И. Рассказов.
Дневник изобретателя.
День первый. Понедельник…
С утра как-то не заладилось, а ближе к вечеру заявилось моё Прошлое и выдало:
- Не ждал? С этого дня, - улыбнулось оно мне, - я всегда буду с тобой. Одним словом, с пропиской не тяни.
Я ему в ответ, мол, опоздало: у меня теперь есть Настоящее. Прошлое ухмыльнулось и, обдав меня непонятными запахами, прошло на кухню. Я к соседу за советом. Тот хмуро выслушал новость и сказал:
- Человек без Прошлого, что дерево без корней.
Подумал я, подумал и пошёл к себе. А там: холодильник нараспашку и моё Прошлое с Настоящим языками треплются на счёт меня, мол, будет у меня Будущее или нет? Я в сторонке присел и жду, а им хоть бы что – так разошлись, что соседи снизу стали стучать по батареям. Я-то, чтобы не накалять обстановку, сразу же в кровать и претворился спящим. Прошлое с Настоящим о чём-то пошушукались между собой и прыг ко мне под одеяло. Лежу, а у самого на душе никакой красоты, хоть бери и помирай. Ну, думаю: угомонились, а они и тут у меня под боком давай жужжать. Так я под их это жужжание и уснул.
День второй. Вторник…
Открыл глаза. Нет ни Прошлого, ни Настоящего, да и Будущее куда-то запропастилось. А всё почему? Потому, что настроение - дрянь. У меня так часто бывает по утрам.
Лежу, ощупываю себя руками и размышляю над словами соседа насчёт того, что человек без прошлого, что дерево без корней.
«Сильно сказал – по-научному. Вообще, он у меня хороший сосед-то, нечета этим с нижнего этажа. Те, как что, сразу по батареям начинают стучать. Придурки какие-то, а со стороны посмотришь – приличные люди: она в школе работает, он тоже там побирается - одним словом, идеальная семья».
Осмотрел себя всего и решил, что в моём случае: ноги мои и есть те самые корни, про которые говорил мне сосед по лестничной площадке. Пошевелил ими… Вроде слушаются. И такая радость на меня спрыгнула откуда-то сверху. У меня даже аппетит появился. Встал, размял суставы, хрустя ими налево и направо, принял душ и к холодильнику, а там пусто. Хоть сейчас его на выставку в номинацию – «Шаром покати». Стал шарить по шкафам на кухне. Нашёл початую печенку со следами от женской помады и пачку соли.
Бывает же такое? Два дня подряд и оба никакие. Вот если попрёт невезуха, то тут не зевай, а то останешься с одним рулоном туалетной бумаги. С голоду не помрёшь, конечно, но всякие неприятности не заставят себя долго ждать. Например, как сейчас: барана живого проглотил бы, а его и нет. Определённо надо менять стиль жизни. Кто б только подсказал?
День третий. Среда...
Прошлое с Настоящим так и не вернулись. Вот только Будущее дало о себе знать, когда мой начальник, скребя свой подбородок, объявил, что со следующего месяца урезает мне зарплату вдвое.
- Почему? – поинтересовался я, не выказав при этом ни капли обиды.
Он ответил:
- Так денег нет.
- И как жить?
- А я знаю?
- А кто знает?
- Этот вопрос не ко мне, - начальник сделал серьёзное лицо, мол, информация строго засекречена.
Да, Бог с этой зарплатой. Ну, подумаешь, чаще буду, есть быструю лапшу. От неё ещё никто не помер. Потом, если захочется чего-то вкусненького, можно и подработать где-нибудь на стороне. Как? А какая разница? Голова есть, руки есть, эти «корни», ну то есть ноги на месте. Чего зря грустить?
День четвёртый. Четверг…
После работы решил немного подзаработать. С первой же попытки мне дали в глаз какие-то отморозки. Обидно, что в правый попали. Вот если бы в левый, я так бы не расстраивался, а так, ну, куда с таким «циферблатом» заниматься денежными вопросами?
Долго рассматривал своё лицо в зеркале.
«Да, с такой мордахой хорошо милостыню просить. Просить-то можно, только кто подаст? У людей денег – «Йок!». Да и где? Церковь в городе одна и там просящих столько, что не протолкнуться. Можно конечно по базарам прошвырнуться, но там свои законы – чужаков не любят и до смерти забить могут.
Куда податься бедному изобретателю?
День пятый. Пятница…
Пошёл на работу без настроения. Раньше такого со мной никогда не было, а тут вдруг навалилась какая-то тяжесть и всё: не хочу, а иду, точнее ноги, ну эти «корни», меня несут. Я уж пробовал их вразумить, мол, чего там забыли? Нет, не слышат. Будто уши отморозили. Да и откуда у них могут быть уши? Разве что, от какой-нибудь радиации… Эта мысль меня поразила в самое, что называется сознание, а поэтому придя на работу, первым делом заперся в туалете и тщательно осмотрел свои лодыжки.
«Слава Богу, никаких отклонений не обнаружил, но про себя решил: врачам всё же показаться. Они люди со всякими там дипломами, может чего нащупают. Успокоив себя таким образом, «засучил рукава» и стал работать.
До обеда, несмотря на мой настрой, результат был на нуле, а вот потом, всё наладилось. Начальник и тот уж, на что серьёзная личность и то расчувствовался, мол, вот жизнь: ему зарплату (это он про меня) урезаешь, а он жилы рвёт на работе. Хотел я ему в ответ «ласковое» слово сказать, да как назло кто-то его отозвал в сторонку. Кричать вдогонку не стал – нехорошо это. Решил поберечь это слово до следующего раза.
День шестой. Суббота…
Все как будто сговорились и именно сегодня принялись делать друг другу пакости. Началось всё с незнакомого мужчины, который уступил в автобусе женщине место и силой попытался ту на него усадить. В результате этого действия этот верзила сломал ей копчик. Стоявшая рядом со мной перезревшего вида особа язвительно бросила гражданину:
- Теперь вам припаяют срок, милок.
Мужчина находчивый оказался и брякнул:
- А я на ней женюсь.
Женщина со сломанным копчиком всё это время оравшая не своим голосом, перестала кричать. Мужчина улыбнулся, мол, я знаю, как лечить такие болезни. И тут такое началось. Одним словом, нецензурная брань без всякой коррекции брызнула так во все стороны из пострадавшей, что я подумал ещё, что теперь этот здоровяк никому и никогда не уступит место в общественном транспорте.
На работе свои причуды. Видите ли, не кому было слазить на крышу и снять оттуда пьяного дворника. Как он туда попал – никто не знает, но, тем не менее, место-то его на земле, а он во всё горло сверху орёт, мол, тянет его в космос. Ну, и шёл бы в космонавты, а то устроил себе лёгкую жизнь: метлой махать и пьёт теперь от этой безудержной радости до потери сознания. Вот прошлой зимой надо было снег с крыши сбросить, так не могли его упросить. Пришлось мне, как самому исполнительному выполнить эту работу. Наломался я тогда так, что до сих пор, как вспомню, подташнивает. Наверное, памятуя об этом, начальник меня и отрядил этого бедолагу снять с крыши. Я, чтобы не лезть туда, и предложил, мол, давайте оставим его там до зимы. Будем подкармливать - зима нагрянет, а это чудо уже там и мы решим проблему с уборкой снега на крыше. Начальник уже хотел было согласиться, но в последнюю минуту передумал это делать. Мне-то что, я снял дворника с верхотуры. Более того, я даже проникся к нему уважением. Оказалось, что он начитанный старик и так замечательно цитирует Пастернака, что мы с ним с этой крыши часа три спускались. Он мне стих, я ему: «Браво!» Вот так обнявшись, как скалолазы, мы с ним и появились перед начальником. Насилу он нас с ним расцепил. У меня даже вкралось подозрение, что мы с этим дворником никто иные, а самые настоящие сиамские близнецы.
Домой не пришёл, а притащился. Дверь открываю, а там и Прошлое, и Настоящее, и Будущее сидят на кухне и «соображают» на троих. Холодильник нараспашку и такое между ними понимание момента, что я даже где-то позавидовал им, но виду не подал. Увидели меня, и давай свои претензии вслух высказывать. А мне-то что? А ничего и холодильник пуст, потому что мне всё нипочём. Они мне, мол, плохо гостей встречаешь. Хотел я им сказать что-нибудь в сердцах, да соседи у меня нервные – начнут опять морзянку выстукивать по батареям. Им-то что, они люди образованные, а у меня потом голова от их образованности будет раскалываться… И вообще, день сегодня какой-то пакостный.
День седьмой. Воскресенье…
Ну, сами понимаете: воскресенье – есть воскресенье и тут как не притворяйся, а отдых должен соответствовать потребностям и собственно возможностям человека. Что до меня, то я несколько занижаю свои потребности, потому что трезво смотрю на свои возможности, а поэтому все мои выходные дни, как две капли воды, похожи друг на друга. Исключения, конечно, случаются, но это только по праздникам или дням рождениям. Именно сегодня я что-то подобное почувствовал всем своим нутром. Оказалось, что именно этого числа сорок лет назад моя матушка с воплями и матом родила меня в зале ожидания железнодорожного вокзала, но об этом как-нибудь в другой раз. Кстати, насчёт дня своего рождения я мог и напутать. Времени уж сколько прошло с того дня?
И, тем не менее, лежу я, и такая гордость по мне топчется, что я даже себя зауважал немножечко. Всегда бы так, и тут вспомнил, как ровно год назад ко мне заявились гости. У меня сразу настроение испортилось. Думаю, что с вами такое тоже произошло, если бы вам на день рождения подарили, например, колпачок от авторучки или белые тапочки. Ну, я в долгу перед гостями не остался: взял и всыпал в праздничный торт жменю соли. Ничего ели, не плевались, только потом вот уже целый год, как глаз не кажут. Видно всё же моя взяла. Ну и чёрт с ними!
Лежу, думаю и пришла ко мне мысль, чтобы никого на это раз не приглашать на свой день рождения. Прекрасная мысль, доложу я вам. Во-первых, сколько наготовлю – сам всё и съем. Во-вторых, какие захочу, такие подарки и накуплю себе. И тут я вспомнил, что праздновать сорок лет – это не к добру. Стал рыться в своей памяти насчёт всего этого. Нет, ничего не припомнил. Ещё полежал немного и решил, что всё это предрассудки. Когда всё встало на свои места у меня опять настроение приподнялось. С таким положительным зарядом я и начал этот день.
День восьмой. Понедельник…
Без комментариев. Сильно болит голова…
День девятый. Вторник…
Задумался о смысле жизни. Лучше поздно, чем никогда. У меня всегда так: я в этих вопросах позади планеты всей. Кто-то, где-то уже гарцует с пеной у рта, изображает из себя деятельную личность, а мне смешно за всем подобным наблюдать. Почему? А я и сам не знаю. Нет, вру – знаю. И этот ответ заключён в кладбищенской тишине. Там вся наша суета остепеняется и погружается в вечное ожидание. Ерунду сморозил, потому что кого и чего можно ждать после всего, что случается с нами в самый неподходящий момент? Вот так посмотришь на всех нас и диву даёшься, мол, живём себе, живём, а потом раз и никого нет. Спрашивается: зачем приходили в этот мир?
День десятый. Среда…
На работе всё без изменений. Скучно. Попробовал развеселить коллектив – получил выговор от начальника. Вот как тут повысить общественный КПД, если микроклимат в коллективе требует определённой корректировки? Интересно то, что всем этим эффективно можно заниматься только во время работы, а не после, как заявил мне мой начальник. Сразу видно, что он не владеет информацией по этому вопросу. Тот, кто не владеет, а если он к тому же ещё и чей-то начальник, обречён на совершение всяких там глупостей. Над такими, как правило, смеются и сочиняют анекдоты. В своей ограниченности подобные типчики чувствуют себя с портфелями в руках неплохо, потому что не видят себя со стороны. Ну, так вот, объявив мне выговор начальник к концу рабочего дня, что и стоило доказать, сделал ещё одну глупость: уснул на рабочем месте, прямо у себя в кабинете. Техничка пришедшая убраться у него, не стала будить, так он и проспал до следующего утра. Всё ничего бы, да только поутру заявилась его супруга по прозвищу – «Прекрасная Елена» и устроила ему суд Линча. Теперь мне не так одиноко со своим синяком под глазом: нас теперь двое. Так и хочется, глядя на нас с начальником, процитировать: «Все люди братья».
День одиннадцатый. Четверг…
Один мой знакомый совершил подлость: оставил любимую женщину. Сейчас ходит, как не свой. Я бы на его месте после подобного, тоже так выглядел. И чего нам мужикам надо? Была жива моя бабушка, она сказала бы: «Ремня вам всем иродам, чтобы не измывались над бабами».
Собственно, что-то примерное я ему и сказал, так он полез драться. Какой-то неуравновешенный. Кстати, это тот самый, который подарил мне год назад на мой день рождения мне белые тапочки. Шутник… Устроил я ему спарринг по всем правилам. Теперь, наверное, руки мне не подаст. Ничего, я как-нибудь переживу, зато ему урок на будущее, чтобы не разбрасывался любимыми женщинами…
День двенадцатый. Пятница…
Настроение хорошее и даже слишком. Это не к добру. У меня однажды так уже было: чувствовал себя великолепно и тут тебе: «Бац!» Как вспомню про тот случай, покрываюсь потом в крупную горошину.
А было следующее: шёл себе на работу и шёл. Птички поют, собаки с кошками нужду справляют под кустами, машины пылят – одним словом, городская гармония и тут навстречу мне идёт Она. Взгляд хищный, губы в помаде, фигурка – вкусненькая, а ноги, я вам скажу: это не ноги – симфония. Она-то прошла мимо. Такие, как я не в её списке, а я врезался в столб, да так сильно, что лицо вмиг почернело: то ли от грязи, то ли от удара. Старушка, попавшаяся мне на пути, посочувствовала:
- Милок, тебя надо госпитализировать.
- Что, так серьёзно? – спросил я её.
- Серьезней, не бывает, - старушка горестно вздохнула и перекрестила меня.
Я забеспокоился и в свою поликлинику, а там, не поверите, в коридорах пусто: нет ни одного посетителя. Прямо, как в сказке. И тут такое началось: врачи устроили на меня охоту. Оказывается, что их повышение зарплаты напрямую зависит от количества людей обратившихся к ним за помощью или консультацией. Одним словом, помотали он меня от всей души. Когда я покинул поликлинику, у меня на руках было заключение, из которого значилось, что я нежилец. Конечно, ничего этого я в их иероглифах не смог прочитать, но благодаря тому, что у меня хорошо развита интуиция и всё такое, смог сам до всего дойти. Чтобы убедиться в правильности написанного и того, что пришло ко мне из собственных соображений, я отправился к своему соседу, ну к тому, кто так хорошо сказал насчёт «корней». Он-то и сделал мне дословный перевод заключения врачей. Всё подтвердилось насчёт меня, и я, не мешкая, пошёл к себе. Так сказать, готовиться к смертному своему часу. Пришёл, принял душ, надел на себя всё чистое и стал ждать… Час, два, три… лежу, жду. Уже спина затекла, а со мной ничего такого не происходит. Я опять к соседу, мол, ты там ничего не напутал? Он выслушал меня, потом заставил показать ему язык, оттянул пальцем моё веко и только после этого сказал:
- Болезнь отступила.
- Точно? – поинтересовался я.
- Голову кладу на отсечение. Иди – живи, но не расслабляйся. Помни, что всё возвращается на круги своя.
У меня опять настроение хорошее и румянец на щёки выполз. Я уже хотел, было подпрыгнуть от радости, а потом подумал, а вдруг опять «Бац?» И не стал этого делать. Два раза на дню с этим «Бац» сталкиваться – это уже перебор.
День тринадцатый. Суббота…
Ну, я же говорю, что у меня всё никак у людей. Казалось бы, тринадцатый день и надо ждать от жизни какого-то подвоха, а эта самая жизнь возьми, да заартачься, мол, суеверия сами по себе, а я сама по себе. Да, с жизнью не поспоришь. Она хозяйка, а мы только так, рядом с ней, сбоку.
Где-то я прочитал, что человек – хозяин жизни. Наверное, какой-то сумасшедший написал. Вот не долечат и выпускают, а те от большого ума и неуёмной энергии изощряются в сочинительстве. Люди мы доверчивые и если что-то, где-то прочитали, сразу же, как дети малые, верим во всё написанное.
У нас как-то идущие во власть, все заборы изрисовали воззваниями. Я так думаю, что это они зря сделали. Теперь народ к этим заборам ходит справлять нужду, выражая, таким образом, своё негодование тем, что ничего из обещанного они так и не исполнили. Вот скажите: кому тогда верить?
Взять хотя бы эту субботу: неплохой день, пусть даже и наполовину, а всё же мысли какие-то нехорошие мотаются в моей голове. Наверное, конец недели и организм сливает с себя весь негатив. Главное не мешать, а то выходной не удастся. Врачи советуют в такие дни затаиваться, мол, суббота - это переходной день от буден к праздникам. Тот, кто к ним не прислушивается, потом жалуется на здоровье, а особенно на голову.
День четырнадцатый. Воскресенье…
Поздно вечером кто-то позвонил мне по телефону. Собственно, я уже дремал перед телевизором и вдруг этот звонок. Я хвать трубку и давай в неё «аллокать», как заведённый. Видно у меня это получалось бездарно – на том конце провода положили трубку. Там-то положили и, наверное, отправились спать, а у меня сон прошёл. Взглянул на часы – поздно, а спать не хочется. Решил позвонить наугад кому-нибудь, так сказать в отместку. С первой же попытки нарвался на какую-то «братву». Пообещали приехать и открутить на моём теле все детальки. Испугался - не то слово. Я даже двери в прихожей завалил всяким хламом и окна зашторил, после чего уснул, как убитый.
День пятнадцатый. Понедельник…
С утра и до самого обеда приводил в порядок прихожую. Оказалось, что я вчера столько всякого мусора навалил под двери, что на работу мне сегодня не попасть. Конечно, начальник, обрадовавшись, что я всё-таки не умер и жив, и здоров, влепил мне очередной выговор. «Одним больше, одним меньше» - подумал я, вспомнив слова сатирика Альтова: «Не надо брать всё в голову…»
Полностью с ним солидарен: там и без того всего хватает.
День шестнадцатый. Вторник…
Для порядка забежал с утра на работу, чтобы узнать, что выговор мне и впрямь объявили. Когда всё подтвердилось, со спокойной совестью отправился по своим делам, наврав начальнику, что иду заниматься очередным изобретением, которое перевернёт этот мир. Судя по его лицу, он мне не поверил, но это не так и важно, а тем более у меня вообще нет никакой идеи насчёт изобретения, опять же, он, начальник попал на эту должность по звонку сверху, а я - после института. Улавливаете разницу? И вообще, я пришёл в эту профессию по призванию. Сейчас это величайшая редкость, и я так думаю, что скоро за подобное будут вручать ключи от поддержанных автомобилей. На большее у власти всё равно нет ни фантазии, ни средств.
Ну, так вот, покинув работу, отправился выполнять данное начальнику обещание насчёт изобретения. Повторюсь, что идеи в голове не было, да и откуда, когда всё, что можно уже человечество изобрело задолго до моего появления на свет. Кстати, несмотря на всё это, у меня иногда возникали интересные мысли. Если бы ещё к ним умненькую голову, то можно было бы даже рассчитывать на продвижение по службе, а то и на Нобелевскую премию. В этот раз ничего похожего в моей голове не возникало, поэтому я шёл себе и просто озирался по сторонам, в поисках какой-нибудь зацепки. Иду я себе, иду и вдруг вижу: моё Прошлое мне навстречу. Я хотел затеряться среди людей, но где уж мне с моей расторопностью. Подходит оно ко мне и спрашивает:
- С пропиской решил?
Отрицательно мотаю головой, потому что от такой наглости не могу подобрать нужного слова ему в ответ. Прошлое улыбнулось ехидно и говорит:
- Считай себя трупом.
Тут я не выдержал и произнёс бранное слово. Ну, не стерпел… Смотрю засобиралось моё Прошлое. Мне бы поинтересоваться, мол, куда ты? А во мне всё кипит, и мысли опережают поступки. Смотрю - Прошлое, поймало такси и, мелькнув длинными ногами, умчало куда-то в сторону центра города. Оглянулся я по сторонам: один и нет никого вокруг. Стало страшно. Хотел сделать шаг, а «корни», ну, ноги мои – уже не мои. Я и так с ними, и так, а они ни в какую. Хорошо, что откуда-то вывернулся милицейский «газон». Меня, как ветром сдуло. С этими стражами правопорядка лучше не пересекаться, а особенно, когда ты похож на выходца с гор и при этом ещё нет никаких документов при себе. Уже свернув за угол, я подумал: «Ладно, Прошлое сделало мне ручкой, а Настоящее где шляется? Ну, погуляло и домой… Чего зря меня расстраивать? А потом перед соседями неудобно. Что они подумают обо мне? Скажут: «Изобретатель, а Настоящего у него нет». Обидно? Ещё как обидно…»
И действительно: какой я изобретатель, если у меня нет Настоящего? Уж о Прошлом вообще речь не веду. Это мотается по свету, метит пространство, как мартовский кот. Я ему не указ: оно само по себе – я сам по себе. Вот Настоящее ещё могу приструнить, да только как его ухватить за волосья? Уж если бы подфартило, я тогда повозил его по всем правилам, как мужик нерадивую жену. Всё бы припомнил: и посиделки с моим Прошлым, и исчезновение без моего согласования.
С такими мыслями я и вернулся домой. Открываю дверь, а передо мной моё Настоящее стоит в фартуке и так интригующе пахнет. Я через порог, а оно меня в щёчку - «чмок». Приятно, чёрт подери. Я стою и не знаю, как быть дальше? А Настоящее смеётся и на кухню меня манит. Я туда, а там… у меня глаза на лоб полезли: стол накрыт, а на нём одни деликатесы. Сел, налил стопочку, опрокинул в себя, закусил, посидел глазами поморгал, а потом как навалился на всю эту жранину. Как наелся, спрашиваю:
- По какому случаю торжество?
- Так, прощальный вечер же, - отвечает мне Настоящее.
- Почему? - у меня от такого откровения даже слеза из глаза капнула.
- Всё очень просто: через несколько часов я стану твоим Прошлым.
- Как так?
- Закон времени…
- Неправильный закон, - заявил я.
- Ну, это не нам судить и вообще, людям ничего в этом мироздании не изменить, - Настоящее посмотрело на меня грустными глазами.
- Не дано… - буркнул я и задумался.
А ведь право Настоящее: Закон времени не изменить… никогда. Чтобы мы не делали, он останется неизменным. Вот такая закавыка. Конечно, попробовать можно и такие чудаки уже были и раньше, да и сегодня кто-то из их числа пытается перевернуть мир, но это вызывает только смех у окружающих.
День семнадцатый. Среда…
Проснулся утром весь опухший от слёз. Глаза разлепил и смотрю: кто-то стоит предо мной. Спрашиваю:
- Ты кто?
- Не узнал? Я твоё Настоящее.
- А где сейчас то, что вчера здесь было?
- Оно уже стало Прошлым.
- Жаль, произнёс я, - осматривая своё утреннее Настоящее.
- Не жалей…
- Да, тебе хорошо, а вот мне после вчерашнего…
- Так мы это быстро поправим, - и протягивает мне стопочку.
Глазам своим не верю. Взял, слюну сглотнул и в себя её родимую. Хорошо… Настоящее смотриит на меня и говорит:
- Если будешь стараться, то сегодня может быть лучше, чем вчера. Всё зависит только от тебя.
- От моих желаний? – уточнил я.
- От мыслей и поступков… Это одно из условий перехода Будущего в качественное Настоящее, а Настоящее - в Прошлое.
- Мудрено что-то.
Настоящее улыбнулось и продолжило:
- Тебе выбирать: или плыть по течению, или против него, но помни, что твой путь никто за тебя не пройдёт, только ты сам.
- Ладно, - я зевнул и потянулся. – Как-нибудь разберусь. Кстати, «по течению», «против», а если утянет меня на дно?
Настоящее сделалось серьёзным и произнесло:
- Тогда тебя не станет.
- Меня? Шутишь?
- Какие уж тут шутки. Тебя не станет, а значит, и меня не будет. Никогда больше твоё Будущее не сможет подсматривать за тобой в щелочку, и даже Прошлое превратится в архивную пыль.
- Всё, всё… уговорило. Лучше будем плыть.
- «По течению» или «против»? – поинтересовалось Настоящее.
- Это надо подумать. Здесь торопиться нельзя. Кстати, а как я раньше плыл?
- А сам не догадываешься?
- По-моему, по-собачьи, - хохотнул я, выбираясь из-под одеяла.
День восемнадцатый. Четверг…
На работе ничего не клеится. Начальник подтрунивает, и всё время напоминает насчёт обещанного мной ему изобретения.
Вот привязался. Сказал – изобрету, значит, так и будет. Не люблю, когда мне под руку зудят. Отпугивают мысли, да и настроении от этого портится. Ведь, знает про всё это, а всё равно попискивает «кровопийца». Это я образно. Вообще, он, хоть и дурной, но жить с ним можно. Иногда на него накатывает непонятная сентиментальность, и все вокруг начинают «бить баклуши». Я тоже вхожу в этот список, а поэтому, когда после периода сентиментальности, начинают «сгущаться тучи», мы с коллегами по работе бросаем все свои заморочки и «засучаем рукава». После незапланированной передышки работаем ударно: и нам хорошо, и начальнику, и стране – всем хорошо. Конечно, если присмотреться ко всем нашим достижениям и показателям, для большой страны, как наша, это капля в море, но это как посмотреть: мы не одни такие разгильдяи. Нас много и когда мы начинаем работать, как надо, страна наша становится уважаемой во всём мире. Ну, как с таким народом не быть великой державой? А?
День девятнадцатый. Пятница…
Наконец-то, ко мне пришла идея. Решил я изобрести машину времени, чтобы бросить вызов Вселенной. Узнав про это, моё Нестоящее заметило, мол, поплыл «против течения».
Ничего, пока есть силы, буду грести. Я настырный и у меня этот, как его иммунитет против всех и всего. Не верите? Зря. Я вот лет двадцать ничем не болел. Один мой сослуживец, узнав про это, заявил, что это вздор, потому что такое бывает только у покойников. Я ему так и сказал на это, что он дурак.
Ну, так вот, каждая идея опирается на человеческие мысли. Учитывая, что большая часть из них ничего интересного собой не представляет, я сделал вывод, что помимо мыслей должно быть ещё что-то. Долго я ворочал мозгами, прежде чем понял, что мысль мыслью, а смысл должен обязательно присутствовать. Стоило только мне представить, что, оседлав время своим изобретением, я тем самым займу место Создателя, мне стало плохо. Уж, чего-чего, а я в жизни никогда никого не подсиживал. И когда мой начальник поинтересовался у меня: «Как идут дела с изобретением?», я ему так и сказал, мол, в целях сохранения равновесия в мире сил добра и зла, надо выработать аксиому концепции с последующим подбором соответствующего алгоритма, чтобы избежать непредсказуемости в будущем. Он помолчал, что-то обдумывая, и выдал:
- Вам батенька пора обзаводиться женой, а то такие мозги пропадают. Она вам быстренько их вставит куда надо.
- А как же наука?
- А что наука? Она и до вас была и после, когда вас не станет, будет.
- Так вы меня уже хороните? Что я вам плохого сделал?
- Пока ничего, а вот если не изобретёте что-нибудь понятное и без этих ваших алгоритмов, я вас просто – уволю.
- Я изобрету, обязательно изобрету, - стал уверять мой голос начальника.
- Я это слышу не первый раз… А где результат?
- Ну, я же хожу на работу? – стал я выкручиваться из ситуации.
Начальник согласно кивнул головой и сказал:
- На работу ходят-то все, а на доске почёта висят только двое: техничка и если я не ошибаюсь – я сам. Отсюда делаем вывод: плохо работаем. Идите, голубчик и изобретайте, а то переведу в заместители к дворнику. Вы меня поняли?
- Понял.
День двадцатый. Суббота…
Чёрт дёрнул моего начальника зацепить тему моей женитьбы. Я-то и сам уже хотел устраивать свою жизнь, а он взял и опередил меня. Вообще, дожив до сорока лет, вкуса к семейной жизни у меня так и не появилось. Спрашивается: «И чего я так долго с этим тянул?» Карьеру не сделал, фамилию свою не прославил, детей не нарожал – одним словом, пустой человек из меня получился. Расстроился и ушёл от всего этого в свои размышления, отгородившись от всех неприступной стеной.
День двадцать первый. Воскресенье…
Утром встал. Бодренько пробежался по квартире. Чувствую, что какие-то скрытые силы во мне просыпаются. Прислушался – в животе урчание, будто кто-то грузовик заводит. Мне даже показалось, что я слышу голоса людей. Постоял с минуту. Нет, это не голоса людей и никакой не грузовик – это соседский кот Фадеич там обосновался. Я ему: «Кис, кис…» Никакой реакции урчит и всё тут. Думаю, мол, ну и пускай себе там сидит. Главное чтобы не нагадил, а то эти коты такое могут сотворить, а потом объясняй всем, что это не ты… Немного успокоился.
Вообще, спокойный человек – это что-то. В нём столько достоинства, что хочется брать с таких людей пример. Мне повезло: я и был сам для себя примером.
Кстати, этот день знаковый для тех, кто играет в азартные игры. Я лично не играю – нет денег. А если бы были? Ну, это не вопрос: кто же откажется подёргать удачу за усы? А если она по утрам бреется? Тогда за нос. Обидится. Так я же шутейно. Вон мой знакомый, каждый вечер приходит домой на «автопилоте», так его благоверная его не только за нос, а по носу. Не обижается. Утром проснётся и выговаривает супруге, мол, что ж так неумело «обхаживала»: нет никакой симметрии, лицо в синяках, уши висят, нос весь всмятку. Ну, что тут сказать: повезло человеку с женой, а ей с ним.
День двадцать второй. Понедельник…
По дороге на работу помог женщине перенести через дорогу огромную сумку. Она так меня благодарила, что я чуть-чуть её не пригласил вечером куда-нибудь сходить. Кстати, таких мест у нас в городе много. Взять, например, пользующийся успехом у граждан тир под названием – «Стрелы Робин Гуда» или, например, покататься на миниатюрном поезде в парке «Тополя».
Видно, это была не она, раз я её не пригласил. Замечу, что мимолётные романчики у меня и раньше случались. По моему бюджету били только вскользь. Ну, купишь мороженое, там семечек, газировки, а дальше всё… Скажу честно, своей половинки пока не встречал. Всё больше какие-то попадались дольки.
На работе, когда явился с опозданием на несколько минут, никто на меня не поругался. Это несколько улучшило моё настроение. Сел за свой стол и стал осматриваться. На женщин смотрел, как на потенциальных хозяек своей берлоги, а на мужчин, как на собутыльников, кому придётся, если всё сладится насчёт женитьбы, плакаться в жилетку. Видно, я это делал так откровенно, что женская часть коллектива заволновалась, а мужчины стали курить больше обычного. Чтобы не накалять атмосферу, решил всё же искать свою половинку вне стен работы.
Во второй половине дня нагрубил начальнику. Сам не понял из-за чего. Только отошёл от этого, как умудрился чисто машинально хлопнуть по «задушке» нашу всеобщую любимицу - техничку бабу Надю. Дальше вообще что-то со мной происходило непонятное. Уже на подходе к дому, сбил с ног милиционера. Хорошо, что он сразу же потерял сознание, а то я не успел бы убежать. Прибежал домой и затаился. Ближе к ночи включил телевизор, чтобы убедиться, что меня не объявили в розыск. У нас же всё подобное сразу же на карандаш. Судя потому, что не объявили, значит, не было свидетелей. Успокоился…
День двадцать третий. Вторник…
Всё ещё нахожусь под впечатлением от вчерашнего дня. Есть не хочу, пить не хочу, работать тоже не хочу. Сижу, как мышка. Понимаю, что так всю жизнь не просидеть, а тем более на работе будут ждать и может быть беспокоиться. Собрался с духом и шасть за дверь. Настроении гадкое и всякие мысли нехорошие лезут в голову.
Вспомнил почему-то своего знакомого, который на «автопилоте» приходил домой и то, как его встречала жена. Если честно, мне такая перспектива семейноё жизни прямо нож под сердце. Мне бы что-нибудь попроще. Пришёл домой, а она вся тут и вся твоя. Это я понимаю - семейная жизнь, а чтобы тягать друг друга за лица – это уже перебор. В жизни как бывает? А действительно как? Ну, это же классика! Если жена книжки читает и любит торчать у телевизора – это считай, ты попал: не жизнь, а вечный субботник и что характерно ты в нём самый главный и ответственный. Есть и другой вариант: вся накрашенная до такой степени, что руки чешутся надавать тумаков. Срамотища… Спрашивается: муж есть, душ принимает, спит с тобой… Чего ещё надо? Так, значит надо, если столько парфюма на себя изводит. Была у меня одна такая залётная. Днём, вечером – красатуля. Ну, ночью само собой, а по утру… Есть ещё такая песня: «… а поутру они проснулись…». Так вот. После пережитого я заикаться стал, и что-то у меня с желудком приключилось. Нет, такого счастья мне не надо. А какого надо? А я знаю?
С оглядкой доехал до работы. Только через порог перешагнул, техничка баба Надя тут же передо мной и нарисовалась и говорит так вкрадчиво:
- Милок, а ведь я замужем…
Молчу. Она на меня глядит, а у самой в глазах чёртики прыгают. Это она после вчерашнего моего шлепка по «задушке» никак в себя прийти не может.
«Ну, и память – всё голова старческая в себе держит» – подивился я ей.
Баба Надя глаз с меня не сводит, мол, сказал «А», пора переходить к «Б». Долго мы так стояли. А тут и начальник подоспел и сходу выдал:
- Воркуете? А я-то думаю, чего это все наши вас обсуждают? Ну, вы даёте! Вот с ним понятно, - начальник кивнул в мою сторону головой, - он с голодухи готов и на старуху, а ты Надежда Ивановна, куда понеслась? А муж узнает? Что будет?
- Смертоубийство, - призналась баба Надя, а потом вдруг топнула ногой и сказала: - А может, я тоже проголодалась?
- Так я это - зарплату прибавлю, - начальник решил сменить тему разговора, - чтоб не голодала.
- А мне? – подал я голос.
- А тебе урежу. Вот насколько тебе урежу, настолько ей – прибавлю, - начальник весело зыркнул глазами в мою сторону. – Раз жеребцуешь, значит, хорошо питаешься.
Баба Надя погасила чёртиков в своих глазах, и сказал:
- Ну, я тогда пошла…
И пошла, а начальник по-дружески хлопнул меня по плечу и прошептал:
- Не грусти гусар… Я пошутил.
После этого разговора весь день в раздумьях прошёл. Голова опухла так, что петлю на галстуке пришлось увеличивать, чтобы снять его с шеи, а то так и пришлось бы в нём под душ лезть.
День двадцать четвёртый. Среда…
Кажется, я её встретил. Как кого? Ту самую, единственную. Хотелось бы верить, что так оно и есть. Некоторые сомнения, конечно, одолевают, потому что такие яркие женщины редко бывают одинокими.
Ехал я на работу, а она стоит на остановке и высматривает свой автобус. Наши взгляды встретились и… И мне стало плохо. Это была моя одноклассница: тонконогая Любочка. Мало того, что мы вместе с ней учились, так я ещё её в пятом классе щипал за всякие там места. Сейчас за всё это стыдно, а тогда… А что тогда? Всё только оформлялось, и мой мозг не поспевал за развитием тела. Рано из меня всё это полезло. Сам того не заметил, как приклеилось ко мне прозвище – «Бабник». Тоже мне нашли «секс-символ» Ну, подумаешь, щипал девчонок, а Любочку чаще всех и что теперь за это человеку биографию портить? Вон другие и не такое вытворяли и ничего никто на них за это не в обиде. Живут сейчас, детей растят, а я один и никто не знает, когда моё одиночество покинет меня.
Как никто не знает? А я? Я знаю. Вот завтра выйду на той остановке, где стояла Любочка и сделаю ей предложение.
Да, чего-чего, а ум с годами притупляется. Вот за такую самоуверенность надо по морде бить. Вот и сейчас, если вдуматься во все мои фантазии, я ляпнул опять какую-то ерунду, потому что всё это время Любочка меня не ждала и наверняка у неё есть и муж, и дети, а я заявлюсь, мол, бери меня, я пришёл. Ох, какой же я дурак! Собственно вот и диагноз и теперь понятно, почему я до сих пор не обзавёлся потомством. А может, здесь всё же виновата моя природная лень? Один мой старинный друг по поводу её как-то сказал, что моя лень мешает мне дышать. Это он, верно, подметил – дышать я не умею совершенно.
День двадцать пятый. Четверг…
За чаем ко мне в голову полезли мысли. Судя по их глубине – я стал мудреть. Это меня насторожило. Вроде бы и понимаю, что рановато всё это для меня, а ничего не могу с собой поделать. Встал, подошёл к зеркалу. Всё хотел увидеть на своём челе проблески этой мудрости. Ничего не усмотрел. Тогда стал искать на своём теле признаки зрелости, потому что мудрость и зрелость – это два сапога пара и по отдельности они не ходят. Нет ничего не смог рассмотреть. Видно придётся воспользоваться рентгеном. Это опять идти в поликлинику? Чтобы люди в белых халатах снова стали на меня охотиться? Нет, что-то мне расхотелось с ними встречаться. Мне прошлого раза хватило. А что если придумать такой аппарат, который мог бы в домашних условиях просвечивать человека и находить в нём всякие заболевания? Нажал на кнопочку и готов диагноз. А дальше что с ним делать с этим диагнозом? Разве что в фотоальбом приклеить? И на кой? Нет, что-то изобретение какое-то получается недодуманное. Никак опять моя природная лень зашевелилась. Чёрт бы её побрал! Так хорошо всё начиналось, а тут прямо на середине такой ляпсус…
В прихожей зазвонил телефон. Оказалось, звонило моё Прошлое.
- Скучаем?
- Скучаем.
- Мне подъехать?
- Зачем?
- Посидим, поскучаем вместе.
- Зачем? - повторил я свой вопрос.
-Тугодум, - ответило Прошлое.
- Сам знаю.
- Обиделся?
- Нисколечко. Да, мне и некогда, - произнёс я.
- Опять изобретаешь?
Это прозвучало с такой издёвкой, что мне захотелось плюнуть ему в лицо. Прошлое видно что-то подобное заподозрило и положило трубку, бросив на прощание:
- Неудачник…
И вот тут моя преждевременная зрелость себя обозначила. Несмотря на раннее время и то, что все в доме ещё досматривали сны, а особенно мои соседи снизу, я стал топать ногами, исполняя только мне понятный танец. Как это у меня получилось и откуда вообще пришло, я не могу сказать, но то, что это протиснулось в моё тело, расшевелило мой мозг и пошло вращать мной под какой-то сложный ритм – всё это говорило о том, что я становлюсь другим. Я так разошёлся. Что чуть было, не выпрыгнул с балкона. Ещё немного и это случилось бы. Хорошо, что я зацепился за бельевые верёвки. Когда успокоился, попытался смерить себе температуру, но не нашёл градусника. Вспомнил, что месяц назад отдал его соседу по лестничной площадке. Я к нему, мол, так и так верни мою вещь. Он, спросонья ворочая бровями, спросил:
- Заболел?
- Нет, - ответил я.
- Понимаю. Начинаешь новую жизнь?
- Вроде того.
- Завидую тебе: новые впечатления, встречи, люди… Ты только держи себя в руках, а то не заметишь, как наломаешь дров.
- Так я, поэтому и пришёл за градусником.
- А я и так тебе скажу, что ты весь горишь. Зачем мерить температуру? Организм перестраивается…
Одним словом, он прочитал мне лекцию обо всём таком с таким размахом, что я в душе пожалел, что пришёл к нему за градусником. Из-за этой его лекции у меня потом весь день получился каким-то заторможенным. Мне даже стало казаться, что время со мной стало устраивать непонятные игры: то бежит, то еле ноги передвигает. Странные какие-то игры. Порой мне казалось, что я выпадаю из реалий. Стал себя щипать. Боли не чувствую. Что со мной? Вдобавок ко всему, придя на работу, столкнулся с начальником. А он даже меня не заметил. Что за чертовщина? Я думал, что он опять ко мне пристанет с расспросами насчёт изобретения. Нет - прошёл мимо, будто нет меня. Я ему вдогонку и «ласковое» слово бросил, так он даже не обернулся. Самое интересное и никто вокруг на всё это никак не отреагировал. Кое-как досидел рабочий день до конца и галопом кинулся домой. Ворвался в квартиру, а там такая пустота, что мне стало страшно. Я хлоп об пол и потерял сознание. Когда оклемался, давай шарить по всем углам. Случайно наткнулся на фотоальбом, стал листать, а в нём на снимках нет меня. Все есть, а меня нет. Будто кто-то ластиком стёр моё изображение… Я к зеркалу и там меня нет. Что это со мной? Где я?
День двадцать шестой. Пятница…
Пришёл участковый, осмотрел все углы. Что-то записал в свой блокнот и, не обращая на меня внимания, ушёл, закрыв за собой входную дверь на два оборота.
P.S. Старший лейтенант Яковлев проверил ещё раз: закрыта ли дверь и стал спускаться по лестнице вниз. В квартире, из которой он только что вышел, зазвонил телефон. Участковый замедлил шаг, решая про себя: вернуться или нет. Ему показалось, что кто-то подошёл к телефону снял трубку и усталым голосом произнёс: «Адресат выбыл в неизвестном направлении». Яковлев постоял прислушиваясь…
«Наверное, показалось» - подумал он и стал спускаться себе дальше.
На улице ещё раз расспросил сидевших на скамейке у подъезда старух о жильце из сорок первой квартиры, но ничего нового ему они не сказали.
«Был человек - и не стало человека. Гадай теперь: куда его нелёгкая занесла…»
Апрель 2008 г.
Дневник изобретателя.
«Обратный отсчёт».
День двадцать шестой. Пятница…
Проснулся в плохом настроении. Открыл глаза - я не один.
«Что за чертовщина? Где я?»
Присмотрелся… Какие-то люди снуют кругом. У меня сразу такое ощущение появилось, будто я лежу на кровати и не у себя дома, а не перекрёстке дорог: столько суеты – то пешеходы, то машины. Нет, конечно, интересно быть в центре событий: тут тебе и наезды на нерасторопных граждан, и отборный мат, а сколько музыки от всевозможных сигналов авто. Одно плохо – воздух. Таким воздухом нельзя дышать. А мы дышим.
«И откуда в нас такая беспечность?»
Решил, уже было встать с кровати, а оказалось сделать это не так-то просто. Какие-то шутники привязали меня к ней так основательно, что мне пришлось изрядно повозиться. Весь взмок. Зато обрёл свободу и… Вот тут я присмотрелся, а перекрёстка и нет никакого и машин нет. Вот люди есть, а всего остального нет и квартира не моя, а чужая. Ну, точно я не у себя дома. Стал вспоминать, что это вчера за праздник такой был, если сегодня у меня ничего не болит? Странный праздник.
День двадцать пятый. Четверг…
Вчера на работу так и не попал – не нашёл нужную дверь и сегодня не смог её найти. Здесь, пока непонятно где, относятся ко мне хорошо – не обращают внимание. Пробовал позвонить моему начальнику, мол, так и так: не знаю, где нахожусь, а поэтому прошу, оформить отпуск за свой счёт, но не смог найти свой телефон. Полдня убил на его поиски. Когда понял, что все мои усилия впустую, хотел попросить у кого-нибудь из снующих вокруг меня людей телефон. Результат равен нулю. Стал складывать про себя эти «бублики» и получилось что-то несуразное. Интересно то, что своим этим маленьким открытием решил поделиться с одним, ну очень симпатичным стариком, но тот, мне сказал, как отрезал: «Это не мой вопрос».
После такого заявления у меня пропало желание общаться с этими снующими людьми. Какие-то они все занятые. Я их понимаю, но жить так нельзя: когда всегда в делах – есть риск, что-то пропустить главное в своей жизни.
Вот тогда я стал вспоминать своё прошлое и тут поймал себя на мысли, что не ощущаю себя во времени: и Прошлое, и Настоящее, и Будущее – всё где-то в другой жизни, а я здесь.
«К чему бы это?»
Ближе к вечеру успокоился. Судя по всему, я был такой не один здесь. Когда поинтересовался у одного очкарика: «Который час?» - он мне такое сказал, что хорошо Создатель этого не слышал, а то точно вломил бы по первое число.
Итак, что мы имеем?
Во-первых, мои математические расчёты приоткрыли мне тайну бесконечности, но почему-то это интересно только мне. С этим надо быть осторожней, а то Нобелевскую премию получит кто-нибудь другой. Обидно будет.
Во-вторых, время перестало иметь цену. Его приравняли к табурету без одной ножки. Смелое решение – здесь есть над, чем поразмыслить. Жаль, что все заняты, а то можно было бы развернуть некоторую дискуссию.
И в-третьих, я до сих пор не знаю, где нахожусь: кровать есть, перекрёсток иногда возникает перед глазами, а вот всего остального нет… Да, ещё вокруг меня много людей, но им не до меня.
«Почему?»
С этим вопросом я и уснул.
День двадцать четвёртый. Среда…
Наконец-то, хоть кое-то разнообразие – попал на свежий воздух. Дышал так, что поперхнулся и даже прослезился. Над головой бездонное небо и так захотелось туда, что сам испугался этого. На какой-то момент представил себя с крылышками за спиной. Всё и ничего бы, да поговаривают, что мысли людей имеют свойство – матерелизовываться.
Долго ходил, ступая ногами по мягкой земле. Нет, определённо я попал в другой мир: звуки, цвета – всё как дома, но присмотришься, прислушаешься, и что-то чужое проглядывает на тебя из-за какой-то неизвестности. Ещё эта постоянная сухость во рту. Пить хочется так, как будто я нахожусь в пустыне. Какая же это пустыня, если под ногами чернозём и на кустарниках молодые листики и это небо, перепачканное размытыми от радости облаками?
Странно, но мне, несмотря на всякие подобные мелочи, здесь нравится. Конечно, хотелось бы кое-что уточнить, но это ещё успеется. Сначала надо к этому привыкнуть и потом жизнь кончается не завтра.
«Стоп! – подумал я. – А может я уже в раю? Может я умер? Тогда почему мне об этом ничего не известно?»
Не раздумывая, полез со всем этим к лысоватому мужчине. Тот, надо отдать ему должное, выслушал меня до конца и сказал:
- Интересная версия, - он так загадочно улыбнулся, что мне захотелось продолжить с ним разговор.
- Вы не находите, что всё это, - я обвёл глазами людей, кустарники, - странным?
- Нахожу, - ответил мне он.
- И как быть?
- Жить.
- Жить? Как можно жить, если столько кругом непонятного?
- Так это же здорово! – воскликнул мужчина.
- Вы считаете?
- Конечно.
- Кстати, мы не знакомы, - я представился: Изобретатель.
Мужчина не назвал себя, но проявил ко мне живой интерес:
- В какой области работаете?
Я стал пространно ему рассказывать о специфике моей работы. Судя по его глазам, я ему был любопытен. Он ещё предложил обо мне опубликовать статью, мол, страна должна знать своих героев. Тут же я решил уточнить: какую страну он имеет в виду? Мужчина ответил кратко: «Нашу».
День двадцать третий. Вторник…
Что-то стало проясняться. Жить интересно, а ещё и потому, когда живёшь в своей стране, так как есть шанс вспомнить всё, что забыл. Кстати, относительно Прошлого своего у меня возникла масса вопросов. Они не давали мне покоя. Это хорошо, потому что мозг, когда в работе, не умирает. Живой мозг, как доказательство тому, что я жив, а если я жив, то и я, и всё, что вокруг меня – это не рай. А что же это такое? Конечно, моё представление о рае начинается и заканчивается картинками, с изображением ангелов сидящих на пышных облаках, свесивши свои розовые пяточки. Мне и раньше хотелось эти самые пяточки пощекотать и если бы сейчас нечто подобное попалось мне не глаза, сделал бы это без всякого стеснения. Сделаешь тут, если под ногами земная твердь, а облака так высоко, что и нечего думать, чтобы пощекотать чьи-то свивающиеся с них пяточки. Вот и получается, что я не в раю, а всё там же: на грешной земле. Почему на грешной? Очень просто – слишком много непоняток и все они продукт человеческой деятельности. Замечу, что чаще данная деятельность ничего позитивного в себе не несёт, а отсюда и все человеческие грехи, которые гроздьями винограда висят на руках, ногах, шеях и даже мочках ушей людей.
Ну, с этим разобрались: я не в раю, а на земле. Вопрос следующий: «Где именно?»
День двадцать второй. Понедельник…
С утра почувствовал такой прилив сил, что захотелось сделать зарядку, чем привёл в восторг снующих вокруг себя людей. Кое-кто из них бросился, как и я махать руками и приседать с сильным выдохом. Это было что-то, когда за тобой идут другие. Я даже почувствовал себя на какое-то время вожаком или нет, лучше так: вождём. Сладостное бремя сиюминутной власти. Хорошо, что это длилось недолго. Если бы время остановилось на этом отрезке чуть-чуть подольше, то наверняка я бы «наломал дров», так как столько соблазнов сделать какую-нибудь бяку.
Почему-то в памяти всплыло воспоминание о своих годах обучения в одном второсортном колледже. Так вот тогдашний директор взял и устроил к себе на работу всех своих любовниц. Вот это был зверинец – одна страшнее другой. Что интересно, между собой они не конфликтовали. Почему? Это осталось и не только для меня загадкой.
Ну, так вот, после зарядки ко мне подошёл здоровяк с квадратным лицом и сказал, что меня спрашивают, и махнул рукой вдоль коридора. Любопытство меня так подстегнуло, что я чуть было себе не растянул пах, от неверно выбранного шага. Как я удивился, узнав в человеке с пакетом в руках своего начальника. Он протянул мне для рукопожатия ладонь, после чего сунул в руки пакет с изображением женской оголённой ноги и сказал:
- Тут фрукты.
- Откуда?
- Коллектив собрал, - пояснил он.
Меня тут же бросило на расспросы, и я заскулил, как зашибленная собака:
- Объясните хотя бы вы: что всё это значит? Где я нахожусь?
- Вам здесь не нравится?
- Что со мной? Где все?
- Всё под контролем – не надо волноваться. Скоро всё образуется и…
- Я не понимаю ничего.
- Всё хорошо, - в его голосе проступила какая-то неуверенность.
- Что это за люди вокруг меня всё ходят и ходят? Почему я засыпаю и просыпаюсь в их окружении?
- Так надо.
- Кому?
- Всем и в первую очередь…
- Постойте, постойте… Если я вас правильно понял, здесь я нахожусь, потому что…
- Ну, вот… сами до всего додумались, - начальник улыбнулся. – Я пошёл – у меня дела.
- А я?
- А вы останетесь. Надо подождать.
- Кого?
Мой вопрос остался без ответа. Я взвесил в руке пакет с фруктами, проводил глазами начальника и подумал про себя: «Странный он какой-то: фрукты принёс, ничего не объяснил и ушёл…»
До самого вечера я мучился над смыслом последней его фразы: «Надо подождать» Ничего толкового в голову не лезло. Мозг прокручивал его слова: «Сам до всего додумался…»
Ну, как я мог до чего-то там додуматься, если как были вопросы без ответов, так они и остались. Выходит, что я не до чего не додумался. Это что ж получается – я уже не я и моя голова отказывается мне подчиняться? Ну, не может этого быть. Это абсурд!
День двадцать первый. Воскресенье…
На следующий день ко мне подошёл мужчина, предлагавший написать обо мне статью.
- Доброе утро, - произнёс он вкрадчиво.
- Привет, - буркнул я без всякого интереса.
- Плохо? - спросил он.
- Бывало и похуже, - ответил я.
- Что-то мучает?
- Да. Где я?
- На Земле.
- Спасибо и на этом. А почему я не знаю о своём Прошлом?
- Здесь большинство таких.
- Каких?
- Вот таких.
- Опять загадки. Каких вот таких?
- Всему своё время. Скоро всё встанет на свои места, а пока надо подождать.
- Сколько?
- Столько, сколько потребуется.
- Кому?
- Всем и в первую очередь…
- Я уже это где-то слышал, - мой голос завибрировал от радости, мол, вот сейчас я всё вспомню.
Ничего подобного – не вспомнил. Пока вспоминал, куда-то подевался мой знакомый. Мне захотелось ясности, как никогда. Я втянул носом воздух в себя и вдруг осознал, что не различаю запахи. Поднёс руки к лицу: так и есть – ничего не чувствую. Огляделся по сторонам с одной лишь мыслью: ещё чего-нибудь понюхать. Увы, нюхать было нечего. Всё та же суета и люди, люди…
Примерно через час, а может и через два мне захотелось кому-нибудь сделать больно. Вот захотелось и всё тут, даже слюни во рту скопились от такого желания. Понимаю, что плохо, а ничего с собой поделать не могу. Пришлось себе разрешить пнуть ногой одного мне совсем незнакомого человека. Тот был так занят своими мыслями, что не обратил на это никакого внимания. Мне стало обидно, и я нагнал его и стукнул по затылку рукой. Человек оглянулся. В его взгляде я прочитал вопрос.
«Ага, - подумал я, - не одному мне в этой жизни искать ответы на непонятное вокруг меня».
Человек пошевелил губами и до моего слуха донеслось:
- Вы дурак сударь.
- О-го-го! – воскликнул я и, не раздумывая пятернёй чиркнул его по лицу.
У человека выступили слёзы. Он явно не был настроен выяснять со мной отношения. Я произнёс с вызовом:
- Получил?
- За что?
- А просто так…надо.
- Кому?
Я не задумываясь, ляпнул:
- Всем и в первую очередь…
- Прекратите заниматься демагогией, - человек слегка повысил голос.
- Демагогией? – я толкнул его в грудь. – Да вы все здесь идиоты! Я вас вызываю… - мой голос рвался подобно злой собаке с цепи.
Человек засеменил от меня прочь, утирая ладонями мокрые от слёз глаза. Я проводил его взглядом и подумал про себя: «В сущности, этот тип и не такой уж плохой - не то, что я…»
День двадцатый. Суббота…
Всё, как и вчера и позавчера: суета, люди и много вопросов. Фрукты, которые мне принёс начальник, раздал старикам, которые зачем-то жевали газетные вырезки, приговаривая при этом, мол, вот всем вам – не дадим себя загнать в рабство. Постоял, понаблюдал, и вдруг захотелось этих чудаков угостить чем-то вкусненьким. Всё, что у меня было – это апельсины, груши и яблоки. Они обрадовались фруктам так, что апельсины стали есть прямо с кожурой. Я подевился их аппетиту и произнёс вслух:
- Мудры в своих поступках. Старые люди просто так не будут делать ничего такого. Надо будет на досуге над этим поразмыслить.
Замечу, что за этим занятием я как-то само собой обратил внимание на то, что все окружающие меня люди одеты в одинаковую одежду. Кстати, полосатую. Сначала я подумал, что это далёкое эхо Великой Отечественной войны. Слава Богу, не подтвердилось. Когда я убедился, что на мне точно такая же пижама в полоску, как и на остальных, сам себе сказал: «Вот это я попал, так попал. Судя по всему, я болен. Но чем? Почему же так долго я находился в неведении? Стыдно батенька, а ещё изобретатель». Раскритиковав себя, решил уединиться и поплакаться в собственную жилетку. Могу сказать с уверенностью, что это не самый лучший способ, чтобы почувствовать себя прежним. Это так удручает, а и без этого на душе, как говорят хохлы – «погано». Ну, что есть, то есть.
За всем этим я не сразу рассмотрел в конце коридора промелькнувший женский силуэт. Ну, почему, когда ты находишься в таком состоянии, вдруг нечто показывает свою ножку и потом всё куда-то исчезает? Как такое вообще возможно? Ведь у меня, да и у любого другого возникает желание коснуться всего этого. Пусть не руками, а только кончиком языка. Собственно это я и попытался сделать, но не успел – женский силуэт исчез. Обидно… Ох, как обидно. Весь последующий день, только и делал, что вспоминал эту утончённую лодыжку размытую пространсвом.
День девятнадцатый. Пятница…
Ну, сегодня я доберусь до истины во, чтобы это мне не стало. Так решил и стать жить, лелея мечту дотронуться до незнакомки хоть чем-нибудь. Чтобы её не пропустить, с утра занял пост в коридоре. Стою, ногой притопываю, что-то напеваю себе под нос и вдруг слышу, как за моей спиной двое совершенно мне незнакомых человека затевают спор. Судя по тому, как они наскакивали друг на друга, это занятие их забавляло. Один, ну тот, что был пониже ростом, говорил вяло и совсем чуть-чуть, но второй – рыжеволосый наседал на него так, что весь покраснел и покрикивал уже заметно осипшим голосом:
- Ты мне не указ! Подумаешь: какой Наполеон нашёлся… Не быть вашему семени на просторах России. Мало ваш корень потрепали при Бородине?
- Это ещё надо разобраться: кто кого потрепал.
- Да, вы сударь самозванец!
- Сам такой, - огрызнулся небольшого роста человек.
- Я не самозванец,- запротестовал рыжеволосый.
- Нет - самозванец. Уж чего-чего, а Гитлера я лично знал. Он никогда не красился в рыжий цвет.
- Что? А это ты видел? – рыжеволосый сунул под нос своему оппоненту кукиш.
Я заволновался. Моя память вытащила из потайных уголков образы Наполеона и Гитлера.
«Нет, не похожи - подумал я, разглядывая спорщиков. - Как бы им об этом сказать? Ведь обидятся и чего доброго полезут с кулаками». Выручил тщедушного вида старичок с бесцветными глазами. Он вывернулся откуда-то сбоку, прошамкав:
- Бунтуете черти? Ну, ну… А о чём спор? Ах, просто так? Я думал, опять вам покоя не даёт моё открытие.
Тут я не вытерпел и спросил старичка:
- Какое такое открытие?
Тот зыркнул на меня и сказал:
- А земля-то круглая… Вот так-то.
- Ну, да – круглая. Я давно об этом знаю.
- Одно дело знать и совсем другое – видеть. Вот ты мил человек видел? А я видел. Красота!
Когда старичок побрёл себе дальше, шаркая подошвами изношенных тапочек. Я спросил рыжеволосого, кивнув в его сторону:
- Кто этот старик?
- Ломоносов.
Ну, тут я совсем растерялся. Ну, посудите сами: этот Наполеон, другой Гитлер, хоть и перекрашенный, а вот тот сиплый в тапочках на босу ногу – сам Ломоносов. Чудеса!
День восемнадцатый. Четверг…
Этот день ничего нового не принёс. Жизнь моя продолжала свой бег, схватив меня за волосы. Боли я не чувствовал, но и приятных ощущений не испытывал. Странное состояние: будто кто-то тянет тебя, а ты как консервная банка, привязанная к кошачьему хвосту, скачешь по каменной мостовой, стукаешься боками. Звону много, а толку никакого. Мне бы заплакать о такой участи, а я ничего – живу и даже ещё мечтаю.
Кстати, прошлой ночью мне приснилась моя таинственная незнакомка. Жаль, что всего одна серия. Сюжет какой-то скомканный. Только пристроился и вдруг что-то, как прыгнет мне в ноги. Я в крик, глаза открыл, а это мой сосед, возомнивший себя Кинг-Конгом, решившийся среди ночи прогуляться по кроватям. От меня сон и рванул вдаль светлую, а этот дурак гогочет, мол, доброе утро. Ну, что ему скажешь, когда и так Господь Бог человека обидел, если ночь с днём путает.
И тут меня посетила мысль: «Если я правильно догадался, то я в дурке. В дурке? За какие это грехи меня сюда запечюжили?»
Сознание окаменело. Опять эта сухость во рту.
Как-то незаметно подкрался вечер, и я увидел свою незнакомку. Она шла мне навстречу. Я уставился на неё, как идиот. Ноль внимания на меня. Обидно. Прошла, обдав меня лёгкими покусывающими запахами. Я и не сразу понял, что обоняние ко мне вернулось. Уже потом, когда остался один понял, что я не совсем ещё потерян для этой жизни: дышу, слышу, вижу, ощущаю.
День семнадцатый. Среда…
С этого дня стал более внимательным к окружающим меня людям. Мною был сделан вывод, что большинство из них носили полосатую одежду, а другие – этих было немного, ходили во всём белом. Я их почему-то прозвал про себя – «лордами». Так вот моя незнакомка была из этого племени. Осмотрев себя, пришёл к выводу, что мы с ней разного поля ягоды. Расцветка моей одежды меня разочаровала: я с детства не любил всё, что связано с коричневыми тонами, а тут, как будто, кто специально облачил меня во всё это и теперь смотрит на меня со стороны и насмехается. Идиотизм какой-то получается: и тут мне биографию подпортили, поскольку биография, в моём понимании, это не только родился, да учился, но и всё остальное, о чём мы порой и не задумываемся. Это уже после смерти начинаются копания во всём подобном, и выясняется, что покойник был неплохим человеком. Ну, кто обо мне так скажет, если я хожу во всём коричневом? Нет, конечно, скажут, но скажут это так, что лучше бы они промолчали. Это и честнее по отношению ко мне, да и всем, кто меня знал лучше, чем я сам себя, будет спокойнее. Надо и после своего ухода из этой жизни оставаться тем, кем ты был всё это время, коптя небо своей Родины.
Итак, если сложить все мои наблюдения и выводы, то всё это время пока я находился здесь, меня окружали удивительные личности: Наполеоны, Гитлеры, Ломоносовы. Были и другие, но это уже отдельная история, а мне хотелось поскорее отсюда выбраться. Я понятия не имел, как это сделать. Всё, что я знал, так это то, что у меня всё в порядке, если не считать ухода от меня моего Прошлого. Надо отметить, что Настоящее моё старалось не попадаться мне на глаза, а Будущее делало вид, что я ему, как личность не интересен.
День шестнадцатый. Вторник…
Удручающее состояние. Ещё Наполеон с Гитлером заключили временное перемирие и закрыли Ломоносова в туалете, предварительно надавав ему подзатыльников. Тот орал, как годовалый ребёнок, у которого отобрали любимую игрушку. Когда подбежали люди в белых одеждах, то зачинщики этой «акции» спрятались. Я этого сделать не успел и «лорды» посчитали, что это я устроил «концерт по заявкам» в исполнении Ломоносова. Тот ещё не разобравшись, ткнул в меня пальцем, мол, это я его обидел. Не успел и рта открыть, как меня взяли под руки и помяли по полной программе. Ну, что тут скажешь? Не сообразил вовремя «залечь на дно». Ладно, если бы мне всё это выговорили, так нет – посадили в какой-то изолятор, где и оставили в наказание за «переполох». Обиделся я сильно и решил окончательно – «рвать когти» отсюда. Решить-то я решил, да как рвать, если нет ни сил, ни средств, ни связей.
«Сколько несправедливости и всё на мою голову. Живу - никого не трогаю, так нет – находятся умники и начинают пачкать мою биографию. За что? Так мне и надо – успокоился: плыву по течению. Нельзя жить как все. Стыдно. А как по-другому, если все вокруг похожи друг на друга до рези в глазах и говорят одинаково и дышат, как по нотам – слаженно? Да, в такой сутолоке трудно сохранить индивидуальность».
За всеми этими размышлениями я и не расслышал, как меня окликнул голос. Что-то меня толкнуло в спину. Оглянулся. Это была она: Любочка – моя одноклассница. Белый халат, шапочка – всё это ей очень шло. Она смотрела на меня, и в её взгляде было удивление или нет, лучше так: любопытство. Я и не сразу сообразил, что именно так выглядела моя таинственная незнакомка до этой минуты.
- Это ты? – Любочка подошла ко мне так близко, что я почувствовал лёгкий аромат исходящий от неё.
- Я.
- А почему ты здесь?
- Не знаю.
- Давно ты здесь?
- Не знаю.
- А как сейчас?
- Ноги подкашиваются, – признался я.
- Это бывает, - произнесла она.
- Отчего?
- От радости.
- Правильно, - я кивнул согласно, а у самого весь рот в слюне. – А ты как тут?
- Работаю.
- Ну, да… А кем?
- Врачом.
- Давно?
- Давно.
- Может, ты мне скажешь, что это со мной?
- Ничего страшного, - Любочка улыбнулась.
- Раз нет ничего страшного, значит можно веселиться. Ха-ха-ха! Как я здесь оказался?
- Как все.
- Мне нет дела до всех. Я хочу знать только о себе…
- И только?
Я опустил голову и произнёс:
- Нет не только… Ещё хочу знать о тебе.
- Всё-всё?
- Да.
- Зачем?
- Мне надо.
- Ты всё такой же фантазёр.
- Точно, фантазёр, - подтвердил я, и предательская слеза показала свой лик, скользнув по щеке.
- Ты плачешь?
- Нет, я зевнул. Слушай, помоги мне отсюда выбраться. Я совершенно здоров.
- Здоров? – в её голосе что-то чиркнуло, будто спичкой пытались разжечь огонь в потухшем камине.
- Ты мне не веришь?
- Я врач.
- Ясно. Ладно, проехали. Ну, а как ты?
- Что именно?
- Всё или почти всё, что можно рассказать бывшему мальчику, трогавшему твои коленки на уроке под партой.
- Не забыл?
- Нет.
- Я тоже помню. Ох, как я тогда испугалась.
- И я.
- А помнишь, как ты меня поцеловал?
- Я? Не помню.
- Как так? – Любочка округлила глаза.
- Ну, не помню, да и давно это было.
- Странно: коленки помнишь, а …
- Точно: коленки помню, а вот губы твои подзабыл.
- Жаль.
- Мне тоже жаль. Вообще, всё не так сейчас, как хотелось когда-то. Не так…
День пятнадцатый. Вторник…
Всё утро, да и весь день были похожи на один длинный вздох. Казалось, ему не будет никогда конца. Ближе к вечеру я так устал, что уснул, стоило моей голове коснуться подушки.
Сон был тревожный – весь какой-то игольчатый. Не сон, а многоразовая инъекция. Хотел проснуться и просто полежать в темноте с открытыми глазами, думая о губах той, что окликнула меня посередине всей этой суеты. Проснуться не получилось – сон навалился такой тяжестью на меня, что я почувствовал, как в груди не осталось места для вдоха. Я ещё попробовал поменять позу, но неведомая сила с натугой оторвала меня от подушки и приподняла над кроватью. Мне показалось, что я вижу Бесконечность, обручённую с Вечностью. Почему именно Бесконечность и Вечность? Не знаю… я ничего не знаю. Когда же это всё закончится? Когда я вернусь? А может, я так и останусь по эту сторону? Господи, ну хоть ты не покинь меня… прошу.
День четырнадцатый. Понедельник…
Проснулся с болью в голове. Правду говорят: понедельник - день тяжёлый. Ничего не хотелось. Какая-то апатия ко всему. Заросший щетиной человек предложил мне сыграть с ним в шашки. Я отказался. Весь он был на взводе и эти странные глаза: воспалённые в кровяных прожилках выдавали в нём азартного игрока.
- Почему? – спросил он меня, услышав мой отказ, и тут же произнёс: - Все вы такие: сначала вам скучно, мол, нет никакого досуга, а как только что-то хочешь изменить во всём этом, тут же «палки в колёса вставляете», свиньи!
- И я? – мой вопрос тут же получил ответ, после которого мне ничего не оставалось, как громко хрюкнуть и начать «рыть землю под дубом в поиске желудей».
К счастью, дубов поблизости не наблюдалось, да и внешностью я не подходил на роль свиньи, а поэтому я ограничился лишь свинячим хрюком.
- Лицедей, - сказал обиженно человек на всё это и, повернувшись, пошёл от меня прочь, то и дело оборачиваясь и показывая пальцем у своего виска, мол, дурак ты. Это он про меня.
Как ни странно, но после этого короткого общения, мою апатию «Митькой звали», как подхватилась и понеслась в неведомые края, только шум пошёл гулять от этого её улепётывания. Я и не сразу смог разобрать, что весь это шурум-бурум происходит не от неё, а от людей в белых одеждах, которые пытались силой успокоить моего знакомого, предложившего написать обо мне статью. Надо отметить удивительной силы человек оказался. Он так брыкался, что потерял свои тапочки и теперь лупил голыми пятками куда попало. Ну, как водится: набежали люди, побросали свои дела, стоят, пальцами тыкают, а чего тыкают – сами не знают. Тот, что называл себя Гитлером, гаркнул во всё горло:
- Так его гниду коммунистическую!
Тут же на него наскочили всклокоченные старички и учинили над ним свой «народный» суд. Насилу рыжеволосый от них отбился, оставив в их сухоньких пальчиках пуговицы от своей одежды. Старик, который называл себя Ломоносовым, просипел:
- Допрыгалась вошь фашистская? Это тебе не сорок первый год. Мни его ребята, мни… Пусть знает своё место.
- Хайль Гитлер! – вызывающе крикнул рыжеволосый.
Чья-то рука хлопнула его по губам и спокойный голос произнёс:
- Будешь бузить – поставлю к стенке.
- Ты? А кто ты такой? Ну?
- Я тот, кто надрал тебе задницу.
- И кто же? - Рыжеволосый перестал отмахиваться от наседавших на него стариков, и посмотрел на человека с крупными чертами лица.
Тот усмехнулся в усы:
- Ну что, догадался или напомнить, товарищ?
- Боюсь ошибиться.
- А ты не бойся, - в глазах говорившего заплясали живчики. – Попытка – не пытка, дорогой.
- Сталин, что ли?
- Он самый. Признал-таки чертяка. Ты тут поменьше выкрикивай, а то завалят тебя пролетарии.
- Не завалят.
- Не спорь – дольше проживёшь.
Ближе к обеду всё нормализовалось: люди разошлись по своим делам, и опять непонятная суета заскользила на кривых ногах, сбивая мысли в одну общую кучу.
Я не хотел в этом участвовать, а поэтому уединился и стал думать про своё.
День тринадцатый. Воскресенье…
Мои думы из вчерашнего дня перекочевали в день сегодняшний. Чего только тут не было, я вам скажу. Нет, лучше промолчу. Должна же быть в моей биографии хотя бы одна тайна? Должна, а тем более всё подобное присутствует в жизни каждого из людей. Так почему у всех это есть, а у меня этого не будет? Я что ущербный? Нет. А тогда пусть будет.
Поймал себя на мысли, что суета вокруг меня в виде шарканья человеческих ног в тапочках, куда-то отошла на второй план. Огляделся по сторонам.
«Что за дела?»
Стою у светофора и жду, когда загорится зелёный свет, а он всё не загорается и не загорается. Машины мимо пролетают, а вместе с ними и время считывает секунды и минуты. Чувствую, что уже опаздываю, но все вокруг меня стоят, и я стою. Долго стоим, и тут вдруг подходит женщина и пальчиком так берёт и нажимает на кнопку на светофоре и тот даёт зелёный свет. Я от радости так и вскрикнул. Женщина обернулась, и я её узнал. Это была Любочка. Тут что-то со мной стало происходить невероятное: я обнял её за талию, а она смотри на меня и улыбается. Чувствую, что вот сейчас ей что-то скажу хорошее, а она вдруг говорит мне так спокойно:
- Я замужем и у меня двое ребятишек…
Сразу-то до меня не дошло, и я всё прижимаю её себе и прижимаю, а люди уже пошли по пешеходному переходу – им не до нас с ней. Хорошо, что моё сознание в какой-то момент стало грести в обратную сторону. Вижу, что у Любочки улыбка становится всё бледнее и бледнее и так мне стало нехорошо от того, что я обнимаю чью-то жену и что у неё от другого мужчины есть дети и что я опоздал.
«А как же я?»
Видно эту мысль я озвучил вслух, потому что Любочка произнесла:
- Ты слишком долго отсутствовал.
- Да? Меня не было? – удивился я. - А где же я был?
- Не знаю.
- А кто знает? – из меня полезла такая неприкрытая агрессия и к себе, и к ней, и ко всем остальным.
- Ты,- ответила Любочка на мой вопрос.
- Я? Но я не знаю…
- Может ты забыл?
- Чтобы забыть, надо знать, а я не знаю.
Любочка посмотрела на меня глазами лечащего врача, мол, как себя чувствуете больной?
«А плевать я хотел на своё здоровье… Мне оно теперь ни к чему…»
Сорвался с места и, не обращая внимание на пешеходов, сновавших по пешеходной «зебре», бросился сломя голову подальше от своей Любочки, расталкивая людей, и не прося у них за это прощения.
Сколько по времени продолжался этот бег – не знаю. Когда ноги задрожали от усталости, встал, как вкопанный, поискал глазами: куда бы приткнуться и не найдя ничего подходящего опустился прямо на землю, на ходу снимая с головы фуражку. Тут же кто-то из проходивших мимом меня людей бросил в неё несколько звенящих монет.
«Приплыли…»
Я тут же отвлёкся от своих мыслей о Любочке и посмотрел вслед прохожему, подавшему мне милостыню.
«Как порой бывает просто стать жалким и никому не нужным» - подумал я и осторожно потрогал монеты на дне своей фуражки.
День двенадцатый. Суббота…
На работе меня встретили настороженно. Начальник, посмотрев в мою строну, сделал знак глазами, чтобы я к нему зашёл. Не успел я перешагнуть порог его кабинета, а он мне прямо в лоб и выдаёт:
- Ты где шлялся?
- Так я это….
- Чего, это? Тебя не было на рабочем месте почти две недели. Уже и милиция приходила, мол, был человек и не стало. А нам каково? У нас нервы не железные – мы же тоже люди.
- Ну, я в больнице был и вы…
- Что, я? – начальник насторожился.
- Так, вы ко мне приходили, фрукты разные приносили…
- Я? Ты в своём уме? Какие фрукты?
- Яблоки, апельсины и… груши.
- Ты ври, да знай меру.
- Вот истинный крест.
- Всё, пора тебя на обследование посылать.
- Куда?
- В психушку.
- Так я только что оттуда. У меня и справка есть, что я здоров.
- Покажи.
- Сейчас, - я стал шарить у себя по карманам. – Странно, мне её сам лечащий врач дал и ещё поздравил с выздоровлением, мол, диагноз не подтвердился.
- Значит так, пока справку не увижу, к работе не подпущу, - начальник взял себя в руки.
- Так справка есть, только надо её найти.
- Только не в моём кабинете.
- Понял… Тогда я пошёл, а как найду, я вам её занесу.
- Иди, иди… ищи.
Я вышел, а сам думаю: «Кто ж со мной в такие шутки играет? За это на дуэль вызывать надо…»
День одиннадцатый. Пятница…
С утра зазвонил телефон. Я по привычке снял трубку и вот оно – моё Прошлое объявилось. Так сладенько молвит:
- Ты один или…?
- Один.
- Не обманываешь?
- Нет.
- Я зайду?
- Заходи.
- Ты меня пугаешь. Что это с тобой происходит?
- Ты это о чём?
- Раньше гнал, а теперь…
- Гнал? Не помню, - соврал я.
- Но, так я иду.
- Иди.
- А еда в доме есть?
- Нет.
- Может что-нибудь купить?
- Купи.
- А что купить?
- Не знаю: на своё усмотрение, только чипсы и газировку не покупай.
- Почему?
- От них нет пользы.
- Где прочитал?
- Люди подсказали.
- Поди, врут.
- Может, и врут, а может - и нет.
Прошлое так в этот день и не пришло.
«Видно передумало или планы изменились»
Тогда я решил ещё раз поискать справку. Искал до поздней ночи. Не нашёл. Уже усталый посмотрелся в зеркало и не узнал себя.
«Кто это? А где залысины? И откуда эта беспечная улыбка? Стоп… Кого-то я напоминаю… Где-то видел эту физию. Ну что ты мне улыбаешься дурак?»
Никакой реакции, а главное мне самому и я это чувствую, уже не хочется искать эту злосчастную справку.
«Всё ясно – не было у меня никогда справки и я - это не я. А кто тогда?»
День десятый. Четверг…
С утра пожаловало моё Прошлое. Всё такое же: на длинных ногах и в каком-то нелепом наряде. Я спросил его:
- Откуда шмотки?
- Так везут из-за границы, - ответило оно.
- А у них там, откуда столько?
- Так мрут люди, как мухи. Не выбрасывать же. На вес продают.
- Фу, какая мерзость.
- А чего? Дёшево и голой не ходишь. Кстати, твоё Настоящее попросило меня в следующий раз его с собой взять: обносилось.
- Не вздумай. Я – против…
- Опять тебя понесло – за старое взялся? Уймись…
- Я тебе уймусь! Как что, так сразу рот мне закрываете. Кто я вам?
- Пока не разобрали, - призналось Прошлое. - Вчера один был, сегодня другой. Ну, как тут за тобой угнаться? Мы что спринтеры? А характер, какой?
- Какой?
- Дрянной.
- А вам хотелось, чтобы всё легло в масть? – я ухмыльнулся.
- Нам бы хотелось, чтобы ты жил, как все – в одну сторону. Тоже мне изобретатель. Тебя, то туда тащит, то в обратную сторону. Устали мы за тобой бегать.
- Ты чего пришло? Меня и без тебя всё в голове смято и скомкано.
- Не только у тебя. Сегодня к твоему Настоящему забегала, а оно стоит в раскоряку перед зеркалом и само себя щупает, мол, кто я?
- У меня это вчера было. Не иначе инфекция.
- Дурак, жить надо по-человечески. Бабу завёл бы и всё, как рукой сняло бы.
- Ну, что дурак – это понятно, а вот насчёт остального, извини – подвинься. К чему мне баба? Если на счёт поспать, так сон у меня и так крепкий, а если речь идёт о второй половинке, то я натура сам по себе цельная и мне всякие привески только будут в тягость. И потом, если она повадится одежду покупать на вес, я её придушу.
- И повадится, - Прошлое хохотнуло. - На твою зарплату по-другому никак. Ей голой прикажешь ходить? Вас вон, сколько охотников под юбку залезть.
- Не преувеличивай. Остальные значит ходят – им можно и сподручно, а как речь заходит о моём кошельке - подавай вам бутики всякие.
- Да нет у тебя никакого кошелька, иждивенец и работы нет.
- Как это нет?
- Ты на себя в зеркало посмотри, молокосос.
Я вскочил и в прихожую, а на месте моего привычного отражения юнец ушастый глаза выпучил и лыбится.
- Это кто? – спросил я в голос.
Прошлое за моей спиной повозилось и ответило:
- Вылитый изобретатель, только «зелёный» ещё совсем.
- Что всё это значит? – заорал я и вдруг слышу, что голос у меня какой-то петушиный.
Прошлое улыбнулось загадочно и говорит:
- Мутация, только в обратную сторону.
- Ты это о чём?
- Молодеешь, ирод… Ты случайно никакие таблетки втихаря не принимаешь? Сейчас это у молодёжи модно.
- Только аскорбинку, - признался я.
- Ну, это безопасно, если водкой не запивать. Значит, что-то ты съел…
- Ничего я не ел и холодильник у меня пустой и вообще, я голодный, как волк.
Прошлое кивнуло на пакеты с продуктами:
- Питайся. Чипсов и газировки нет.
Голод голодом, а кусок в горло не лезет. Не могу войти в колею. Думы кружат себе, а аппетит себе – не разорваться же мне, вот я и смотрю на копчёную курицу и не знаю, что с ней делать и только глотаю слюну и глотаю.
- Ты чего? – Прошлое разломило птичью тушку. – На, ешь.
Взял, а руки трясутся и такая печаль подпёрла изнутри, что вот-вот заплачу.
- Чего слезу выжимаешь? Ешь. Всё образуется, - Прошлое с силой засунуло мне в рот корочку хлеба. – Жуй... потом будем разбираться.
«Разберёшься тут: в квартире кавардак. Вон из всех углов паутина выглядывает. Противно… Такое ощущение, что меня в этом доме не было несколько лет. Почему-то на столе лежит будильник. Все шестерёнки из него вынуты. Зачем?»
Прошлое перехватило мой взгляд и спросило:
- Твоя работа? Всё хочешь изобрести машину времени?
- Да, хочу, - зло ответил я ему.
- Ну, дело хозяйское, только учти: время – это такое понятие, что не подчиняется человеку. Чтобы ты не изобрёл – это будет только пародия.
- Отчего же?
- Время само по себе и все эти стрелочки, шестерёночки, только для успокоения сознания человека, мол, так надо. Ну, взять, к примеру, тебя - ты меняешься в обратную сторону. Это против правил. Болезнь это или ещё что – пока никто не знает. До сих пор встречалось быстрое старение, а вот омоложение – это нонсенс. Может это тебе в награду или в наказание за то, что ты замахнулся на время? Знаю одно, что тот, кто познает время – приблизится к истине.
- Как это?
- А вот этого я тебе не скажу. Сам своим умом дойдёшь.
- Дойдёшь тут, когда вокруг такое происходит.
- Не ты первый – не ты последний. Ну, ладно, я ухожу. Да не бойся – я вернусь ещё. Пойду, подышу свежим воздухом, людей послушаю, а вдруг что-то интересненькое выплывет.
- А чего приходило?
- Соскучилась, - Прошлое ухмыльнулось.
День девятый. Среда…
Проснулся. Забрался на стол. Вытащил с верхней полки толстую книгу и, вооружившись карандашами, разукрасил её иероглифами. Мне понравилось…
День восьмой. Вторник…
Ходил гулять. Отобрал у соседского мальчика игрушку. Свой поступок не стал анализировать, да и когда, если родители пацана как налетели на меня коршунами: обозвали «бандитом». Я смолчал, затаив на них обиду. Вообще, эти взрослые какие-то странные. Им бы со своими проблемами разобраться, так нет же - лезут к нам. Наверное, им так спокойнее: пошумят, пар выпустят и опять в свой угол, мол, учитесь, пока мы живы. А чему учиться-то тут?
День восьмой. Понедельник…
Пытался в аквариуме поймать рыбку. Её не поймал, а вот рукава рубахи до плеч вымочил, после чего из кладовки вытащил что-то металлическое, зубастое и стал отпиливать у стола ножку. Пилил долго – устал. Понял, что надо отдохнуть. Из шкафа добыл банку с вареньем и стал лопать.
День седьмой. Воскресенье…
Ел плохо – размазал манную кашу не только по тарелке, но и по скатерти. Наверное, это от вчерашнего варенья.
В обед нанизывал бублики на свой писулёк. Не всё получилось сразу.
День шестой. Суббота…
Нечаянно разбил вазу. Из осколков стал выкладывать на полу узор. Когда они закончились, разбил две чайные чашки и что-то с крышечкой и смешным носиком.
День пятый. Пятница…
Кто-то мяукающий вторгся на мою территорию. Пробовал сесть на это ушастое существо сверху. Не удалось. Ближе к вечеру получил по заднице. Не понял только за что. Может, что-то и было, но тогда надо объяснять или указатели повесить: «можно», «нельзя»…
День четвёртый. Четверг…
Весь день облизывал обои и целовал зеркало.
День третий. Среда…
С трудом поднялся на ноги. Немного поплакал. Произнёс несколько слов, но сам ничего в них не разобрал. «Наверное, заболел» - подумал я.
День второй. Вторник…
Ничего не понимаю - лежу себе и лежу. Всё передо мной вверх тормашками. Кто-то, то и дело подходит и пытается со мной разговаривать. Непонятный язык, странный. Вот голоса - ласковые… Наверное, они меня любят… Я уписался.
День первый. Понедельник…
Яркий свет и крик. Это кричу я. Кто-то в белой повязке на лице произносит:
- Ну, этот сможет за себя постоять, хоть и родился в понедельник, а, как известно, понедельник день тяжёлый.
Потом что-то тёплое коснулось меня и сон – длинный и добрый…
P.S. У подъезда вездесущие старушки, выставив к солнышку свои наморщенные личики, судачили о том, да о сём.
- В сорок первой-то квартире пополнение.
- Родила, выходит Марьянушка.
- Ну, забот прибавится.
- Это так. Без этого никак нельзя.
- А кого родила-то?
- Мальчонку.
- Ну и хорошо. Вот послушайте меня бабы. - Быть ему изобретателем.
- Почему?
- Сама не знаю. Будет и всё тут.
Октябрь 2008 г.