всё вдруг закружилось перед глазами Степана, а затем померкло и исчезло.
До его сознания доносились множимые эхом колокольные звуки, нарастающий свист ветра и перекрывавший их отрывистый лай собак.
Прямо над собой увидел он лицо Сенатора.
-Значит, говоришь под трибунал…Ха – ха – ха.. смеялся он громко и снова повторял: - Под трибунал значит.… А этих кто привел?
Степан повернул голову в сторону, куда указал Сенатор и увидел между деревьев несколько солдат, которые приближались к ним, еле удерживая на поводу, разъяренных псов.
-Это не я, не я их привел. Клянусь тебе Сенатор.
-Как же, так я и поверил.
Степан почувствовал, как по телу его пробежала холодная волна страха, увидев в руке у Сенатора нож.
Испуг парализовал его, он пытался что-то сказать, силился подняться, отползти от Сенатора и не мог сделать ни одного движения или хотя бы произнести слово..
Все ближе и громче лай собак. И совсем близко лицо Сенатора и рука его сжимающая рукоять ножа. И когда почувствовал боль, от вошедшего в тело лезвия, тогда лишь прорвался крик:- Нет!...
И в тот же миг снова увидел он над собой его лицо. Строго и напряженно смотрели его глаза. Степан оттолкнул Сенатора, приподнялся, с удивлением увидел, что лежит не на снегу, а на широкой лавке в низкой избе, которую освещало колеблющее пламя свечи.
До конца ещё не понимая, что с ним происходит, провел рукой по тому месту, куда как будто бы ударил его ножом Сенатор, но ни раны, ни крови…
-Что ты, старшой, отталкиваешь меня, приснилось, что ли чего?
-Да нет – сказал Степан, испытывая неловкость оттого что, плохо подумал о человеке, пусть даже во сне. Рассказывать, что ему почудилось, не стал, а вот спросить у Сенатора, спросил, как это, вдруг, оказался они в этой избе.
-Так ты же сознания потерял, - стал объяснять ему Сенатор: - Я уже хотел уйти, оставить тебя, вдруг, вижу, ты зашатался и, бац, прямо лицом в снег. Перевернул на спину, а у тебя пена на губах и хрипеть ты начал.
Сенатор говорил сидя у полуразвалившейся печки, от которой из многих её щелей шел едкий дым. В руках его был большой охотничий нож, он аккуратно срезал им с полена тонкие волокнистые полоски дерева и бросал в открытую топку. Не прерываясь, рассказал Степану, как взвалил его на плечи, и изрядно намучившись, притащил сюда, в заброшенный охотничий дом.
-Так что, старшой, не потеряй ты сознание, сидеть бы тебе сейчас под тем своим деревом.
-Выходит жизнь ты мне спас?
Сенатор не стал отрицать, а просто ответил: - Выходит, что так. А вообще-то может это и к лучшему, вдвоем веселей.
-А дальше что? – спросил Степан, надеясь хотя бы от Сенатора услышать ответ на вопрос который все эти дни не раз задавал себе.
-Дальше? А кто его знает, как оно дальше сложится.
Сенатор сунул в печь всё, что осталось от расщепленного полена, спрятал нож в кожаный чехол, - Тебе-то, что, в крайнем случае, вернешься к своим. Ну, влепят пару лет, дисбат, все же не зона. А мне назад пути нет…
Степан слез с лавки присел рядом с Сенатором у печки глядя, как горят дрова, осыпаясь красными искрами.
Вот так, то ли судьба, то ли случай свел вместе этих людей…Еще недавно в руках одного был автомат, нацеленный в грудь другого.… Еще недавно их разделял высокий забор с колючей проволокой. Еще недавно по-разному смотрели они, каждый на свое небо, для одного оно было продолжением земли, для другого, в отличие от земли, небо было единственным, что нельзя было перегородить, и опутать колючей проволокой. Небо оставалось единственным по настоящему свободным из всего, что было вокруг.