А что оставалось ему, когда выхода нет?
Он в бронежилете, но здесь не спасает жилет.
И парня в клочья – его уже не собрать,
Придет грузом «200» с пометкою «Не вскрывать!».
И как горлица вокруг гроба завьется мать,
И в лицах скорбящих будет сына лицо искать,
И слышать, как в детстве с порога «Мама, это я, твой сын!»
Нет не мне эта похоронка, ошибся военный чин.
Слепым котенком мать будет тыкаться в цинк
И сомневаться, что это ее сын.
Потом сердце екнет, чтобы горе ей осознать
И мать обмякнет – здоровой ей не бывать.
Ни слез, ни плача, ни стона – она как в бреду
Сидит, качаясь на стуле, на самом краю.
Очнется, когда закопают, караул уйдет.
Холмик, обняв, зарыдает, как плотину прорвет.
А что оставалось ему, когда всем конец?
В окопе много, но среди них только он не юнец:
Пришел по контракту, они по призыву – не равный счет.
Их оттолкнул, на гранату всем телом лег.
Дети жмутся в сторонке, не поймут, что вокруг:
Вместо папы приехал его боевой друг;
Мама в миг постарела и совсем не та;
В пыльный угол заброшена «Золотая звезда»…
А что оставалось ему, – без денег нельзя.
Дома концы с концами не сводит семья.
Под утро он встал, оделся, взглянул на жену,
Записку оставил: «Простите, я уехал в Чечню…»
И все хорошо, три дня контракту осталось, домой пора.
В Чечне очень страшно, хотя это наша одна страна.
Вдруг хохляцкая речь, значит свой – славянская кровь.
На миг отвлеклись, а он братьям гранату и дробь.
Кому-то война слаще меда – сверхприбыль идет.
И ухмыляется злобно, – гибнет не он, а народ.
Нет дома в глубинке России, а значит Чечни,
Который простит кукловодов безумной войны.
А что оставалось ему, когда выхода нет?
А что оставалось ему, когда всем конец?
А что оставалось ему, – без денег нельзя.
А что оставалось ему, когда гибнет его страна?
19.07.2000. г. Ессентуки