Зима 1998 года была снежной и морозной. Приближался день нашего вылета в Израиль, а весною. в атмосфере, как говорится, «ещё не пахло». Мы с Тамарой в Израиль должны были забрать и Севу. Севе виза не нужна, потому что Сева – тринадцатилетний кот. Кота, прожившего в человеческой семье тринадцать лет, бросать на произвол судьбы было бы непростительно. Сева не простой кот. Сева понимает человеческую речь и Сева – телепат. Нельзя в присутствии Севы вести непристойные разговоры и высказываться неуважительно к членам семьи Тамары, ибо в таком случае Сева набрасывался на оскорбителя и наносил ужасные раны. Телепатические разговоры со мною Сева проводил только тогда, когда мы с ним оставались наедине. Сева впивался в меня своим всепроникающим взглядом и так давил на мою психику, что мне становилось нехорошо. Я прекрасно читал мысли Севы, а Сева читал мои мысли. Телепатические разговоры с Севой были неприятными и очень тяжёлыми. Ничего не поделаешь – каждый из нас в Мире Бытия исполняет предопределённую ему функцию, и от этого не уйдёшь. Документы на Севу были оформлены должным образом, но Тамара сказала: «Надо будет таможенникам дать 100 долларов, иначе они нас замучат пустыми придирками к Севе».
Около 16 часов пополудни, 17-го марта 1998 года, мы вылетели самолётом из Донецка в Симферополь. В Симферополе тоже были снежные сугробы, но здесь уже «пахло весною» – была оттепель. В 19.00 началась утомительная процедура таможенного контроля. Прежде всего, с каждым репатриантом поговорили представители службы безопасности Израиля. На таможне людей не обыскивали и не «ощупывали», но зеркала здесь установлены таким образом, что видно всё, что находится у женщины под юбкой.
Ветеринар завёл длительные пустые придирки к Севе. Тамара мне сказала: «Я подожду до тех пор, пока у меня не лопнет терпение – только тогда я отдам ветеринару 100 долларов». Время шло, придираться уже было не к чему, но ветеринар продолжал выискивать причины для получения взятки. Поведение ветврача уже не было похоже даже на плохую комедию. Тамара вынула из кошелька 100 долларов и в открытом виде протянула их ветеринару. Ветеринар улыбнулся, облегчённо вздохнул, взял деньги и поблагодарил Тамару.
Таможенный контроль оказался настолько длительным, что после окончания процедуры таможенного контроля до посадки в самолёт оставалось менее часа. Самолёт подкатил вплотную к зданию аэропорта так, что мы вышли из дверей здания и тут же начали подниматься по трапу в самолёт. В 00 часов 30 минут, 18 марта 1998 года, самолёт фирмы «Боинг» взлетел с аэродрома в Симферополе и лёг на курс к Израилю.
Воздушные путешествия я переношу легко даже на тихоходных самолётах в горных условиях с неимоверной болтанкой, но перелёт в Израиль для меня оказался очень тяжёлым. Салон в «Боинге» оказался тесным и неуютным. Голова моя была в тумане – я с трудом оценивал то, что видел. Меня тошнило. Не только мой желудок противился путешествию, но и душа – тошнота была душевной.
Надолго я улетаю? Навсегда ли? Об этом я не знаю. Я не сожалел о том, что покидаю страну, в которой я родился и прожил почти всю свою жизнь. Каким определением можно назвать страну, которую я покинул? Я вспомнил слова А.С. Пушкина: «Прощай, немытая Россия – страна рабов, страна господ, и вы, мундиры голубые, и ты, покорный им народ». Я согласен с великим поэтом. А что можно сказать об Украине, в парламенте которой представители украинской нации находятся в меньшинстве? Ничего хорошего! В Украине почитают Т.Г. Шевченко, как духовного отца украинской нации. Но! В «Кобзаре», издаваемом «истинными украинцами», нет слов «запродали жидам віру», а без этих слов совремённый «Кобзарь» – не истинный Кобзарь.
Рано утром 18 марта 1998 года самолёт приземлился в аэропорту Бен Гурион и вплотную подкатил к зданию аэропорта, где нас встретили и провели на второй этаж в зал для репатриантов. Каждого репатрианта сфотографировали, а через полчаса всем нам выдали израильские паспорта. Кое-кому из репатриантов славянские имена изменили так, чтоб они были еврейскими. Например, имя Светлана изменили на имя Орит. Орит – то же самое, что и Светлана, ибо на иврите свет – ор. Мне вспомнилось украинское имя Орышка. Если репатриант еврей, тогда по его желанию можно изменить его имя и фамилию, для этого достаточно выразить такое желание устно. По этой причине правоохранительным органам страны, из которой в Израиль репатриировался преступник, найти его в Израиле невозможно. Я спросил:
– А моё имя изменить можно?
– Нет, нельзя, - ответили мне.
Некоторых репатриантов вызывали на беседу в кабинет офицера национальной безопасности. Был и я к нему приглашён на короткую беседу. Каждый репатриант должен был получить деньги в шекелях, в сумме, эквивалентной пяти тысячам американских долларов. На руки каждому репатрианту выдали по 500 долларов в шекелях, а на остальные деньги вручили бумаги. Эти бумаги надо будет сдать в любой по личному выбору банк, стать на учёт и получить банковский номер счёта. На этот банковский счёт поступят остальные деньги. Через банковский счёт в дальнейшем будут вестись все денежные движения – получение пенсий, получение заработной платы, оплата коммунальных и иных услуг. Если репатриант был семейным человеком, тогда счёт открывался семейный. На получение паспортов, денег и поручительств национального банка о переводе остальной суммы денег на личный счёт каждого репатрианта ушло около часа. У репатриантов взяли адреса, по которым репатрианты собирались на первых порах поселиться. После этого репатриантов на такси и на монитах (микроавтобусах) бесплатно стали развозить по указанным репатриантами адресам. Мы с Тамарой решили ехать в город Афула, в котором жила её подруга Елена.
Украина провожала нас морозами, пургой и снежными сугробами, а Израиль нас встретил дождливою погодой. День был не просто серым, а тёмно-серым, так как небо было полностью затянуто сплошным ковром тяжёлых тёмных туч. С перерывами в 10-15 минут начинался тропический ливень, сопровождавшийся ураганным ветром и градом. В Афулу нас везли в моните (микроавтобусе).
Двадцать четыре часа прошло с тех пор, как мы в Донецке начали собираться в дальнюю дорогу. Сборы и переезд в аэропорт города Донецка, прощание с родственниками, перелёт из Донецка в Симферополь, затем – таможня, перелёт в Израиль и оформление документов в аэропорту Бен Гурион – на всё это ушло много времени, а психическое напряжение повлияло на моё состояние так, что в голове моей плавал густой серо-бурый туман. Я смотрел в окно мониты через серую пелену дождя на цветущие плантации апельсинов и мандаринов, и удивлялся – деревья были украшены цветами и зрелыми плодами. Недолго мне пришлось рассматривать банановые и цитрусовые плантации – от усталости я уснул. Я уснул мгновенно, как провалился в пропасть, но назвать такое состояние сном нельзя было – я впал в небытие. Иногда я просыпался от шума ураганного ветра и грохота крупных градин по крыше мониты, но тут же снова проваливался в небытие. Окончательно я проснулся, когда мы уже ехали по главной улице города Афула, но состояние моё улучшилось ненамного.
Дом, в котором жила Елена, был угловым на центральном перекрёстке города Афулы. Трёхкомнатная квартира, в которой жила Елена, находилась на третьем этаже четырёхэтажного дома. Елена на год раньше нас приехала в Израиль. Так же как и многие другие репатрианты, она сняла трёхкомнатную квартиру, а в целях экономии поселилась в этой квартире вместе со своей подругой Эллой и её мужем Олегом. Олег – украинец. До приезда в Израиль Элла и Олег жили в Донбассе, в городе Макеевке. В Макеевке Олег был частным предпринимателем и имел несколько торговых ларьков, а в Израиле Олегу пришлось работать на деревообрабатывающем предприятии грузчиком. Здесь Олег работал по десять чесов ежедневно, перенося на своих плечах огромное количество пиломатериалов. После тяжелого рабочего дня он приходил домой обессиленным. Ему хватало сил поужинать и минут сорок посидеть у телевизора. После этого он отправлялся в спальню, дабы уснуть и набраться сил перед очередным трудовым днём. Олег сильно тосковал по родине и надеялся вернуться в Украину. Если надежды Олега и сбылись, то это могло произойти не ранее, как через три года, потому что только через три года долг репатрианта за полученную денежную корзину государством аннулируется. Его жена, Элла, имела профессию медицинской сестры. Знания, приобретённые в советских училищах, техникумах и высших учебных заведениях не соответствовали требованиям капиталистического мира. В Израиле, для того чтоб получить работу по специальности, приобретённой в СССР, надо было пройти обучение на соответствующих курсах, а затем сдать экзамен на знание иврита и экзамен на знания, соответствующие требованиям профессии специалиста по израильским меркам. После этого человек получал документ, предоставляющий ему право работать по специальности. Элла ежедневно ездила на курсы в Хайфу, затрачивая на вынужденные путешествия драгоценное время и деньги. Много труда и много забот требовалось для подтверждения знаний по специальности, но все эти расходы затем окупались с лихвой.
Елена с мужем и двумя детьми до переезда в Израиль жила в городе Донецке. Муж Елены отказался эмигрировать в Израиль. Он заявил своей жене:
– В Донецке у меня есть приличная работа, квартира, дача и машина. Что меня ждёт в Израиле? Меня встретят с цветами? Мне выделят кабинет, дадут группу подчинённых мне людей и определят мне приличную оплату труда? На это надеяться может только безумец! Мне достаточно того, что я имею в Украине.
Муж Елены дал письменное согласие на то, чтоб его дети получили гражданство Израиля.
Марик, сын Елены, ходил в Афуле в школу, где с огромным трудом преодолевал языковый барьер, а это сильно отразилось на его успеваемости по изучению преподаваемых в школе предметов. А дочь свою, Евгению, Елене удалось устроить в еврейскую религиозную школу – неимоверно, но это факт!
Девушки, окончившие религиозную школу, получали статус левитов – высшей касты еврейского сообщества. Только таких девушек левиты брали себе в жёны. Религия левитам запрещает работать. Левитам разрешено брать в руки только столовые принадлежности и Тору (еврейскую Библию). Левиты должны молиться богу, а это труд неоценимый, ибо левиты говорят: «Если бы мы не молились непрерывно богу, то Израиль не просуществовал бы и минуты». Жена левита имеет право работать, но в этом нет нужды, так как левиты находятся на полном государственном обеспечении, получая денежное пособие на каждого члена семьи. Государство выплачивает приличное пособие на каждого ребёнка левита до полного его совершеннолетия, а семьи левитов многодетные, и к тому же в Израиле дети становятся совершеннолетними в двадцатипятилетнем возрасте.
В Израиле квартиры не имеют централизованного отопления. В квартирах плотно закрываются только входные двери, а окна и дверь на балкон плотно не закрываются, поэтому в квартирах температура воздуха такая же, как и на улице. В связи с тем, что Афула расположена в долине, в летнее время в Афуле температура воздуха поднимается до 36 градусов по Цельсию и выше, а в зимнее время температура воздуха падает до трёх градусов по Цельсию и господствуют ураганные ветры с ливнями и градом. В зимнее время, когда солнце на улице прогревает воздух, в квартирах бывает холоднее, нежели на улице, потому что стены домов прогреваются медленно. Израильтяне вынуждены устанавливать в своих квартирах электрические обогреватели, а это довольно ощутимо влияет на семейный бюджет.
Наша встреча с Еленой произошла без застолья и сопровождалась скромным обедом и коротким разговором, ибо мы нуждались в длительном отдыхе. В разговоре с Еленой мы узнали о том, что зима в Израиле была тёплой – в январе и в феврале люди ходили по улицам города в рубашках с короткими рукавами. Наш приезд в Израиль принёс сюда и дурную холодную погоду. Покушав украинского борща и немного переговорив с Еленой, мы с Тамарой легли спать в каморке, в которой стирают и сушат белье. В таких помещениях большое по размерам окно неплотно закрывалось жалюзи. Холодно, очень холодно. Медленно согревшись под тремя тёплыми одеялами, я уснул. Проснулся я только утром следующего дня.
Второй день моего пребывания в Афуле был солнечным, но временами проходили короткие ливни с градом и ураганным ветром. В перерыве между двумя ливнями я с сыном Елены, Мариком, отправился по улицам города для ознакомления с местными достопримечательностями. В Афуле мирно живут евреи и арабы. Трудно определить, какая нация здесь преобладает. Город Афула небольшой – из одного конца города в другой, неторопливо прогуливаясь, можно пройти за полчаса.
В Афуле пересекаются главные дороги, соединяющие западные, восточные, северные и южные районы страны, поэтому в этом небольшом городе на двух центральных улицах интенсивное автомобильное движение. Я иду с Мариком по тротуару улицы с интенсивным автомобильным движением. На перекрёстке Марик неожиданно повернул вправо и без промедления стал пересекать проезжую часть улицы. Я в ужасе схватил его за руку:
– Ты что делаешь?
Марик дёрнул рукой и сердито сказал:
– Не мешай уличному движению.
– Я?!! Я мешаю уличному движению?! Ну, это уже, ни в какие рамки не лезет!
– Пойдём! Пойдём – не задерживай. Здесь нет славян – некому нарушать правила.
Мы перешли улицу и двинулись по тротуару вдоль витрин магазинов. Марик продолжал читать мне правила израильского быта:
– Если на перекрёстке нет светофора, тогда здесь пешеход имеет преимущество, но не автомобиль. Если я на таком перекрёстке повернусь лицом к проезжей части, тогда все автомобили должны остановиться. Вот смотри!
Марик повернулся лицом к проезжей части улицы. Автомобили остановились. Мы стоим – стоят и автомобили. Водители автомобилей начали нам махать руками, приглашая нас поскорее перейти улицу.
– Вот видишь?
Марик снова повернулся лицом к тротуару, и мы продолжили своё путешествие.
– Это же опасно, потому что кто-то из водителей может вовремя не остановиться, или же умышленно сбить прохожего на перекрёстке, – продолжал своё возмущение мой славянский менталитет.
– Я уже тебе сказал о том, что здесь не Славия! Люди здесь дисциплинированы. Если кто-либо из водителей вовремя не остановится, тогда водители других автомашин по мобильному телефону сообщат в полицию о нарушении правил движения и сообщат номер автомобиля-нарушителя. Это грозит штрафом около 1000 долларов и лишением прав вождения автомобиля на пару лет. Поблажек здесь нет, а за взятки в Израиле сажают в тюрьму. Не вздумай кому-либо предложить взятку в этой стране.
На короткой и широкой центральной улице города, где расположен банк «Апоалим» («Рабочий»), красовались четыре ряда крупных финиковых пальм. Финиковая пальма на иврите называется «тамар», а пальмы иного рода – «декель». В Афуле есть супермаркет, рынок, крупная автостанция и банк – вот и все достопримечательности.
В Афуле недорогие квартиры, цены которых варьируют в пределах 40 – 60 тысяч долларов США. Квартиры недорогие, но очень трудно найти работу. Многоквартирные дома в Афуле четырёхэтажные, но таких домов немного. Большую часть территории города занимают небольшие виллы и особняки. Многие особняки имеют арабские дворики. Арабские дворики огорожены сплошной бетонной стеною и не имеют выхода на улицу Войти в такой двор можно только из дома. Во дворах растут цитрусовые деревья. Была весна – время, когда на цитрусовых деревьях одновремённо красуются зрелые плоды и цветы будущего урожая. Красивые плоды лимонов, апельсинов, грейпфрутов и гранат радуют глаза прохожих. Фрукты и овощи люди покупают только в магазинах и на рынках, поэтому плодами деревьев, растущих в собственных дворах, они не пользуются – плоды падают на землю и гниют.
На рынках Израиля запрещено продавать молочные, рыбные, мясные и иные скоропортящиеся продукты питания. На рынках торгуют одеждой, овощами свежими и маринованными, фруктами и сладостями. Квашеную капусту употреблять в пищу запрещает религия, поэтому в магазинах и на рынках квашеной капусты нет. На рынке города Афулы сладости в виде разноцветных красивых конфет кустарного производства в огромном количестве и в огромном ассортименте расположены в начале каждого торгового ряда. Эти сладости не продаются – они предназначены для детей. Дети подходят и берут конфеты бесплатно. Расход сладостей никто не контролирует, но дети конфеты берут редко и в малом количестве, так как избыток продуктов питания в каждой семье не вызывает у детей излишнего внимания к сладостям. Бесплатные сладости есть только на рынке Афулы – в других населённых пунктах Израиля это не практикуется.
На рынке тихо, но тишина время от времени взрывается громкими выкриками продавцов-арабов, которые громко, так чтоб было слышно в самых отдалённых местах базара, начинают перечислять товары, которыми он торгуют, качество и стоимость товара. Все рынки в Израиле крытые, а торговые ряды хорошо оборудованы и чистые. Овощи и фрукты вымыты и высушены – можно без опаски для собственного здоровья купленные овощи и фрукты тут же на рынке кушать. На рынках Израиля всё, что можно в сыром виде кушать, покупатель, прежде чем купить товар, пробует его на вкус. Овощи и фрукты в Израиле покупатели сами себе выбирают на прилавках, а те овощи и фрукты, которые покупатели отвергли, будут затем отправлены на животноводческие фермы для скота. Картофель настолько аккуратен, ровен и чист, что в большей степени похож на огромные птичьи яйца, нежели на славянский одноименный овощ. Да-а-а, арабская «нецивилизованная» аккуратность сильно выигрывает против «цивилизованной» славянской дикости.
Чистота – первое требование, не только на рынках, но и на всей территории Израиля, которое строго выполнятся в стране везде и всюду, без особого указания президента Израиля о том, что это требование необходимо выполнять «нэухыльно». В цивилизованных странах «ухыльных» президентов, депутатов, прокуроров, судей и полицейских чинов нет, а если таковые и появляются, то на короткое время, ибо всем «ухыльным» правителям надлежащее место находится в тюрьме. В Израиле инструкции, уставы, распоряжения и установленные где-либо порядки, приравниваются к законам и «нэухыльно» выполняются. Любые нарушения тоже «нэухыльно» и строго наказываются.
Дал бог постсоветской Украине первого президента с понятием «ухыльных» и «нэухыльных» законов – президента-миротворца, который всеми силами старался сохранить в Украине «мир и спокойствие». И это ему было не трудно сделать, ибо Украина большая и богатая, поэтому можно раздавать богатства украинские направо и налево, дабы «умиротворить» и «успокоить» влиятельных лиц. Одному дал, другому дал, третьему дал – всем юридическим лицам дал, а физическим мордам ничего не дал, но «успокоил» их, всенародно заявив: «Пока первые не наедятся – вы ничего не получите».
Влиятельные лица – лица юридические, защищённые юридическими законами, поэтому им необходимо «дать», и надо давать постоянно. А невлиятельные лица – лица физические, защищённые физическими законами, но не юридическими, поэтому им можно «не давать денег», но всегда можно дать по морде, так как именно с физических лиц берётся то, что отдаётся затем лицам юридическим. Увы! – в моём методе использования определителей «юридические» и «физические» лица, нет сарказма, ибо в постсоветской Украине официально принято называть такими определителями эксплуататоров и эксплуатируемых.
Влиятельные лица никогда не наедятся, ибо закон эволюции гласит: «Жадность не имеет предела». В данном законе имеется в виду сама жадность, но не эволюция жадности. Эволюция жадности имеет пределы, ибо она (жадность) имеет нижний предел – исток, а верхний её предел всегда заканчивается катастрофою. Если влиятельные лица поглощают только национальные достояния, то финалом жадности влиятельных лиц будет национальная катастрофа, но, если эти генофаги приберут к своим рукам достояния всего человечества, тогда эволюция человечества закончится всемирной катастрофой. Так то оно, господин, президент-миротворец!