<Глава первая>
Июль 2010 года.
Уже вторую неделю солнце никого не жалело. В дневное время температура в тени доходила до тридцати пяти градусов по Цельсию. Главной мечтой человека, изнывавшего под палящими лучами, была только прохлада. А вот продавцы мороженого и холодных напитков совсем не унывали, так как их товар продавался очень быстро тем, кто решил выбраться на прогулку и не сумел удержаться от покупки газировки или фруктового льда. Заботливые родители успокаивали грудничков в колясках, которые не имели понятия, почему же так жарко и поэтому хныкали до тех пор, пока им не выдавалась соска с водой.
Голуби приютились в парке под высокими клёнами с широкими резными листьями, а воробьи полоскались в прохладных струйках фонтана, не обращая внимания на туристов, фотографирующихся рядом. Даже бродячие собаки (одна из бед нашего городка) куда-то подевались. Пожалуй, что каждое живое существо тогда искало спасения, где нет той власти пекла, что под самыми лучами солнечного диска.
По раскалённой широкой улице с невысокими старенькими домами, каких в нашем городе полным-полно, бродили я и моя подруга Настя. Мы млели от духоты и наслаждались прохладной колой, купленной в одном маленьком душном магазинчике, каких в российских городах немало, и которые всё ещё держатся на плаву, несмотря на конкуренцию со стороны вроде бы выгодных супермаркетов с вроде бы свежим товаром. Уже второй день был посвящён разговорам о том, куда убежать из душных объятий родного города Свелецка. Настя не давала мне и слова вставить:
- Наташка, у моей бабушки есть дом в деревне. Небольшой такой. Так вот, я предлагаю тебе поехать со мной туда: проверим домик, приберёмся там и, наконец, отдохнём! Я, наверное, не рассказывала тебе, что там есть озёро, в котором можно искупаться, а ещё разные места, куда можно выбраться на пикник. Кругом лес, а поэтому и свежий воздух гарантирован! Там так здорово! Думаю, тебе должно там понравиться.
- Послушай, а ты сама давно-то там была? – засомневалась я, не выдержав её желания меня уговорить. В особенности, я скептически относилась к тому факту, что с жилищем всё в порядке. Мне не хотелось провести ночь под открытым небом в чужих краях, расположенных, по словам моей подруги, в окружении лесных красот.
- Я лет пять назад была там с мамой, но…
- За пять лет там много чего могло развалиться!
- Дом в отличном состоянии, я тебя уверяю!
- Ну, как ты можешь уверять, если смотрела на этот дом в последний раз пять лет назад?! – Я скрестила руки на уровне груди с намерением отказаться от этой затеи.
- Наташ, так дело в том, что мама каждый год туда приезжает, чтобы убедиться, что всё в полном порядке. В этом году бабушка хуже себя чувствует, поэтому мама не может поехать в деревню, а меня оставить со старушкой. Бабуле нужны уколы, а у меня руки трясутся при одной только мысли о них, поэтому мама частично занимается её здоровьем.
- Так бы сразу и сказала! – произнесла я капризно-возмущённым тоном.
- Ты же спросила, когда я там в последний раз была, - улыбнулась она иронично.
- Ну, ты же не глупая и могла с ходу понять суть вопроса: меня интересует в первую очередь, в чём мы можем расположиться. Ведь, согласись, ночевать под открытым небом – не лучшая идея для двух девушек.
- Неужели ты не догадалась, что я разыграла тебя, чтобы посмотреть на твоё негодование, - усмехнулась подружка.
- Ах, ты какая…. - оглянулась я по сторонам и, увидев поблизости немало прохожих, полушёпотом продолжила:
- Нехорошая! - Настя захохотала в ответ, поправляя солнечные очки. Её загорелая кожа выглядела броско на фоне светлой одежды и русых волнистых волос. В последнее время она как-то зачастила в солярий, хоть лето и вступило в свои права. Я же неодобрительно относилась к искусственному загару, но Настя всеми способами пыталась меня заверить, что эта процедура не опасна для здоровья, а, однажды было, даже уговаривала меня пойти вместе с ней и быстренько загореть, но я, естественно, отказалась.
- Начистить бы тебе твои стёклышки, чтоб глаза твои наглые увидеть, - добавила я шутливо.
- Это тебя надо в угол поставить! – погрозила она мне пальцем, как маленькому ребёнку.
- Это ещё за что?! – с возмущением отозвалась я.
- На улице столько красивых парней, а ты…. – заглянула она пытливо мне в глаза.
- Можешь не продолжать! – прервала её я.
- Давай, тебя с кем-нибудь познакомлю?! Смотри, какой паренёк идёт нам навстречу. – Она указала на молодого человека со светло-каштановыми волосами в яркой оранжевой футболке.
- Нет! – отказалась я, скривив лицо так, будто лимон проглотила. И добавила придирчиво: - Человек-мандарин не в моём вкусе!
- Просто яркая майка, - не затихала она, несмотря на то, что парня и след простыл, - а ты вечно привередничаешь.
- Настя, ты прекрасно знаешь, что я ни за что в жизни не заставлю себя купить вещь, которая мне не по душе. Что уже тут говорить об отношениях.
- Эх…. – вздохнула она наигранно тяжело. – Ты так серьёзно ко всему относишься. Отключай мозги хотя бы на некоторое время, ведь на то она и молодость, чтобы оставлять голову дома. Успеешь, как говорит моя мама, надуматься, что ночи не хватит, не то, что дня.
- Как же ты мне надоела! Послушай, у меня достаточно знакомых парней по учёбе, многие из них хорошие люди, но всё не моё. Возможно, я так и останусь до конца жизни одна-одинёшенька, выбирая кого-то по душе….
- Мой тебе совет – подружись с кем-нибудь, изучи этого человека, ведь глубокие чувства издалека не увидишь. Вот, к слову, недавно я прочитала, что из друзей противоположного пола часто получаются крепкие семейные пары, а вот те, кто влюбился и женился - нередко страдают.
- Бла-бла-бла! – покривлялась я. - Ты думаешь, кто-то проверял, кому как живётся?! Это пишут, чтобы журнал был толще, да и только. Обычно приводят пару счастливых историй из жизни друга и подруги в браке: красивые радостные дети, чистый дом, десять совместно прожитых лет за плечами, - а в противовес следом идут рассказы одной из пострадавших от великой любви сторон: дети живут с мамой или папой, бесконечный раздел имущества и тому подобное.
- Никогда не задумывалась над этим и не думала, что ты читаешь подобное. – Настя произнесла это так удивлённо, будто не знала меня с детства, даже пожала плечами.
- Знаешь, моя мать постоянно приносит с работы стопочку журналов и газет, и, случается, я листаю их, разглядывая картинки, а иной раз что-нибудь да прочту. Вот и сделала для себя кое-какие выводы.
- И какие же? – раздался весьма ожидаемый вопрос из её уст.
- Не трать деньги впустую, лучше почитай хорошую книгу! Это, пожалуй, самый первый и самый важный вывод.
- Я так и знала, что ты это скажешь!
- Я тебе не впервые об этом толкую, а ты всё равно покупаешь эту «макулатуру». Видимо, у тебя мания.
- Я просто редкий шопоголик, - захохотала она.
Мы подошли к старому зданию кинотеатра, который всем свом внешним видом умолял о ремонте: тяжёлые деревянные двери с огромными ручками остались ещё с советских времён, штукатурка узорно потрескалась, а почти у земли стены покрылись зеленоватыми пятнами. Напротив него раскинулась благоустроенная площадка с лавочками и клумбами, пестревшими маленькими разноцветными кружочками цветков. В отличие от кинотеатра, это место было ухоженным и современным. Наша прогулка не имела определённых целей: мы не собирались ни в кафе, ни в парк развлечений, ни в кино. Медленно перебегая с одной улицы на другую, мы забегали в сувенирные лавки, поглазеть на красивые вещи, из которых мне больше всего нравились огромные корабли с безумно красивыми изогнутыми парусами белого цвета.
- Наташ, смотри, какой милый паренёк! – Настя снова пыталась мне показать кого-то, но я упорно не смотрела туда.
- Не отстанешь – укушу! – Я состроила ей хищную рожицу с оскаленными зубками.
- Скучно с тобой! – засмеялась она.
- Я ещё подумаю: ехать мне или нет с тобой. А то, видите ли, ей скучно со мной! – ядовито хихикнула я.
- Наташ, не злись, я же пошутила. Ты поедешь со мной? Точно? – Она знала мой ответ, положительный ответ, но я прекрасно понимала, что она не прекратит спрашивать меня о поездке до назначенного дня.
- С тобой хоть на край света! – согласилась я торжественно, хоть внутри имелись некоторые сомнения.
- Обожаю тебя! – искрилась вся подруга радостно.
- Коварная! – шутила я.
Лёгкий ветерок трепал её распущенные светлые волосы. Я смотрела на неё и видела ту самую «маленькую» Настю с капризно вздёрнутым носом. Мы столько лет знакомы, столько открытий совершили вместе!
- Наталь, ты только, если случится с бабкой моей говорить, ей про поездку ни-ни. Ладно? – предупредила она, видимо во избежание переживаний со стороны её пожилой бабушки, которой на тот момент было далеко за семьдесят.
- Меньше знает – крепче спит?! – засмеялась я в ответ.
- Ты же знаешь мою старушку! Я ей сказала, что мы у тебя на даче будем, - хитро глянула она на меня.
- Как не стыдно обманывать пожилую женщину?! – сострила протяжно я.
- Вот такая я нехорошая! – отшучивалась моя подруга, поправляя свою волнистую шевелюру.
- С кем я общаюсь?! – возмутилась я в шутку.
Нельзя не сказать пару слов о Настиной бабушке Марине, которая разделила все трудности жизни со своей дочкой, оставшейся после смерти мужа пятнадцать лет назад с маленькой Настей на руках. Настя, будучи хиленьким бледненьким ребёнком, часто простывала, а брать больничный отпуск её маме было не выгодно, поэтому бабушка и перебралась к ним в городскую квартиру и только летом, взяв с собой капризную внучку, выбиралась в деревню. Как человек эта старушка чуткая, добрая и очень простая в общении. Любой разговор эта женщина сопровождала шуткой-прибауткой. Однажды, когда нам с Настей было по девять лет, мы остались ночевать у неё, и бабушка Марина целый вечер рассказывала нам страшные деревенские истории. В основном, там много было о покойниках, которые вдруг начинали ходить или хватать кого-нибудь ночью. Сейчас никого таким не удивишь, но тогда мы испытали по-настоящему леденящий кожу страх и поэтому легли спать вместе.
Когда Настя стала чуть постарше, бабуля бесцеремонно объяснила ей, откуда на самом деле берутся дети. Как сейчас помню, как она, раскрыв широко васильковые глаза, рассказывала мне все тонкости взрослых отношений, а я слушала и мысленно махала уходящему детству рукой. Да, в наше детство не было столько возможностей подробно узнать о жизни взрослых, а информация добывалась буквально по крупицам и ценилась на вес золота. Больше всего в то беззаботное время нам нравилось, когда по какому-либо поводу родители собирались за столом: мы поздно не спали, чтобы послушать хмельные разговоры, так сказать, без цензуры для нас. Вот это были времена!
Мы повернули к аллейке с низкими липами. Во рту пересохло от разговоров. Нас охватила задумчивость. Навстречу нам шли разные люди: кто-то спешил куда-то, кто-то хмурился, невзирая на набравшее силу лишь две недели назад лето, прогнавшее сырость, кто-то на ходу копался в телефоне, из-за чего иногда спотыкался или задевал идущего рядом. Симфония городского шума: ритмичный грохот трамваев, заглушённый гудением моторов автотранспорта, беспрерывно галдящая на разный мотив толпа, звук каких-то ремонтных работ, которые, к слову, велись, казалось постоянно в этом неспокойном городе, - утомляла каждого, кто подолгу задерживался на улице.
Тем временем наступал вечер, обещая земле и всему, что движется, спасительную прохладу; деревья, измученные нестерпимым дневным зноем, уныло поникли; автомобили неслись по обжигающему асфальту, а водители, считая себя счастливчиками, потому что у них в салонах кондиционеры берегут их от жары, с усмешкой поглядывали на устало бредущих пешеходов. Зато те, кто за рулём не ощущают некоторых приятных мелочей, когда заходят в своё жильё, а вот мы-то, пешеходы, вернувшись, наслаждаемся прохладной ванной и нам приятно, когда немного гудят ноги, сообщая о том, что пора поваляться на диване и дать им долгожданный отдых.
Старый маленький скверик, зеленеющий напротив моего пятиэтажного дома, облепили молодые парочки, а он в свою очередь смотрел на них свысока своих лет, кажется, ворчал, что времена идут, а влюблённые парочки всё приходят и приходят к нему, нарушая старческий покой. Я немного завидовала тем влюблённым: они выглядели такими счастливыми и беззаботными, не боящимися обжечься и потерять друг друга, - а мне было так одиноко, и, честно говоря, самой неведомо, чего я хочу в этой жизни (в этом вся моя беда). Настя недавно рассталась со своим парнем, Олегом, и не могла без душевной боли смотреть на влюблённых, устроившихся на лавочках в тени листвы, поэтому отводила печальный взгляд, глубоко задумываясь о чём-то своём. Но я никогда не теряла веры в её силы, так как, по-моему, она способна справиться и зажить новой жизнью, полной свежих впечатлений, лишь только стихнет её внутренняя боль.
- Уже пора домой, - грустно сообщила мне Настя, взглянув на время.
- Да, целый день проболтались вместе, - устало улыбнулась я.
- Хочешь, ко мне пойдём, посидим, чаю попьём? – предложила она с дружелюбной теплотой в голосе.
- Нет, я домой. Мои родители меня ждут, наверное. Я пройдусь с тобой немного, - вежливо отказалась я от приглашения на чай.
Проводив подругу, я дворами пробралась в свой маленький дворик со старинной детской площадкой, на которую и детей-то нормальный родитель не пустит, особенно в вечерний час (любимое время для посиделок местных алкашей из соседнего подъезда). Войдя в подъезд, я проверила почтовый ящик внизу (он оказался пустым в который раз, но это не играло никакой роли, а являлось чем-то вроде маленькой бесполезной традиции «зашёл в свой подъезд – проверь ящик»). На лестничной площадке несло табачным дымом: кто-то только что покурил. Я прикрыла нос ладонью, чтоб не дышать этим невыносимым смогом, и спешно побежала вверх на третий этаж, в родную квартиру.
Дома меня заждались родители и вкусный ужин, приготовленный заботливыми, полными теплоты мамиными руками, запах которого будоражил мой голодный живот, уже начавший тихонечко урчать. Отец - видимо, изгнанный из кухонного рая на время готовки, - ходил из комнаты в комнату в глубокой задумчивости. Когда он увидел меня, только что перевалившуюся за порог, то тотчас же не упустил шанс оценить мой мрачный, на его взгляд, наряд:
- Наташ, но не маленькая уже так одеваться!
«Снова он придирается», - устало подумала я, взглянув на своё отражение в прямоугольном большом зеркале в прихожей: на мне был тонкий тёмно-синий топ с кружавчиками и чёрные джинсовые шорты с грубым металлическим ремнём.
- Пап, мне так красиво, – ответила я спокойно, с какой-то долей игнора, как и всегда, потому что каждый день он встречал меня с претензиями по поводу внешнего вида. Стоит отметить, что за последние пять лет я практически не изменилась в предпочтениях, поэтому я сокрушалась, как до сих пор отец может критиковать то, что нравится мне все эти годы. А вот, мать старалась как-то понять меня, хотя, возможно, это её своеобразная женская хитрость, используемая для моего расположения к ней как к подруге. Вообще, порой мне казалось, что они играют злого и доброго полицейского (если кто-то один категорически против чего-то, то другой непременно примет мою сторону).
Я зашла на кухню, чтобы поприветствовать мать, которую целый день не видела:
- Привет, мам! Что-то припозднилась ты с ужином.
- Привет, дочур! Я сегодня на работе задержалась на два часа почти. Завал полный!
- Ничего себе! Ты бы мне позвонила, чтоб я ужин приготовила. Мы с Настей полгорода обошли без дела.
- Ничего страшного! Ты молодая, гуляй: успеешь ещё по кухне побегать! – мило улыбнулась она.
- Чего отец недовольный? Или мне показалось?
- Ревнует, представь, - шепнула она.
- К кому? – удивлённо прошептала и я.
- К работе! Думает, что мы с коллегами корпоративчик организовывали! Не восемнадцать….
- Что вы тут шепчетесь? – раздался голос отца из-за кухонной двери, прервав наш с мамой диалог. – Я есть хочу!
- Заходи, - дружно сказали мы ему.
Я охотно уселась вместе с отцом за кухонный стол, накрытый серебристо-белой скатертью. На кухне царил аппетитный аромат, мама, не прекращавшая подробно рассказывать, как прошёл её день, расставляла тарелки с едой. Отец с остротой в голосе комментировал каждую её фразу, легко покачиваясь на стуле, я же слушала её внимательно и лишь иногда переспрашивала что-то. Трудно было не заметить, что последние две или три недели мы с матерью как-то непривычно близко общались, как подружки, и частенько сидели допоздна, слушая друг друга. До этого наши разговоры были скучными, и приходилось делать вид, что тебе интересно, копаясь в своих мыслях. Возможно, мама стала внимательней ко мне, а, может быть, я повзрослела и стала понимать её по-женски. Отец, на первый взгляд, мало интересовался мной, но не раз мне удавалось услышать, как он хвалил меня бабушке в телефонном разговоре, которая жила от нас далеко, и мы часто звонили ей.
День завершился обычно, как у любой другой дружной семьи. Родители улеглись пораньше. Я не могла уснуть и поэтому уселась за компьютер, копаясь в пространстве «великого» Интернета с кучей ненужной информации. Мне хотелось почитать книгу, но свет настольной лампы раздражающе моргал, правда, не сильно, но после прочтения двух-трёх страниц перед глазами начинала плыть тусклая рябь, отчего возникало нестерпимое желание потереть веки. Отец не раз по моей просьбе проверял проводку и розетки, но так и не нашёл причину маленьких неприятностей с электрическим светом, так что я частенько сажусь с книгой в зале, если никого, кроме меня, нет дома.
Почувствовав приятную усталость во всём теле, я выключила компьютер, погасила лампу и плюхнулась на заранее разложенный и застеленный мягкий диван, который, кстати, купили недавно на смену старой кровати. (Родители настаивали, чтобы я выбрала именно кровать, но, увидев этот прекрасный бежевый компактный диванчик, я упросила их взять его.) Перед глазами закружили мысли об ушедших днях, знакомых людях и, пожалуй, традиционно те ситуации, в которых я выглядела нелепо. В ушах иногда всплывали отрывки каких-то фраз, порой глупых, но, не успев, как всегда, обдумать их, я погрузилась в сон.
Я уже не раз признавалась себе, что сновидения сводят меня с ума. Первое время мне снились очень яркие сны, где цвели сады, пели птицы, а я срывала прекрасные цветы, от которых исходил дурманящий сладковатый аромат, но потом они стали кошмарами, в которых я видела много разрушенных зданий, мёртвых людей, чьи окровавленные тела, разбросанные тут и там вызывали отвращение и одновременно панический страх. На этот раз я оказалась в доме покойной бабушки. В нём раздавался страшный скрежет, будто огромные звериные лапы принимались рвать непрочные стены, а разнообразные звуки, подошедшие к леденящему мистическому триллеру: то что-то падало, то шипело, то скрипело - вгоняли меня в оцепенение. Но самым пугающим являлось то, что я была уверена, что кто-то есть, кроме меня, кто-то невидимый и жуткий и покинуть дом мне не удавалось при всём моём старании. И вот я распахнула глаза, чувствуя, что вот-вот - и моё сердце взорвётся, и, усокоив себя мыслью, что это всего лишь сон, уснула.
Утром я осталась одна в трёхкомнатной квартире и закрылась в своей комнате, потому что с ранних лет испытывала неясный по своему происхождению страх находиться в комнате, где открыта дверь, точнее, мне представлялось, что какое-то невероятно ужасное существо может заглянуть в мою комнату. Не выдержав испытания одиночеством, я позвонила Насте, которая с весёлой ноткой в звонком голосе обещала явиться через полчаса с чем-нибудь сладеньким и безумно вкусненьким к чаю. Ожидание подруги буквально изъедало меня, и приходило осознание того, как мне не хватает общения с людьми, какое раньше меня не очень уж привлекало. Но интересней всего в этом было то, что, пообщавшись с кем-либо посторонним, внутри оседал неприятный осадок, как будто ком в горле застрял и давит во все стороны до тошноты. Настя и мои родители – это те люди, с которыми я беседовала, не будучи настигнутой тем малоприятным чувством. Только с ней одной я могла поделиться своими беспричинными фобиями, потому что она внимательно выслушивала и успокаивала меня. Именно я пришла на помощь в тот момент, когда моя подруга рассталась со своим парнем и, с горя, наглотавшись таблеток, оказалась на больничной койке. Я всегда желала ей добра и советовала не заводить отношений с неискренними и ветреными людьми, но она полагалась только на себя, как, в принципе, и все мы в юном возрасте. После личной трагедии подруги мне совсем не хотелось с кем-либо встречаться, по крайней мере, я не столкнулась ни с одним молодым человеком, который покорил моё сердце. Связывать же себя с кем-то пустыми отношениями – это неразумная трата времени, тем более привычка (быть вместе) может запросто принять облик любви, а истинно «твой человек» так и будет бродить где-то, не разыскав тебя.
В дверь громко постучали. Я встрепенулась и направилась в прихожую. Это пришла Настя. Сегодня она вертелась, как юла, хотя вчера ещё в выражении лица её проскакивали нотки печали, а движения были наполнены внутренней пустотой и тоской по любимому человеку. Сколько времени прошло с момента их расставания, а она не в силах оставить мысли о предателе!
- Привет, моя Наташка! – обнимала она меня как-то по-детски трогательно.
- Приветик, Настёна! У меня есть кое-что изумительно вкусненькое к чаю!
- Ты ещё не знаешь, что я принесла!
- И что же?!
- Нет, сначала ты говори, что у тебя на кухне!
- Мама купила вчера несколько кексов и творожное печенье. – Я погладила себя по животу. – Ну, не томи, что принесла?
- Это такое ароматное, сладкое и яблоками пахнет!
- Так не честно! Я не сочиняла, в отличие от тебя, никаких загадок!
- Это бабушкин пирог с яблоками!
- Правда?!
- Да, бабуля чувствует себя лучше. Вот сутра испекла два пирога, а один из них велела передать тебе, булочка!
- Передай огромное спасибо бабушке, пышечка!
Мы прошагали на кухню, легонько толкая друг друга. Устроившись за столом, мы продолжили обычную свою болтовню, не наделённую каким-либо высшим смыслом.
- Может, завтра поедем? – задала мне вопрос, который, я не сомневалась, прозвучит не раз, улыбавшаяся подруга.
- Так быстро? Я даже представить не могу, что с собой брать! – с некоторым удивлением раздался мой голос.
«Рюкзак у меня есть…. А что брать-то?!» - мой мозг запустил программу вычисления.
- Так вместе и решим, что надо!
«Так будет проще, и напрягаться не стоит», - обрадовалась моя и без того забитая всякими мелочами голова.
- Точно, только уверь меня, что с домом всё нормально, а то я как-то переживаю.
- Да всё отлично. Дом хоть и построен давно, но наша семья его не забрасывала. У мамы когда-то возникала идея сделать там дачу, но она её не воплотила в реальность из-за нехватки времени, но при этом она с подругой в прошлом году ездила туда за яблоками.
- Надеюсь, что он не развалился, а то нет желания дружить с комарами!
- Вот! Запиши где-нибудь, чтоб не забыть, что нужно купить средство от насекомых.
- Давай, действительно составим список, если уж послезавтра в путь.
И начался разговор о том, что будет в наших рюкзаках. Мы старались выбрать лишь самые необходимые вещи. Первый наш список получился огромным, как «Война и мир» Толстого, поэтому, в результате беспощадной коррекции, всё действительно необходимое нам удалось вместить в пятнадцать пунктиков.
Тем временем, я смотрела на подругу и вспоминала, как мы вместе бедокурили в школе, как нас наказывали, не отпуская вечером гулять, а мы тогда часами говорили по телефону. Случались, конечно, небольшие перерывы в общении, когда Олег занимал всё её свободное время, и я жутко обижалась на невнимание со стороны подруги. Но сейчас мы вместе, забыв обо всём плохом, затеваем новое приключение, словно нам по восемь лет.
- Думаю, туфли на каблуках нам не понадобятся, - шутливо заявила Настя.
- А я всё-таки возьму!
- И понесу я тебя с подвёрнутыми ногами на руках!
- Если поднимешь!
- Ради тебя всё, что угодно сделаю!
- Так я тебе и поверила! – Я взмахнула руками, словно пытаясь отогнать все комичные мысли прочь. - Серьёзно, может, что-то ещё из вещей нам понадобится?
- Я так полагаю, что, если не взять комплект тёплой одежды, то погода обязательно испортится.
- Закон подлости не дремлет – ты права, поэтому я возьму тёпленький спортивный костюм.
- Я, скорее всего, как и ты, захвачу с собой костюм. Только бы всё вместить в несчастный рюкзак!
- Ты ногой подтолкни, чтоб утрамбовалось! – пошутила я.
- Не сомневаюсь, что ты именно так и сделаешь! – засмеялась она.
Я встала из-за стола и, отодвинув лёгкую кухонную занавеску, распахнула окно, но прохладнее от этого не стало, только уличный шум ворвался к нам. Внизу всё шевелилось, как будто эта улица один большой муравейник.
- Мама кондиционер заказала. Наташ, ты слышишь меня? – донеслось, как показалось мне, издалека.
- Что, прости? – переспросила я.
- Мама кондиционер заказала, завтра обещали установить. Бабуле хоть и полегчало, но всё равно постоянная жара и духота изводят её.
- Хорошо вам будет. А мне кондиционер не нужен: я что-то мёрзну по ночам.
- Серьёзно?!
- Да.
- Может, со здоровьем что-нибудь не так?
- Я ходила по врачам: всё в норме. Осенью папа утеплил мою комнату - всё коту под хвост! Как мёрзла, так и мёрзну.
- Мистика какая-то! Такая жара, а тебя морозит! Тебе срочно требуется…. – замолчав, прищурила она глаза. Все её шутки были об одном: любовь, любовь и ещё раз любовь. Я по этому поводу думала совершенно стандартно: «У кого что болит – тот о том и говорит!»
- Не надо мне никто, - отмахивалась я от неё.
- А как же любовь?! – не отлипала она.
- Ты думаешь, что она существует?!
- Несмотря на мой горький опыт, я уверена в её существовании.
- Я пока не хочу ни с кем завязывать отношения. Меня это не интересует – уж в сотый раз повторяю тебе!
- Мне кажется, что ты боишься мужчин. Да, они странные на первый взгляд, но при общении они совсем другие. Даже подлец, Олег, был, как ребёнок, от чего мне хотелось заботиться о нём.
- Ничего подобного, Настя. Не хочется мне всех этих ухаживаний, пустого времяпровождения. Нет никакого страха, уж, будь добра, поверь! К тому же нянчить взрослого человека - хуже некуда.
- Ну и зря! А я помню, как мы загадывали суженого-ряженого перед сном, и ты, между прочим, подходила к гаданию не без интереса.
- Просто было забавно гадать, тем более что большинство людей занимается этим на святки. – Я поворошила волосы у корней и поделилась с подругой моей маленькой тревогой:
- Вот, кстати говоря, о снах… - Я сделала паузу и посмотрела на Настю, которая замерла в предвкушении моего рассказа. – Я тебе не говорила. В общем, уже не раз мне снился один и тот же сон, в котором я иду по улице незнакомого города и мило так беседую с мужчиной, но не могу на него взглянуть. Мы всё идём куда-то по бесконечному тротуару. Честно говоря, мне трудно вспомнить хоть парочку слов, которыми мы обменялись.
- Сны, как правило, отражают наши желания, Наташа. Во сне ты сама себя просишь найти себе близкого человека.
Настя, улыбнувшись, уставилась на меня, выжидая, что ещё я выдам. Подруга так и норовила подтолкнуть меня к амурным делам. Я решила не сдаваться и проговорила быстро:
- Если сны отражают желания, если в них меня пытаются убить, то чьи это желания? Думаешь, мои ли? Я в последнее время вижу этот сон, и сразу же за ним следует загоняющий душу в пятки кошмар. Вот сегодня я не видела того сна, зато подорвалась в четвёртом часу, потому что ... это был кошмар, одним словом, вырывающий сердце ужасный кошмар...
- Я говорю только о хороших желаниях, - прервал меня капризный голос Насти, которую серьёзно заботила моя свобода. – А ужасные сновидения могут быть вызваны стрессом или систематическими переутомлениями.
- Какие у меня могут быть стрессы?! Живу, как в вакууме, с отцом и матерью, всё идёт своим чередом. Ничего особенного.
- Эх, Наташка, засидишься ты в девках! – захихикала подруга.
- Ты говоришь, как моя мама! – Я улыбнулась. – Она частенько корит меня за запойное домоседство.
В любом случае, я всегда придерживалась того мнения, что за каждым человеком закреплено право самостоятельного выбора, а, в особенности, что непосредственно касается глобальных перемен в жизни. А начало серьёзных отношений - это шаг в новую жизнь. Какую? В жизнь, украшенную заботой и любовью, ночные прогулки, свидания и, как итог, совместный быт. Всего-навсего я много мечтала о том, кого полюблю, полюблю небезответно. Я не представляла, как мог бы выглядеть мужчина моей мечты, но знала, что моя интуиция приведёт меня к такому человеку рано или поздно ли, неважно. Настя же не раз твердила мне, что одной интуицией жить нельзя, а стоит веселиться и знакомиться с новыми людьми.
И на этот раз мне было ясно, что Настя ни за что не отцепится со своей навязчивой идеей меня сосватать, поэтому во спасение разума своего от её постоянных «атак» я ловко шутила в ответ:
- Ты, видимо, давно не гуляла на свадьбах, вот и хочешь сбагрить меня кому-нибудь, чтоб я тебя пригласила! Хитрая ты!
- Давай, когда вернёмся из деревни, я познакомлю тебя с парнем из нашего универа, - прозвучало свежее предложение. Я улыбнулась.
- Настя, прекрати заниматься бесполезной рекламой! Я не куплюсь на твои штучки!
- Он тебе должен понравиться, ему вроде бы нравится та же музыка, что и тебе, одевается в тёмную одежду. - Подруга прожигала меня взглядом, решив, что это может оказать на меня магическое воздействие, и я покорно соглашусь. Я посмотрела сквозь неё, выражая в своём взгляде полное безразличие. Тогда Настя забавно пошевелила бровями и, рассмеявшись, я ответила:
- Не хочу я ни с кем знакомиться! Тем более мне нет дела до того, кто что слушает и во что одевается.
Настя шутливо нахмурилась, а я вдруг продолжила:
- Знаешь, а я возьму – и найду того мужчину из сна!
- Ты даже лица его не видела, - засмеялась она.
- С лица воды не пить.
- Скажешь тоже! А если он страшен, как чёрт?
- Настя, какая же ты всё-таки глупая: повелась на мою шутку.
- Ты с таким серьёзным выражением брякнула о таинственном незнакомце из сна, что грех было не поверить. Тебе, Наташка, в актрисы надо! А вот, кстати, ум у глупой женщины заменяется хитростью, так что будь осторожна, детка!
Мы часами могли разговаривать о всяких мелочах, а иногда дурачились. Мы сочиняли всякие непристойные песни и долго смеялись над этим. Настя всегда была тем человеком, с которым я никогда серьёзно не конфликтовала. Без маленьких несерьёзных обид, конечно, не обходилось. Если же мы и ссорились, разбегаясь по домам с обоюдным желанием ни за что в жизни не мириться, то разлад длился максимум до следующего дня. Родители, замечая наш раздор, шутливо подмечали: « Милые бранятся – только тешатся!»
Мы так заговорились, что не заметили, как пришли мои родители. Настя посмотрела на часы, удивлённо подняв брови, и засобиралась домой. Я вывела её в прихожую, где она, вежливо поздоровавшись с моими родителями, скрылась за дверью квартиры. Я же осталась наедине со своими мыслями, потому что мать и отец вернулись не в настроении, и, приметив это, я удалилась в свою комнату. За ужином погода в доме наладилась и я поведала родителям, что намереваюсь поехать в деревню:
- Скорее всего, завтра мы с Настей отправляемся в «сказочное» путешествие, так что мне нужно добежать до супермаркета.
- А кто с вами ещё поедет? – поинтересовался отец, всем своим видом намекая на то, что с нами будут молодые люди.
- Я же сказала, что едем вдвоём с Настей.
- Что-то ты хитришь, дочь, - посмотрел он мне в лицо, прищурив глаза, словно сканируя меня.
- Что ты так на меня смотришь?! Я вообще могу никуда не ехать! – разозлилась я.
- Хватит вам уже шипеть, - мягко вмешалась мама. - Пускай, отдохнут девчонки на свежем воздухе, - улыбнулась одобрительно она.
Отец махнул рукой в нашу сторону и удалился в зал, прихватив с собой пряники и кружку чая. Я пожала плечами и ухмыльнулась.
- Он волнуется за тебя, Наташа! Не ругайся с ним! – обратилась ко мне мама.
- Мам, ты знаешь, как я не люблю все эти расспросы с подвохом!
Я состроила такую недовольную гримасу, что мама невольно хихикнула. Она подошла ко мне и, потрепав за макушку, проговорила уже серьёзным тоном:
- Дочь, будь осторожна на отдыхе. Я в последнее время волнуюсь за тебя, как за беспомощное дитя.
- Да что со мной может случиться?!
Мамины опасения мне показались глупыми. Я была на сто процентов уверена, что всё будет в порядке, и тщательно убеждала её в этом. Она же отвечала мне отрывисто, что «материнское сердце чувствует неладное» или «родишь ребёнка – тогда меня поймёшь». Мне очень не хотелось ехать с камнем на сердце из-за её беспочвенных опасений. Она же не прекращала:
- В жизни всякое происходит. Вчера по телевизору в вечернем выпуске новостей показывали, как водитель сбил мать с ребёнком.
Я никогда не любила, когда человек (будь то: мать, отец, близкие родственники, друзья или посторонние люди) начинает пугать меня чем-то неопределённым, вроде типичного «всякого» или приводить примеры из газет или теленовостей.
- Не накручивай себя! Что со мной может случиться?! Мам, перестань! – Я взглянула на её взволнованное выражение лица с недоумением. Постепенно подкрадывалось чувство раздражительности, как при утомляющих беседах «ни о чём и обо всём» или «вокруг да около». – Прекращай смотреть эти новости, а особенно канал «НТВ».
- Мне сны нехорошие снятся. Вижу много тёмного, траурного и, чаще всего, кровь. – Она принялась за пробуждение суеверия, затаённого в каждом из нас.
- Тебе надо брать отпуск – и на море! – переменила я ловко тему.
- Мы на ремонт много денег пустили, так что на море не получится, да и не хочу я. Вот тебе нужно выбраться в санаторий. В следующем году хорошо бы было тебе на море посмотреть.
- Что там интересного?! Море как море! – Я слукавила. На самом деле, мне хотелось посмотреть на морскую гладь, вдохнуть незнакомый воздух, послушать шум прибоя… Мечты! Для меня важным было, чтобы мама не экономила на себе в угоду мне, поэтому каждый год, когда мне предлагали отправиться в Анапу или Сочи, я отказывалась, приводя тысячу причин, чтобы родители меня не уговаривали сутки напролёт.
- Дело твоё. Но мы ушли от темы разговора. Ты, может, не поедешь в деревню?
- Мам, поеду. Там нет никаких опасностей, и дом в полном порядке. Настя очень обидится, если я откажусь.
- Хочешь в августе в санаторий съездить? Можешь, Настю взять с собой.
- Я поеду в деревню! – Её уловку не сложно было понять. Я прищурила глаза. Она вздохнула шумно, махнув на меня рукой и ядовито подметив, казалось, самой себе:
- С тобой разговаривать всё равно, что с радио!
Я не подобрала ничего лучшего, как можно теплее, сказать:
- Мама, всё будет хорошо!
Я подошла к ней, нежно обняла, чтобы успокоить. Маме было приятно знать, что мне не всё равно, что и я переживаю за неё. Папа же весь вечер просидел, насупившись, у телевизора, будто я в чём-то пред ним провинилась. Я пару раз заходила в зал, но с ним не заводила беседу, хоть он и бросал на меня колкие взгляды.
Оставшись в своей комнате наедине с путаницей мыслей по поводу предстоящей поездки, я чувствовала, как в волнении колотится моё сердце, словно вот-вот случится что-то непоправимое. Внутри неизвестный голос шептал: « Не надо ехать…. Не надо!»
« К чёрту», - подумала я в ответ, нервно накрываясь мягким широким одеялом.
<Глава вторая>
В условленный день мы встретились на автобусной остановке с огромными рюкзаками, тяжелым грузом тянущими вниз. Радостно было осознавать, что через пару часов нас увезёт старенький автобус далеко от душного и пыльного города. Однако меня тяготило неприятное предчувствие чего-то нехорошего, что я сразу же списала на расшалившиеся перед дорогой в чужие места нервишки. Возле нас кучился народ в ожидании своего транспорта. Кто-то запрыгивал в маленькие маршрутки, кто-то, наоборот, выходил на нашей остановке. Бесконечная суета, от которой никуда не деться в любом развитом городке и которая вроде бы не имеет определённого смысла…. как сама жизнь.
- Настёна! Какой ты рюкзак собрала! – похвалила я подругу.
- Всё самое необходимое! А ты туфли взяла?
- Всё смеёшься?!
- Кто тебя знает?! Ты можешь и взять!
- Я пока ещё не впала в маразм!
- Наташ, вон наш автобус ползёт!
Несколько перекошенный влево старый автобус лениво подполз к нашей остановке, и, когда его двери открылись, мы вместе с остальными людьми проследовали в салон и уселись. Настя села у окна, а я с краю. Уже с первых минут поездки хотелось взвыть от жары, а старые окна нам не поддавались. Дорога обещала быть истинно адской. Именно такой автобус я себе и представляла в самых страшных своих мыслях о плохом транспорте. Всё, окружавшее нас, было в противной пыли, а нагретые до безумия сиденья, которые вполне могли бы послужить для жарки яичницы, без какой-либо пощады обжигали нас. Через полтора часа мучений мы пулей вылетели из автобуса и потом не могли отдышаться какое-то время.
Добираться до деревни пришлось своим ходом, потому как дорога до неё была разбитой, и общественный транспорт, по словам подруги, туда не заезжал. Настя знала, как укоротить путь, по её подсчётам, если идти по дороге – это не меньше восьми километров, а если через лес, то пять, не больше. Когда мы вошли в лес, нас одурманил тонкий аромат хвои, мха и смолы, а в ушах зазвучало мелодичное пение птиц где-то над головой, в пышных лапах высоких елей. Почему-то среди этой красоты мне вспомнились рассказы о леших, но, я думаю, никакое чудовище не смогло бы выгнать нас из этого тенистого рая.
- Как прохладно!
Я подняла руки вверх, будто собиралась взлететь.
- Что-то комаров нет, - заметила Настя. – Сдохли что ли?
- Там им и место! – ответила веселым голосом я.
Действительно, комаров в лесу не оказалось, но по этому поводу мы не переживали и медленно двигались вразвалочку, выискивая глазом что-нибудь необычное для человека, годами не выбиравшегося за город: лесного зверька, причудливый изгиб дерева или же гигантский гриб. Меня занимали мысли, как мы проведём наше время без интернета, телевидения и даже радио. Я не позаботилась захватить с собой какую-нибудь хорошую книгу на тот случай, если станет невыносимо скучно, также пребывая в столь живописных местах, я не имела возможности запечатлеть кое-что в ярких природных тонах, потому что не взяла ни кисточки, ни краски, к тому же позабыла о новеньком цифровом фотоаппарате. И где же была моя голова, когда я собиралась в поездку?!
- Настя, - обратилась я к подруге. – Ты не взяла фотоаппарат?
- Ты, наверное, рассердишься, потому что я его забыла. Я вспомнила о нём, когда мы встретились на остановке. Но ты не переживай: сделаем фото на мой смартфон. Он при мне. - Настя шла, спотыкаясь, поскольку задрала голову, рассматривая светлеющие кусочки безоблачного неба за тёмными верхушками длинных фигур деревьев. Я же, опасаясь наступить на ядовитую змею, всё внимание уделила усыпанной светло-коричневой хвоёй лесной тропинке, вьющейся плавно между поросшими мхом стволами старых елей.
- Темновато здесь, - тихо сказала Настя с задумчивым взглядом, направленным на этот раз в мою сторону: видимо шея у неё затекла.
- А что ты хотела?! Это же еловый лес!
- А ты боишься медведей?
- Как-то не задумывалась, - пожала я плечами, не убавляя шаг.
- Просто я подумала, что на нас может напасть медведь, - взялась она пробуждать потаённые страхи.
- Молодец, Настя, подбадриваешь меня!
Сделав остановку, мы оглянулись по сторонам, поёжились и зашагали, как можно живее. Мне стало не по себе от мысли, что обратно нам придётся пробираться тем же путём.
Когда мы наконец-таки вышли из леса, я сразу увидела в десяти метрах от нас глубокий овраг, тесно заросший пушистыми ивами и скрывавший внизу речушку, тихонечко журчавшую в зарослях камыша и разной мелкой травы. Кое-как нам удалось найти тропинку, чтобы спуститься к речке и перейти её. Оказавшись у самой воды, игравшей золотыми переливами, мы заметили, что там не так глубоко, как представлялось нам (без труда можно было пересечь её вброд). Настя решительно пошла по воде, сняв обувь. Мне, в силу моих познаний, что практически в каждой такой спокойной речушке, похожей, скорее, на ручей, прекрасно живётся пиявкам, не хотелось опускать в неё ноги.
- Наташ, ты акробат!
Я посмотрела на хихикавшую Настю, с удовольствием водившую ногой по поверхности воды. В голове возникла мысль, как посмеяться над ней.
- Нет, ноги не хочу мочить. Зря ты по воде пошла: там могут быть пиявки!
- Фу, мерзость!
Настя звонко зашлёпала по воде, пытаясь быстрее выйти на берег.
- Ну, вот, у тебя на ноге пиявка, - сказала я серьёзно.
Настя судорожно начала оглядывать свои ноги, морща нос, но быстро поняла, что это розыгрыш.
- Ну, ты получишь у меня, Наташка!
Подруга грозила мне кулаком.
- Как страшно!
Я покачала издевательски головой.
- Настя, а это, серьёзно, река? Не ручей? – слезла я с сухих брёвен и сунула ноги в шлёпанцы, которые снимала, чтобы пройти по неровному «мосту».
Ширина этой, так называемой, реки составляла не более четырёх метров, неглубокая, поэтому мне показалось, что это ручей.
- Речка, но не помню, как называется. Бабушка сто раз упоминала её название….
- Не важно.
Преодолев овраг, мы уселись на прохладную травку и стали разглядывать здешние пейзажи, которые поражали своей красотой изголодавшийся по природным красотам взор горожанина. До деревни оставалось пройти всего ничего.
- Знаешь, Наташ, в последнее время задавала себе вопрос: что мне нужно в этой жизни….
Подруга пристально заглянула в мои глаза и, приоткрыв рот, стала ждать от меня какие-то рассуждения по данной теме. Конечно, мудрый человек сначала поделился бы тем, что достиг и тем, к чему теперь он стремится, причём цели эти были бы наверняка преисполнены своим величием, из-за чего собеседник тоже решил бы выбрать что-то стоящее, что он смог бы претворить в свою жизнь, сделав её насыщенной и счастливой. Я же глупо посмотрела вдаль, после чего выдала:
- В жизни столько всего открыто для нас, но порой думаешь, что кто-то издевательски закрывает пред самым нашим носом те пути, которыми мы жаждем идти, и приходится брести, куда глаза глядят, делать ошибки, там, где нет смысла их совершать, потом исправлять их, прекрасно понимая, что нет смысла этим заниматься….
- Теперь я понимаю, почему моя мать ненавидит балет….
Я посмотрела на неё вопросительно.
- Моя мама с десяти лет мечтала стать балериной. Это было не просто желание, а стремление. Она занималась вечерами несколько часов самостоятельно. Но бабушка не могла позволить её обучать в другом городе, она и так постоянно экономила. Мама копила, когда ей было пятнадцать, подрабатывала, где только могла, но через год их обокрали. Она пробовала поступить на обучение, но её не приняли, видя, что девушка из малообеспеченной семьи. И вот, с где-то восемнадцати лет, балет для неё превратился в кошмар.
- С ума сойти! И где же после этого на свете хвалёная справедливость?!
- Да нет никакой справедливости, только слово.
- Мифическое слово.
Настя прервалась на пару секунд, явно подбирая, что ещё мне сказать. Сегодня мне, как ни странно, не хотелось философствовать на разные темы, но я слушала подругу, пыталась поддержать разговор, чтобы не обидеть её. На душе накипало что-то необъяснимое, словно ещё чуть-чуть – и тебя вывернет наизнанку. Я непринуждённо сидела, направив взор на короткую полосу рощи вдалеке и задумчиво копаясь в своих волосах. Настя вздохнула грустно, и я посмотрела на неё: она устроилась на траве, скрестив ноги, и пристально разглядывала ярко накрашенные коготки на своих загорелых пальцах. После своего второго наполненного безбрежной печалью вздоха Настя заговорила со мной:
- Когда мы начали встречаться с Олегом, я поняла, что он – смысл номер один моей жизни. Как бы смешно ни было, я даже ходила в церковь, чтобы за нас помолиться…. - Я заметила, как слёзы навернулись на её глазах, а на щеках чуть проступил румянец. - Нет теперь никакого смысла, никто мне не нужен, кроме него.
- Настенька, не мучай себя! Ты очень доверчивая и добрая, поэтому некоторые люди пользуются этим. Не переживай, кругом толпы отличных человечков. Ты же прекрасно знаешь, что плавает на поверхности и несносно само по себе и что невольно, да заставит тебя обратить на него внимание, а если же частенько встречаться с людьми подобными этому мерзкому веществу, то можно решить, что весь народ бурлящая масса оного вещества.
- Нет, я не думаю плохо о людях, но, благодаря предательству Олега, боюсь, и мечтать о новых отношениях. – Она пронзительно посмотрела на меня. – Наташка, знала бы ты, как я завидую тебе в твоей независимости. Я вижу: ты не влюблена ни в кого, спокойно своими делами занимаешься, вечно что-то новое задумываешь. Я же за что ни возьмусь – всё из рук вон.
Я промолчала. Что я могла ей посоветовать? Думаю, что тогда ничего: ветер, казалось, гулял в моей пустой голове, а куда-то вдаль мчался паровоз, хвостом утаскивая за собой вагончики, загруженные моими самыми лучшими мыслями, и в уме зазвучал его прощальный гудок: «Ту-туууу!»
Мы крепко задумались, разглядывая застывшую под палящими лучами солнца травку. Ни жучка, ни бабочки не попалось нам на глаза, видимо, зной загнал всё живое в самые тенистые места, но вот нас, жаждавших приключений в деревне, он не запугал. Честно говоря, в том случае, если бы меня уведомили, что нам придётся несколько километров преодолеть на своих ногах с тяжелеными рюкзаками за плечами, то я бы постаралась найти уважительную причину для отказа. Сокрушаться по этому поводу было тогда не то что глупо, но и поздно. По Настиным расчётам нам оставалось пройти немного, поэтому мне не хотелось затягивать время нашего привала, и, поднявшись с земли, я бодро обратилась к подруге, прогнавшей последние нотки печали со своего лица:
- Ну, Настёна, пора в путь! Хватит нам тут сидеть!
- В путь! – улыбнулась она.
«Перестала грустить», - мысленно обрадовалась я, игриво протянув подруге руку, и мы пошли вперёд. Тишина этих заброшенных мест давило на виски, складывалось впечатление, что нас посадили в стеклянную бутылку, закупорив её. Вот что значит, годами не выезжать за город!
Роща, состоявшая практически из одних берёз (только их белевшие стволы с тёмными полосками под пышными шапками сочной блестевшей на солнце листвы издалека бросались в глаза) удалялась по правую сторону от нас, а слева вразброс раскинулись пышные кустарники с бледно-зелёной листвой. Небо над верхушками деревьев излучало какое-то необычное свечение, которое несколько ослепляло, словно горизонт устлали голубым зимним одеянием.
Настя уверенно вела меня к деревне, будто этот путь для неё – обычное дело. Пробравшись через короткую часть маленького смешанного леса, мы, к счастью, вышли к деревне. Улицы оказались пустыми. Неслышно было и голосов людей. Дома печально смотрели на двух девушек, будто на забредших по ошибке путников в эти давно забытые края. Казалось, они мысленно спорили, в чьих комнатах поселится человеческое тепло. Лёгкий ветерок скользил между домами, играя с мелкими листочками кустарников у дороги и цепляя мелкие пылинки на обочине. От такой картины у меня пробежал мороз по коже: всё оказалось настолько заброшенным, как ещё в городе представлялось мне. Отдыхать наедине с природой, несомненно, отлично, но потрёпанные временем строения уж очень настораживали меня. Я тут же прокомментировала то, что представилось моему взору:
- Ну, Настя, и жуть здесь! Тихо, как в могиле! Ты только посмотри на эти лачуги! Чувствую себя, как в старом американском хорроре почему-то.
- В детстве мне казалось, что деревня была живей! - засмеялась она. – Несмотря на заброшенность сей местности, я не вижу сходства ни с одним известным мне ужастиком.
- Ты ещё гражданскую войну вспомнила бы! В детстве! А ужастик начнётся потом, когда солнышко за горизонт закатится.
- Не переживай, я вижу крышу бабушкиного дома, значит, не развалился.
- Утешила, - с сарказмом откликнулась я.
- Будем отдыхать от людей!
- Это я и дома прекрасно умею. Думаю теперь, что зря мы поехали сюда.
- Не зря, вредина, тебе здесь понравится. Я тебе озеро и лес покажу. Ещё тут где-то кладбище имеется восхитительное.
- Что в кладбищах восхитительного?!
- Мне казалось, тебе понравится.
- Если честно, мне всё равно, какое оно.
Моя ворчливость набирала обороты: я утомилась, хотела поесть и прилечь. Подруга всё же старалась приукрасить условия, в которых мы, как задумывалось, отдохнём пару деньков. Я попробовала не злиться на неё и придумать, чем нам заняться.
Настя подвела меня к высокому забору, покрашенному когда-то давно в тёмно-коричневую краску, облупившуюся в некоторых местах. За ним и скрывался наш приют на всё время отдыха. Замок на калитке заржавел и никак не поддавался нам, и тогда подруга, смеясь, отодвинула широкую доску в заборе, предложив войти таким образом. Я пронырнула вперёд и осмотрелась: вокруг темнели заросли каких-то кустарников, под ногами земля густо заросла высокой травой. Дом стоял в тени изогнутых яблонь, его стены имели тот самый цвет, что и забор, но нельзя было не отметить то, что он прекрасно сохранился. До крыльца мы отважно прорывались через заросли, затратив несколько минут. Старое крыльцо дома чуть-чуть покосилось влево, а давно незаменяемые доски на двух широких ступенях начинали подгнивать. Тёмные комочки мха зеленцом скопились в самых тенистых уголках под прочной входной дверью, закрытой на небольшой навесной замок, который, к нашему общему счастью, бесцеремонно открылся, не заставляя нас, подобно замку на калитке, изобретать иные способы проникновения в жилище. Дверь тяжело отворилась, пропустив нас в сени, большую часть которых занимали какие-то ящики, заполненные, по моему предположению, разного рода утварью. Я хорошо помнила, что моя покойная прабабушка по линии матери оставила очень много посуды, которую после похорон сложили в похожие ящики и оставили в опустевшем доме – не самые хорошие воспоминания пришли ко мне на ум. Я остановилась, потому что в голове выстраивалась цепь из печальных событий минувших лет. Настя похлопала меня по плечу и подтолкнула проходить дальше, очевидно подумав, что я потерялась в незнакомой обстановке.
В прихожей было темновато и пахло сыростью. В углу скопились светлеющим пятном коробки с какими-то вещами, прикрытые запылившейся серой тканью. И снова в сердце защемило от мыслей о покойных родственниках. Я перевела взгляд вверх: у самого потолка грязными тонкими клочками болталась паутина. Тоскливо было смотреть на столь сиротливое наполнение комнат. В зале (по площади эта комната значительно превосходила другие) на деревянном полу играли длинные полосы солнечных лучей, заглядывавшие в узкие оконные проёмы через запылившиеся стёкла, закреплённые в рассохшихся рамах, покрытых белой, кое-где обсыпавшейся за несколько лет отсутствия хозяев краской. Обои светло-розовым полотном растянулись по всему периметру этой центральной комнаты. У окошка стоял деревянный обеденный стол и три табуретки светло-зелёного цвета, а справа у стены моё внимание привлёк комод с тремя выдвижными ящиками и красивыми медными ручками, на блестящей поверхности которого под слоем пыли лежала какая-то рамка изображением вниз. Настя, заметив ту же рамку что и я, подбежала к комоду и, подняв её, протерла изображение рукой – это была старенькая иконка с каким-то святым.
- Надо же, - удивилась подруга, – мне казалось, что мы её забирали.
- Да они все на одно лицо! - Я равнодушно глянула на темноватый лик за стеклом.
- Для меня нет, может, две одинаковые. Ладно, вернёмся, у бабушки спрошу, - рассуждала она вслух.
- Уборки нам тут хватит! – Я провела пальцем по сероватой плоскости комода, оставив рисунок в виде коротенькой змейки. Уж чего, а пыли это жильё изрядно накопило.
- Это да, в сарайчике найдутся вёдра. А колодец у нас тут свой, он возле сарая.
Я не до конца понимала, где начнётся и закончится наша безумная генеральная уборка. Казалось, за день нам не управиться!
- Нужно будет ещё докопаться и до сарая, и до колодца – всё заросло! – смеялась я, вспоминая, как мы только что прорывались сквозь многолетние дебри, чтобы добраться до крыльца. Подруга, взяв меня под руку, плавно, как будто у нас происходит экскурсия, завела меня в меньшую комнатку с серебристо-голубыми стенами, которую от зала отделяли перегородка и побеленная печь, возле которой стояло несколько сложенных советских раскладушек. Возникал вопрос, зачем так много раскладушек. Я прекрасно знала ответ.
По словам бабушки моей лучшей подруги, много родственников гостило в их деревенском доме, но 1993 год стал для всех семей траурным. Первая дурная весть пришла от матери Настиного дяди: он вместе с женой и отцом насмерть разбился на машине. Второй вестью такого же характера стал инсульт матери погибшего дяди. Вскоре она скончалась. На этом череда смертей не подошла к своему завершению: летом утонула тётя Насти по отцовской линии. В этот же год не стало и отца моей подруги. В его уход невозможно было поверить, ведь страшно, когда в могилу опускают заколоченное в гробу молодое тело, лишь потому, что у старухи с косой свой дерзкий план, и она с лёгкостью украла жизнь у двадцатисемилетнего мужчины, вырвав его из судеб жены и маленькой дочки.
Прервав мои размышления, Настя с комично-виноватым видом подвела итог:
- Вот всё, что я могу тебе предложить!
- С милым рай в шалаше! – шутливо подметила я.
Не теряя даром времени, мы протоптали тропу к кривобокому сараю, отыскали в нём вёдра, отбраковав дырявые и, набрав воды, отправились в дом. Настя откопала какие-то тряпки в коробках, и уборка началась. К счастью, время наших хлопот прошло незаметно: мы всё делали вместе, рассказывая друг другу анекдоты. Потом Настя растопила русскую печь, чтобы нагреть воды для умывания и для чая. Она объяснила мне, как правильно открывать заслонку в трубе, что до той поры оставалось для меня тайной.
В наших пустых животах устрашающе гремело, когда я освободила из плена фольги жареные куриные бёдра, аромат которых распространился вокруг нас. Как неделю голодавшие, мы набросились на еду. Плотно поужинав, мы обмылись во дворе. Солнце, тем часом, катилось вниз. Мы застыли на крыльце, услышав впервые за день разноголосый хор птиц.
- Настя, который час? – поинтересовалась я, глядя на небо.
- Не знаю. – Она вздохнула.
За окном уже стемнело, когда мы пришли со двора. В доме установилась непроглядной завесой тьма, которую в малой комнате разбавляла блеклая полоса луны, брошенная в не завешанное окно на блестящую поверхность давно не крашеного дощатого пола. Я выдохлась за уходящий день и моя подруга тоже, но нам не хотелось упасть на постель, чтобы как следует выспаться, - мы зажгли одну из свеч, привезённых моей подругой, и уселись на раскладушке, укрытой чистой простынёй. Я пытливо посматривала на Настю, зная, что она припасла для меня какой-то интересный рассказ (уж очень хорошо мне знакома её подготовка к моменту выдачи чего-то особенного, а зачастую мистического). Она боязливо огляделась по сторонам, словно в доме, кроме нас двоих, затаился кто-то ещё и полушёпотом начала:
- Хочу признаться, меня сюда привело не только желание отдохнуть.
- А что же? – заинтересованно подмигнула я ей. Длинное пламя свечи плавно колыхнулось.
- Моя бабушка рассказывала о своей тётке, которая жила с ней и её матерью в этом доме. Скажу так: бабка считает, что её тётка связалась с нечистой силой, - спешила подруга, не умевшая никогда сохранить маленькую интригующую паузу в любом самом интересном разговоре. Свеча начала потрескивать – Настя испуганно посмотрела на неё.
- Это как ещё? Ведьмой была? – Я подсела к ней ближе, качая ногой от нетерпения услышать подробно эту таинственную историю. – Рассказывай, не бойся. Свеча некачественная – вот и трещит.
- Я не боюсь, - оправдалась она - тянула она ядовито и одновременно весело, явно издеваясь надо мной.
- Заинтриговала ты меня! Давай, рассказывай подробней! – похлопала я Настю по её прохладному плечу.
- Её звали Евдокией. Во время войны её увезла в Сибирь многодетная интеллигентная семья, а после войны Евдокия сама вернулась в родную деревню. Все обрадовались её приезду, тем более, нужна была помощь по хозяйству. В свои двадцать пять она очень хорошо выглядела, имела худенькую фигурку и красивые тёмно-русые волосы, заплетённые в косу до середины спины. С её приездом всё ладилось, но бабушкина мать находила её странной, потому что ту не интересовало обычное бабское счастье. Однажды в Евдокию влюбился мужчина из соседней деревни и посватался. Евдокия приняла предложение и безропотно стала готовиться к свадьбе с печальным лицом, хотя любая другая женщина в то время с ума сошла бы от счастья. В день свадьбы случилась трагедия: перед самой церковью жених упал без чувств. Никто не мог понять, в чём дело. Спасти его не смогли – сердце остановилось. На Евдокию посыпались обвинения, родственники жениха бросались с кулаками, но ей удалось избежать побоев.
- И всего-то? – засмеялась я, надеявшаяся услышать очень страшный рассказ.
- Нет, дай хоть дыхание перевести. Бабушка рассказала мне, что видела ночью, как Евдокия ходила куда-то в обществе очень красивого мужчины после смерти её жениха. Через год после неудачной свадьбы у Евдокии стал округляться живот, а она сама стала молчаливей и угрюмей. По деревне поползли нехорошие слухи, а люди обходили этот дом стороной. Однажды она подралась с женщинами, которые первыми напали на неё, и после этого пошла на озеро, чтобы утопиться, вот только тело беременной Евдокии не нашли, осталась лишь одежда на берегу, - продолжила она таким тоном, будто старалась доказать, что это всё чистой воды правда.
- Ясно. А при чём здесь нечистая сила? – всё-таки сомневалась я, ведь бабушкам свойственно многое преувеличивать.
- У тех женщин, слушай ты, наконец, стали гнить руки, а на ферме пал скот. На озере бабушка с подругами под вечер видела голую Евдокию с чёрными дырами вместо глаз, а под руку её вёл высокий мужчина.
- Они ничего не пили?
- Я тебе серьёзно…
- То есть с ней шёл сам Сатана?
- Ну, явно не святой дух.
- Старый добрый парень по имени Сатана!
- Прекрати, мне не по себе! – поёжилась подруга, сделав капризную гримасу.
- Смотри, придут к нам повидаться! – не переставала я.
- Сплюнь ты, дурочка! – Настя, скорее всего, уже начинала жалеть, что рассказала мне об этом.
- Эх, я бы познакомилась! – докучала я ей.
- Ненормальная! – кинула она в меня мягкой подушкой.
- Пора бы и спать, пугливая ты моя! – возвращала я ей, брошенную в меня вещь.
Мы задули свечу и улеглись. Я заснула быстро, но меня разбудила гроза. В комнате воцарилась тьма непроглядная, а в окна то и дело били яркие вспышки, озаряя потрёпанные светлые обои на стенах. Мне стало холодно и жутко. Поднявшись с постели, я добралась на цыпочках до свечки, оставленной рядом на табуретке, и зажгла её. Комната наполнилась желтоватым колдовским светом. Я взглянула на Настю: она спокойно спала.
«Думаю, она меня не убьёт за спаленную свечку», - вздохнула я, не желая гасить огонь.
Вернувшись в постель, я на несколько минут прикрыла уставшие глаза, не собираясь засыпать, а, открыв их, пришла в немой ужас….
Надо мной нависала густым чёрным облаком тень, в виде фигуры высокого человека. Эта сущность явно присматривалась ко мне, от неё веяло как из глубокого подвала холодным ветерком. Один миг – и она, словно почуяв мой страх, стала с мягким шипением сползать в угол, растворяясь там.
- Настя, мать твою! – с криком подорвалась я к подруге.
- Я так ус…. – мямлила она, не открывая глаз.
- Просыпайся же ты!
- Что? – уселась она на постели, с недоумением уставившись на меня.
- Здесь какое-то привидение висело надо мной!
- Ты спятила! Который час?!
- Я серьёзно говорю: тут что-то было.
- Рассказывай.
- Я проснулась, зажгла свечу, легла обратно в свою постель, прикрыла на две минутки глаза, а потом смотрю: надо мной висит тень, похожая на человека! Душа в пятках до сих пор….
- Сто процентов даю – это был кошмар, похожий на реальность!
- Если бы я проснулась, то поняла бы, что это был, как ты говоришь, кошмар, но я ведь не спала.
- Успокойся, мало ли что может на новом месте почудиться!
- Честно говоря, я тебе тоже не поверила бы, расскажи мне подобное ты.
- Поверь, что это сон!
- Пускай, я поверю, но придвину свою раскладушку к твоей, - нервно улыбнулась я.
Мы улеглись рядом. Настя стала засыпать, ничуть не впечатлённая моим рассказом, а ко мне в голову стучались совершенно безумные мысли. Я почти уснула, блуждая по размытым коридорам своих бредовых рассуждений, как вдруг что-то звонко шлёпнулось за стеной на пол. Усевшись на краю постели, я стала дрожащей рукой теребить подругу за плечо.
- Настя, - шептала я ей, - Настя, там что-то в зале грохнулось. Эй, проснись!
- Ну, что снова?
Настя села, нагнувшись немного вперёд, потирая тяжёлые веки, которые подло опускались против её воли. Я вкрадчиво бросила на неё взгляд.
- Опять призрак?
- Нет, что-то стукнулось об пол в соседней комнате.
- Там-то и падать практически нечему.
- Но упало же.
- Пойдём, глянем!
При дрожащем свете от пламени свечи, мы прокрались в тёмный зал, не ведая, что там нас может ожидать. Я присмотрелась внимательней: в средней части комнаты на полу что-то лежало.
- Настя, вон смотри….
- Вижу. Это иконка.
- Ничего себе! – раздался мой возглас.
- Да я вешала её над комодом!
- А я видела тень, но ты мне не веришь!
- Утром уедем, я боюсь!
- Я…
И тут меня разразил дикий истерический смех. Мне казалось, что ещё чуть-чуть, и я задохнусь от щекотного удушья, а из уголков глаз засочились слёзки.
- Наташ, что с тобой?! Прекрати! – махала руками Настя, возмущаясь.
Я продолжала неистово хохотать, рухнув на колени и прикрывая лицо трясущимися руками. Думаю, что в тот момент я походила на невменяемую наркоманку, чем изрядно встревожила подругу.
- Пойдём отсюда! Да не трогай ты эту икону! Нам ясно дали понять, что ей не место на стене!
Придя в себя от нахлынувшего хохота, я встала с пола.
- Положу её на комод хотя бы! Что с тобой только что было?
Мы вбежали в маленькую комнату и уселись на раскладушке.
- Сама понять не в силах. Похоже на нервный срыв, хотя со мной прежде такого не случалось.
- Странная ты, Наташа.
- Не я странная, а этот дом. Здесь что-то происходит, - шептала я Насте.
- Мне тоже не по себе. Зря я тебе про Евдокию рассказала.
- То есть хочешь сказать, что Евдокия со своими нечистыми друзьями….
- Именно: пугают нас.
- Я не то хотела сказать!
- Пардон….
Подруга не отрывала от меня пристальный взгляд, ожидая услышать мою версию.
- Мне кажется, что они желают что-то донести до нас.
- О, спасибо! Только этого нам не хватало!
- У меня есть блокнотик и ручка. Давай, оставим их на столе, хоть до утра осталось чуть больше часа, пусть напишут, чего им надо.
- Да ну! Я боюсь даже подумать, что они запросят!
Настя категорически противилась моей задумке, но я настаивала до тех пор, пока она не ответила да. Я вытащила из рюкзака всё, что требовалось, и отнесла это в зал, оставив на столике у окна.
- Скоро утро. Вздремнём? – укладывалась я с чувством выполненного долга.
- Спасибо, но я не хочу спать! – недовольное бормотание послышалось в ответ, а затем я почувствовала, что и она прилегла рядом.
Мы очень вымотались, поэтому организм быстро начал переключаться в режим отбоя, несмотря на зловещие бархатные раскаты грома где-то над самой крышей нашего дома.
<Глава третья>
Я открыла глаза и поняла: Насти рядом не оказалось. Мне пришло в голову только одно: она вышла во двор. Окна печально истекали разводами маленьких капелек дождя. Серо и хмуро начался мой день. Чёртова непогода расстроила меня, ведь добираться до автобуса тем же путём было себе дороже. В такую сырость можно заболеть, вымокнув насквозь, чего мне очень не хотелось бы. Вероятно, придётся ждать завтра, чтобы покинуть эти места. Поскорее бы вернуться в город!
«Где её носит», - спросила я у молчаливых стен, совершая подвиг поднятия своего ватного тела. Мной не ощущалось чьё-либо присутствие в доме, помимо меня. Только музыка дождя и сумрачная тень от низких пухлых туч гостили за окном.
«Что-то здесь неладно, - осенило меня. – Не станет же нормальная девушка гулять во дворе под дождём?!»
Когда я поспешила в зал, то издалека увидела блокнот и ручку. Мой пульс участился вмиг: блокнот лежал по-другому. Подбежав к столу, спотыкаясь на ровном месте, я судорожно вцепилась в последнюю запись глазами.
«Наташка! Не волнуйся, я поехала с Олегом в город. Будем после трёх. С нас пикник!» - торопливо было набросано Настиным почерком. Я выругалась вслух. Подлым казалось с её стороны уехать, не предупредив меня лично. То, что они помирились, вроде как не плохо для Насти с одной стороны, а вот с другой - Олег будет кружить бедной, влюблённой в него девушке голову. Никакого желания проводить время в компании с Настиным парнем у меня не возникало. Он непременно начнёт хвалиться тем, чего сам не достиг. Родители избаловали его. Он напоминал мне желторотого птенца в тёплом уютном гнёздышке, которому всё нужно подавать в разжёванном виде в его крикливый требовательный клюв . Этот парень никак не заслуживал моего уважения, я терпела его общество только ради подруги.
Позавтракав и приведя себя в порядок, я вышла на крыльцо. Небо серой пеленой нависло над грязно-зелёной полосой леса. Постояв некоторое время в своих думах во дворе, я решила прогуляться по деревенской улице. Я отодвинула доску в заборе и протиснулась наружу. Кроме погоды, на уличном просторе ничего не изменилось. Дома всё так же печально торчали из поросшей бурьяном земли.
«Тоска зелёная», - грустно бросила я тусклой картине заброшенного места.
Мне пришло в голову, что было бы неплохо пройтись в сторону угрюмой линии леса, куда уходила змейкой деревенская дорога, тем самым, лучше осмотреться здесь. Сделав несколько шагов вперед, я несколько смутилась, увидев вдалеке идущую мне навстречу фигуру, вырывающуюся чёрным пятном из серого полотна местного пейзажа. Она двигалась плавно, но не быстро. Мне стало не по себе, потому что я в этой глуши совсем одна. Я ловко прошмыгнула под ту же доску, чтобы скрыться в доме, не испытывая судьбу.
«Ну, и дела! Осталась тут одна!» - возмущалась я, глубоко в душе обвиняя подругу в затее приехать в эти человеком забытые края. Кто разгуливал возле леса, я не могла приложить ума. Навязчивое любопытство взяло надо мной верх: я поторопилась на улицу, но, увы, загадочной фигуры след давно простыл. Пожав плечами, я вернулась обратно в комнатку и села с блокнотиком и ручкой, чтобы как-то провести время. Я нарисовала ту страшную чёрную тень, сползающую в угол, отчего несколько поежилась, а потом - яблоню за окном (для успокоения).
У меня разыгрался аппетит. Я нашла недоеденное жареное мясо курицы, завернутое в блестящую фольгу и черный нарезной хлеб. Перекусив, я взяла кружку с водой и направилась в малую комнату полежать. Вдруг раздался громкий настойчивый стук в окно – моя рука дрогнула, и я облила ногу водой.
«Блин, кого там принесло! Для Насти рановато!» - вертелись мысли, как юла.
Робко просеменив к окну, в которое постучали, я увидела, что на меня приветливо смотрит высокий молодой человек, закутанный в тонкий кожаный плащ. Выглядел он неформально, тем самым, напомнив мне моих знакомых, готов, таких же аристократично-бледных и одетых во всё тёмное. Я даже усмехнулась, отвернувшись от окна.
«Это точно она подстроила», - догадывалась я о тайном сговоре Насти с этим незнакомцем, ведь она не раз пыталась меня сосватать. Мне показалось, что отъезд подруги напрямую связан с его приходом.
Я вышла на крыльцо, окинув парня взглядом, полным подозрения. Он поприветствовал меня, не принимая на свой счёт мои прищуренные глаза:
- Здравствуй, соседка!
Он медленно протянул свою бледную руку в знак приветствия. Выражение его лица говорило: «Я пришёл познакомиться». Я нерешительно пожала протянутую мне кисть с длинными пальцами в кольцах, глядя немного исподлобья, но при этом я украдкой глянула на его безымянный палец, где не было обручального кольца. Я всегда обращала внимание на такие вроде бы мелочи, чтобы избежать каких-то недомолвок и лжи.
- Здравствуй… - Моё приветствие прозвучало несколько задумчиво. Нельзя было не отметить, что рука его была, как лёд, отчего я вздрогнула, выдернув свою ладонь. Наши взгляды на миг пересеклись. Он заглянул мне в самую душу своими светло-серыми, как пасмурное небо над нашими головами, глазами. Я вздрогнула снова, посмотрев в сторону.
- Какими судьбами в эти места? – интересовался он для поддержания беседы.
- С подругой приехали отдохнуть. А вас?
Я поглядывала украдкой на своего собеседника, не отпуская мыслей, что это Настя его сюда пригласила, потому что она постоянно кого-то мне подбирала, а рылась, как свинья в апельсинах – не хотела нарваться на тухлый экземпляр, типа Олега.
- Давай, на ты, если не против?! – подмигнул он.
- Не против, - не возражала я.
- Я тоже, можно сказать, здесь отдыхаю. Вот шёл из леса домой и увидел вдалеке девушку, то есть тебя, подумал, что ты привидение, – по-детски ухмыльнулся он.
- Я то же самое подумала - забавно!
Парень не сводил с меня глаз, но при этом вёл диалог сдержанно, не вызывая у меня неприятных чувств. Перспектива просидеть в одиночестве до возвращения подруги меня не прельщала, тем более мне нужно было знать, не Настя ли свела нас.
Немного промешкавшись, я пригласила его в дом:
- Заходи в дом, чая попьём что ли!
- Вот тебе, чуть не забыл, - протянул он мне в левой руке коробку конфет, которую прятал за спиной.
«Зеленоватая упаковка с золотистыми буквами. Эти конфеты мои самые любимые», - оценила я в уме полученный гостинец.
- Благодарю! Это мои любимые конфеты.
- Правда?!
На его лице проступило фальшивое удивление. Мои подозрения усилились, но я не собралась с духом, чтобы задать ему вопрос в лоб, знаком ли он с моей подругой. Я лишь спокойно подтвердила:
- Да.
Мы вошли в зал, и я предложила ему сесть за стол. Достав из печки чугун с кипятком (мы, по-старинке, приспособились кипятить воду в русской печке), я приготовила чай. Усевшись напротив гостя, я вспомнила, что он мне так и не представился.
- Мы так заговорились, что даже не представились друг другу!
Он бросил вопросительный взгляд. Я вздохнула с облегчением, ведь мне не пришлось первой интересоваться, как его зовут, так как я немного смущалась.
- Наташа. А тебя?
- Вадим.
- Приятно познакомиться!
- И мне, - хитро улыбнулся он. - Ты откуда?
- Из Свелецка.
- Знаю такой город, гостил в нём…
Его взгляд как-то сверкнул, мне показалось, что с некоторым подвохом. Я стремительно начала перебирать всех своих знакомых, события, чтобы убедиться, что мы заочно не знакомы с ним, но нет, я его не встречала прежде, а если бы и встречала, то наверняка запомнила.
- А где ты остановился здесь? – продолжила я беседу.
- Да снял домик за копеечную плату. Это через три дома по твоей стороне.
- Электричество есть?
- Конечно! Мне попался старенький дом, но при этом весьма уютный. У вас тут мрачновато.
«Счастливчик», - ехидно подметила я в уме.
- А у нас, как видишь, провода обрезаны. Мебели почти нет. Заброшено как-то, от этого и мрачновато.
- Приходи ко мне, если что будет нужно. Разрешаю и просто в гости наведываться, так что буду тебе рад у себя в гостях.
- Не стоит беспокоиться, экстремальные условия закаляют! – заявила я, имея противоположное мнение на этот счёт.
- Ну, это с какой стороны посмотреть! Меня выводят из себя! – усмехнулся он.
- Так ты зайдёшь ко мне?
- Хорошо-хорошо, - шутливо ответила я, даже не собираясь гостить у него.
Он отвёл взгляд в сторону окна, а я исподтишка стала разглядывать его. На нём был расстёгнутый длинный плащ из чёрной блестящей кожи, овал лица бледным пятном выделялся на фоне черноты длинных волос, заправленных под воротник, и невозможно понять, какой они длины; серые глаза имели бирюзовый оттенок, который я не разглядела во дворе. Почему-то я предположила, что он носит линзы, дающие такой эффект. Его глаза напоминали кошачьи, такие же пронзительные, с задорными бликами; чёрные загнутые брови казались тонковатыми для мужского лица, волосы такого же цвета, что и брови, добавляли в его внешний вид что-то сказочное и таинственное, будто это вовсе не человек, а восковая скульптура руки капризного мастера.
«Необычный», - оценила я его про себя.
- Ты учишься? – прервал он недолгую паузу, переведя свой взор обратно на меня с интересом и приподняв левую бровь, будто ожидает от меня какой-то невероятный ответ.
- Да, в институте, буду переводчиком.
- Не надоело?
- Немного, но я прилежная студентка. Стараюсь, как могу.
- Я бы так не сказал, - с ноткой юмора сказал он.
- Ты меня не знаешь, - наигранно возмутилась я.
- Шучу! Не обижайся!
- Я на парней не обижаюсь.
- Почему?
- Предпочитаю не иметь с ними никаких дел.
- Так обычно говорят те, кто не раз обжигался….
- Просто у меня нет желания совершать ошибки.
- Глупо.
- Интересно, почему ты считаешь это глупым?
- Вот подумай: если бы птица боялась упасть, то научилась бы она летать? Понимаешь, нужно упасть, чтобы взлететь и потерять, чтобы найти.
- Сентиментально, уж прости.
- Упёртый ты человек! Будь проще!
- А что, по-твоему, проще?
- Существовать без страха перед элементарными вещами.
- Я ничего не боюсь.
- А смерти?
- Я смирилась.
- Это всё слова, Наташа, - вздохнул он с мудрой миной на лице.
«Мудрец нашёлся», - всплыла мысль с оттенком обиды.
Он попал в точку, описав все мои страхи перед отношениями. Мне стало неловко. Я решила сменить тему:
- Сколько тебе лет, если не секрет?
- Лет шестьсот, - лукаво ухмыльнулся он.
- Тогда мне должно быть не меньше пятисот! Не хочешь - не говори.
Он посмотрел в потолок, постукивая пальцами левой руки по гладкой плоскости стола, словно совершая в уме невероятные подсчёты.
- Скажем, двадцать шесть.
- Лукавишь.
На этот раз мой собеседник промолчал. Я мысленно развела руками, не думая докучать ему с расспросами, ведь я не следователь. На вид ему, действительно, было не меньше двадцати шести, впрочем, я уже в глубине души жалела, что задала такой вопрос. Как говорится, слово не воробей: вылетит – не поймаешь.
Не прошло и десяти минут, как он подобрал интересную для нас обоих тему для разговора (о литературе), и мне стало легче. Пока мы болтали и спорили о разных мелочах, я несколько раз ловила себя на мысли, что мне приятно находиться в его обществе. Он был хорошо начитан, приводил много цитат, многое мне объяснил, до чего я прежде не могла дойти сама. Обычно я сторонилась мужчин, пыталась оттолкнуть их, но здесь что-то явно изменилось. Если что-либо вызывало его интерес или он в задумчивости смотрел в окно, его левая бровь приподнималась, и выражение лица наполнялось каким-то надменным оттенком.
Ни с того ни с сего пугающая мысль взбудоражила меня: мы одни во всей деревне, а Настя и Олег явятся минимум через час. Но он уже скоро засобирался к себе, ссылаясь на то, что не желает мне надоедать. На душе улеглось.
В доме стало ещё темней, чем было. Я посмотрела в окно: новая порция дождевых туч подползла совсем близко. Прозрачные капельки дождя начали барабанить по стеклу. Мне, казалось, он всё-таки посидит ещё со мной, пока дождь утихнет.
- Мне пора, - вышел он из-за стола.
- Сейчас? – удивилась я.
«Лучше бы не уходил! Такая тьма в доме из-за гадкой погоды!» - думала я нервно, потому что это место отталкивало меня и пугало. Я точно была уверена, что если, оставшись одна, стану свидетелем новых похождений призрака, то крыша моя бесповоротно съедет, и я с криком вылечу отсюда и не прекращу орать до тех пор, пока не доберусь до автобуса. Напомнив себе о ночном кошмаре, я пожелала, чтобы он остался, но об этом не сказала ему.
- А в чём дело? – наклонил он голову вправо и мило улыбнулся.
- Там льёт, как из ведра, - указала я на непогоду за окном.
Он глянул в окно и прислушался.
- Не растаю от дождя, не переживай! – не сходило умиление с его лица.
- Всё может быть, - хихикнула я.
- Не проводишь меня? – поинтересовался он.
- Да, конечно.
Мы вышли на крыльцо. Остановившись рядом с ним, чтобы попрощаться, я заметила, что он значительно выше меня. Он пожал мою руку, протянутую уже с большим доверием, чем ранее, и быстро побежал к нашему «потайному входу». Я осталась один на один со своими мыслями и страхами. А дождь всё лил и лил….
<Глава четвёртая>
Около шестнадцати часов послышались звуки подъезжающей машины, а после того, как она затормозила, я услышала голоса Олега и Насти. Я тихонечко пробралась к нашему «секретному ходу» в заборе, чтобы напугать подругу, когда та, ничего не подозревая, влезет во двор. Дождь тем временем совсем стих, даже солнышко немного показалось из-за густых облаков с тёмно-синими краями, неспешно плывущими на голубом полотне высокого летнего неба.
Неожиданно, я стала свидетелем неприятного разговора. Олег прошипел ядовитой змеёй, обращаясь к Насте:
- Как плохо, что ты не одна!
- Почему?! Наташа моя близкая подруга, тебе бы стоило узнать её, хоть немного пообщавшись! – возмутилась она в ответ.
- Она тебя в жертву принесёт здесь! Ты только посмотри на неё! У неё дурное воспитание…
- Знаешь, я не один год смотрю на неё! И вот что я тебе скажу: ни одна подружка твоих друзей не стоит того, чтобы рядом с ней находиться…
- Ладно, давай не будем ссориться из-за пустяков!
- Уезжай…
Я торопливо пробежала по двору в дом, чтобы они не подумали, что я намеренно подслушивала их. После таких изречений со стороны этого гадёныша в мою сторону мне не представлялось возможным хорошо отдохнуть вместе с ними. Утешало лишь то, что подруга за меня.
Минут через десять они вошли в зал, обнявшись. Олег наигранно улыбнулся и протяжно поздоровался, делая такой вид, что он мне оказывает величайшую честь, обращаясь ко мне:
- Привет, Наталья!
Сомнительной радостью для меня было то, что он остаётся с нами, ведь третий, как ни крути, всегда признаётся лишним и от него потихоньку избавляются.
- Здравствуй… - застыла я с пачкой печенья в правой руке, кляня себя за то, что поддалась на Настины уговоры и приехала в эту мёртвую деревню.
Настя нарушила моё молчание, обняв по-дружески нежно и заглянув в моё недовольное лицо. Общение происходило только так: Настя говорила с Олегом, а я только с ней. Никакого желания рассказывать ему о себе, а тем более слушать его хвастовство, не было в помине.
Наконец, Олег вышел во двор, чтобы покурить, а заодно проверить машину. Настя начала просить меня не обижаться на Олега и не принимать его слова всерьёз. Я ответила, что мне плевать на него, а потом решилась рассказать ей о госте:
- Ко мне тут парень заходил знакомиться….
- Откуда?! Здесь глушь дикая! – подумала она, что я шучу.
- Я серьёзно. Его Вадим зовут. Высокий, волосы крашеные в чёрный цвет…. Не говори только, что ты его не знаешь!
- Не знаю я таких!
- Настя, брось, ты придумала нас познакомить! Я же просила не подбирать мне парней!
- Наташа, я его не звала. У меня нет ни одного знакомого с таким именем, не то, что с внешностью, которую ты мне кратко описала!
Я заглянула ей в глаза: она не лгала мне. Настя приступила расспрашивать меня:
- А он красивый?
- Симпатичный, - сухо ответила я.
- Ага!
Процесс жужжания на сердечные темы запустился моментально. Что же Настя за человек такой неугомонный?!
- Настя, отвали! – отталкивала я подругу, обнявшую меня так, якобы у нас состоится интимная беседа.
- Он нравится тебе! – замельтешила она у меня под носом.
- Отстань ты уже с ним! Он странный и руки у него ледяные!
Лучше бы я не произносила последнее, о холодных руках: Настя начала с новой силой наседать на меня.
- Руки?! Это уже интересно! Чем вы тут занимались? – прозвучало то, что я ожидала. Она принялась нежно водить в воздухе руками, по чему любой понял бы сразу, что она имеет в виду.
- Каждый думает в меру своей распущенности! – погрозила я ей.
В этот момент я почувствовала, что на моих щеках стал предательски загораться румянец. Раньше со мной не происходило подобного. Я поняла, что «заноза» это непременно заметит и не отвяжется от меня.
- О чём я таком спросила?! Что вы делали-то? – лукаво интересовалась она.
- Меняем тему, а то ты сведёшь меня с ума! – прикрыла я ладонями щёки.
- А чего у тебя щёчки зарумянились? Понравились его сентиментально голубые глаза?! – доставала она.
- У него серо-зелёные глаза! – возразила я.
- Подловила я тебя!
Она хлопнула звонко в ладошки и посмотрела вверх, словно сделав лично для себя вывод. Мои щёки по-прежнему горели, и я ничего не могла с этим поделать.
- Я всегда обращаю внимание на цвет глаз! – защищалась я.
- А я вижу: ты втюрилась! Так хорошо знаю тебя, подружка! – пыталась она меня зацепить.
- Плохо ты меня знаешь!
- Да ты…
Меня спас от Настиных пыток Олег, вернувшийся в дом:
- Так, девушки, дождя больше не намечается, давайте, организуем шашлычок!
«Всё, что угодно, только не разговоры об этом Вадиме», - мысленно взмолилась я.
- Отличная мысль, - пролепетала Настя и, подбежав к нему, звонко чмокнула его в щёку, а у него при этом сделалась такая сытая мина на лице, что мне хотелось залепить по ней чем-нибудь тяжёлым.
Подруга прекратила пытать меня вслух и перешла к колким взглядам в мою сторону, за что мне хотелось придушить её.
Мы выбрались во двор. Настя и Олег не отрывались друг от друга, и мне стало очень одиноко. Поговорить с Настей о чём-то интересном для нас обеих при Олеге не было возможным. Я крайне не желала, чтобы она проболталась ему о Вадиме.
Солнце чуть-чуть подсушило траву. Олег собрал мангал и подготовил дровишки, а мы тем временем аккуратно нанизывали шашлык на острые шампуры, стараясь не порезаться. Настя подмигивала мне, посылала воздушные поцелуи и корчила рожи.
Когда кусочки мяса начали издавать приятный аромат, Настя пристала ко мне снова:
- Наташка, а пригласи-ка своего друга!
«Ну, кто её за язык тянул!!!!!» - мысленно сокрушалась я.
- А кто её друг? - тут же подхватил Олег, щурясь от любопытства.
После вопроса Олега мгновенно возникло желание – рвать на себе волосы и орать, как меня всё достало. Я не находила, что ответить. Я была вне себя от раздражения.
- Вот познакомлю тебя в первую очередь! – сверкнула я в его сторону желтизной своих глаз, чем дала ему понять, что не его это дело, кто мой друг, а он скорчил такую ехидную физиономию, что мне пришлось назло ему уйти за новым знакомым.
- Ладно, я приведу его сюда, - бросила я Олегу, направляясь на улицу.
Я корила себя за то, что шла к Вадиму: «Если бы не приезд этого индюка, я ни за что не отправилась бы за малознакомой мне персоной! Как же мне всё это «дорого»!»
Окинув окружавшие меня дома, я поняла, что не помню, про какой дом он говорил. Назад возвращаться никак не хотелось, и я стала нарезать круги по улице. И как у меня вылетело из головы, где он живёт?! Но тут моё внимание привлёк уютный домик с ухоженным садом и низеньким заборчиком. Провода не были обрезаны, следовательно, в доме имелась электроэнергия. Делать нечего – пришлось войти во двор. Под моими ногами я заметила дорожку, усыпанную мелкими камнями, поблёскивавшими на солнечном свете. На голубой двери дома глупым красным пятном виднелся звонок. Несмело надавив на кнопку, я застыла в ожидании. За дверью раздались быстрые шаги.
Мне открыл Вадим, не скрывая своей радости, и дружелюбным жестом пригласил войти в дом. Я молча застыла на месте. Он заглянул мне в глаза и заговорил:
- А я-то думал, что ты ко мне не придёшь!
- Вот пришла, позвать тебя на пикник к нам во двор….
Не выдержав его пристального взгляда, я стала смотреть себе под ноги, не решаясь войти. Главным делом было – познакомить его с Настей и Олегом. И не плохо бы вышло, если в ходе знакомства Олегу влетело бы от него.
- Мне кажется, что ты неискренне приглашаешь… - сложил он руки перед собой, немного подавшись вперёд.
- Как умею…. – пробормотала я.
- У тебя печальные глаза, я это ещё в первый раз заметил.
- Нормальные.
- Нет.
- Так, если пойдёшь со мной, моим глазам станет легче, - пустила я в ход стандартные уловки, чтобы он пошёл со мной.
Вид Вадима с вздёрнутой левой бровью и застывшей улыбкой на тонких губах улучшил моё настроение. Он замер, прислонившись спиной к стене у входа в жилище и уставившись на меня, чувствующей в тот момент, что ещё немного – и я сгорю со стыда.
- Оставайся у меня! – вдруг предложил он.
Такого предложения я не ожидала и не знала, что ответить ему. С одной стороны, мне хотелось пообщаться с ним, а с другой – моё согласие могло бы означать, что я легкомысленная особа. Решив «ни нам, ни вам», я поспешила к выходу со двора, но он, догнав меня, взял меня за плечи и развернул к себе, от чего мне стало не по себе и в голове помутнело. От кожи его ладоней на моих оголённых плечах по телу побежали мурашки. Его серые с едко-бирюзовым оттенком глаза смотрели не так, как обычно. В испуге я отшатнулась назад.
- У меня есть свежий чай и зефир. Никуда не отпущу, не угостив! – смеясь, видимо, над моими глазами в ту секунду, как у ягнёнка, которому нож поднесли к горлу, спокойно сказал он.
Он по-дружески обнял меня и проводил к себе. Я не могла понять себя: я не хотела гостить у него, а сама покорно поплелась в его жилище! Ещё меня удивляла боязнь пред ним, ведь прежде ни один человек не вызывал подобного чувства.
В тесной прихожей было светло. Он пригласил меня на небольшую, уютную кухоньку, в центре которой был поставлен круглый деревянный столик, окруженный шестью стульями. Окно скрывалось за кружевом золотисто-белых занавесок. Слева темнел старый кухонный комод, над которым висела широкая полка для посуды. Как же всё здесь напоминало о доме моей прабабушки, умершей почти тринадцать лет назад. Эта веявшая детскими воспоминаниями обстановка заставила меня почувствовать себя комфортно.
- Будь, как дома! – услышала я наполненные теплотой слова, которыми встречают, пожалуй, каждого стеснительного гостя у себя дома.
Он гостеприимно усадил меня за стол, поставив мне чашку чая с мёдом и молоком и блюдце с зефиром. По накрытому загодя столу, сложилось впечатление, будто к моему приходу были заранее готовы, несмотря на то, что ещё чуть больше часа назад у меня и в мыслях не было являться к нему. Если бы не ядовитая мина Олега, я ни за что не отправилась бы к Вадиму, который, в свою очередь, напугал меня, резко схватив за плечи, ведь это выглядело как-то дико и необъяснимо; он мог пригласить меня на чай, просто сказав об этом.
Я не находила повода для начала разговора и ждала, пока он заговорит со мной. Он так плохо был знаком мне, что я не понимала, как вести себя с ним. Вадим пил свой чай, не разговаривая, иногда посматривая на меня. «Молчит – значит, и я буду молчать» - подумалось мне. На этот раз на нём не было плаща, а распущенные ровные волосы растеклись по его широким плечам и кое-где сливались с его чёрной рубашкой. То, что он какой-то неестественный, не раз приходило мне на ум. На мой взгляд, ему подошёл бы русый цвет волос, возможно, он покрасил их, ведь в наше время можно меняться, как угодно. Движения его были плавными. Его красивой шее и осанке многие могли бы позавидовать. Я заметила, какой он аккуратный, в сравнение с теми, с кем мне доводилось раньше общаться, да и мне моя аккуратность давалась с огромным трудом: дома я частенько «включала поросёнка», сидя за компьютером с чашкой чая или роясь в шкафу в поиске нужной вещи.
Обычно молодые люди одевают пред тобой маски, которые им не идут и пытаются играть роли, смысл которых не понимают, что иногда раздражает. Вадим же показывал себя настоящего: умного и внимательного. Он не скрывал своей симпатии ко мне с первых минут встречи, я же упорно показывала внешне, что ни о чём, кроме дружбы, не может быть и речи.
Допивая чай, я ещё раз взглянула в его таинственное лицо, пока он смотрел не на меня, - он резко бросил мне в глаза огненный взгляд, и я поперхнулась, пряча свой интерес. Вадим ничего не сказал, лишь едко улыбнулся в пустоту.
За его спиной тикали еле слышно маленькие кухонные настенные часы. Прошло почти двадцать минут; я допила ароматный чай и смотрела в окно, теребя пальцами серёжку на левом ухе, что я всегда делала в раздумьях. Наконец он заговорил:
- Ты такая бледненькая.
Зачем он об этом сказал: был ли это комплимент или намёк на нездоровье, - для меня так и осталось загадкой.
- Я это знаю! Фирменный загар, полученный в подвале! - засмеялась я, обратив на него свой вопросительный взор. Я ждала какую-нибудь шуточку от него в ответ.
- Не уходи….
Он пересел ко мне и положил свою ледяную руку на мою влажную кисть. Моё сердце резко сжалось. В глазах потемнело. Я дёрнула левым плечом и робко сказала:
- Не нужно!
Плавно вытащив свою руку и положив локти на стол, я обхватила ладонями свою шею и, отвернув лицо, принялась разглядывать белый подоконник. С приездом Олега у меня испортилось настроение, я уже не хотела никакого общения – лучшим в ту минуту было бы для меня побыть одной.
- Я не обижу тебя! – тихо проговорил он.
- Тогда сядь, прошу тебя, напротив! – обернулась я и пристально взглянула ему в лицо. В голове же поселилась такая пустота, что я не понимала до конца, зачем я здесь и что мне делать.
- Хорошо! – развёл он руками.
Вадим вернулся на прежнее место без возражений, но с тоскою в серых глазах. В моих же глазах всё расплывалось, словно я в непонятном бреду, казалось, вот-вот – и я потеряю сознание или усну.
- Так остаёшься? – поинтересовался он.
- Да, только не приставай ко мне! – сдавалась я, чувствуя себя нехорошо.
- Как скажешь…
Немного поразмыслив, я поинтересовалась, можно сказать, о главном:
- Зачем тебе моя компания?!
- Не знаю, как объяснить. Скажем, что это зов сердца… - ответил он, без доли шутки в выражении лица.
- Я вообще могла сюда не приехать, а ты бы тут сидел один! Зов сердца!!! Тебе пятнадцать лет что ли?! – не выдержала я столь банальных признаний.
- Ничего просто так, Наташа, не случается. Ты скоро всё поймёшь, - невозмутимо продолжил он, игнорируя моё возмущение.
Его речь звучала так, словно он старец, который повидал жизнь и знает, что к чему, а я только вступила, пошатываясь, как слепой котёнок, на начало пути. Мне не представлялось, что будет, если он ударится в более сложные философские темы, доказывая мне то, что я вряд ли смогу понять. Перспектива звания тупой курицы меня точно не устроила бы!
- Давай, о чём-нибудь земном! – взмолилась я.
Он уступчиво улыбнулся.
- Пускай. Тогда, что ты думаешь насчёт людей? – задал он быстро свой вопрос, словно он заранее был заготовлен.
- На мой взгляд, людей настроили на вечную погоню за деньгами, но на самом деле многие ценят душевные качества, прикрываясь фальшивым образом жизни. Людей портит жизнь - в каждом человеке есть много хорошего, - немного слукавила я.
Он положил локти на стол, упершись подбородком на ладони, с усмешкой пронзая меня взглядом, и выдал:
- А я тебе скажу, что любое качество ничего не стоит против денег, а над добротой все смеются! Ты плохо знаешь человека, не страдала ещё.
- Я просто не связываю свою жизнь с дураками! Лучше быть одной, чем с кем попало! А люди добрые, напрасно ты считаешь иначе! – отстаивала я свою позицию.
- Похоже, ты много времени уделяешь теории, нежели практике!
- В смысле?
- Тогда наводящий вопрос: сколько у тебя друзей и любишь ли ты заводить новые знакомства?
- Настя моя лучшая подруга, знакомые есть, но с ними я редко общаюсь. Честно говоря, я страшная домоседка, а если и гуляю, то делаю это одна, - честно отвечала я, осознавая, что он понимает, что я думаю на самом деле.
- Видишь, ты изолировала себя от других, боясь прийти к разногласиям, предательствам и разочарованиям…. – ловко подметил он, разведя руки и плавно откинувшись на спинку стула.
- Может быть, и так. Зато у меня всё в полном порядке, я никого ни о чём не прошу, не боюсь, что за моей спиной случится обсуждение моей личной жизни, - оборонялась я.
Он ничего не добавил, лишь сдержанно улыбнулся, а в бледном лице заиграла нотка победного умиления. Это начинало меня бесить, ведь он пытался копаться во мне! Справившись со своим негодованием, я решила перейти к другой теме:
- Какую музыку слушаешь?
- Ту, что и ты! – быстро откликнулся он.
- И ты не будешь спорить, какая группа круче?
- Крутость – понятие субъективное. Если что-то очень нравится тебе, то это не значит, что оно понравится кому-то другому или в той же мере.
Он ритмично постучал пальцами по плоскости стола.
- Вот с этим я вполне согласна, - подмигнула я ему.
- Давай, пройдёмся, - предложил он.
- С удовольствием, - радостно поднялась я со стула.
В маленьком тенистом садике птицы заливались на разный мотив в раскидистых ветвях старых низеньких яблонь. По вечернему небу неспешно плыли ватные фигурки облаков, норовя заслонить лучи уставшего солнца, не давая тем самым подсохнуть прибитой дождём зелени. Лёгкий ветерок цеплялся за наши волосы и убегал куда-то далеко. Кристально чистый воздух кружил голову. Я взглянула на идущего рядом Вадима: он шёл в той же атласной рубашке черного цвета, которая поблёскивала в лучах уходящего солнца; теперь я рассмотрела, что локоны у него отпущены ниже уровня поясницы, поэтому не могла не заметить, что с такой длинной и густой гривой не каждый справится. Лицо его выражало спокойствие и задумчивость. Несколько раз я замечала, как он нежно посматривал на меня, но делала вид, что ничего не видела. Когда мы разговаривали, он смотрел на меня с высоты своего роста, а я задирала голову, потому что была ему по плечо. Мне хотелось лучше рассмотреть его, но, только мой взгляд падал в его сторону, он, будто чувствуя это, глядел на меня, а я в смущении опускала глаза, стараясь смотреть либо в сторону от него, либо себе под ноги. Мы брели к озеру, синеющему издалека. Слева в туманной дымке зловеще виднелись грубые силуэты кладбищенских крестов. Всё вокруг словно ожило после нашей встречи, а ведь ещё утром мне казалось, что эта деревня беззвучная и серая. Внутри меня назревало желание что-то спросить у него, но я не знала, что именно мне хочется узнать, поэтому я тихо брела рядом, ожидая, пока он скажет что-нибудь. Остановились мы у самой воды.
- Прекрасное место, - посмотрел Вадим на водную гладь овального зеркала озера, когда мы подошли.
- Да, места здесь потрясающие! Вон, смотри, какая рыба поплыла! – я указала на тёмный силуэт, вьющийся неглубоко под водой.
- А вон ещё одна! – жестом показал место, где так же спокойно плыла фигурка с плавниками.
- А моя больше твоей! – шутливо заявила я.
- Чем ты её кормишь? В чём секрет её роста? – подмигнул Вадим.
- Блинами со сметаной!
- И рыбы это едят?
- Мои рыбки едят! – засмеялась я ещё больше, увидев удивление на его лице, как будто речь шла о чём-то серьёзном.
Я и сама не заметила, как наш разговор стал таким непринуждённым, наполненным дружеской теплотой. У самой воды нас привлёк большой камень, на который мы с радостью уселись, а когда я чуть не соскользнула с него, Вадим придержал меня за талию, не скрывая своей радости быть со мной рядом. На другой стороне я увидела забавно плещущихся у берега уточек. До сих пор я не радовалась таким мелочам – что-то явно со мной не так.
Мне было весело с Вадимом, что я совсем позабыла о Насте и Олеге, а это нехорошо с моей стороны.
- Вадим, может всё-таки, ты познакомишься с моими друзьями? – робко прозвучал мой голос.
- А ты хочешь пойти к ним? Думаю, им есть, чем заняться и без нас, - Вадим посмотрел куда-то сквозь меня.
- Я же обещала…
- Послушай, я видел, как они приехали, и, судя по всему, ты там будешь лишней. А ещё я понял твоё негативное отношение к Олегу…
- И как же?
- Ты произносишь его имя с таким призрением, меня это, честно говоря, забавляет.
- Забавляет? Интересно, как может забавлять негатив, направленный в чью-то сторону?!
- Тут дело даже не в негативе, а в выражении твоего лица, одновременно злого и милого.
- Вот как? – и с таким же мило-злым личиком я игриво потеребила ему волосы на затылке. Пару минут мы просто дурачились, кривляясь и щипая друг друга. Но я боялась, что влюблюсь в него, поэтому резко начала проситься домой, а он, поедая меня сероглазым взглядом, никак не хотел меня отпускать.
Уже начинало темнеть, а мы только дошли до моей калитки. Моё сердце билось как-то иначе, по-новому рядом с Вадимом. Машины Олега не было, что встревожило меня. Войдя во двор, мы увидели затушенные угли в мангале и два раскладных маленьких стульчика. В доме тоже никто нас не ждал, но Настины вещи остались на своём месте. На столе лежала новая записка, наспех написанная подругой на небольшом клочке бумаги:
- Наташ, мы поехали купаться! Шашлык на окне! Будем поздно!
«Снова кинула меня», - пронеслось в уме.
- Может, пойдём ко мне? – ненавязчиво предложил Вадим, который сливался с темнотой, и только бледное лицо его со сверкающими глазами выделялось во мраке.
- Давай, честно говоря, мне жутко здесь оставаться одной.
До его жилища мы быстро добрались. Я прихватила с собой тарелку с шашлыком. В зале его дома блекло горела старинная люстра, освещая мягкий диванчик, накрытый светлым бархатистым покрывалом и столик на резных ножках. Вот за этим столиком мы устроили маленький пир. Я впервые почувствовала желание заботиться о представителе противоположного пола: я разлила чай по чашкам, подавала ему печенье. Вадиму нравилось это: он просто сиял от моего внимания. Меня морозило немного, и мне показалось, что я простыла. То, как он садился ко мне всё ближе и ближе, я сразу заметила и поэтому отодвигалась, делая вид, что ничего не замечаю, как всегда. Он вдруг задал мне вопрос, не отрывая своего любопытного взгляда:
- А как ты относишься к религиям?
- Никак, - улыбнулась глупо я.
- Тогда во что ты веришь?
- В себя! Я атеистка! – захохотала я, глядя на него, ожидающего чего-то невероятного.
- Многие люди, отживая свой век, понимают, что они совсем не те, кем сами себя считали, а окружающие - вообще сообщество озабоченных только собой скотов! – проговорил он быстро, не сводя с меня глаз.
- Зачем так грубо? Каждый человек индивидуален!
- Ну да, особенно в час смерти индивидуальность так и прёт!
- Откуда тебе-то знать?! Ну, все мы когда-то умрём, как задумала природа….
Он промолчал, устремив взгляд на старенькую люстру, вроде тех, что продавались в девяностые года. Ему явно не понравились мои рассуждения, но я была честна с ним. Его лицо выражало такое безмерное величие, будто он выше всего и всех на земле.
«Разговор у нас какой-то негативный», - заметила я про себя, пожав беспечно плечами.
- Твоя проблема, я скажу, - вдруг посмотрел он на меня, заблудившуюся в своих мыслях, - в том, что ты тратишь свою жизнь на глупости и не ставишь перед собой определённых целей!
Меня удивило сказанное, ведь он совсем не знает, кто я такая. Да, возможно, я не имела в тот момент каких-то определённых целей, умиротворяясь в мечтах о чём-то неземном, но и это не давало права ему меня осуждать.
- Возможно, у меня нет целей, но вот жизнь… Жизнь я могу тратить на своё усмотрение!
- А когда жизнь пролетит, кого винить будем в том, что поленились достичь в своё время?
Он высокомерно взглянул на меня, с какой-то скрытой усмешкой на тонких губах.
- Ну, это уж никак не твоя забота! Хотя, если что-то в жизни не успею, то ты будешь, виноват! – отшутилась я, чтоб он отстал от меня с таким разговором.
- Ты всё воспринимаешь в шутку, а нужно набираться опыта, меняться, наконец!
Эта беседа начала потихоньку надоедать, потому что, сколько себя помню, мне не нравилось, когда лезут в душу и роются в моей личной жизни, а в особенности малознакомые люди, в данном случае, Вадим.
- Я, пожалуй, засиделась у тебя… - грустно пробормотала я, пытаясь подняться.
Он обнял меня нежно и прищурил глаза, улыбаясь. Внутри меня всё вскипело.
- Хочешь снова удрать от меня?
Вадим ласково прикоснулся к моей щеке, глядя, как мне показалось, в самую мою душу, а она тем временем перетекала в пятки, испытывая ненормальный страх, будто со мной рядом что-то омерзительно ужасное. Он попытался поцеловать меня, но я резко отвернула от него лицо, но при этом я сомневалась, что поступаю верно.
- Не надо! Отведи меня к Насте!
Как хорошо я знала себя и поэтому догадывалась, какая у меня сложилась нелепая физиономия, в тот миг схожая с видом нашкодившего сорванца, над которым строго склонился родитель, рассуждая, какой трёпки заслуживает паренёк. На секунду мне пришлось подавить усмешку на своём лице, которая так и норовила выскочить каждый раз, когда я нервничала. Он невозмутимо поглядывал на меня, видимо надеясь, что всё-таки я могу изменить своё решение, и останусь ночевать в его доме.
- Как пожелаешь, - ноткой обиды нарушил тишину его низкий голос, - я провожу тебя!
Теперь же мне не хотелось покидать его, но я не могла выставить себя перед ним легкодоступной девицей. Общение с ним складывалось хорошо, и я сделала вывод, что он не плохой парень.
Уже перевалило за полночь, когда мы покинули дом и вышли на улицу, которую окутывала всё та же атмосфера необитаемости. Ночной воздух струился прохладным потоком, а от земли под ногами исходило приятное тепло. Почти полный диск луны озарял потрёпанные крыши унылых строений да пушистые верхушки низкорослых садовых деревьев. Мы не нарушали этот дивный бесшумный покой, не заговаривая друг с другом. Внутри меня велась борьба с тем чувством, что подталкивало меня к Вадиму и неустанно твердило: «Возьми его за руку! Ну?!» А потом оно начинало упрекать меня: « Почему ты отвернулась от него и не дала себя поцеловать?!»
Я поёжилась от навалившихся эмоций и мыслей и взглянула на него. Вадим медленно вышагивал рядом, не глядя на меня. Меня начало с новой силой терзать неясное ощущение вины перед ним, и тут он обратил на меня свой пристальный взор.
- Приехали твои друзья, - печально заметил он, - но ты побудь со мной чуть-чуть, посмотри, как красива ночь!
Он взял своей холодной рукой мою влажную руку, отведя меня на середину пыльной деревенской дороги. Лес угрожающе выпячивался тёмной неровной полосой на фоне ночного звёздного неба, а полный диск луны освещал кладбище, которое почти поглотила тьма вдалеке. Снова молчание. Внутри меня всё затрепетало, и, чтобы не наделать глупостей, я решительно зашагала в сторону своей калитки, а он, не выпуская мою тонкую кисть, развернул меня к себе и гипнотизирующим взглядом впился в мои испуганные глаза. В этот момент мне не удалось ни отвернуться, ни прикрыть глаза, а он, приблизившись, прикоснулся своими холодными губами к моим горячим устам; сердце моё колотилось, как у пойманной пташки, казалось, сознание покинет меня. Эта борьба с собой и так тяжело давалась мне, а он будто знал, чего я в тайне желаю. Я совершила безуспешную попытку выкрутиться из его крепких объятий.
- Не бойся ты меня! Не съем я тебя! – отпустив меня, он с довольной улыбкой сверкнул пронзительным взглядом.
Я подалась к забору, а он застыл, наблюдая за мной. Мне не хотелось больше находиться рядом с ним, таким самодовольным и наглым. Он не сводил с меня глаз, словно дразня.
- Слишком много для первого дня знакомства! – фыркнула я, скрываясь за отодвинутой доской.
<Глава пятая>
Буквально влетев в зал, я наткнулась на раскладушку: моё спальное место переместили в эту комнату. Значит, придётся как-то спать одной да ещё возле комода, который пугающе выдавался чёрным поблёскивавшим пятном из хмурого наброска художника-темноты. Олега и Насти в доме не оказалось – их голоса слышались из сада за окном. Я стала обдумывать, что сегодня произошло, и кто, чёрт возьми, этот Вадим, который клещом впился в мои мысли: о чём я ни пыталась думать – передо мной возникал он!
«Видеть его не хочу! Завтра же пакую чемоданы!» – решила я, чуть не плача. Меня разбирала досада, я начинала ненавидеть себя за то, что меня тянуло к нему, но разум противился тому, ведь я привыкла быть одна.
Весёленькая парочка вбежала ко мне, расстроенной и одновременно сердитой на саму себя. Никто уже, видимо не помнил, что меня отправляли за Вадимом, наверное, им просто было не до этого. Я хотела расслабиться и отбросить все ненужные тревоги в ту секунду, и протянутая мне Настиной рукой бутылка вина пришлась кстати. Я позволила мысленно себе выпить немного. Олег разлил вино по чайным кружкам, потому что бокалов у нас не имелось. Мало выпить мне не удалось: Олег всё наливал нам и выдумывал тосты, один смешнее другого. Мне показалось удивительным, что Олег не отпускает колкостей в мою сторону. Я на время отвлеклась от своих томлений. В результате я, кое-как умыв лицо, доковыляла до своей раскладушки и, рухнув на неё, отключилась.
Я открыла глаза. Было темно и тихо. Настя и Олег, должно быть, спали. Мне показалось, что кто-то невидимый дышит на меня: потоки необъяснимого по своему происхождению ветерка заскользили по моему лицу и шее. Я перевела взгляд влево: меня охватило оцепенение - у стола, где мы ели, раздалось тихое глухое шипение, а над ним быстро прорисовалась чёткая тень на тусклом фоне окна и, превратившись в высокий силуэт с размытыми краями, направилась ко мне. Тревога и холод окутали меня тотчас. Я не знала, как мне прогнать её и, что есть силы, зажмурила глаза. Вдруг раздался Настин истошный крик - я распахнула глаза, заметив, как эта непонятная сущность растворилась в красках ночи. Вбежав к ней в комнату, я застала подругу, забившуюся в угол. Трясущиеся руки её скрестились намертво на груди. Странно, что Олега не было. Вскоре он вбежал к нам, объясняя, что курил, а потом услышал крик.
- Настя, что случилось? Сон дурной? – обнимала я подругу, в ужасе прижавшуюся ко мне.
- На меня напала тень! Страшная тень! – рыдала она.
- Это сон… - вмешался Олег, присаживаясь рядом с нами на холодный пол.
- Она поцеловала меня! – хлюпала носом Настя, вспоминая тот кошмар.
Подруга нервно теребила золотой кулончик на шее. Её колотило.
- Может, это инкуб, помнишь, мы читали о них? – прозвучала моя версия, возможно, в тот момент, слишком дерзкая.
- По…
- С тобой и не такая дрянь нападёт! – перебил Настю Олег, обращаясь ко мне и повысив тон.
- А ты не ори на меня! Я пытаюсь понять…
- Что ты пытаешься?! Ничего слышать не хочу! – жестикулировал он, встав перед нами.
- Прекратите! – не выдержала Настя. – Утром уедем и точка!
- Нет, я ещё не начинал, чтоб прекращать! – разошёлся Олег.
- Я не собираюсь слушать твой бред, - спокойно заявила я.
- Олег, выйди, пожалуйста! – попросила Настя.
- Делайте, что хотите! Целуйтесь тут с инкубами, чёрт с вами! Пойду, покурю! – отмахнулся он от нас.
- Его прикосновения были холодны, как снег, - быстро описывала она мне напавшую сущность, когда Олег удалился, хлопнув входной дверью.
- Ты хорошо разглядела эту тень?
- Да, у неё мелькнуло человеческое лицо с хищным взглядом, а я не могла закричать, только помолившись, смогла.
- Я тоже видела тень, которая нагло пробиралась ко мне от стола…
- И что ты сделала, чтоб она не трогала тебя?
- Ничего, ты спугнула её.
- И ты даже не молилась?!
- Нет, ты же знаешь, как я ко всему этому отношусь.
- Ну, Наташа!
- Не бойся, милая, забудь и представь, что это всего лишь сон.
- Я помню его лицо…
- Не надо…
- Лицо этой тени было очень красивым, с тонкими чертами, но с глазами, наполненными гневом и одновременно желанием, что больше всего пугало меня! Звериный взгляд! Хищный!
- Успокойся, пойдём на крыльцо! Подышим!
Я отвлекла подругу весёлыми темами разговоров, хотя самой было жутковато, и привела её к Олегу, который не радовался нашему веселью.
- Улыбаемся? Отлично! Настя, ты идиотка?
- Что с тобой? – почти шёпотом спросила Настя.
- Это что с вами, я хотел бы узнать? Настюш, я понимаю, конечно, что твоя подруга тебе дорога, но открой же, мать твою, глаза! Кто перед тобой?
- Ты и Наташа, - робко ответила она.
- Наташа?!
- Всё, довольно, я иду в дом!
Она отвернулась от разъярённого Олега, а я разводила руками, не понимая, в чём он меня обвиняет.
Мы остались один на один с человеком, который мне противен. Он же показался мне на этот раз слишком нервозным.
- Я, - трясся он от зла, - в курсе, кто такие инкубы и кто их может привести за собой!
- Они сами приходят, - решительно поправила его я.
- А ты, я вижу, просвещённая! Ну и как они…
- Ты думаешь, я с ними вожусь?!
- Тебе девятнадцать лет, а ты…
- Какое твое дело?!
- Ты не с кем не встречаешься, значит, есть кто-то превосходящий живого мужчину во всём!
- Ты несёшь бред! Не желаю слушать тебя!
- Вот и катись куда подальше! Обязательно забери своих друзей из преисподней! Чёртова ведьма!
- Сам дурак! – Я ушла в дом к Насте с намерением собрать вещи и уйти куда угодно, чтобы не наблюдать концерт, устроенный Олегом.
Настя молча уставилась на меня, собирающую свой рюкзак. Видимо, подруга сделала свой выбор, который был не в мою пользу. Расстроившись от того, что не нашла поддержки, я пулей вылетела из дома с рюкзаком за плечами. Протиснувшись в выход под доской, я вскрикнула от неожиданности – передо мной стоял Вадим, улыбаясь мне нежно:
- Мы так и не попрощались…
- И ты….
- Да, ждал тебя…
- Поджидал, чтобы напугать?
- Нет, хотел нормально попрощаться!
- И как ты прождал столько?
- Согласись, что пара часов в сравнении с вечностью ничего собой не представляет!
- Может быть и так! – улыбнулась я.
После коротенькой паузы я добавила:
- Утром я уезжаю, так что попрощаемся сегодня навсегда!
- Как же? Поссорилась с подругой?
- Нет, с её парнем!
- А, этот ненавистный тебе Олег?!
Усмешка пробежала по его лицу.
- А ты запомнил его имя, - заметила я.
- Ещё бы! Так и вышло, как я тебе говорил…
- Да, третий лишний! Ты был прав.
- Оставайся со мной! Я не обижу тебя ничем! – посмотрел он на меня умоляюще.
- Знаю я тебя! – отозвалась я с недоверием в голосе.
«Снова возьмётся приставать – и я пропала!» - звенело в уме.
- Честно, я не буду приставать к тебе и прошу прощения за тот поцелуй…
- Послушай, - перебила его я, - мы так мало знакомы, а ты предлагаешь мне ночевать у тебя. Да, я понимаю, что в наше время много легкодоступных девиц, но пойми, что я не такая. Тебе проще найти другую девушку: я тебе не пара! Не мучай меня уговорами, прошу! Возвращайся к себе!
- Если б ты знала…
- Что?
- Глупая ты, юная совсем…
Воцарилось напряжённое молчание. Я смотрела на озарённые лунным светом верхушки деревьев вдалеке в ожидании его ухода, но он оставался на месте. В конце концов, я попросила его:
- Иди, пожалуйста, домой, а мне нужно побыть одной! Вадим, пойми меня и не уговаривай!
- Не получится! – прозвучало с усмешкой.
В полном недоумении я уставилась на него – он неожиданно вырвал из моих рук рюкзак и, забросив его за плечо, направился в сторону своего дома, издевательски напевая что-то себе под нос. Я сорвалась с места и, настигнув его, схватила за руку.
- Что ты себе позволяешь?
- Из-за своего упрямства ты хочешь провести ночь на улице!
- Уже светает! Встало бы солнце, и я отправилась бы на автобус.
- Как я могу тебя отпустить одну?! В лесу много диких животных, ты плохо знаешь эти места и можешь запросто заблудиться!
Мне ничего не оставалось делать, как отпустить его локоть и медленно тащиться рядом с ним. Когда мы вошли в уже знакомый мне дворик, Вадим встал напротив меня и взглянул в глаза. Мне не удалось выдержать на себе его пронзающего взора, поэтому я посмотрела на дорожку под ногами, где беспорядочно рассыпались мелкие камушки, а щёки мои предательски занялись румянцем. Не дождавшись от меня ни слова в ответ, он доверительным тоном произнёс:
- Не смущайся меня, мне интересно с тобой. Ты красивая талантливая девушка и хороший собеседник. Ну….?!
- Ладно, пойдём к тебе. Только, прошу тебя, веди себя со мной, как друг, не допускай глупостей! – Я бросила взгляд исподлобья.
- Хорошо, будем друзьями, - пообещал он с милой улыбкой на бледном лице.
Я решила, что он серьёзно отнёсся к моей просьбе и не станет нарушать нашей договорённости, а, следовательно, мне нечего опасаться. Глубоко вдохнув, я направилась вперёд, к двери, ведущей в дом, из окон которого лился тусклыми полосами непогашенный свет. На этот раз я вспомнила о бабушкином доме, на светящиеся окна которого я любила смотреть поздними летними вечерами, будучи маленьким ребёнком - и снова пришло успокоение.
Внутри жилища было тепло и тихо. Он положил свой рюкзак на широкое кресло. Мы уселись рядом.
- Тебе нужно выспаться, - сказал заботливо Вадим.
- Пока не хочется. Может, поговорим?
- С радостью! - ответил он.
- Несмотря на всё, что здесь произошло, мне понравились эти места. Здесь дышится как-то по-особенному свободно. Нет ни пыли, ни шума, ни потока машин, ни толп людей. Мне очень понравился лес….
- А озеро?
- Озеро отличное. Вода чистая-чистая.
- Мне показалось, что во дворе ты задумалась, глядя на дом. О чём, если не секрет?
- Моя бабушка жила в похожем домике за городом. В детстве я каждое лето проводила у неё. Там был маленький лесок из лиственных деревьев, по которому я бегала до темноты. Потом я возвращалась к дому и вглядывалась в яркие прямоугольные пятна окон и знала, что бабушка ждёт меня. Я забегала на веранду и вдыхала аромат жареной картошки, доносившийся из летней кухни. Тут меня встречала бабушка, умывала, кормила как следует. Я улыбалась ей с сонным видом, полагая, что это маленькое детское счастье никогда не закончится.
- Ты так трепетно рассказываешь….
- Просто мне хотелось поделиться с тобой своими воспоминаниями. То время действительно дорого мне. Я храню в памяти мельчайшие детали той наивной слепой радости, когда не знаешь, чего стоит жизнь прожить.
- А что ты ценишь сейчас?
Я задумалась, перебирая все события старших лет, пытаясь найти нечто ценное. Вадим вопросительно поглядывал на меня и терпеливо ждал мой ответ. Я собралась с мыслями:
- После ухода бабушки из жизни, я долгое время пробыла в прострации. Мне было до того тошно жить, что я погружалась в чтение книг, а перед выходными всё надеялась, что всё-таки меня отвезут к бабуле, которая радостно встретит меня.
- Похоже, ты обижена на весь мир за потерю близкого человека.
- Я об этом как-то не задумывалась.
- Это плохо. Нет, я не осуждаю тебя, не подумай. Тебе было бы полезно отпустить свои воспоминания, наполнив свою нынешнюю жизнь чем-то новым.
- Нечем….
- Давай, вместе начнём искать яркие моменты.
- Не получится.
- Посмотрим, не будь такой категоричной.
- Постараюсь, - улыбнулась устало я.
- Тебе пора спать, - посмотрел он на меня.
Он расстелил мне диван, а сам ушёл в соседнюю комнату, вход в которую заслоняла занавеска из плотной ткани, какие часто вешают в деревнях до сих пор. Уснула я на удивление быстро, так как я вымоталась.
<Глава шестая>
Еле открыв глаза, я вздрогнула оттого, что Вадим расположился на краю дивана и задумчиво разглядывал меня. Глаза бирюзовыми огоньками говорили, как рады видеть меня. Левая бровь была на этот раз не вздёрнута. На тонких губах играла кроткая улыбка.
«Какой же он красивый!» - подумала я.
- Пойдём завтракать, соня! – любезно предложил он, поднимаясь с дивана.
- Хорошо, я только переоденусь…
- Жду тебя на кухне! – улыбнулся он, удаляясь.
Приведя себя наспех в порядок, я выбежала к Вадиму на кухню в отличном настроении. Он уже всё приготовил, и мне стало неловко перед ним.
- Присаживайся, - отодвинул он один из стульев для меня.
- Благодарю, - усаживалась я за стол.
- Кушай.
- Вадим, мне очень неудобно стеснять тебя!
- Брось, это всё мелочи!
В ходе разговора с ним меня обдавало приятной прохладой, которая исходила от него. Мне в голову не приходило, как это происходит.
- Извини, но я всё-таки спрошу, отчего от тебя веет холодом, - робко проговорила я.
- Я такого за собой не замечал.
Он едва заметно улыбнулся и принялся разглядывать кольца на своих пальцах. Мне показалось, что он тот человек, с которым можно поделиться рассказом о том случае ночью, когда мы с Настей стали жертвами пугающей тени. Тем более, последний наш разговор хорошо сложился. Я нерешительно произнесла:
- А нас ночью кто-то пугал…
- Интересно, как? – торжественное удивление выразило его прежде спокойное лицо.
- На Настю напала тень с мужским лицом; подруга чуть с ума не сошла.
- Надо же, - приподнял он свою тонкую левую бровь, а на его устах мелькнула усмешка, отдающая сомнением.
- Я серьёзно.
- Вы ничего не курили перед сном? – захохотал он.
- Не буду ничего доказывать тебе! – обиженно отмахнулась я.
- Ладно, верю тебе!
С его лица не сходила загадочная улыбка, которая обычно проявляется на лице родителей, когда их чадо пытается доказать им что-то из ряду вон, что-то на грани фантастики.
- И всё-таки не веришь! Скажи честно: «не верю»!
- Верю-верю, рассказывай дальше.
- Я смело предположила, что это инкуб, потому что существо то поцеловало её. Так Олег, чуть с потрохами меня не съел! Лучше бы я промолчала!
- Похоже на инкуба, а может, и кошмар привиделся ей. Такое случается на нервной почве.
- Меня, между прочим, тоже пугали.
Я наклонила несколько влево голову, не сводя с него глаз и ожидая разумного объяснения. Он медленно водил зрачками по мне, подбирая, что сказать.
- Со мной тебя никто не тронет, не бойся ничего и никого.
- Буду надеяться!
Он медленно вышел из-за стола, поправляя волосы.
- Как ты их расчёсываешь? – не сдержалась я.
«Блин, снова мой проклятый язык», - одновременно пронеслось в уме.
Он молча подмигнул мне, показав выражением своего лица, что не всё так сложно, как кажется. Мне стало неловко. После этого я взялась за уборку на кухне, окунувшись в свои раздумья. Вадим возражал на моё рвение помыть посуду, но я выгнала его в зал, угрожающе размахивая веником, подвернувшимся под руку. Вернувшись к нему, я забралась на диван рядом с ним. Меня терзало желание того, чтобы он обнял меня, и от этого мне становилось не по себе, борьба внутри меня набирала обороты. Но сегодня мне почему-то не хватало чьей-то заботы и нежности.
На улице тем временем воцарился невыносимый зной. После обеда я засобиралась, а Вадим молча наблюдал за мной. Когда я направилась к двери с рюкзаком в руке, он, встав на моём пути, прижал меня к себе, глядя в мои грустные глаза. Дрожь пробежала по моему телу. Он наклонил свою голову ко мне и, прижав меня ещё сильней, попытался поцеловать, и, на этот раз, я ответила взаимностью. Рюкзак предательски выскользнул из ослабевшей руки и глухо шлёпнулся на пол. Не понимаю, как я так легко поддалась ему. Освободив меня из своих объятий, он попросил прощения, а я злилась на себя, потому что не устояла на этот раз. Я в отчаянии попросила его:
- Не смей так больше, Вадим….
- Тебе разве не понравилось? Мне показалось, что ты ответила взаимностью, причём ещё какой! Знаешь, а мне лично очень даже понравилось!
Он довольно ухмылялся.
- Я не собираюсь с тобой шутить!
- Давай, не будем шутить вместе!
Он протянул мне свою руку в знак примирения.
- Чёрт с тобой!
Я подала ему свою руку с таким видом, будто делаю ему одолжение, а он игриво пожал её, пытаясь притянуть меня к себе, но я ускользнула, лишь поняла его намерения.
Мы вышли на обжигающее солнце. На улице всё так же было пусто. Возле Настиного дома мы не застали машины Олега, а, войдя во двор, мы поняли, что дом заперт. Как моя близкая подруга смогла так обойтись со мной - не укладывалось в моей голове. Когда я выбежала ночью, меня не покидала надежда, что она догонит меня и попросит вернуться! Вадим же, наедине с которым я брошена теперь, загадочно улыбался в тени деревьев. Он изредка поглядывал в мою сторону и задумчиво теребил кончики своих длинных волос, поблёскивавших при свете солнца. У меня не раз складывалось такое впечатление, что он хочет мне о чём-то поведать, но не находит, с чего начать. Его глаза сверкали, без доли смущения сообщая мне о его симпатии к моей персоне. У меня не хватало сил выдержать столь заинтересованный взгляд, поэтому я смотрела куда угодно, только не на него. Тут он приблизился ко мне, из-за чего внизу живота ёкнуло, а сердце забилось в предчувствии чего-то приятного. Вадим ласково прикоснулся к моим плечам, желая утешить меня.
- Чего ты?!
- Печально, что она так обошлась со мной!
- Выбрось из головы! Я с тобой! Ну, что ты нос повесила?
Он шутливо потрепал меня за кончик носа, но я нахмурилась, потому что разочарование в лучшей подруге чрезвычайно расстроило меня.
- Я хочу уехать! – капризно заявила я.
- Тебе плохо со мной? – отозвался он рядом, с долей возмущения в низком голосе.
Вадим заглянул мне в лицо. Странно, но при дневном ярком освещении его глаза имели серый цвет без доли оттенка. Он не отводил взгляда, ожидая мой ответ. Почувствовав себя неловко, я вздохнула и разочарованно, даже с ноткой злобы над нахмуренными бровями, пробормотала:
- Нет, Вадим, я просто приехала отдохнуть, а наоборот устала! Дома мне было уютней и спокойней. Здесь всё выводит меня из себя! Проклятая деревня!
Умиление в его глазах встретило мои слова, слова рассерженной девушки, которой впервые жизнь дала звонкую пощёчину, в виде познания неверности друзей, а, точнее, лучшей подруги. Мне почему-то сразу припомнилось, как я узнала, что не существует того, кто на новый год приносит подарки под ёлку. Я была на шаг от того, чтобы высказаться Вадиму о накипевшем на сердце.
- Я, надеюсь, не являюсь объектом твоей злобы? – оторвал он меня от вороха мыслей, разрывавших мозг. Он комично повёл бровью, видимо, пытаясь подбодрить меня своим отличным расположением духа, но я так расстроилась, что это на меня нисколько не подействовало. Я грезила лишь тем, чтобы вернуться в город и в своей комнате плюхнуться на диван с какой-нибудь хорошей книгой, которая, безусловно, спасла бы меня от суровой реальности моей никчёмной жизни.
Вадим тем временем пытливо поглядывал на меня, желая хоть слово услышать из моих сомкнутых уст.
- Прошу, отведи меня в соседнюю деревню! – запросилась я домой, предвкушая приготовленный мамой наивкуснейший ужин.
- Давай, завтра решим этот вопрос, - безмятежно и твёрдо заявил он. Лицо его не изменилось в выражении: чёткая линия изогнутой брови вздёрнута, на тонких губах застыла кроткая улыбка, а бирюзовые глаза смотрели прямо на меня.
- Я останусь, но обещай, что завтра ты посадишь меня на автобус! – сопротивлялась я, замечая, как всё начинает плыть перед глазами, словно я проваливаюсь в тёплые лабиринты мягких бездонных снов. Мне самой было не ясно, почему я невзначай выдавила из себя столь легко эти слова, тем самым, дав согласие остаться. Минутой позже, я поняла, что с моим самочувствием не совсем хорошо. В такие минуты немочи нет желания совершать резких рывков куда-то, и хочется, чтобы кто-то позаботился о тебе. Жаль, рядом не оказалось мамы…
- Как же мне не хочется обещать тебе…. – Он сверкнул взглядом. – Наташа, ты в порядке?
- …. – не смогла я выдавить ни слова, падая куда-то.
Перед глазами повисла тёмно-синяя пелена, на миг мне послышался голос мамы. Я ощущала, как лечу куда-то вниз, и там, внизу, нет ни намёка на присутствие дна. Мои руки попытались сделать пару движений, какими пользуются нырнувшие глубоко под воду, чтобы всплыть и вдохнуть воздуха. Всё было тщетно. Я падала и падала. В ушах плыл вместе со мной монотонный шум, мягкий и веющий снами. Кругом было настолько темно: я жалела, что не имела возможности чем-нибудь посветить. Мне казалось: вечность засасывает моё сознание. Я летела вниз. Теперь я с юмором заметила (помирать – так с музыкой), что неплохо было бы в этом «режиме полёта» порыться в своём мобильном телефоне, даже позвонить кому-нибудь. Глаза закрыть я не могла (а есть ли у сознания глаза?) и «наслаждалась» скучным зрелищем, которое в памяти обозначилось как «чёрный квадрат Малевича», только не созерцаемый пред глазами, а затянувший в себя. Я хотела, было, с горя спеть что-нибудь бранное этому пространству, но очнулась, ощутив что-то похожее на приземление.
Мои глаза быстро распахнулись, как дверь комнаты, которую спешно пытаются покинуть. Я лежала на диване у Вадима дома (как мне хотелось вдруг оказаться в своей комнате в городе на своём любимом диване). Все предметы плыли стройным хороводом: старенький шкаф придвигался к углу, угол убегал к окну, а окно…. Мой взгляд наткнулся на приветливое лицо Вадима, прилёгшего с краю от меня и «сверлящего» взглядом потолочную гладь, будто пытаясь там отыскать какую-то важную для него деталь, скрытую для посторонних взглядов. Я тихо поинтересовалась, прикрывая глаза (меня всё ещё кружило):
- Что со мной произошло?
- Обморок, скорее всего. - Тихо пояснил он, всё так же, не отрываясь от потолка, будто там, и в самом деле, что-то интересное творится для него одного (это я заметила, не глядя). Мне не понравилось, что он развалился бесцеремонно у меня под боком, пользуясь моим, так сказать, обмороком, поэтому не без возмущения прозвучал мой вопрос:
- А почему ты улёгся тут?
- Я ждал, пока ты очнёшься, - проговорил он задумчиво. Он даже не шевелился.
- Можно было просто посидеть рядом, - принялась я придираться к нему.
- Какая ты ворчливая! – Он отвлёкся от процесса своих размышлений, не исключено, что на тему потолков и всего, что с ними связано. Хотя, лучше бы и дальше выводил в уме «формулу идеального потолка».
- Я забочусь о тебе, капризная. А если бы ты дёрнулась и упала на пол, как бы я себя чувствовал? - Вадим посмотрел на меня с умилением, повернувшись на бок лицом ко мне, подложив руку себе под голову. От него по-прежнему несло холодком, но взгляд согревал. Он сиял, глядя на меня.
- Дай мне свою руку, - улыбнулась я. Мне почему-то показалось необходимым подержать его руку.
- А ты меня не съешь?! – захохотал он, не сумев изобразить смущение, и протянул мне свою длинную кисть. («Благородная кисть», - подумала я тогда.) Что его могло привлечь в такой девушке, как я, для меня оставалось тайной. Я наверняка знала, что Настя тут была ни при чём. Может, это судьба? Но не слишком рано ли? Эх, а разве она знает слово «рано» или «поздно». Я отчаянно воевала с мыслями, которые пытались сблизить нас. Он находился так близко со мной, что стоило сделать хоть шаг навстречу ему…. Нет, всё это могло бы плохо закончиться: я вернулась бы домой с разбитым сердцем! Он поразительно красив и умён, мне и теперь не верилось, что он такой же человек, как я, Настя и даже Олег, коего я приравнивала частенько к представителям парнокопытного скота. Вадим особенный. Он загадка. И нет никакой судьбы: он просто интересуется мной, как чем-то новым в его жизни. Время листает книгу жизни человека очень быстро, а иногда вырывает самые лучшие страницы из неё, присваивая себе, а нам остаётся только горевать о том, чего не вернуть никогда, не вырвать из мёртвой хватки того существа, которого ни увидеть, не потрогать не можешь.
В который раз я крепко задумалась, окунув пристальный взор в одну точку. Вадим смотрел на меня, а я держала его руку, что успокаивало меня, как перебирание чёток. Мне стало неловко, и я заговорила с ним с удивлением:
- Как могут быть такими холодными руки?
- Моя особенность, - гордо заявил он, не переставая разглядывать моё лицо. Я боялась, что он не так меня поймёт, если я буду глядеть ему прямо в глаза, и поэтому уставилась на его кольца. На указательном пальце левой руки, расположившейся своей ладонью к моей, красовался перстенёк из серебра с камешком невероятно глубокого синего цвета. На следующем пальце было целых два кольца: одно, вроде, серебряное охватывало палец сверху (не обычно), а другое, тоже из такого металла напоминало кольцо, что на указательном пальце. Разглядев все эти вещицы, я задумчиво отметила:
- Интересно, обычно все мои друзья утверждают, что мои руки, как ледышки, но в сравнении с твоими…
Боковым зрением я уловила, что он заинтересованно наблюдал, как я разглядываю его руки. Я уже немного жалела, что прикоснулась к его ладоням: я смущалась уже в сотый раз, - но выпустить его прохладную руку всё-таки не решилась. Я подняла глаза: Вадим пристально вглядывался в моё лицо, словно изучая его. Мне так и хотелось выдать что-либо наподобие этого: « Узоров на моём лице нет!»
- А мне кажется, что твои руки горячие, а мои тёплые! Лично для меня твои руки самые-самые тёплые и очень красивые! Да что там красивые?! Они идеальны!
- Оправдываешься? – пошутила я, опустив последний комплимент.
- Говорю, как есть. Мне приятны твои прикосновения, не хочется отпускать твою ручку. - Вадим нежно обхватил мои пальцы, томно заглянув в глаза. Я разволновалась (даже коленки предательски пробрала лёгкая дрожь), но не совершила попытку выдернуть свою руку. Чтобы избавиться от некомфортного чувства, я взялась шутить над ним:
- В жаркий летний денёк у тебя не бывает проблем с пивом. Ведь так?
- В смысле? – повёл он задорно бровью.
- Обычно пиво быстро нагревается в руках, если его недолго продержали в холодильнике…
- Ага! – Он понял ход моих мыслей. – Ты подкалываешь меня! Думаешь, что моими руками можно пиво охлаждать! Какая же ты…
- Нехорошая? – дополнила я вопросительно, вспоминая, как мы дурачились с Настей, прогуливаясь не так давно. Он усмехнулся, но ничего не дополнил.
Вадим пристально глядел на меня, а я, как заколдованная, на него. Улыбка почти сошла с его тонких губ. Я поняла, что у него было явное намерение меня поцеловать (такими глазами не смотрят на друзей) и в отчаянии разрушила эту романтичную минуту:
- Может, сходим куда?
Он, словно очнувшись, подёрнулся и улыбнулся, делая вид, что его не о чём не спрашивала. Я сделала, в свою очередь, вид, будто подумала, что он не услышал заданный мной вопрос, и повторила снова:
- Может, выйдем на улицу? Пройдёмся?
- Полежи немного. Тебе силы нужны! - Вадим отпустил мою кисть, которую слегка пробирала дрожь, и заботливо провёл своей прохладной ладонью вниз по глади моих распущенных волос и прикоснулся к шее. Мурашки побежали по телу. Мне хотелось совершить рывок вверх и убежать от него, а тело, будто издевалось, не слушалось меня. Я лишь отодвинулась немного и, мягко обхватив его запястье,
- Давай, подождём до вечера. Тем более что сейчас зверская жара, а часов после восьми станет прохладнее, и можно будет долго прогуливаться на свежем воздухе. – Мягким тоном продолжил Вадим. Он не сдвинулся с места – так и лежал рядом, пожалуй, испытывая меня на прочность. Мне не хотелось признавать, что он больше, чем нравится мне. Я вглядывалась в его черты: наступало тревожное чувство того, что я словно всю жизнь знакома с ним, а в груди изнутри подпирало что-то воздушно-тёплое, отчего приятно немели запястья и кончики пальцев.
- Я не голодна…. - от такого напора заботы мне захотелось несколько покапризничать. Я медленно поднялась с дивана. В глазах теперь исчезла круговерть – это, безусловно, радовало меня. Он встрепенулся и следом встал и перешёл к окну. У меня не было желания на него смотреть, потому что я знала, что, если наши взгляды и на этот раз пересекутся, то я проиграю «битву», отведя смущённый взор в сторону, или попаду в его объятья. Он сложил руки за спину и так принялся маячить у меня перед глазами. Потом он резко остановился и, блеснув взглядом, будто ему в голову пришла какая-то удачная мысль, спросил:
- А яблочко?
У него до того был забавный вид, что я невольно расхохоталась.
- Ты чего? – заметил он моё спонтанное веселье и озарился загадочной улыбкой (его, так сказать, фирменной улыбкой с приподнятой бровью). Я продолжала хохотать, а когда меня отпустило, ответила:
- Уговорил – неси яблочко!
Он направился в сторону кухни медленным шагом, оглядываясь на меня полными удивления глазами. Выражение его лица, словно задавало риторический вопрос: «Что-то не так, мисс?!» Я хихикнула снова, при этом, чувствуя, что действительно «что-то не так», совсем не так. Не сегодня так завтра что-то случится. Что-то нехорошее. И снова тревога, при которой то хохочешь до потери памяти, то начинаешь рыдать, будто сирота казанская.
В доме стояла тишина. Практически никаких звуков не доносилось до меня. Вадим так неслышно подкрался ко мне, что когда он окликнул меня, чтобы вывести из лабиринта мыслей, я резко подпрыгнула.
- Ну, ты и дёрганная! – подчеркнул он. - Держи, пожалуйста! - Он подал мне сочный плод и, приблизившись, еле ощутимо прильнул губами к моему тёплому лбу. Я замерла: в груди надавило с новой силой. Я тихонечко опустилась на диван с глубоко задумчивым видом, словно вспоминая о чём-то весьма важном.
- Ты напугал меня: я не слышала, как ты подошёл! – возмутилась наигранно я.
Я не получила ответа и добавила с нежностью в тихом голосе:
- Спасибо, что заботишься обо мне…. – Я посмотрела на него, присевшего рядом и бросившего взгляд куда-то в сторону. В ответ он и на этот раз промолчал и сдержанно улыбнулся, кивнув и не глядя на меня. Его гладкие густые локоны разбросались по груди, плечам и спине. Меня уже который раз стали одолевать мысли о том, что Вадим не просто нравится мне, от чего кружилась голова, что-то сдавливало лоб и хотелось плакать.
Меня терзало ещё вот что: я не могла простить Насте её безучастность, когда Олег буквально выгнал меня из дома, и то, что она сидела, не выронив ни слова, пока я собирала вещи, хотя Олег находился на улице! Тупое молчание и пустой взгляд! Как же человек, находя своё счастье, быстро забывает о тех, кто нуждается в его внимании! Как дешёвое радио на батарейках, приволокла она меня в эту глушь и бросила за ненадобностью! Ещё до этого лета у меня был серьёзный повод задуматься о нашей дружбе, но я почему-то поздно спохватилась.
Мне стало грустно, так грустно, как было в октябре прошлого года, когда, казалось, я не доживу до ноября. Это был кошмар.
<Глава седьмая>
Октябрь 2009 года.
Я хорошо помню первый день октября, когда после учёбы я вышла прогуляться на проспект Гагарина. Погода была ясной, но солнце не грело, как в сентябре. На мне было длинное осеннее пальто глубокого чёрного цвета, в котором я ощущала себя весьма комфортно. Конечно, если бы не холодное утро, во время моего выхода в университет и холодный ветерок днём, то ещё вполне можно было позволить себе одеться не так тепло. Слева от меня рвались куда-то вдаль машины, проползали медленно старые трамваи. Людей на улицах встречалось не так много, как после пяти-шести часов вечера. Я окинула взглядом грязный заезд на строительную площадку впереди (на этой улице «вечная» стройка). Чтобы не испачкаться там, я свернула к пешеходному переходу и проследовала через дорогу. В тот день я не думала, куда и зачем бреду, а просто-напросто гуляла. В переулке у невысокого ветхого дома меня окликнул знакомый голос:
- Наташка!
Я остановилась и повернулась назад. Это была Настя. Она подбежала ко мне, а сама она так запыхалась, будто гналась за мной не один час.
- Привет! – радостно принялась она меня обнимать.
- Привет! – Я отреагировала довольно сдержанно, потому что уже третью неделю Настя не давала о себе знать. Она же либо не замечала моего настроя, либо делала вид.
- Наташ, ты извини меня! Я совсем тебе не звоню…
- И что за счастье у тебя, которым ты не хочешь делиться с самой близкой подругой? – спросила я, вскинув бровь.
- Ты помнишь Олега? Я вас знакомила.
- Это якобы твой друг.
- Теперь уже парень.
- Ясно, помню, конечно.
- Я так счастлива с ним. Он постоянно делает сюрпризы, ворует меня с занятий, чтоб сходить в кино или покататься на каруселях.
- Неплохо. А как учёба?
- Мрак! Ну, маме и бабке я говорю, что всё предельно отлично.
Я вздохнула. В первый раз я услышала, как она называла свою бабушку «бабкой» (бьюсь об заклад, что она никогда так её не называла). Пауза меня утомляла и я продолжила:
- Настя, ты не прогуливай институт слишком часто….
- Ты говоришь, как моя мать, - усмехнулась она.
- Я не пытаюсь тебя ругать за это. Просто прикинь, что каждый студент, не пропускающий занятия без уважительных причин, на зачётах просто отдыхает. Легче учиться, когда ты не прогуливаешь.
- Бла, бла, бла, бла! Ты не Наташа – ты злая училка! – резвилась она.
- К чёрту тебя! Ты куда сейчас?
- В библиотеку! – пошутила она, сделав из пальцев очки и поднеся их к глазам.
- Блин, ты клоун! В театральное не пробовала поступать? – съязвила я, улыбаясь. Она рассмеялась, держась за живот так, что два проходящих мимо нас парней заметили меж собой, глядя на неё: «Да она упоротая!» Я заглянула ей в лицо: оно было красное от беспричинного смеха на каждом слове. Я почему-то подумала тогда: «Досмеёшься ты, девонька, до слёз!»
Как выяснилось, она ждала Олега, который вскоре подошёл. Я не обрадовалась этой встрече: меня отталкивало от него. Настя принялась цацкаться с ним, как с грудничком – смотреть противно. Он предложил вместе сходить в кафе-бар, вроде тех, где играет бьющая по ушам музыка, собираются «громкие» компании и подают еду, которая не вызывает у меня аппетита. Я отказалась, сославшись на дела по учёбе и сильную усталость, и даже пообещала «как-нибудь в следующий раз, но не сегодня», чем выражают обычно нежелание общаться. Меня, на удивление, никто не уговаривал, хотя раньше Настя прилипала, как банный лист, и трещала, пока я не отвечу согласием (баба с возу – кобыле легче).
Домой я отправилась через ближайший парк с желтыми шапками высоких деревьев. Солнце потихоньку стремилось к горизонту и тепла становилось ещё меньше. Я практически ни о чём не думала, просто плелась домой. Ноги потягивало от ходьбы на высоких каблуках, желудок просил, как нищий, хлеба и питья, голова начинала заболевать. Ветер в парке сновал между деревьев, листья облепили дорожку и потемнели. Кто-то гулял с маленькой собачкой, кто-то вёз ребёнка в коляске, кто-то, сидя на скамейке, с наслаждением курил. Мне было грустно. Почему? – Так всегда бывает осенью: грустно и всё тут.
Уже вторую неделю в моей жизни не менялось ничего: дом – занятия, занятия – дом. Единственное, что утешало меня, - это книги. Я читала много и с охотой. Однажды мама отметила, улыбнувшись, что «зря мы оплачиваем безлимитный Интернет, ведь никто им не пользуется». У Насти, видимо, всё шло отлично, мы почти не виделись, а я не стала загружать её своей пустой тревогой. Один парень приглашал меня в кино, я согласилась, но, поссорившись дома с отцом (не на тему походов в кино), я расстроилась и, позвонив ему, отказалась.
В один из дождливых дней с невыносимым промозглым ветром я вышла из дома и направилась к крепостной стене. На улице стемнело раньше: тучи плотным полотном затянули небосвод. Шагала я быстро, в общем, как обычно. Машины мчались вдоль тротуаров, озаряя одиноких прохожих под зонтами. Я медленно приблизилась к длинному дому старой постройки с бледно-жёлтыми стенами. У подъезда стояла молодая пара. Они курили, разговаривая о чём-то своём. Парень разговаривал недовольным тоном, а девушка лебезила перед ним.
«Такие отношения только в тягость», - заметила я про себя, заворачивая за угол.
Вот и показалась первая башня великого строения нашего города, крепостной стены. Сегодня в этом месте не было людно: уж не на шутку разыгралась непогода. Мне это было на руку, так как не хотелось встретиться с кем-либо из знакомых, любой из которых поддельно поинтересовался бы положением моих дел, а затем начал бы грузить меня своими проблемами. У входа в башню облетевшие листья смешались с грязью, и было скользко, поэтому я сбавила шаг и осторожно преодолела эту вязкую кашу. По узкой кирпичной лестнице я, не спеша, поднялась наверх. Не зная этой лестницы, можно было запросто оступиться или даже упасть, но я и мои друзья могли с закрытыми глазами добраться доверху, не споткнувшись ни разу. Наверху оказалось более ветрено, и я вошла в одну из башен. От тёмных стен несло холодом и сыростью. Под самой деревянной крышей раздавалось поскрипывание, смешанное с завыванием неуёмных воздушных вихрей. Я остановилась посередине, задумавшись ни о чём.
- Эй, - протяжно окликнули меня сзади.
Вздрогнув от неожиданности, я обернулась, но не заметила никого. Я замерла в ожидании. Никто не появился рядом. Ни звука не раздалось. На ум пришли слухи о призраках в одной из башен, и меня пробрала лёгкая дрожь. Покинув башню, я обнаружила, что и на стене нет ни единой живой души. Мне стало жутко, и я не нашла ничего лучшего, чем вернуться домой, ведь в такую несносную погоду негде прогуляться в удовольствие. Обратный путь показался мне коротким, то ли из-за страха, то ли из-за того, что на этот раз я слушала музыку в наушниках, чтобы хоть как-то снять напряжение.
У самого дома меня встретил Игорь (тот самый парень, что приглашал в кинотеатр).
- Привет! Я проходил мимо твоего дома и хотел позвонить тебе. – Он дружелюбно смотрел на меня своими голубыми глазами из-под светлых бровей. Его волосы были аккуратно собраны в длинный хвост. Мои же распущенные волосы раздувало во все стороны, придавая мне зловещий вид.
- Здравствуй! Я выходила погулять.
- Чего мне не позвонила? Я б составил тебе компанию, поваляли бы дурака.
- Я как-то не подумала. Без обид?
- Как я могу обижаться на лучшую подругу? – засмеялся он, заметив мою задумчивость. – У меня есть одна вещица для тебя.
- Какая? – Я всегда знала, что у него за три года нашей дружбы было много вариантов весело провести время, поэтому возник мой неподдельный интерес, что он задумал.
- Я рылся в кладовке у друга….
- И нашёл куклу барби, - шутила я.
- И её тоже, - засмеялся он. – Прикинь, я нашёл приставку, у меня такая в детстве была, только эта круче!
- Гонишь! – Когда мне было девять, я мечтала, что родители подарят мне приставку «Денди», но они вручали мне девчачьи вещички и говорили, что девочка должна быть девочкой, а не маленьким хулиганом в юбке. Теперь мне не верилось, что он раздобыл эту штуку или, по крайней мере, что она в рабочем состоянии.
- Нет, честное металявое слово! Я проверил: пашет!
- Надеюсь, ты не решился поиграть в одно рыло? – погрозила я пальцем.
- Не в моих правилах! – Он подмигнул. Пожалуй, в последнее время он занял место Насти. Единственное, что о чём-то женском с ним не пофилософствуешь.
- Тогда, завтра я к тебе забегу.
- Пойдём, сегодня. Мне не терпится порезаться с тобой, - хлопнул он в ладоши.
- Ладно, уговорил.
Жил он через улицу от меня, поэтому мы быстро пришли к нему. Его родители и брат хорошо знали меня и называли «сорванцом». Я поздоровалась со всеми троими, и Игорь, уводя меня в свою комнату показывать находку, кинул брату:
- Надеюсь, ты не прикасался к приставке?
- Что ты…. – поднял руки вверх одиннадцатилетний мальчишка по имени Андрей.
Комната его имела несколько вытянутую прямоугольную форму и казалась меньше моей. Широкий подоконник и свободные края шкафа занимали горшки с разнообразными комнатными растениями. Особенно много было фиалок. Я весело заметила, что «твоя мама оккупировала тебя цветами», на что он с шутливым возмущением ответил:
- Нет, это я люблю цветы, бабочек и розовые облака.
Он засмеялся и я тоже.
В углу на тумбочке стоял средних размеров телевизор, а под ним, на полу, была поставлена «великая вещь». Хоть она могла порадовать нас, напомнив о детских забавах, в осенние зябкие дни, заставлявшие впадать в уныние.
- У тебя есть валидол, валерьянка и нашатырь?! – восклицала я. – Сколько лет я ждала этой встречи!
Я подбежала к прямоугольному чёрному корпусу на полу, раскинув руки, будто спеша обнять близкого человека, с которым нас разлучили некогда безжалостные года.
- Я чуть не умер, когда друг сказал, что собирается вышвырнуть этот хлам! С его стороны, это сущее кощунство! – раздался голос за спиной.
Мы похихикали и принялись играть. Мне девятнадцать лет, а в душе не больше восьми!
Двух часов, проведённых за игрой, будто и не было. Казалось, что мы посидели чуть-чуть. На часах перевалило за десять.
- Надо идти домой, Игорь, - вздохнула я.
- Хочешь, заночуй у меня, а я брата потесню, - предложил он.
- Нет, друг, я домой! Мне завтра на занятия.
- Пойдём, раз так! Проведу!
- Только до двери из квартиры!
- Уже поздно. Давай….
- Не разводи нюни, мужик!
- Ладно! Дуй тогда живей домой! – Он дал мне «пять», как обычно, и я отправилась восвояси. В мыслях прорисовалось два недовольных портрета матери и отца, встречающих меня молчаливо вопросительным взглядом. Родителям никогда не объяснишь, что парень приглашает девушку к себе только за тем, чтобы поиграть в приставку или посмотреть пару серий мультика с матерной озвучкой.
Войдя в квартиру, я убедилась, что родителей нет. Видимо, они уехали к маминой подруге и, не исключено, что предупреждали меня об этом, а я, как всегда пропустила всё сказанное мимо ушей. Выпутавшись из уличной одежды, я забежала на кухню и, взяв два румяных яблочка из холодильника, направилась в свою комнатушку. Включив компьютер, я пробежалась по учебному материалу, а потом стала искать в Интернете что-нибудь весёленькое. Сайт с подборкой свежих анекдотов пришёлся кстати. Навязчивая хандра свела бы меня с ума, если бы не моё старание побороть её. Потеряв приблизительно полтора часа, я вылезла из-за компьютерного стола, потирая уставшие глаза. Родители ещё не вернулись, и я прилегла на диван в зале, щёлкнув на кнопку включения телевизора.
- Посмотрим, что творится в безумном мире, - вздохнула я.
Монотонные сводки новостей усыпили меня моментально. Последним, что я слышала, было интервью с каким-то важным депутатом с сонным усталым голосом, будто он в шахте всю ночь отпахал. Меня злил его сытый тон, но дотянуться до пульта я так и не смогла – отключилась.
Я открыла глаза: телевизор не работал, только циферблат электронных часов высвечивал двадцать минут третьего.
«Я накрыта своим одеялом, значит, родители вернулись и уже спят», - лениво решила я.
Утром меня никто не разбудил на занятия. Я вбежала в родительскую спальню, но там никого не оказалось.
- Ну, и где же они?! - возмущалась я, рыская в своей комнате в поиске мобильника. Я посмотрела в сумке, и сердце ёкнуло: «я его потеряла!». Я выложила всё на стол. Потом меня осенило: я ходила гулять без сумки. Побежала в прихожую и там, в кармане пальто нащупала его.
«Фуууух, не посеяла», - мысленно обрадовалась я, облегчённо вздохнув.
- Так, телефон сдох! – Я поставила свой мобильный на зарядку, нервно надавливая на кнопку включения. Я нервничала: чёртов телефон всегда, будто подбирал момент, чтобы разрядиться. Закон подлости, одним словом, хотя с кем не бывает?! Наконец, он включился, монотонно пикнув, и я набрала номер матери.
- Алло, мам, ты где? Отец где? Я проснулась – никого нет!!! – не дождавшись знакомого «алло», загалдела я.
- Мы вчера остались ночевать у Марины, мне нехорошо стало от шампанского. Мы звонили тебе, но твой номер был недоступен, - спокойным тоном ответила мне мама. Я же чувствовала себя немножко покинутой.
- Батарейка села! Я проспала институт! – капризно отозвалась я, пытаясь своих родителей выставить виноватой стороной в том, что так получилось с учёбой.
- Эх, дочь, неужели не могла будильник поставить?! Взрослая уже! – Мама всегда умела напомнить мне о возрасте, воззвать к моей иногда чересчур дремлющей совести. Со временем и я нахваталась от неё колких фразочек, но применяла их исключительно на знакомых, не желая обидеть кого-нибудь из родных людей.
- Я думала, что вы вернётесь, поэтому прилегла в зале и смотрела телевизор. Ночью…
«Кто же тогда выключил телевизор и накрыл меня?!» - удивилась я.
- Наташ, что ночью?
- Мам, мне кто-то одеяло принёс. Я ночью открыла глаза: телек выключен, я укрыта. – Я не на шутку забеспокоилась. Проснувшись, я просто-напросто упустила этот факт, а тут ненароком вспомнила.
- Вот видишь, я говорила тебе, что ты ходишь во сне. Ладно, мне некогда. После работы поговорим. – До меня доносился рабочий шумок на заднем плане, и я, попрощавшись с мамой, положила трубку.
«Только лунатизма мне не хватало!» - досадовала я.
На следующий день я задержалась в институте, а когда вышла на улицу, уже горели фонари. Мои ноги почему-то не вели меня к дому. Я помнила, что обещалась на днях заскочить к Игорю, у которого был ко мне важный, по его словам, разговор; ещё утром, я надеялась, что встречусь с ним, но планам свойственно меняться.
Как в тумане, я вошла на территорию старого польского кладбища, где могилы занесло коричневой влажной листвой. Ветер нагонял холод, чувствовалось, что скоро пойдёт дождь. Я остановилась у высокого белого склепа и всмотрелась вдаль. Кто-то спешил в мою сторону. Когда этот человек приблизился, я поняла, что ему что-то нужно от меня. Передо мной стоял невысокого роста парень в черном пальто до колен, а на шее выделялся осенний шарф тёмно-синего цвета; волосы его вились до плеч золотистыми волнами. Он явно не знал, с чего начать разговор, и когда я уже собралась уходить, он остановил меня:
- Добрый вечер! Я хотел бы разделить с вами одиночество….
Он сделал несколько шагов мне на встречу, и я разглядела его добродушную улыбку, смешанную с долей страха в светлых глазах. На вид я дала бы ему не больше двадцати лет: уж больно лицо у него отдавало недалёким детством.
- Одиночество разделить невозможно, ибо два человека рядом – это уже не одиночество, - заключила с прохладой в голосе я.
- Как ваше имя?
- Наталья, - без интереса ответила я.
- Антон. Очень рад встрече!
Этот парень так пытался добиться моего расположения, словно я королева, а не обычная студентка второго курса. Сложившаяся ситуация позабавила меня, ведь не каждый день встречаешь такое представление.
- Я тоже, - соврала я, чтобы не обидеть его.
- Я вас как-то видел на концерте, вот не решался познакомиться….
«Как я хочу домой», - подумала я, никак не комментируя сказанное мне и стараясь уйти.
- Наталья, а вы уходите?
- Да, мне пора домой, извини, но мне к зачёту готовиться нужно.
- У меня есть к вам личная вещь, - вдруг заявил он дрожащим то ли от холода, то ли от волнения голосом.
«Цирковое представление не окончено, пожалуй, где-то клоуны сидят и ждут конца глупого розыгрыша», - догадывалась я. С другой стороны, никто не мог знать, что я направлюсь сюда (даже я сама). Если оно так, что же ему нужно?
- И?
- Это письмо, меня попросили передать его!
Он робко протянул мне белоснежный конверт.
- А смысл?
Я сунула руки в карманы пальто, не оставляя ему надежды на то, что я возьму непонятное послание. Теперь мне думалось, что «он псих, обознавшийся юный псих».
- Что? – довольно мутно переспросил он.
- Зачем мне послание неизвестно от кого?! Удивил ты меня! Знаешь что: отдай его обратно тому, кто передал и пусть он или она, а, может и оно, сами явятся ко мне!
- Пожалуйста… - Казалось: вот-вот он падёт к моим ногам и начнёт умолять. Его подавленное состояние доставляло мне немало беспокойства. Наконец, сделав пару шагов назад, я ответила:
- Нет, прощай!
- Прощай, - опустил он голову, погрузившись в себя.
Оглядываясь на него, быстрым шагом я достигла выхода в виде арки. Я остановилась и посмотрела на унылую фигуру: парень всё так же стоял среди захоронений, печально поникнув. Он явно был не в себе, вполне реальный маньяк, и мне повезло, что я отделалась от него.
Дома меня ожидал необычный сюрприз, честно говоря, пугающий. Я и думать забыла о нелепой беседе с неуравновешенным типом, поболтала весьма формально с мамой, выпила чашечку зелёного чая, позвонила Игорю с домашнего телефона, чтобы договориться на завтрашний вечер.
«Конспект!» – Меня вдруг осенило, что конспект-то я не составила, а он нужен завтра.
Я выгрузила всё содержимое сумки на ковёр (я так всегда делала, чтобы ничего не терять и в сумке не валялось ничего лишнего). На миг мои глаза расширились: среди тетрадей белел выпуклый конверт, - и не было сомнения, что это именно тот конверт, о котором я думала. Я взяла его за края кончиками пальцев – посыпалась какая-то зола и пепел вместе с ней. Я остолбенела. Такого я не ожидала!
«И где теперь искать этого ненормального?!» - подумала я об Антоне.
Набрав Настин номер, я не услышала ответа – только гудки один за другим били по ушам. Я уже намеревалась поговорить с Игорем, но резко отказалась от этой идеи, ведь Игорь был ещё тем атеистом. Он непременно начал: «Хватит шутить, я не верю в подобное, как ты – в Деда Мороза». Интересным был тот факт, что неведомо как Антон подбросил мне этот конверт: он даже не приближался ко мне, - а в институте сумка всегда оставалась при мне. В конверте я обнаружила маленькую записку, но не разобрала почерка. Держать эти вещи у себя в квартире было бы неразумно, поэтому я собрала это «добро» в пакетик и, наспех укутавшись в пальто и натянув сапоги, выскочила за дверь.
Погода за последние дни выдалась очень сырой. Холодный ветер стучал по мокрым крышам домов и бил по лицам прохожих. Машины ползли беспрерывным потоком, освещая неровную поверхность старого городского центра. Парк, ограждённый высоким кованым забором, выступал вперёд грязно-коричневым пятном на хорошо освещённой улице. Именно к нему я торопилась. В самой его глубине, убедившись в том, что поблизости никого нет, я сожгла и конверт, и записку.
Обратно домой я шагала с чувством выполненного долга, толком не понимая, что я сделала и сделала ли это правильно. Улица уже не казалась мне такой угрюмой и холодной, а ветер - сильным и злым.
Странно, но когда я вошла в свою комнату, всё для меня изменилось: стало свободней дышать, появилось чувство радости из-за такой мелочи, что я живу в этой комнате и вижу эти светлые обои на стене.
«Чёрт возьми! - думала я. - Что со мной творится?»
Следующий день принёс мне много хлопот по учёбе, а на улице установилась отвратительная погода, в которую нет желания лишний раз высунуть нос за пределы жилья. Во второй половине дня усилился режущий холодом по лицу ветер, срывая нищенский грязно-коричневый наряд с заснувших деревьев, будто не чувствовавших, что с ними происходит. Приплыли и тяжёлые тучи, никем не любимые, принёсшие в себе бесконечный поток дождя. Прохожие бежали под своими разноцветными зонтами, хмурясь от назойливой непогоды, треплющей их за верхнюю одежду и обдающую волнами сырости. На фоне сей сложившейся картины, я светилась маленьким огоньком своего необъяснимого счастья. Я просто-напросто радовалась, наблюдая за серыми шалостями осени, незнакомыми людьми на тротуарах и машинами. И снова не выяснилось, отчего мне так хорошо. Даже когда Настя в очередной раз не ответила на мой звонок, я ничего не почувствовала, будто находилась под действием препарата, отключающего мозг.
Невзирая на затуманенное состояние, я всё-таки позвонила Игорю, чтобы назначить ему встречу и узнать, что он мне хотел поведать. После недолгого ожидания, ко мне с другого конца провода обратился его сонный голос:
- А, это ты, Наташка?
- А кто ж ещё?! Что, ты спишь?! – возмутилась я.
- Я простыл немного….
- Я так и знала: ты симулируешь, чтобы не идти в институт, - усмехнулась шумно я. Он тоже засмеялся, но в смехе чувствовалось, что он желает мне что-то сказать или спросить. Тихо поперхнувшись, он спросил:
- Может, встретимся сегодня?
- Неплохо было бы. Предлагаю состыковаться в центральном городском парке, где часы!
- Слушай, я лучше подойду к скверику у твоего дома. Там немноголюдно и мы сможем спокойно поговорить. Разговор будет серьёзным, но, не думаю, что долгим. – Это прозвучало как-то холодно, не похоже на него. – Тебя устроит, если я подойду минут через сорок?
- Ладненько, буду ждать тебя!
Сквер почти облетел после последнего дерзкого налёта сильного ветра. По краям дорожек на траве в нескольких местах темнели мешки, набитые листвой, дожидаясь вывоза. Ни одного человека не было, несмотря на то, что дождь прекратился, и изредка поблёскивало осенним равнодушным светом солнце. Толпы людей спешили по тротуарам у самой дороги; кто-то забегал в магазин напротив моего дома, который я хорошо видела тогда, а кто-то тяжело вышагивал, неся по пакету с продуктами в руках. Я окинула внимательным взглядом все тропинки, но не заметила Игоря, а когда полезла в карман за мобильником, то увидела, как его фигура показалась из-за угла. Он шёл, опустив голову, казалось, что шёл бесцельно, не на встречу ко мне. Я зашагала вперёд. В левом боку протяжно покалывало из-за моей неискоренимой привычки нестись со всех ног. В средней части скверика мы и встретились, наконец.
- Ну, что за тревога, парень? – Я попыталась изобразить свою обычную улыбку при дружеской беседе, но, взглянув на его потерянное выражение лица, даже немного виноватое, вышло как-то криво и кисло растянуть губы.
- Понимаешь, Наташ, моя девушка Вероника против нашего общения с тобой…. – протяжно начал он.
- Ревнует? Не смеши ты меня! – махнула я рукой и нервно рассмеялась.
- Может и так. Послушай, я всегда к тебе относился, как другу, очень хорошему другу, но Вероника поставила меня перед выбором….
- Или я или она? – дополнила я торжественным тоном.
- Типа того. – Он печально кивнул. Я же не могла понять, почему девушка, с которой мы прекрасно знакомы, вдруг становится против нашего с Игорем общения. Мой друг никогда не умел врать, и тогда я видела: он говорит правду и внутренне переживает всё сказанное мне.
- Какая муха её укусила?!
- Она просто попросила меня прекратить с тобой дружбу. Я стою перед тобой и мне неудобно, но я боюсь её потерять! Очень сильно боюсь! – Его лицо стало ещё бледней, и появились тёмные круги под глазами, добавившие болезненности взгляду, обращённому на меня. Я засунула руки, начавшие костенеть, в карманы пальто и обратила взор вверх, где над практически оголёнными верхушками деревьев кружили стайки птиц. Небо потемнело. Начал моросить дождик.
- Наташа, я…. – Короткая пауза. – Я не желаю обидеть тебя.
Я будто бы оглохла, задумавшись над этой беседой. Посмотрев на Игоря, я не увидела ничего нового в его виде – он, как прежде, мялся и глядел виновато. Нужно было дать ответ. Мне не хотелось ссориться с ним, и поэтому я медленно проговорила без доли упрёка:
- Мы три года прекрасно общались. Ты выручал меня и я тебя. Мы дружили. Я не стану углубляться в причины, которые заставляют нас разбежаться в разные стороны, не буду просить поговорить с Вероникой. Ты пришёл и честно со мной поговорил, не прячась и не прибегая ко лжи. Иди к себе, а я к себе и не беспокойся. – Я достала мобильный, который уже давно нащупала в глубине кармана. – Вот смотри: я удаляю твой номер - и ты сотри мой.
Он послушно вынул свой мобильник и кармана потёртых джинсовых брюк и, совершив ту же операцию, что и я, взглянул на меня, ожидая что-то ещё. Да, мне действительно было, что добавить.
- Игорь, я не считаю тебя предателем. У тебя сложная ситуация…. Слишком личная, чтобы её обсуждать. Я выручаю тебя этим, друг, и не держу на тебя зла.
- Я….
- Я понимаю тебя. Веронике не доказать, что нас связывают исключительно дружеские отношения. Отпускаю тебя, друг! Надеюсь, что вы будете счастливы, ребята. – Я тяжело вздохнула. Мне нечего было ему добавить. Он не ожидал, что я настолько спокойно к этому отнесусь, потому и вздохнул в ответ, как показалось мне, облегчённо.
- Наташа, честно говоря, я не мог представить, что ты такая мудрая девушка. Ты настоящий друг! Благодарю тебя за понимание! – Он натянуто улыбнулся. – Можно, я приглашу тебя сейчас в кафе? На прощание.
- Не нужно. Давай, лучше пойдём по домам, пока не начался сильный дождь. – Я подняла глаза к небу, которое потемнело, будто зная о расставании друзей. – Прощай, друг!
Он печально кивнул и протянул мне правую руку.
- Пока, Наташа! Береги себя! Ты классная!
Я легонько шлёпнула его по руке, искристо улыбнулась, словно получив долгожданное освобождение от чего-то отягощающего разум, и, повернувшись назад, быстро зашагала к входу во двор. Он, видимо, ещё постоял на том же месте, но когда я покинула сквер и оглянулась – его там не было уже.
Первые два часа я, скорее всего, не понимала, что у меня больше нет друга. Единственное, что я хорошо знала: я поступила разумно. Самое главное, что я не обижалась на него, потому что вовремя представила себя на месте его девушки.
У мамы разыгралась мигрень, и я приготовила скромненький ужин и сходила в магазин. Отец уставился в телевизионный экран, размышляя о чём-то своём. Пообщаться было не с кем, а хотелось.
Войдя в свою комнату, я заострила своё внимание на белом тонком листе бумаги, который оставила на краю компьютерного стола. Тут я вспомнила о конверте, который мне достался неизвестно как. Мурашки побежали по спине. Я взяла телефон и набрала Настин номер без надежды дождаться её бодрого голоска. Занудные гудки так и напевали свой известный мотив. Настя так и не ответила.
Опечаленно опустившись на стул, я заставила себя приняться за составление конспектов на завтра. Только я начала писать, как вдруг загудел телефон. Я равнодушно глянула на дисплей: получено одно новое сообщение. Оно было от Насти, и я сразу же прочитала его содержимое: « Извини, что не отвечала! Я очень была занята! Я безумно счастлива и так хочу замуж!!!» Всё сразу же прояснилось. Я так и полагала, что Олег, как всегда, наглым образом похитил её с занятий и увёз к себе, пока его родители в заграничной командировке. Это я знала на сто или двести процентов, как говорят, к семи бабкам не ходи. Я недолюбливала Олега из-за его стремления показать, что у него вещи дороже, родители богаче и всё-всё у него лучше. Меня не привлекал человеческий статус, а привлекала личность, добившаяся всего сама в любом плане, а с такими персонами, как Олег, не о чем было поразмышлять. Моя же подруга любила его искренне и преданно, вместе с ним забывая обо всех. Я до сих пор не имею представления, о чём они беседовали наедине, ведь они настолько разные люди.
Я позвонила ей, чтобы поговорить (мне в коем-то веке ответили):
- Привет! Мы тут на даче у Олега. Его родители в Германии. Как ты?
- У меня такое тут случилось…. – Я хотела, как можно быстрее, рассказать ей о конверте с пеплом.
- Ой, извини, мне кто-то на второй линии звонит! Я перезвоню! – оборвала она.
Наш разговор завершился, можно сказать, не начинаясь. Я с силой выдохнула воздух через рот и, покачав головой, обидчиво проворчала: «Сердечно благодарю вас, Анастасия, подруга ты моя!»
Минут сорок прошло, а звонка от Насти не последовало. Я дала себе слова, что больше не позвоню ей, пока она не вспомнит обо мне.
Потушив свет и выключив компьютер, я уснула, едва только опустилась на постель. Проснулась я посреди ночи от мурашек, бегущих по спине, а потом меня охватил панический страх. Я видела кошмар, в котором, я была на чьей-то свежей могиле на кладбище, где читала какой-то странный заговор. Возвратившись в квартиру, я села в ванну, наполовину наполненную тёплой водой, а из крана струился тонкий ручеёк, от журчания которого я уснула. Потом чувствую: я под водой, - глаза открыть никак не удаётся, но я дышу! Никак не могу выбраться – тело не повинуется мне! Но я нашла в себе силы проснуться. Свет наполнил мою комнату, едва я набралась сил добежать до включателя. Затем я плюхнулась в своё широкое кресло. Почему я так могла испугаться, что сердце билось, как рыба в сети, в тот момент понять было сложно. Одно правда, что такое просто так не снится. Тут ещё у мамы проблемы со здоровьем! Что же случится?
Около часа я просидела окутанная в свои размышления, а когда страх отступил, я погасила свет и быстро-быстро ринулась в постель, где, немного поёжившись, всё-таки уснула.
Утром на светлой просторной кухне мама готовила завтрак. Она удивлённо посмотрела на меня, потому что в этот раз я встала почти на полчаса раньше, чем обычно. Я не стала ей сообщать об Игоре.
- Наташ, ты чего так рано подорвалась?
- Выспалась. Давай я тебе помогу.
Я принялась нарезать белый хлеб для бутербродов.
- Дочь, это ты ходила в зал ночью? – невзначай задала мне вопрос мама.
Я не без доли удивления застыла у стола, пытаясь вспомнить, выходила ли я из своей комнаты ночью.
- Нет, я была только в своей комнате, - уверяла её я.
- Может, у тебя лунатизм, и ты не помнишь?
- Откуда мне знать?! Я не врач. Мамуля, ты мне можешь выдать второе одеяло?
- Зачем?
Мать оценивающе пробежалась по мне глазами, наверняка подумывая, что я простыла.
- Мне холодно.
Я развела руками, так как ответ мой оказался предельно простым.
- Странно. А я не мёрзну по ночам. Наверное, стоит утеплить комнату твою….
- Вот пусть отец займётся, - улыбнулась я хитро.
- Пойду будить его.
Мать, быстро шагая, направилась в свою спальню, будто я вдруг ей напомнила о спящем муже.
Сегодня я вышла из дома пораньше, чтобы проложить свой путь через то самое кладбище из ночного кошмара. Оно находилось в центре города, там ещё разрешалось хоронить. С первого взгляда, погост казался не очень-то большим, но стоило зайти на его территорию, сразу становилось ясно, что он огромен. Я подошла к воротам – они были открыты и поскрипывали от лёгкого прохладного ветерка. Я задалась вопросом: неужели ворота всех кладбищ взяли за моду так зловеще скрипеть?! Тем временем, пред моими глазами протянулась в сумрачную даль широкая асфальтированная дорожка, разделяющая кладбище на две части.
«Темновато», - подумала я, разглядывая грубо белеющие силуэты крестов и светлых гранитных памятников на грязно-коричневом фоне тёмного осеннего утра.
«Могила была где-то слева…. Чёрт, какая я дура: хожу здесь сонная и ищу то, чего, возможно, нет наяву», - улыбнулась я, не найдя ни одной свежей могилы в том месте. Вдруг за спиной что-то зашуршало – я резко обернулась и увидела, что рядом, на железной оградке, сидят три больших ворона.
«Откуда они здесь», - задалась я вопросом, ускоряя шаг и не выпуская зловещих птиц из виду, которые, казалось, застыли и провожали меня леденящим взглядом.
Наконец, я вышла на оживлённую улицу и оглянулась назад.
«Что бы ни говорили, а погост – ещё то место….» - мелькнуло протяжно в уме.
На учёбе не было ничего особенного, что бы каким-то образом повлияло на моё и без того «прекрасное» настроение, напротив, за день его не раз пытались подпортить. Ещё счастливей мне стало, когда закончилась последняя пара, и, одевшись, я, не спеша, зашагала в сторону дома. По пути мне встретилась одна не очень близкая знакомая, с которой мы пересекались в компании. Пару раз мы общались, но столько времени прошло, что ни одну тему из наших разговоров не могу вспомнить. Почти год мы не виделись, и вот теперь происходит случайная встреча. Мне говорили, что она больше не приходит в компанию, потому что связалась с парнем, помешанном на колдовстве, замкнутым, одним словом, странным типом, а он видимо решил ограничить её в общении с друзьями. Она сразу узнала меня:
- Привет! Рада тебя видеть, Наташа!
Она посмотрела на меня глазами, по которым не трудно было заметить, что она недавно плакала.
- Здравствуй, Татьяна! Тоже очень рада! Давно мы не виделись. Что у тебя нового?
- У меня горе, ничего хорошего…
- Что такое?
- Вчера мой парень бросился под поезд…
- Из-за чего?!
- Понять не могу, мы даже не ругались. Завтра похороны, но его родители против моего прихода на кладбище!
- Прими мои соболезнования…. Сама не знаю, что это такое – потерять того, кого любишь….
- Может, посидим где-нибудь? Честно говоря, мне не с кем поговорить….
- Да, я не спешу.
Мы зашли в небольшое, уютное кафе с тихой музыкой и приглушённым светом. Кроме нас, посетителей было мало, и мы заняли столик подальше, чтобы спокойно побеседовать.
Когда нам принесли заказ, Татьяна тихо стала всё мне рассказывать:
- Он за два месяца стал каким-то обеспокоенным, можно сказать, помешанным.
- А чем он занимался?
- Сначала всё было похоже на игру в чёрных магов: он ходил на кладбище, носил туда деньги, вино, свечи из красного воска. Мне он объяснял, что тем самым хочет наладить контакт с усопшими.
- Многие этим занимаются, но вскоре им надоедает. Я вот, например, ещё даже и не пробовала.
- Если бы только это! Однажды он серьёзно заявил мне, что пойдёт вызывать легион бесов. Я не выдержала и предупредила, что мы расстанемся, если он это сотворит. Видимо, он стал скрывать от меня все свои последующие дела, а я только имела возможность наблюдать, как он постепенно сходит с ума. Я, конечно, интересуюсь и сама потусторонним миром, но в разумных мерах. Честно говоря, меня больше пугает нечистая сила, чем притягивает.
- Даже и не знаю, что сказать.
- Лучше бы я с ним согласилась!
Она закрыла лицо руками, и слёзы потекли маленькими ручейками по её тонким запястьям. Я не могла подобрать нужных слов, чтобы хоть как-то успокоить её.
- Не надо, не стоит вспоминать то, что приносит тебе страдания.
- Ничего, просто не могу не плакать….
- А как его звали? Может, мы были заочно знакомы?
- Вряд ли вы могли пересекаться, мы редко где бывали. Его звали Антон….
Услышав это имя, я почувствовало, как меня бросило в жар, а затем обдало холодным потом.
- Ну не один же Антон на весь Свелецк, - мелькнула успокаивающая мысль в голове.
- С тобой всё в порядке? – раздалось рядом со мной.
- Да, в голове что-то звякнуло!
Я совершила жест, указывающий на голову, и фальшиво скривила лицо, словно лимон проглотила.
- Это от погоды, у меня тоже такое случалось. Я многое не могу тебе доверить в силу того, что очень мало знакома с тобой, ты уж извини, но, поверь, у меня нет желания копаться в причинах его смерти! Пусть земелька ему будет пухом!
- Я понимаю…. – крепко задумалась я, уставившись в одну точку над головой Татьяны, сидящей напротив.
- Спасибо, Наташа, что уделила мне время.
- Не за что! Обращайся ко мне, если что и держись, не падай духом! У тебя есть мой номер?
- Нет, давай обменяемся. А электронный ящик есть у тебя?
- Что за вопрос – конечно, есть.
Я вынула из сумки блокнот и записала на листке свои координаты и, вырвав его, отдала Татьяне.
- Отлично, - попыталась состроить что-то наподобие улыбки она, - значит, можем переписываться через ящик.
- Да, я напишу тебе сегодня. Это будет отличной возможностью узнать друг друга лучше.
- Согласна! Мне нужно идти, засиделись мы….
- Да, меня ждут конспекты и другие прелести учёбы, - подмигнула ей я, выходя из-за стола.
Покинув кафе, мы дошли вместе до поворота и, попрощавшись, разошлись в разные стороны. Теперь у меня появился человек, с которым, судя по всему, можно очень даже неплохо общаться. Ветерок юлил между потоком людей на тротуарах, а потом, поднявшись высоко в небо, толкал тяжёлые туши синих туч, расчищая место для солнечных лучей. Время идёт, всё движется.
Засев за учебниками, я пропала на некоторое время для своих домочадцев и чуть не запамятовала написать Татьяне. Долго не зная с чего начать своё электронное послание, я набрала почти стандартное сообщение для начала беседы:
- Привет ещё раз! Как добралась домой? Как твоё самочувствие? – отправила я и стала ждать ответ, играя в компьютерную игру.
- Здравствуй! Рада твоему вниманию, очень ждала, пока ты напишешь. Честно говоря, даже не помню, как пришла домой, наверное, ноги сами привели. Когда открывала дверь, я надеялась, что Антон ждёт меня в своём любимом кресле у окна…. – пришёл ответ от Татьяны, наполненный печалью утраты.
- Таня, я не знаю, какие слова подобрать, чтобы хоть как-то заглушить твою боль! Мне не хочется быть человеком с фальшей в словах, поэтому хочу сказать, что тебе нужно смириться с этим, как со знаком судьбы, ведь, если тебе досталось такое испытание, то, выдержав его, ты не только станешь сильнее, но и что-то получишь в награду за свои страдания.
- Я стараюсь, понимаю, что пройдёт время и боль утихнет…. Знаешь, а ведь многие не поддержали меня, сделав вид, что ничего не произошло….
- Не обращай на них внимания! Они тебе не друзья!
- Это точно. Сама не могла представить, что так разговорюсь с тобой.
- Обращайся, если будет плохо на душе, да и вообще, когда возникнет желание общаться!
- Спасибо! Я покажу тебе наше фото с Антоном, если интересно.
- Конечно, присылай!
- Подожди немного, я выберу из последних фотографий!
- Жду! – написала я, замирая от ожидания, ведь в голову лез тот самый странный Антон со своим конвертом в протянутой руке.
Вот и пришло долгожданное письмо, я щёлкнула кнопкой мыши и замерла: с фотографии на меня уставился своим голубоглазым взглядом тот самый Антон, который встретился мне тогда. Я же надеялась, что на фото будет какой-то другой Антон, не этот. Теперь главным стало рассказать о нашей с ним встрече Татьяне. Как об этом написать, мне в голову не приходило, мысли путались, сердце колотилось.
- Приезжай ко мне скорей! Я вызову тебе такси! У меня к тебе серьёзный разговор! – ничего другого я не смогла выдавить из себя.
- Да, только поздно уже. Скажи, пожалуйста, к чему такая срочность?
Я позвонила ей.
- Да…. – раздался её печальный голос в трубке.
- Не знаю, как сказать тебе….
- Что?
- Я виделась с ним за день до трагедии….
- Правда?!
Её голос заметно задрожал.
- Я ходила на кладбище, и там он подошёл ко мне и стал нести какой-то бред…. Давай, приезжай! Я запишу твой адрес и пришлю такси!
- Так, записывай…
И я судорожно стала водить ручкой по листку бумаги на столе, поражаясь своему кривому почерку в тот момент. Позвонив в такси, я набрала номер Татьяны и предупредила её, что машина будет через пятнадцать минут.
Что может быть ужасней ожидания с головой переполненной самыми разными догадками?! Я металась из угла в угол, присесть или прилечь казалось нереальным. Часы выводили из себя своим спокойным тиканьем. Музыка мешала, поэтому в комнате слышалось тихое гудение системного блока.
Прошло больше часа, и я серьёзно забеспокоилась, почему её всё нет. Я набирала её номер снова и снова, но мне отвечали несносные гудки, и так хотелось разбить телефон. Я прилегла, но не помню, как уснула, не выключив свет.
Проснулась я от звенящего на всю квартиру моего будильника. Свет был потушен – наверное, мама заходила ночью. Вспомнив о вчерашней переписке, как о размытом сне, я перечитала наши сообщения. В такси я звонить не стала, потому что на меня могли выругаться, если Татьяна намеренно не поехала, а водитель ждал её. Я позвонила Татьяне.
- Алло! Это кто? - раздался незнакомый сипловатый голос женщины.
- Я знакомая Татьяны, Наташа! Можете её позвать?
Я быстро сообразила, что это кто-то из близких ей людей.
- Нет, это не возможно, девушка….
«Игнорирует меня?!» - пронеслось в моей голове.
- Извините?
- Она умерла ночью.
Сказанное на другом конце провода ошеломило меня. Уж к чему-чему, а к этому я была совсем не готова.
- Как?! – вырвалось у меня.
- Она поехала куда-то на такси, машину занесло на тротуар, и у Танечки остановилось сердце….
Я услышала тихие всхлипы собеседницы. Татьяна умерла. Но я недоумевала, как у здоровой молодой девушки могло остановиться сердце.
- Она же такая молодая….
- Врачи установили причину смерти. Извините, я не могу больше говорить. Передайте её друзьям, если это вас не затруднит, что похороны послезавтра. Вы тоже приезжайте. Покровское кладбище. Место 1891. После обеда в час….
- Примите мои соболезнования! Прошу прощения за беспокойство! До свиданья!
- До свиданья!
Я начала ощущать, как меня душат переживания. Мысли перепутались: я не могла не о чём думать, не то, что сосредоточиться. В этот день я пропустила учёбу.
Похороны состоялись на большом кладбище на окраине города. Я медленно плелась за кучкой убитых горем родных Татьяны, скромно держа в левой руке две белые розы. Сердце сдавливала дикая печаль. Казалось, недавно мы сидели в кафе, разговаривали, у неё были какие-то планы, мечты – и вот всё это исчезло, а бездыханное тело хладнокровно зароют в землю. Самое страшное, что это рано или поздно ждёт каждого из нас.
Мы остановились у вырытой могилы. Гроб поставили на землю для прощания, и я посмотрела на покойную: её кругловатое бледное лицо не выражало ничего, кроме невиданного нами блаженства, и казалось чужим. Мать Татьяны наклонилась к мёртвой дочке и принялась громко причитать, словно пытаясь пробудить мёртвую. Меня лихорадило от всей той душераздирающей картины. Я еле удержалась, чтобы не уйти прочь и отошла в сторону.
Раздался стук – это заколачивали гроб. Я приблизилась к могиле, куда опускали тело молодой девушки, но кинуть земли так и не смогла, чувствуя, как подкашиваются мои ноги. Мне было неудобно, что я пришла туда, ведь я не была с ней близка и не знала, как зовут её родителей. Положив украдкой цветы, я быстро удалилась, накинув на голову капюшон осеннего пальто и сунув руки в карманы. К моему огорчению, автобус ушёл, прям перед моим носом. Я опустилась на скамейку и просидела, как в тумане, пока не подъехала ярко-жёлтая полупустая маршрутка.
После смерти Татьяны я отдалилась от привычного круга общения. Мне было невыносимо больно видеть тогда, на кладбище, что ни один друг Татьяны не явился к ней проститься. Я окончательно решила не звонить Насте и не отвечать на её звонки. Учёба заняла всё моё свободное время.
Октябрь почти уступил место ноябрю с его холодами, когда мне позвонили на домашний телефон из Настиного дома. Я услышала полный тревоги голос её мамы:
- Алло! Добрый день!
- Здравствуйте!
- Наташа, это ты?
- Да…
- Я мама Насти, узнала?
- Конечно, Тамара Алексеевна! А что случилось? – почувствовала я неладное.
- Настюша моя в больнице, такое натворила!
- Давайте, я соберусь и приеду к вам. Поговорим спокойно и к Насте съездим.
- Хорошо, Наташенька!
- До скорого!
- Ждём!
Я понеслась в больницу. К счастью, меня пустили к Насте. Я никогда не забуду её белое лицо с бледно-розовыми губами и большими безднами отрешённых синих глаз. Как оказалось, она хотела перерезать вены, пока находилась дома с бабушкой, которая спала, но, порезав левую руку, поняла, как это отвратительно и больно, поэтому наглоталась разных бабушкиных таблеток. Ей очень повезло, что бабушка, проснувшись раньше, почуяла что-то неладное, а когда нашла внучку без сознания, сразу вызвала скорую. Медики забрали и внучку, и бабушку, у которой схватило сердце.
Воспоминания! Иной раз греете вы душу, другой - терзаете меня!
<Глава восьмая>
Июль 2010 года.
Где-то глубоко в своих воспоминаниях я просидела рядом с Вадимом, не произнося ни слова и не ведая, сколько времени прошло. Честно говоря, мне и в голову не приходило следить за ходом часов. В голове собралось столько дорожек из воспоминаний, столько лиц, что я некоторое время после ощущала какую-то заторможенность и сонливость. Я взглянула на Вадима, ожидая, что услышу от него пару слов. Он замер, размышляя о чём-то своём, как прежде, глядя в сторону. Я заметила приятную несимметричность в его чертах, которая не бросалась так сразу в глаза, а её нужно было уловить при определённом освещении. Почему-то моя совесть выдала странное: «он ничего плохого не сделал тебе, а ты постоянно отталкиваешь его». Я вздохнула и протяжно обратилась к нему:
- Вадим….
- Что? – со сладостью в голосе произнёс он, плавно переводя свой искрящийся взгляд на меня, словно он долгое время прождал прежде, чем я соблаговолила обратиться к нему.
Он спросил это «что», и я быстро стала искать, на какую тему поговорить. Сделав вывод, что я практически ничего не знаю о нём, я поинтересовалась:
- Расскажи что-нибудь о себе….
- Думаю, ты сама узнаешь меня больше, если только захочешь, а, когда разберёшься во мне, всё изменится. – Его ответ прозвучал так загадочно, что я застыла, полагая, что он пояснит мне, что значит: «всё изменится».
Не выдержав недоговорённости, я воскликнула:
- Ты меня интригуешь!
- Совсем нет, тебе судить, кто я такой для тебя. - Вадим не отрывал взгляда от меня. Его глаза были такими чистыми: два бирюзовых озера под тёмными ресницами. Мне неловко было прибегать к лёгкому флирту, но за последнее время мне хотелось легкомыслия с ним, что-то будоражило мой разум. Чтобы не дать слабину, я выудила свой блокнот из толстого рюкзака, чтобы побеседовать с ним на тему моих зарисовок, а не прожигать друг друга неоднозначными короткими взглядами. Когда я показала ему свои рисунки, он внимательно разглядывал каждый, но когда дошёл до зловещей тени, он посмотрел мне в лицо, приподняв свою левую бровь, видимо, ожидая объяснений.
- А это я видела в первую ночь возле себя…. – пролепетала я смущённо, ткнув пальцем в середину листка, где виднелась изящная и одновременно пугающая длинная тень. Он с минуту бегал зрачками, оценивая мой малюсенький труд. Я молчала, ожидая его «вердикт».
- Испугалась? – наконец послышалось мне, а на его улыбке показалась лёгкая дымка иронии. Я не хотела, чтобы он подтрунивал надо мной или сомневался в правдивости нарисованной мной сущности. Я искала ответы, как сопливая почемучка, потому что явившийся предо мной силуэт не мог не повлечь за собой кучу вопросов.
- И да, и нет. – Я пожала плечами. Естественно, что я старалась показаться храброй и опустила сам рассказ о диком ужасе; был только факт на рисунке «я это видела». А в голове творилось: с одной стороны, бродило ледяное безразличие, с другой – попытка найти понимание и объяснение всему этому.
- Значит, испугалась, - подмигнул он мне.
- Не знаю, Вадим, - задумчиво протянула я. – Мне просто очень интересно, что бы это могло быть и как оно существует.
- Думаю, этот силуэт просто любовался тобой!
Он сел ближе ко мне и провёл своей рукой мне по волосам. В его глазах заиграли томные огоньки, и от них невозможно было отвести взгляд – наши губы в один миг слились в нежном поцелуе. Я почувствовала, что у меня нет мочи сопротивляться ему, а он, пользуясь этим, опустил меня на мягкую поверхность дивана, прижимая к себе. Жар окутал моё тело, а в голове кружилось: «Только не сейчас… он нравится мне, но…. Так нельзя! Что мы делаем?!» От этих мыслей я вяло вцепилась руками в его спину, а он, поцеловав меня в шею, вдруг остепенился, словно вышел из забытья. В молчаливом напряжении мы уставились друг на друга.
- Прости, что я позволил себе прикоснуться к тебе! Ты прекрасна и сводишь меня с ума! Прости, если сможешь! – извинялся он.
Я не смогла выдавить ни звука, потому что старалась не заплакать от бессилия пред его чарами. По нему было видно, что он не хотел обидеть меня. Я поражалась одновременно своей стойкости, ведь я мечтала с ним целоваться до потери памяти, теряя рамки приличия. Рядом с ним я не понимала, что со мной. Может, любовь? - Всё внутри моментально вскипело. Я сорвалась с места и побежала вон из дому. Ощутив лёгкое головокружение, я становилась у калитки.
На ровной небесной драпировке не вырисовывалось ни единого облачного пятна. Солнце, как медальон, висело посреди бесконечной голубой пропасти, ближе к земле пропахшей подсушенными на зное травами. Лес приобрёл новые цвета при свете дня, теперь его тона заиграли тёплой акварелью, сочно-зелёным заборчиком отграничивая горизонт.
Вадим не заставил себя ждать: вскоре раздались еле слышно его быстрые шаги. Летний деревенский пейзаж хотя и умиротворил меня, но надоедливые мысли никак не шли прочь от меня. Он молча находился сзади. Я не оглядывалась. Я понимала, что сама виновата в том, что случилось, потому что если бы он вовремя не остановился, то не остановилась бы и я, плюс ко всему, я совершила необдуманный шаг, согласившись не просто провести время с ним, прогуливаясь у леса или озера, а расположиться в его доме с ночёвкой.
Вдруг раздался его встревоженный голос:
- Наташа! Зачем ты бежишь от меня? Я не стану трогать тебя. Я виноват, да. Повернись ко мне.
Я обернулась. Он улыбался, хотя я ожидала увидеть что-то, близкое к раскаянью, в его глазах, а в левой руке у него был мой блокнот. Я не дулась, не обижалась – мне было невыносимо стыдно за себя, как никогда раньше не было стыдно. Кто-нибудь, например Настя, сказал бы: «Вот нашла повод краснеть! Ничего такого! Ничего страшного! Это природа!» Я мысленно бранила эти мнения, мнения пустышек («одноразовый» образ жизни нынче в моде: друзья на счастливое время или поплакаться, отношения на одну ночь, встречаться ради уважения таких же никчёмных). Мне не хотелось «рисовать» его себе каким-то особенным, не таким, каким является большинство тех, кого я ненавидела всегда. Я желала узнать больше о нём, но так вышло, что Вадим – это первая персона, которая оставалась для меня тайной. Да, я видела его манеры, слышала его голос, но было что-то ещё, спрятанное глубоко внутри него.
- Вадим, ты прости и меня! Это я веду себя, как дура! Давай, всё-таки придем к дружеским отношениям. Будем дружить? – Я решилась тем самым заставить его держать свои инстинкты в руках, пока я не изучу его. Я не сводила с него глаз, вытягивая ответ.
- Как знать, - издевательски пропел он.
- Не хочешь дружить со мной?! – удивлённо переспросила я.
- Нет, не дружил и…. не буду дружить! - заключил он. Это прозвучало, словно звучал смешной мотив «никуда не денешься: влюбишься и женишься».
- Тогда уеду!
- Не отпущу! - глянул он мне в глаза. – Ладно, расслабься: я пошутил! Ты хорошая. Это не просто слова. Запомни: ты хорошая. Я не хочу обижать такую девушку, поэтому, если тебе вдруг станет обидно, то говори, а не беги прочь. Обо всём надо честно говорить друг другу, если есть стремление понять. Я понимаю тебя. А ты?
- И я понимаю тебя, иначе не извинялась бы.
- Если хочешь дружить со мной, будь искренней. – Он проговорил это настолько тепло, насколько даже самые близкие мне люди не обращались ко мне. – Я, признаться честно, думаю, что ты боишься меня, как чего-то нового в своей жизни. И вот что я тебе скажу на это: старайся не уходить в себя, а больше быть со мной – и страх пройдёт.
В его глазах отражалась окружавшая нас яркая зелень, струившийся ветерок путал его разбросанные по плечам пряди волос. Его лицо приобрело серьёзное выражение, а в глазах не скакали огненные чёртики. Я зачарованно стояла напротив него, не решаясь что-то добавить. Наши взгляды встретились, и мы погрузились в молчание.
- Наташа, пойдём обратно. – Он нарушил тишину.
Я улыбнулась, протянув ему ладонь, словно я ослепла, и мне самостоятельно не найти дорогу домой. Он мягко взял меня за руку с тонкой улыбкой на лице, которая напомнила мне рисунки с довольными мордочками котов, объевшихся сметаной до отвала.
Мы пришли в наполненную мелкими солнечными зайчиками кухню. Вадим приготовил мне чай, не обращая внимания на мои возражения, и, усадив меня за стол, устроился напротив. Блокнот он положил на середину стола. Почему-то в этой уютной обстановке мне хотелось без умолка говорить. Хлебнув немного зелёного чая, я задала очередной глупый, на мой взгляд, вопрос:
- Вадим, а ты красишь волосы?
В его лице возникла ухмылка и он, как показалось, умышленно поперхнулся чаем, а затем, с лёгким недоумением в глазах осмотрев кончики волос, ответил:
- Почему тебе это любопытно? Хочешь узнать страшную тайну: сколько я краски на них извожу?
Я засмеялась. Его волосы и в самом деле были весьма длинными и густыми, и меня интересовало, насколько трудно их окрасить, да и, в принципе, зачем. Я не допускала и варианта, что это его натуральный цвет волос, потому как тип лица требовал светлые локоны.
- Ты забавная, Наташа! - Он улыбнулся и замолчал, а я вдруг вспомнила о рисунках, которые показывала ему. Он несколько интересно отреагировал на один из них. Я ловко подтянула свой блокнотик к себе и, отыскав нужный рисунок, указала Вадиму на него:
- Вадим, почему тебе не понравился вот этот рисунок?
- С чего ты взяла? – Взглянув свысока на моё творение, он вздёрнул бровь, подложив ладонь под подбородок, упираясь локтём в поверхность стола.
- Я видела, как ты отвёл взгляд…. – Пауза. – Даже задумался.
- Поверь, мне понравились все твои рисунки. Это я просто так задумался. Ни о чём. Такое с каждым случается.
- Ты думал о рисунке, честно скажи? – настаивала я.
Он проигнорировал этот вопрос и снова увлёкся какими-то мыслями, неизвестными мне. Я дёрнула левым плечом и стала разглядывать узор на уже взявшихся выцветать, старых кухонных обоях. В некоторых местах золотистые завитки узора сливались так, что выходил маленький кораблик, а слева от него вдруг словно вырастало очертание пышного цветка, вроде пиона. Тёплый солнечный свет наплывал неровными потоками из-за достаточно высоких яблонь да слив, раскинувшихся под самым окном.
- Знаешь, мне знакома эта тень…. – Как нельзя серьёзно произнёс он, что явилось неожиданностью. Я вздрогнула и посмотрела на него глазами, переполненными и удивлением, и страхом одновременно.
- Правда? И кто это? – робко раздался мой вопрос. Сердце забилось быстрей.
- Я, - засмеялся он, откинувшись на спинку стула, а я облегчённо вздохнула.
- Опять ты шутишь! Да ну тебя! – Сердце успокоилось, но вопрос так и остался нерешённым.
- Все люди с тягой, как у тебя, к такой тяжёлой музыке изображают что-то подобное, чем материально выражают свои ощущения при прослушивании специфической музыки или при просмотре фильмов ужасов в неограниченном количестве, когда всё увиденное перемешивается в образ или систему образов, запечатлённых на бумаге.
Он подмигнул мне. Он верил мне, но при этом не упускал возможности попытаться доказать, что мне это померещилось. Одно дело, когда ты мельком глянул в один из углов во мраке, с ужасом заметив какую-то тень, которая исчезнет, как только ты моргнёшь. Но вот другое – когда ты видишь, что какая-то сущность подплывает к тебе, при этом обдавая тебя холодком, и ты слышишь тихий шелест, будто лёгкий осенний ветерок под светом луны заигрался с опавшими сухими листьями между бугорков захоронений на пустом погосте.
- Я это видела, дурачок! Тем более, я давно не смотрела фильмы, да и музыку не слушала, пока здесь нахожусь.
- Вот, дурачком назвала….
- А мне хотелось бы, чтобы ты отнёсся к этому серьёзно не по-детски.
Я сделала обиженное лицо и, встав, перешла в другую комнату, сложив перед собой руки.
- Не обижайся, я пошутил! Верю я тебе! – бежал он за мной.
- Не веришь! Ты смеёшься надо мной!
- У меня просто отличное настроение!
- Издеваешься?
- Нет.
- Ты хочешь подробнее узнать, как тень навещала меня?! Так вот, слушай, я приехала сюда, и две ночи меня что-то будило, а когда я открывала глаза, то видела, как тёмный силуэт, кстати, ростом с тебя, не меньше, появлялся из воздуха и растворялся с таким же успехом, как и возник!
- Я же сказал, что не отрицаю её существование!
- Если бы не твоя ухмылка!
- Так, настроение….
- Иди ты, знаешь куда! Вадим, я не хочу с тобой ругаться, поэтому, давай, забудем об этом разговоре и точка!
- Не дуйся! Я рад видеть тебя, и, честно говоря, меня забавляет, когда ты споришь со мной! Я же говорил и говорю сейчас, что верю тебе!
Он подошёл ко мне вплотную так, что некуда было отступить. Я надеялась, что он шутит, что помнит о том, что мы друзья. Но он – напротив - прижал меня к себе и прикоснулся губами к моей шее, что ошеломило меня. Я замерла, не понимая, что творится. Он нежно держал меня за талию, обсыпая меня нежными поцелуями и прижав к самой стене так, что я не имела возможности сбежать. Наши уста слились в долгом поцелуе, отчего меня кинуло в жар, как и тогда, на диване. Его руки спустились к моим бёдрам. «Он так прекрасен. Я не…. Как тяжело перебороть себя!», - гудело в голове. Тут моё сердце ёкнуло, а из глаз от бессилия выкатились горошинки слёз. Он, заметив это, отшатнулся от меня.
- Наташа, я восхищён тобой! Ты прекрасна! – Задумчивое молчание. – Я снова обидел тебя?
- Вадим, я ….
«Я люблю тебя?! Что за чушь я только что чуть не сказала!» - бранила я себя.
- Ты что-то хотела сказать?
- Да, послушай меня. Ты нравишься мне, но я не готова к более серьёзному шагу. Если ты не равнодушен ко мне не как к девушке для забавы, а как к тому, кто ценит тебя…. – Я вздохнула. Не было сил доводить свою речь до конца.
- Поверь, я не поступлю против твоей воли.
- Хорошо бы.
- Если сама не захочешь…. - тихо бросил он.
- Снова если! Вадим, я серьёзней некуда объяснилась с тобой! Я и так теряюсь, когда ты рядом, словно утрачиваю свою дееспособность.
- Ты не так всё поняла. Если не дашь словесного согласия….
- А письменное согласие тебе не дать?
- Вот сама и шутишь!
Я снова вышла во двор, потому как хотела собраться с мыслями обо всём происходящем. Меня тяготило то, что я едва не призналась ему в любви, причём это было бы сюрпризом не только для него. Одновременно мне было хорошо с этим человеком: мы много рассуждали вместе, с его стороны я видела и заботу, и поддержку. Он занял всё моё сознание с первой нашей встречи. Мне казалось, что Вадим внешне безупречен, но что-то скрытое в его сердце всё же тревожило меня. «Он необычный….» - подумала я, пожалуй, сотый раз о нём.
Вдруг я почувствовала, как Вадим обнял меня. Блуждая по тернистым дебрям мыслей и догадок, я не услышала его приближения, поэтому несколько вздрогнула от его прикосновения. Повеяло прохладой и по коже побежали мурашки. Я сладко поёжилась. Он обнимал меня бесстрастно, как родной человек.
- Ты злишься на меня? – шепнул он мне на ухо.
- Нет, исключительно на себя. – Я улыбнулась, глядя на дом, что напротив.
- Не стоит. На этот раз я виноват. Я напугал тебя. Я не желал тебя не к чему принудить. Ты многое значишь для меня, Наташа. Многое. Прости меня!
Покинув его объятия и обернувшись к нему, я заглянула в его серые бездны глаз. Выглядел он уж очень виновато.
- Можно, я искренне кое-что тебе скажу? Не для смеха, - начала я.
- Говори.
- Я уже говорила, что ты нравишься мне. Не как друг….
- Весьма взаимно….
- Если ты будешь шутить….
- Извини.
- Так вот. Эммм…. Ты вызываешь у меня некоторые желания. Глупо…. Так….
- Говори, как есть.
- Ты не обидел меня, когда целовал…. Мне понравилось, но я не хочу….
- Ты не хочешь, чтобы я при первой возможности затащил тебя в постель, а после, покачав головой, сказал, что ты такая ветреная. Ведь так?
- Близко.
- Не думай об этом. Я бы не в один из тех страстных моментов не стал бы пользоваться тобой. Ты очень дорога мне. Без твоей воли я не стану соблазнять тебя.
Он поцеловал меня в лоб и, прижав к своей груди, добавил:
- Глупышка….
После задушевного разговора мы сидели на траве и молчали. Я подбирала идеи для весёлого времяпрепровождения. В итоге, я пришла к тому, что хорошо бы было выбраться на пикник.
- Может, устроим пикник? – незамедлительно предложила я.
- Где? – поинтересовался он, устремив взгляд в сторону леса.
- У озера, где мы гуляли с тобой. Мне очень там понравилось.
- Хорошо, только, пожалуй, дождёмся вечера.
- Давай, вечером, я согласна.
Время пролетело быстро, и вот мы уже собирались на пикник. Вадим откопал где-то давно припрятанные две бутылки вина. Мне же совсем не хотелось спиртного, тем более крепкого красного вина, в такую жару. Вот пиво бы пришлось как нельзя кстати.
- Извини, я не прикупил пива, - будто читая мои мысли, Вадим, глядя на мой задумчивый вид, произнёс с ноткой досады в голосе.
- И без него обойдёмся! – я продолжала складывать продукты в пакет.
- Скучаешь по подруге?
- Немного, но я на неё обижена, сам знаешь….
- Вы давно с ней знакомы?
- С пелёнок.
Мне было приятно, что он интересуется моим прошлым.
- А если бы её не стало?
- Глупый вопрос, Вадим….
- Почему? Ты ни разу не задумывалась над этим?
- Нет, потому что она молодая. Когда умерла моя бабушка по маминой линии, я много думала, что будет со мной, если не станет мамы или папы и сделала вывод, что, пока они есть, мне не почувствовать горечи утраты….
- А по бабушке ты тосковала?
- Да, но это не та боль, тем более мне был двенадцатый год, когда она умерла, поэтому я не в полной мере, не по-взрослому, осознала, что это такое, когда тело превращается в пустышку, закапываемую в заколоченном красивом ящике в землю. Мне и сейчас кажется, что она суетится в своём доме, только мне не найти туда дорогу….
- Я не думал, что ты можешь так мыслить. Вернее, так искренно высказаться мне.
- Мне уже девятнадцать, и, в отличие от своих сверстниц, я кое-что читаю, много размышляю, оставаясь одной в своей комнатушке.
- А у тебя есть мечта?
- Не могу сказать, что не мечтаю вообще, но что-то определённое не загадывала.
- А как же семейное счастье?
- Только не сейчас, ничего не хочется, мне времени порой на себя не хватает!
- Я бы женился на тебе!
- Опять ухмыляешься, Вадим?!
- Ничего подобного!
- Всё, опустим эту тему и пойдём к озеру!
Мы расположились на лужайке у водной глади озера. Я легла на траву и стала рассматривать маленькие, медленно плывущие облака. Вадим улёгся рядом и уставился в одну точку на небе. Потом мы разложили еду на покрывале, Вадим налил нам вина.
- А ведь совсем не обязательно было идти сюда, чтобы напиться, - хохотала я, поднимая бокал.
- Ты запьянеешь от такой малости?
- Возможно!
- И побежишь искать приключения!
- Почему же?
- Потому что искать их на трезвую голову совсем не интересно, а если ещё и провинишься – запомнишь до конца дней своих, а вот под действием спиртного человек натворит дел, а виноват старый добрый алкоголь, а что касается памяти, так вообще ничего не будет помниться, нежели на трезвую голову!
- Ну, вот скажем, я дома одна и выпила, чтобы побороть стресс. В итоге я лягу спать, а за приключениями не побегу.
- Ты подсознательно ищешь их после первого глотка!
- Да конечно!!!
- Вот позвонит твоя подруга, предложит встретиться….
- Встречусь.
- Пойдёшь ты, а к тебе кто-то пристал или посмотрел некрасиво.
- Может, подерусь, если пристанет кто, но это я и трезвая могу. Правда однажды мы напились с друзьями и полезли на клумбу в центре города за тюльпанами!
- На твой день рожденья…. – неразборчиво, почти неслышно произнёс он.
- Что? – переспросила я, не поняв ничего.
- Вот видишь! А говорила, что не будешь искать себе забаву!
- Это праздник был, мой день рожденья! Так можно, раз в году, повеселиться!
Вадим свысока бросил на меня взгляд, и на его тонких губах мелькнула таинственная улыбка. После двух стаканов я была навеселе, он же нисколько не запьянел. Когда он вглядывался в моё лицо, я отворачивалась и хихикала в сторону. После опустошения второй бутылки меня потянуло на поиски тех самых приключений, о каких только недавно велась беседа. Мы подошли к самой воде и я, собравшись с силами, толкнула Вадима в озеро, а он схватил меня за руку и, обессиленную от смеха, потащил за собой. Смешно было до того, что, казалось, кто-то щекочет тебя изнутри. Пока мы брызгались и бегали в тёплой озёрной воде, я поняла, что потеряла шлёпанец. Вадим посмеивался, глядя, как я не найдя шлёпанец, швырнула и второй куда-то в прибрежную траву. Радовало то, что в рюкзаке у меня лежали туфли на платформе. Я не заметила, как солнце почти спряталось за горизонтальную линию из тёмно-зелёных верхушек елей. Мы выскочили на берег, а с нашей одежды текло. Вадим выглядел потрясающе с намокшими волосами и рубашкой, очертившей его грудь и сильные руки.
- Ты бы сняла одежду, а то простынешь, - предложил он вдруг.
- Ничего со мной не случится!
Я пыталась на себе выжать мокрый топ.
- Разденься и укутайся в покрывало!
- Дома переоденусь!
- Тогда идём….
Он сделал вид, что собирает наши вещи.
- Нет, я хочу остаться здесь, пожалуйста! Посмотри, как красиииво!
У меня всё кружилось пред глазами после выпитого вина. Я стала юлить вокруг него, как умалишённая.
- Тогда слушайся меня!
- Хорошо-хорошо! Только отвернись!
- Отвернусь, раздевайся!
Он повернулся лицом к озеру, а я, путаясь в промокших вещах, торопливо избавилась от них и укуталась в покрывало.
- Вадим, я переоделась.
- Молодец, я сниму рубашку, а брюки, пожалуй, оставлю, а то умрёшь от остановки сердца!
- Прямо-таки!
- Ладно, и их сниму!
- Я ухожу домой!
- Шучу же!
Я сильно смущалась и старалась не смотреть на его оголённую грудь и широкие плечи, прикрытые прядями гладких волос. Он весь был бледен, но это не придавало его чертам болезненности или усталости, а наоборот прибавляло некий шарм.
- Ты, наверное, много тренируешься? – робко прозвучал мой голосок, выражая скрытое восхищение его внешним видом.
- Случается, - заулыбался довольно он.
Чуть ниже уровня ключицы на груди у него я заметила интересную вещь золотого цвета, напоминающую своей формой очертание парящей высоко в небе птицы.
- А что это? – указала я на оригинальное украшение.
- Нравится?
- Да, я никогда не встречала ничего подобного.
- Это эксклюзивная вещица, я с ней не расстаюсь, вроде талисмана для меня.
- Прелесть.…
Разглядывая его, я обратила внимание на татуировку в форме круга, прикрытую волосами с левой стороны от украшения, но спрашивать не стала: постеснялась. Он наверняка бы подметил, что уж сильно я рассматриваю его.
- Что же ты, Наташа, стоишь в стороне, как бедный родственник? Боишься меня что ли?
- Почти нет.
- Я не обижу тебя, подойди….
Его спокойный тон усыпил мою тревогу, и я приблизилась к нему. Мы уселись на землю, и он ласково обнял меня. Темнота выползала навстречу разноцветному закату, птицы пели торжественные гимны, встречая ночной прохладный покой.
- Ты не замёрз? – спросила заботливо я.
- Нет, мне ничуть не холодно рядом с тобой. Ты не против того, что я обнял тебя?
- Да, не против, только....
- Что только?
- Будь мне другом.
- Я пообещал тебе, а то, что случилось днём….
- Это была я виновата, извини.
- Не извиняйся! Я не мог представить, что так привяжусь к тебе….
Его глаза наполнились каким-то новым светом, а взор стал ещё пронзительней.
- За такой короткий срок?!
- Ничего ты не поняла….
«Что он хочет до меня донести?» - спрашивала я в уме.
- Ты нравишься мне, но я боюсь увлечься тобой.
«Что я сказала?!» - раздалась моментально в моей голове пугающая мысль.
Такое откровенное признание стало для меня самой полной неожиданностью, от чего, что-то надавило вниз живота. Почему я не держу свой рот на замке?
- А ты не бойся, слушай своё сердце. - Вадим и не собирался меня высвобождать из своих объятий, даже чуть сильнее прижал меня к себе. Я внутренне негодовала и корила себя за язык без костей.
- А голова мне на что?! – Отстранившись немного и взглянув вверх, в его глаза, задумчиво смотревшие на меня, я попыталась, что есть сил нахмуриться, но это оказалось тщетным: он отвёл от меня немного прищуренные (возможно, от удовольствия) бирюзовые очи и ничего не ответил, туманно уставившись в зелёную даль, прикрытую каймой темнеющего летнего неба. Я вслед за ним задумалась и моя отяжелевшая за день голова, опустилась ему на грудь. Мы сидели в обнимку, молчали и любовались сонным пейзажем. Хорошо мне запомнилась полоса хвойного леса, зловещего и одновременно зовущего заглянуть в его тёмные лабиринты.
Вскоре образовавшуюся паузу, прервал он:
- Ну, что полезем в воду? А то скоро стемнеет и станет прохладно.
- Как? Я же в покрывале! – Я неохотно оторвалась от разглядывания водного овала, по поверхности которого расходились полосками следы каких-то водных жучков. Совсем близко в высокой траве квакали наперебой лягушки.
- Прыгай в нём! – Он засмеялся и весело добавил: - Ну, если хочешь, то можешь раздеться!
- Ещё чего! – Несколько рассеянно я поднялась с земли и, путаясь в покрывале, как будто я восточная женщина в длинном наряде, направилась к воде. Подбежав сзади, он подхватил меня и занёс в тёплую воду. Покрывало предательски пыталось развязаться, тянулось вниз, а я придерживала его в двух местах руками (на уровне груди и бёдер). Мне твердила совесть, что я плохо поступаю, позволяя целовать себя и обнимать этому малознакомому человеку, но её терзания отступали, когда я посмотрела ему в глаза, а он, прикоснувшись к моей шее, прижал меня настолько тепло к себе, что голова пошла кругом – и поцеловал. Тогда показалось, что всё вокруг перестало существовать, замолкло, чтобы не мешать нам.
Покрывало пропиталось водой до такой степени, что мне казалось, будто на мне намотано что-то невероятно тяжёлое. Я стояла по грудь в воде. Тёплый песок с камушками приятно давил на мои ступни. Я никогда прежде не видывала такой дивной красоты заката. Солнце приобрело оранжевый цвет, в тот момент оно смотрелось, словно гигантский апельсин медленно падал за линию горизонта, которую подчёркивали жирной неровной чертой пышногривые деревья вдалеке. На бледноватое лицо Вадима падал огненный свет, придавая его чертам нечто мистическое. Он любовался гаснущим пламенным диском, ярко окрашенный горизонт отражался в его глазах. На воду опустилась мелкая рябь, а у противоположного от нас берега над самой водой застыла еле заметная белая дымка. Я уставилась на неё, потому как мне взбрело в голову, что это может быть привидение, которое только и ждёт наступления темноты, чтобы напугать меня до полусмерти. Я тихонечко ткнула Вадима в бок локтем и прошептала ему:
- Посмотри на тот берег. Там что-то есть.
- Это призрак, - прошептал он так же, как и я. – Он хочет познакомиться с тобой!
Я расхохоталась, глядя на него. Загадочная дымка тем временем растворилась, но я не придала этому никакого значения.
- Ты не замёрзла? – Он прикоснулся указательным пальцем к кончику моего носа.
- Совсем нет. Вода, на удивление, тёплая, будто не было дождя.
- За день прогрелась. Тем более это тебе не река с характерным ей быстрым течением. Здесь вода практически не подвижна.
- Мне так нравится здесь. Это место похоже на нетронутый уголок природы, если отбросить ряд домов за спиной. А ещё мне вспоминается детство. Тогда я много времени проводила на природе. Жаль… - Я кашлянула. – Пожалуй, самые счастливые годы в жизни человека быстро уходят.
- Счастливые часов не наблюдают, - усмехнулся он, подобрав потрёпанную тысячами языками книжную фразу. Я скромно улыбнулась. Вода хорошо расслабила меня, и я начинала тихо зевать в сторону.
- Ты устала, - услышала я рядом. – Пойдём домой. Темнеет.
- Так не хочется уходить, но я действительно валюсь с ног, и покрывало тянется вниз. – Я протянула ему руку. – Пойдём!
Вадим взял меня за руку и вывел на берег. Моё тело легонько пошатывалось. На веки мягко давила дрёма. Почему-то на меня напало такое спокойствие, какого я давно не видывала. Подозрительно приятно было оттого, что вслед навалилось непонятное чувство какой-то эйфории, помутнения рассудка. Неужели и я попалась в сети чувства под названием любовь?!
В дом мы ввалились уже ночью, потому что медленно шли, часто останавливаясь, чтобы взглянуть на звёздное небо. Из темноты сада через открытое на кухне окно доносилась усыпляющая монотонная симфония сверчков. Вадим зашёл на кухню, дав мне возможность спокойно переодеться в уютную домашнюю одежду в зале. Не принимая протестов Вадима, всё вымокшее я торопливо развесила на верёвке у старенького покосившегося сарайчика в саду. У крыльца дома он встретил меня и выразил в своей тонкой улыбке искреннюю благодарность за маленькую заботу о нём. Он переоделся в серого цвета джинсы. Подавив в себе смущение, я прямо глянула на него: на нём снова не было ни майки, ни рубашки.
- Наташа, иди спать. – Он обнял меня, а я вдохнула глубже свежий ночной воздух. Сердце тихонечко билось в груди, а не рвалось наружу. Я очень устала. Но, каждый в силах понять, что такое отличное завершение дня и как подавляешь свою усталость, чтобы насладиться последними приятными моментами до наступления сна и перехода в непредсказуемое завтра.
- Да, пожалуй, пора. – Зевнула я. - Мы так отлично провели время. Спасибо тебе! – Я чмокнула его в щёчку по-дружески. Мне захотелось вдруг тёплого общения с ним, как, на тот момент, с самым близким мне человеком на земле.
- Не стоит благодарностей, я могу дать тебе гораздо больше. Ты ничего не чувствуешь? Может, что-то поменялось? – Он не улыбался. Луна освещала бледный овал его серьёзного лица. Вид его наполнился неприятным мне высокомерием.
- Не знаю, о чём ты. Если о тебе…. – Я пожала плечами, как невинное дитя.
- Ладно, пора отдыхать, - прервал он меня. Надменное выражение его лица, как ветром сдуло. В его бирюзовых глазах заискрились задорные лучики, и он весело скомандовал: – Быстро в дом!
Я побежала вперёд, словно удирая от страшного голодного зверя. Он остановил меня в прихожей, обхватив за плечи, и повёл на кухню, где предложил выпить вина, чтобы крепче спалось. Мы сели за стол, но я не осилила и половины бокала, так как хотела как можно быстрее рухнуть на постель. Я и понятия не имела, что можно так отлично организовать отдых. И снова мне не хотелось завершать этот прекрасный день. Но силы покидали меня, казалось, что к моим векам привязали мешки с опилками.
Он заметил, что я практически клюю носом в поверхность стола, и отвёл меня в зал. Мы уселись на краю разложенного дивана. Было желание поболтать напоследок, но мне не удалось подобрать нужных слов, выстроенных в красивые предложения. В доме стало невыносимо душно. Я помахала руками себе в лицо, чувствуя, как на лбу проступают крохотные жемчужинки пота. Раздался глухой раскат грома за окном. Мы одновременно утомлённо вздохнули.
- Вадим, ты иди к себе в комнату. – Более сильный раскат за окном. Пауза. - Я переоденусь и лягу. Спать хочу.
- Хорошо, милашка! Сладких снов! - Он поцеловал меня в лоб.
- И тебе! – пожелала я в ответ, глядя, как он удаляется в свою комнату.
Наспех выпрыгнув из домашней одежды, я влезла в тонкую ночную рубашку и плюхнулась на диван. Я быстро отключилась, несмотря на то, что мои уставшие ноги начало нудно крутить, едва я приняла горизонтальное положение.
Сон растаял, не запомнившись мне. Я проснулась (уже подозревала из-за чего). Открывать глаза мне не хотелось. Страх ударил мурашками по спине, а под волосами заиграл ток. Я знала: оно здесь и Вадим ему не помеха. Пересилив свои эмоции, резко привстав, опираясь на согнутые в локтях руки, я посмотрела перед собой: из угла около тонкой бежевой межкомнатной двери, скрывавшей за собой прихожую, чёрным облаком выползал высокий силуэт, тот самый, что приходил в Настином доме. Он приближался ко мне, обдавая меня прохладой. Шторы плавно покачивались, будто по комнате блуждал ветерок. Тень подбиралась ко мне издевательски медленно и неслышно. В горле пересохло. Я не осмеливалась ни моргнуть, ни вдохнуть больше воздуха. Казалось, ещё миг – и отделившиеся от общей тёмной массы руки, протянутые ко мне, коснутся моего лица, но, не найдя в себе сил выдержать всё это безумие, эту дико страшную галлюцинацию, я закричала, накинув на лицо одеяло. Мой вопль оглушил меня, и возникло желание спросить у самой себя: «Что ты так орёшь?»
- Эй, Наташа! Что с тобой? – раздался голос Вадима.
Я встала с постели и бросилась к нему, но он заботливо уложил меня на постель, успокаивающе поглаживая меня по волосам. Я не заметила, как он подобрался ко мне (неудивительно, ведь он всё время, пока я с ним, ходил почти беззвучно). Он был одет в те самые джинсы, что и перед сном. Взъерошенные волосы разметались по плечам и налипли на широкую бледную грудь. Он обеспокоенно посматривал мне в лицо.
- Я видела её! Там! Это был не сон! Не сон! – подрывалась я, чтобы бежать прочь и трясущейся рукой указывала на пустое место пред нами, где несколько минут назад был призрак. Он опустил меня на диван и уселся рядом, положив мне на плечо прохладную ладонь. Я пыталась взять себя в руки, даже прибегала к счёту до десяти, замедляя дыхание, но всё это мало помогало. В комнате по углам царила пугающая тьма, и мне везде мерещилась живая тень, тень-призрак.
- Успокойся, Наташа, я с тобой!
- Тебе привиделось бы хоть раз такое существо, тогда бы я взглянула на тебя! - Меня колотило. Мне нужно было, чтобы Вадим понял меня и поверил мне, но слова не подбирались, чтобы трезво описать сценарий произошедшего. Я начинала злиться на себя за то, что так легко поддалась панике. Снова счёт до десяти – и снова только хуже.
- Ты же сама говорила, что она не причинит тебе вреда. - Он всё так же спокойно размышлял, наклонив ко мне лицо, обрамлённое волосами. На секунду я даже решила, что он издевается надо мной.
- Я так думаю, но когда вижу её, меня охватывает ужас! – Я хлебнула воздуха. - Ничего не могу с собой поделать!
Судорожно закрыв горячее лицо прохладными ладонями, я надеялась, что это меня успокоит. Мои ладони горели, словно их посыпали острым перцем, а затем облили кипятком. Впервые мои руки были горячее лица.
- Это кошмар наяву! Ты и так ходишь по ночам! – продолжал непоколебимо он, видимо, таким спокойным тоном привести меня в норму.
Он отвёл мои ладони в сторону от лица, и я посмотрела на него: он был похож скорее на портрет, на котором застыла одна только неведомая задумчивость, но никак не на сопереживающего мне человека. Однако и это не отталкивало меня, я не хотела, чтоб он ушёл к себе.
- Я не знаю, что и думать! Не знаю! – всхлипнула я. - Это место плохое, оно пугает меня! Неужели ты не видишь?! Вадим, давай уедем со мной в город, если ты желаешь быть со мной! Поедем? Да или нет, Вадим?!!! – Я состроила умоляющую гримасу. Он моргнул, поморщив нос. Раздражённость его глупым видом и «взрослым» тоном подкатывала под самое горло, но я всё это терпела.
- Успокойся, не надо нервничать. Я лягу с тобой, и никто не посмеет явиться сюда и пугать такую милую хрупкую девушку! Утром на чистый ум поговорим о твоих тревогах и решим, как быть дальше.
- Хорошо. – Я легла удобнее, а Вадим, закинув волосы за спину, влез с другого края под одеяло.
Если бы я не была напугана той ночью, то ни за что на свете не позволила бы ему спать рядом со мной. Я успокаивала себя мыслью, что предупредила его о своём намерении только дружить с ним, хотя бы пока не решим, нужны ли мы друг другу. С другой стороны, меня терзало наше весьма романтичное времяпрепровождение, особенно у озера. Я не понимала, какое именно чувство зародилось внутри меня с самого первого момента его появления в моей невзрачной жизни. Разумеется, я обратила внимание на некоторые его странности, иногда мне приходило на ум, что он ведёт со мной непонятную мне игру.
Я полежала на спине, ощущая скованность во всём теле, а потом повернулась набок, отвернувшись от Вадима. Он зашевелился и немного придвинулся ко мне, положив свою тяжёлую руку мне на левое бедро поверх одеяла. Я сильнее сомкнула глаза, притворившись спящей. Он полушёпотом обратился ко мне:
- Наташа, повернись ко мне. Ты же не спишь.
Я не знала отвечать или нет, а потом догадалась, что следует поговорить с ним и, включив свет, отправить его спать отдельно (я предположила, что тень больше не придёт, тем более, когда комната хорошо освещена). Я легла на другой бок, лицом к нему. Его внимательные глаза поблёскивали в темноте.
- Вадим! – Непродолжительная пауза. – Включи, пожалуйста, свет…
- Зачем? Тебе всё ещё страшно? – Он подложил левую руку себе под голову, упершись в подушку локтем, а другую оставил на том же месте.
- Ты мог бы идти к себе. Со светом я не боюсь оставаться одна. До утра осталось немного. Думаю: она не придёт, - да и мне стало спокойней. Иди к себе, пожалуйста.
Он нежно улыбнулся и, приподнявшись, навис надо мной в стремлении поцеловать. Я выставила пред собой полусогнутые руки, невольно прикоснувшись к прохладной коже на его груди, и накрепко сомкнула губы.
- Вадим…. – Я отвернула лицо. – Ты же обещал! Ты мой друг. А страстные поцелуи не для друзей!
Он уселся почти посередине дивана. Упершись локтями в постель, как при недавней встрече с кошмарной сущностью, я окинула его вопросительным взглядом, не понимая, злится ли он на меня. Он засмеялся, вскинув руки вверх. Теперь я разглядывала его с недоумением.
- Я сдаюсь! – Хохотал он заразительно. – Ты просто неприступная крепость!
- Ты хороший. Ты мой друг. Не обижай меня. Ладно?
- Не буду обижать, даю слово. Честное. – Он подмигнул мне, как «лучшему другу», а я, кивнув в ответ, легла на бок, спиной к нему.
За моей спиной раздался тихий вздох – я почувствовала, как он бухнулся на постель. Я не могла уснуть без размышлений о его присутствии совсем рядом. Как ни странно, приносившие с собой какую-то жуткую паранойю ледяные стёклышки мыслей о таинственной тени не кололи меня, как раньше. Видимо, этому поспособствовало общество Вадима, с которым я начинала чувствовать себя в полной безопасности. Конечно, жаль, что он не повстречал ту же сущность, потому как, я уверена, он ни за что не принялся бы шутить надо мной…
- Наташа, - обратился он ко мне.
- Да, - почему-то шёпотом ответила я.
- Мне давно следовало кое о чём поговорить с тобой, - прозвучало довольно-таки убедительно. Я встрепенулась и перелегла к нему лицом, блеснув взглядом, полным любопытства. Он подложил свою руку мне под голову и продолжил:
- Как ты представляешь себе момент наступления смерти?
- Не думаю, что могу себе это представить, особенно посреди ночи. Понимаешь ли, мне не доводилось протягивать ноги. – Я тихонечко хихикнула. - Может, ты знаешь о смерти больше меня?
- Я хотел бы услышать твои самые невероятные доводы, - засветилась его улыбка в темноте.
- Возможно, когда приходит время умирать….
«Мысли, ауууу! Где вы?» - пронеслось в голове. Вадим терпеливо ждал, пока я соберусь с мыслями. « Свет в конце тоннеля…. Чушь! Умершие родственники, ангелы, белое облако…. О чём я думаю?» - приходило на ум. Я начинала злиться из-за своей неспособности дать ответ на этот вопрос.
- Мне бабушка рассказывала, - в конце концов, смело начала я, - что за душой умершего человека приходит душа, когда-то отправившегося на тот свет родственника, чтобы показать путь. И знаешь, что мне очень любопытно?
- И что же?
- Кто же увёл на тот свет самого первого человека!?
- Вероятно, сам человек. Может быть, первый человек рассчитывал только на себя.
- И был умнее нас и самостоятельней.
- И не верил в рассказы старых бабушек. А, знаешь, почему?
- Потому что это не имеющая ничего общего с реальностью байка?
- Наташ, это первый человек – у него не было бабушек с буйной фантазией!
- Вадим!
- Что???
- Ничего, - засмеялась я. – Давай выйдем на улицу. Я спать не хочу, да и ты тоже.
- Там сыро, недавно был дождь.… Хотя я не возражаю, если мы постоим на крыльце.
Мы вылезли из-под одеяла и направились к выходу. Я держала его под руку, чтобы не споткнуться. Внутри меня взыграло тихое веселье, мне хотелось шутить и громко смеяться, но я сдерживалась, глядя на серьёзную физиономию Вадима.
Влажный воздух хлестнул нас по лицам, когда мы отворили дверь и ступили на узенькое крылечко. Дождь уже прошёл, оставив за собой блестящую тёмную картину под светящимся оком луны. Звёзды россыпью маленьких слёзок забрызгали небо тут и там. Заброшенная деревенская улица, как дряхлая старуха, грозила нам своим невидимым пальцем. Лес за деревней стал нечётким, как размытый рисунок акварелью, а озера и вовсе не было видно.
Я взглянула на Вадима: он устремил свой, как мне показалось, тоскливый взор на луну. (Но кто не грустит глядя на неё?!) Грудь, залитую тусклым серебряным светом, облепили взъерошенные пряди несобранных волос. На лице застыло одно только выражение необъяснимой глубокой печали. Тонкая линия губ почти растворилась в белизне его кожи, только глаза и изогнутые брови стали ярче. Я смотрела на него и про себя отмечала, что сильно привязалась к нему, и мой интерес к нему как к личности практически иссяк, уступив дорогу проявлению чувств. Обхватив его руками, я заглянула в его глаза, теперь обращённые на меня. В них заиграли весёлые огоньки, заменив прежнюю грусть. Его руки прикоснулись к моей спине.
- Вадим, - прошептала я.
- Ты хочешь в дом? – тут же поинтересовался он.
- Нет, - улыбнулась я. – Хотела спросить, не холодно ли тебе?
- Чуть-чуть….
Он вцепился своими кошачьими глазами в моё лицо, на котором, видимо, проскальзывало мучительное сомнение в данной ситуации. Центральной мыслью стал вопрос, шутливый конечно: "Целовать или нет?" Протянув правую руку, я прикоснулась к его шее, затерявшейся в темноте распущенных волос. В этот момент мне хотелось совершить свой первый шаг навстречу ему, тем самым хотя бы немного осчастливив его. Его взгляд сделался острее, будто пламя вспыхнуло в его очах на месте недавних огоньков, но это не смутило меня так, как когда-то и взгляд мой не упал в сторону. Приподнявшись на цыпочках, я наклонила голову и прильнула жадно к его устам. Он прижал меня к двери, отчего та, не будучи плотно закрытой, глухо вдавилась в проём. Жар ударил по ногам, подкосив их. Крепко обхватив его за шею, я чувствовала, как его нежные поцелуи обжигают мою кожу на шее, что отбивало у меня всякое намерение сказать «стоп», но вдруг он остановился, придерживая мою ватную фигуру за плечи. Его бледный овал лица двоился в моих глазах, как бывает, когда переберёшь спиртного.
- Наташа, с тобой всё в порядке? – прозвучало, словно издалека.
- Да… Не… Ва… - Я прерывисто дышала. Сердце лезло наружу.
- Пойдём. Нужно отдыхать. – Он погладил меня по волосам. Я почувствовала, как он переступает через себя, пытаясь подавить пламенное желание.
- Ага….
Мы остановились у дивана и задумчиво вонзились друг в друга глазами. Вадим тихо сказал:
- Ложись, Наташа. Я пойду к себе. – Пауза. – Так будет лучше.
- Вадим…. – Я подцепила пальцами его под локоть. – Побудь со мной.
- Ты хочешь этого?
- Да, - дрожащим голосом пролепетала я.
Он прикоснулся к моей талии и, проведя ладонями вверх, достиг уровня груди. Я застыла, как вкопанная, потеряв силы ещё на крыльце. Он заглянул мне в глаза, пытаясь получить разрешение на поцелуй – и он его получил. Жар сильнее прежнего ударил по ногам. Крохотные капельки пота проступили на лбу. Я целовала его и думала только о нём. Ночная рубашка с шелестом спустилась на пол. Он уложил меня на постель, оказавшись сверху. Я припала устами к его прохладной коже на шее и прикоснулась руками к его упругой груди. В голове всё перевернулось – и он завладел моим телом.
Я лежала на его руке и пыталась понять, что с нами произошло. В голове выстраивалась неровная цепочка событий, которая завершалась нашей близостью. Я думала о том, что произошло, и не узнавала себя. Как я могла превратиться в такую легкомысленную девицу?!
Стыдливо прикрывшись одеялом, я села рядом с Вадимом и застенчиво посмотрела на него. Лицо его выражало покой и радость, глаза наполнились каким-то иным блеском. Он расслаблено улыбался, прищурив глаза.
Свет лениво поднимавшегося солнца начинал потихоньку заползать в окна нашего дома. В саду за окном заливался ранней песней соловей. Я уставилась на старую люстру, которая поблёскивала во мраке. Светило почти полностью показалось над лесом, заливая блеклым светом оконные стёкла, изрезанные насквозь тенями
Я тайно пыталась разглядеть на его груди татуировку круглой формы, которую заметила ещё с момента нашего купания. Она и на этот раз была прикрыта толстой линией его длинных волос, будто он скрывал её от моего любопытного взгляда. Мне удалось заметить лишь её незначительную часть: выдвигалась наружная дуга, потом под ней очерчивался какой-то знак, подобный букве «А», под которым следовала ещё дуга, внутренняя, - остальные элементы оставались для меня под секретом. Приоткрыв в задумчивости рот, я потянулась рукой к татуировке – он спешно уселся, от чего рисунок пропал под выправленной вперёд густотой волос.
- Как ты? – вдруг спросил он, проведя пальцами по плечу, отчего по моей коже завьюжили мурашки.
- Ты сумасшедший! – зарывшись в одеяло, я отстранилась к краю дивана, украдкой краснея.
- Ты и я…. Мы сами захотели этого. Разве есть в этом что-то плохое?!
- Всё отлично, если не учитывать, что я глупая и ветреная! Мне страшно стыдно перед тобой, Вадим! – разоткровенничалась я, ведь обратного пути быть не могло.
- Не стыдись своих чувств и, поверь, я не считаю тебя легкомысленной, просто ни ты, ни я не смогли устоять друг перед другом! – с радостью в голосе произнёс он.
- Знал бы ты, какие новые чувства я испытала с того дня, как повстречала тебя! Сначала я категорически не желала думать о тебе, а потом будто помешалась…. – открылась я ему, снова неожиданно для себя.
- Я знаю, милая! Я не покину тебя, не грусти!– Он пристально смотрел мне в глаза, но при этом они были переполнены той нежностью, с которой не обращают взор на просто хорошую подругу. - Я люблю тебя!
Впервые, я услышала с такой безграничной теплотой слова «я люблю тебя». Сердце оборвалось, как брошенный в шахту лифта камень и отозвалось откуда-то снизу. Руки похолодели. Наверняка он заметил мой сконфуженный вид, потому что я чувствовала, как побледнела кожа моего лица. Я могла бы признаться в ответ, но промедлила до тех пор, пока, в сопровождении с подкожным жаром, то, что перекачивает старательно кровь, с силой не вернулось на своё законное место, а потом глупо выдала:
- Нет…. Ты лжёшь мне!
Эти слова оглушили меня, словно их произнёс кто-то посторонний. Едким эхом они раздались из глубин моего сознания, словно самые ужасные воспоминания, и я поняла, что напрасно усомнилась в нём, не желая, чтобы он узнал, что я к нему питаю. Осознав, как небрежно я отнеслась к его словам, я не могла более находиться с ним в одной комнате. Но как только я попыталась встать, накрутив на себя плотное покрывало, похожее на то, с которым мы ходили на пикник, - Вадим, повалив меня за плечи на спину, вскочил на меня и с озверевшим взглядом придавил меня к дивану так, что я потеряла дар речи и затаила дыхание. Его глаза потемнели: казалось, я наблюдала только два огромных чёрных зрачка. Тонкие пальцы его рук жёстко вцепились мне в запястья, тем самым не давая мне возможности столкнуть его и скрыться от его гнева. Складывалось такое впечатление, что ещё миг - и он залепит мне пощёчину. Я зажмурила глаза. На этот раз по недавнему пути оборвавшегося сердца понеслась душа. Я почти заплакала, испугавшись его реакции на необдуманную мной фразу.
- Не говори так! Ты ничего не знаешь! - прогремел надо мной его злой голос, не такой, как обычно, а вовсе чужой.
Мотнув головой и не сводя с меня сердитого взора, он слез с меня и перешёл на своё место. Я следила, робко приподнимаясь с постели за ним. Он снова встал и направился ко мне. Моё сердце заметалось, как животное в западне. Мне чудилось, что вот-вот – и он ударит меня или отправит в город.
- Ты разве ничего не замечаешь необычного? – Он смотрел на меня, приподняв вопросительно бровь. По моему телу пробегала дрожь. Он уже не впервые спрашивал у меня о чём-то «необычном». Единственное, что приходило на ум, - это «ночной гость» в образе страшной тени.
- Вадим, кроме тени ночью, я ничего необычного не встречала. – Я проглотила воздушный ком в горле. – Ты какой-то необычный, но это лишь потому, что ты не так давно знаком мне и до сих пор ты остаёшься для меня загадочной личностью.
- Наташа….
- Что?
Он встал предо мной на колени и прижался своей головой к моей груди, что было несколько неожиданным в нашей напряжённой обстановке. Я погладила его по волосам, испытывая переполненность нежными чувствами, которая прогнала мои опасения.
- Я напугал тебя? Ведь так? – Теперь он глядел прямо мне в глаза. Лицо его казалось обеспокоенным, а глаза огромными и чистыми.
Я молчала. Он сел рядом и, обняв меня, шёпотом сказал:
- Я себя погублю, если причиню тебе боль! Никогда не думай, что я могу обидеть тебя! Я только что злился…. – Молчание. – Прости меня, любимая!
- Это…. Это ты, Вадим, прости меня. Мне нужно…. Нужно время собраться с мыслями. Прости….
В ответ он сильнее прижался ко мне. Я могла бы сию минуту сказать, как горячо люблю его, но то ли смущение, то ли типичная женская вредность не давали мне признаться в этом. Мне вдруг вспомнилось, что я так и не рассмотрела рисунок на его груди, и обратилась к нему:
- Вадим, почему ты прячешь от меня татуировку на груди?
- Я? Прячу?! – На его лице заиграла тонкая улыбка. – Хочешь – смотри, пожалуйста.
Он лёг на спину, раскинув расслабленные руки. Дрожавшими пальцами я несмело убрала с правой части груди его тяжеловатые волосы. Там я увидела окружность, размером чуть поменьше, чем стандартный компакт-диск, под дугой которой виднелось семь непонятных символов, под которыми, внутри большой окружности, был малый круг со сложным узором внутри. Никогда я не встречала ничего подобного.
- А что она значит? – поинтересовалась я.
Он горячо поцеловал меня в щёку и шумно прошептал:
- Я тебе потом расскажу. Договорились?
Он ласково заглянул в мои глаза. Я навалилась на него и припала к его губам. Желание с новой силой вонзилось в низ живота, а в голове помутнело. Он стащил с меня покрывало и стал поглаживать мою горячую спину. Я снова погрузилась в его ласки…. Потому что очень любила, но боялась…. Боялась говорить об этом.
Мы поднялись с постели в полном молчании. Мои бёдра приятно ломило, в мыслях не было тревог, и просыпался зверский аппетит. Я выглянула в окно: над зелёной роскошью садов плыли белые и пушистые, как сахарная пудра, облака, а листочки деревьев щекотал лёгкий утренний ветерок, теребивший их за макушки из сверкающих влажных листьев. Птицы восхваляли высоко поднявшийся над зелёной полосой горизонта огненный шар солнца, было ощущение, что всё живое одинаково радо наступившему дню, но только Вадим ходил, подобно грозовому облаку, хотя несколько минут назад улыбался и шутил. Это не могло не насторожить меня. Когда я спросила, всё ли в порядке, он убедил меня, что не стоит беспокоиться о нём, что его настроение никак не связано со мной, что это всего лишь беспричинная внутренняя тревога, которая случается, когда безмерно любишь. Я прекрасно понимала, что это за тягостное волнение, потому что сама испытала его, повстречав на своём жизненном пути Вадима.
На кухне он попросил меня остаться дома, пока он сходит в соседнюю деревню за покупками. Мне казалось, что он не в духе. Меня посетила ужасная мысль, что он уйдёт и не вернётся. Я обняла его и с мольбой тихо попросила:
- Не оставляй меня одну! Возьми меня с собой!
- Я быстро, Милая, не волнуйся! На улице опять жара, а тебе может стать плохо! И не думай, что я могу оставить тебя! - Его нежный голос прозвучал успокаивающе. Он обнял в ответ меня так, что все мои тревоги отступили. Если бы я знала, что произойдёт кое-что из ряду вон, то вцепилась бы в него мёртвой хваткой и не выпустила за порог.
- Покушать надо, а потом иди. – Я провела ладонью по его холодной щеке, он коротко поцеловал меня в губы, прижимая к себе.
- Я вскипятил воду на чай или кофе, там ещё бутерброды остались. – Он сделал жест рукой в сторону плиты, где над стальным носиком чайника еле заметно вился пар.
- Когда ты всё успеваешь?! – удивилась я. Достав две чашки и заварив чай, я принялась мазать хлеб маслом, которое при летней жаре бескомпромиссно поддавалось мне, в отличие от зимы, когда не можешь с ним совладать. Я думала о маме. Представляла, что будет, если, Насте, осознавшей тот факт, что она оставила меня в этой глуши, стукнет в голову прийти в мою квартиру как-нибудь вечерком и поинтересоваться у моих родителей, не дома ли я. Как же я могла упустить эту мысль?! Не исключено, что меня уже ищут. Но, почему тогда никто не приехал сюда?! Тогда, пожалуй, Настя не встречала моего отца и мать, и это очень хорошо.
- Ты в поход собралась? – отвлёк меня Вадим от тревожных рассуждений.
- Чего? – задумчиво переспросила я. Он, приподняв брови, повёл глазами, указывая тарелку с хлебом. Я посмотрела на неё и захохотала: я намазала с десяток кусков хлеба маслом и, скорее всего, на этом не остановилась, если бы не Вадим.
- О чём думала? – задал он вопрос.
- Только хотела об этом с тобой поговорить. – Я села за стол. – Я уверена, что нам необходимо поехать в город. Понимаешь ли, если у Насти проснётся совесть, в чём я уверена, то она придёт ко мне домой. А если не застанет никого днём, то явится вечером, что означает неизбежную встречу с кем-либо из моих родителей.
- И сильно тебя накажут?
- Вадим, отнесись серьёзно. Мой телефон недоступен. Настя в городе, а я здесь. Не хотелось бы, чтобы меня отлавливали здесь, как преступника.
- Настя не придёт к твоим родителям, не переживай.
- Это ещё почему?
Он замолчал. Я стала пить чай, поглядывая на него, пытаясь взглядом вытащить из него хоть слово. Похоже, ему нравилось бодаться со мной глазами. Он улыбался, но молчал. Наконец, он обратился ко мне:
- А тебе снится что-нибудь?
- Нет, Вадим, с тех пор, как я здесь, а, может, просто не помню. Обычно дома, в городе, я видела яркие и запоминающиеся сновидения, а вот здесь и выспаться-то не получается. А тебе снится что-нибудь?
- Ничего.
- Совсем?
- Да.
- Странный ты.
- Это с какой стороны посмотреть….
<Глава девятая>
Перекусив, я проводила Вадима за дверь, он поцеловал меня и скрылся за калиткой. Куда себя деть, я не знала и решила попытаться позвонить домой, но телефон не ловил сеть. «Чёртова мобильная связь!» - вскипало всё внутри. Я присела на стул, поставив его у окошка на кухне, и задумалась. Мне не хватало Вадима, он заполнил все мои мысли: то мне казалось, что он без ума от меня, то – он совсем холоден ко мне. На миг я подумала и о родителях, как они переживают за меня, как ждут моего приезда домой. Ещё мне очень хотелось познакомить их с Вадимом, чтобы это было не просто «вот это Вадим», а «это мои мама и папа», а вечерние посиделки в дружелюбной атмосфере, с застольем и просмотром какой-нибудь комедии вместе. Меня совершенно не волновало, примут ли они его, как моего возлюбленного или нет, потому что знала, что в любом случае встану на его сторону, даже если он будет чуть-чуть не прав. Ах, мечты, вы маните нас, мы совершаем ошибки – а потом вы говорите, что всё зависело от нас!
Послышались чьи-то уверенные шаги во дворе, и этот кто-то очень спешил в дом. В голову пришла мысль, что родители могли приехать за мной. Это настораживало, и я взялась за подбор объяснений и возражений. Я вышла в тесную прихожую – навстречу мне, вопреки всем моим догадкам, двигался мужчина лет пятидесяти. Его фигура была грузной и напоминала медведя. Лицо по форме походило на грушу (из-за лишнего веса). Он был вне себя от зла (может и пьян, но запаха спиртного я не чувствовала). Он свирепо уставился на меня, а сердце моё камнем провалилось куда-то вниз живота. Я попыталась выяснить, в чём дело:
- А вы кто? Что вам надо?
В ответ он начал невнятно орать и бросился ко мне. От такого рывка в мою сторону я уперлась спиной в дверной косяк, за которым располагалась кухня.
«Он точно псих!» - дошло до меня, и я ринулась туда, вооружившись попавшим под руку ножом с холодной железной ручкой. (А что ещё мне оставалось делать?) Другой рукой нащупывала задвижку на окне, чтобы бежать, но ничего не получалось, словно невидимая сила удерживала её (мы с Вадимом с лёгкостью его открывали). Мужчина, тем временем, надвигался на меня, как грозовое свинцовое облако.
- Лучше уходите по-хорошему! – Я угрожала ему ножом в правой руке, немного согнутой в локте. Он не выказывал ни доли страха в налитых кровью глазах и по-прежнему невнятно кричал на меня, шагая всё ближе ко мне. Теряя рассудок в состоянии борьбы за жизнь, я с силой вонзила лезвие ему в живот, едва он подобрался ко мне, и мне в лицо повеяло его горячее дыхание. Начавшее терять свою былую ярость, его красноватое лицо мигом побелело от сковавшей боли; тело качнулось - он замахнулся, пытаясь нанести удар мне по лицу, но его «медвежья» фигура шлёпнулась на пол. Я стояла, как вкопанная, не моргая и раскрыв рот. Провалиться на месте – вот чего я желала, поглядывая на тело в луже крови. «Говорила мне мама: не надо ехать!» - вспомнилось вдруг мне. Собравшись с силами, я приблизилась к нему и, в надежде на ответную реакцию, тихо произнесла:
- Ээээй!
Он не реагировал. Ответа не было.
Меня затрясло, я стала метаться по дому, когда, не прощупав пульс на бездыханном теле, осознала, что убила человека. Внутри находиться стало невыносимо, казалось, в комнатах не хватает воздуха для нормального дыхания, поэтому я выбежала во двор, чуть не растянувшись на крыльце. Я изо всех сил понеслась в сторону озера, но, не пробежав и тридцати метров, развернулась и пулей помчалась к Настиному дому, как к надежде на спасение. В тот момент я не помнила, что она бросила меня здесь, а сама уехала с Олегом. Я замахнула под отодвинутую доску в заборе и застыла на месте: её дом был пуст, и на двери темнел навесной блёклый замок (как будто могло быть иначе). Я упала на колени на лужайке во дворе и, рыдая в голос, разглядывала свои трясущиеся окровавленные руки, которые даже не догадалась помыть. Хотелось рвать волосы, орать на всю улицу. Я смотрела на дом, в который «заманила» меня подруга и винила себя, что согласилась на эту поездку. Вставать или идти куда-то было бессмысленным: я обезумила. Я не осознавала до конца, что я натворила и какое наказание последует за это, а в голове вертелась пластинка: « Холодная ручка…. Холодная…. Я убила…. Я убила его…. Мне конец!»
- Эй, Наташа! Наташа! Ты что?! – За спиной раздался отчётливо голос Вадима. Я вздрогнула, потому что не услышала, как он подошёл, и обратила страдальческий взор на него, всё так же оставаясь сидеть на прежнем месте. Моё сердце почти не билось, а тело изводила лёгкая судорога. В ушах раздавался шум. Било по вискам. В правый бок покалывало. Я не могла ответить. Во рту пересохло и, казалось, что я только и могу, что заливаться горькими слезами. Он опустился на траву, рядом со мной, и, утешая, обнял меня. Я привалилась к нему, всхлипывая тихо.
- У нас в доме были гости? – Ошеломляюще прозвучал его вопрос.
- Ты заходил туда? – В голове заиграли мысли о том, что он предложит делать и бросит ли он меня. Я заглянула ему в лицо. Его глаза не выражали ни малейшего намёка на обеспокоенность. Он смотрел прямо и, на момент, еле уловимо повёл левой бровью. В моём горле застрял влажный ком, я лишь смотрела вопросительно и, одновременно, разбито.
- Я всё знаю, только вот ты…. Ты пойми, что ты никого не убивала, и тебя не посадят в тюрьму! – Значение сказанного, в тот момент, понять давалось с трудом. Я решила молчать и слушать, что ещё он скажет. Он медленно моргнул и, поднеся руку к моей намокшей щеке, стряхнул несколько набежавших слезинок. Он ждал. Ждал, что я отвечу или спрошу.
- Ты не чувствуешь ничего? – обратился он ко мне, теперь уже глядя перед собой. Он был спокоен, как скала, и это потрясло меня. В голову закрались идеи, что он спрятал труп и теперь доказывает мне, что ничего не было, что всё случившееся – кошмарный сон. Но откуда тогда кровь?! Откуда?
- Да, чувствую! Очень даже хорошо! – дрожащим голоском завопила я.
- И что же?! – Он плавно перевёл свой взор, выразив в нём на секунду то, что он утомлён. Меня стало с новой силой колотить изнутри. Не находилось сил сдерживать свои эмоции. Я перешла на крик:
- Что я по уши в дерьме! Мне жить с этим до смерти, не зависимо от того, посадят меня или оправдают!
- Сейчас же успокойся! – прикрикнул и он на меня с тем же невозмутимым видом. - Послушай меня…. Наташа!
Я вскочила с травы и побежала прочь, не оборачиваясь на него. Мои босые ноги, исколотые камушками у дома Вадима и исцарапанные травой, несли меня обратно к злополучному месту, чтобы посмотреть, на месте ли тело, но он быстро догнал меня на полпути и, схватив за запястья, притащил к себе, хищно заглядывая мне в лицо.
- Ты что не понимаешь? – зашипел он. Откинув голову назад, я уставилась на него мертвецки пустым взглядом, безнадёжно потерявшись в этой сумасшедшей ситуации. Он снова ждал моего ответа. Поёжившись, оставаясь схваченной его цепкими руками, я, прикрыв глаза, еле слышно спросила:
- Вадим, скажи без уклонов, прямо, что я должна понять? Что….
- Всё вокруг – это иллюзия, созданный тобой мирок. Ты не убивала. – Его речь прозвучала нежнее, глаза стали светлее, но мне не удавалось принять всерьёз всё, что он пытался донести до меня. Я опустила голову вниз, словно увядший в вазе цветок. Он отпустил мои руки, оставив долгое ощущение сильной своей хватки на моей нежной коже, и обнял. Он наигранно вздохнул и, лелея меня в объятьях, начал свой рассказ:
- Ладно. Растолкую всё по порядку, мадам «непонимание»! В тот день, когда вы с Настей ждали автобус на остановке, произошло вот что (цитирую статью из газеты): «Восемнадцатого июля на центральной площади города Свелецка произошла ужасная трагедия. Водитель красного автомобиля марки «Suzuki» на большой скорости, не справившись с управлением транспортным средством, совершил наезд на людей, находившихся на остановке. Шесть человек погибло на месте. Две девушки госпитализированы в больницу в крайне тяжком состоянии…».
Внимательно выслушав его, я задумалась. Говорил он убедительно. Я прекрасно помнила восемнадцатое число: очередной жаркий день; я вышла на улицу с рюкзаком, прошла через подземный переход, где парень играл на гитаре что-то знакомое, наверняка, из нетленной классики русского рока; на остановке стояли люди, я помнила только женщину бальзаковского возраста в летней шляпке с широкими полями и, по судя по всему, её внучку, девочку лет шести-семи; потом встреча с Настей, её смех и собранные в хвост волнистые волосы, развеваемые ветерком от мчавшихся вдоль остановки машин….
- Извини, пропустил: это случилось в 11:40, - добавил он. Я стала понимать, что это и в самом деле о нас с Настей. Он не мог знать: откуда мы отправлялись в деревню, какой автобус ждали. Я онемела. Он заглянул мне в глаза, а затем изменился в лице, видимо, прочитав по мне, что я в замешательстве.
- Послушай, Внезапное наступление смерти или комы иногда не принимается душой, как должное. Она идёт дальше по своим делам, даже выполняет их, но, правда, живым людям этого не увидеть. Многие за первый день в ином мире осознают, что они не участвуют в земных процессах, но ты поразила меня. Мне пришлось прислать к тебе неприкаянный дух, чтобы хоть что-то изменилось, но все труды напрасны. – Его объяснения доносились до меня, как шум моторной лодки слышится нырнувшему под воду. Одним словом, его слова оглушили меня.
- Я жива! Я чувствую боль, голод, страх…. – не находила я, что умного сказать.
- А многие ли знают, что между стеной и боковым выступом шкафа у тебя стоит-пылится уже второй год мольберт, подаренный тебе Настей на семнадцатилетие?
«Как он это узнал?» - удивилась я. Он не мог этого знать. Даже родители не помнили о мольберте. Я поставила его туда сразу после дня рожденья, несколько раз рисовала на нём, а потом забросила рисование из-за подготовок к экзаменам.
- Чего молчишь? – раздалось откуда-то издалека, хотя Вадим практически дышал мне в лицо.
- Не знаю, как ты догадался! Сдаюсь! – Я взглянула на него, глазами требуя объяснения.
- Зачем мне догадываться, если я жил с тобой рядом.
- Вадим, это бред! Ты несёшь чепуху!
- Да?! Ну, тогда пойдём в дом! Пойдём-пойдём! – Он потянул меня за руку, как непослушного ребёнка. Я неуклюже потащилась за ним.
Дверь была прикрыта. Он посмотрел на меня с едкой улыбкой.
- Заходи, хладнокровный убийца! – пропускал он меня вперёд.
- Тебе ещё и смешно? – тихонечко возмутилась я.
- Иди-иди! Я с тобой!
Мы вошли в прихожую, и моя прежняя смелость начала уходить: руки задрожали, на грудь стало давить, ноги совсем отказывались идти. Наконец, он, опередив меня, заглянул на кухню.
- Вот и он! – захохотал Вадим, оскалив верхние зубы с немного выдающимися клыками. Я отскочила к двери, но он ловко ухватил меня. Зажмурив глаза, я проследовала за ним. Он притащил меня к кухонному столику. Сосчитав до десяти, я открыла глаза: за столом сидел тот самый мужчина, что нападал на меня, только на лице не возможно было обнаружить, хоть мелкий намёк на агрессию. Я обхватила Вадима и прижалась к нему; его грудь содрогалась от смеха. «Оживший труп» молчал, как будто ждал, пока ему позволят обратиться ко мне.
- Наташа, не бойся ты его! Это всего лишь дух. – Раздалось пояснение из уст Вадима. – Он утонул восемь лет назад, вот с тех пор скитается по земле. Юрий. Его звали или теперь зовут Юрий.
Моё внимание занимал только сидящий за столом мужчина. Я ещё крепче вцепилась в Вадима, узнав, что Юрий утонул. Мужчина улыбнулся мне.
- Говори, - обратился несколько повелительно Вадим к Юрию.
- Извините, милая душа, я не желал вас пугать, - раздался сипловатый голос Юрия. Я немного успокоилась и, проглотив воздух, заговорила с ним:
- Вы действительно считаете, что вы мертвы? Или сговорились и разыгрываете меня?! Хороший фокус со смертью – ничего не скажешь! Может, расскажете секрет?
- Да, я уже и не знаю, сколько брожу среди живых. – Спокойно начал он, не реагируя на мои выпады. - Я слышу их, но они не слышат меня. Первое время я кричал, носился по родному посёлку, даже пытался вернуться домой, но не получалось. Мне было страшно. Я боялся, что всё это никогда не закончится. Никто не пришёл за мной, не объяснил, что со мной. – В его добродушных глазах заблестели слёзы. Отпустив Вадима, я уселась напротив Юрия. Вадим остался в прежнем положении. Сдержав новый поток эмоций, связанных с жалостью к этому человеку, вернее душе, я спросила: кто такой, на его взгляд, Вадим. Он глянул вопросительно на Вадима, оставшегося стоять за мной. Я обернулась и тоже выразила во взгляде вопрос.
- Говори, - мягко ответил Вадим, глядя на мужчину свысока и деловито выставив левую ногу вперёд. Я повернулась к собеседнику, который еле решился дать ответ:
- Он – Демон, милая светлая душа. Демон. Разве не видишь, бедная?! Совсем одурманил тебя….
Тут Вадим сорвался с места и схватил его за грудки. Я вскрикнула: у Вадима был взгляд убийцы, в котором, будто поселилось яркое пламя из глубин Ада. Выскочив из-за стола, я подбежала к Вадиму, подхватив его под согнутый локоть, не смотря на свой страх попасть под его немилость.
- Вадим, отпусти его! Прошу тебя! Он сказал честно, но это никак не изменит моего отношения к тебе. – Я пыталась спасти Юрия. – Я и сама почти поняла, кто ты. Ты полюбился мне просто так, и не имеет теперь значения, кто ты есть на самом деле! Я люблю…. Слышишь? Я люблю тебя!!
Вадим отпустил его и обратился ко мне:
- И я тебя люблю!
Вдруг всё исчезло, в том числе и он, а я зависла в каком-то замкнутом пространстве среди непроглядной тьмы, напоминавшей бесконечное облако дыма от горящих покрышек. Моментально мне вспомнилось состояние обморока, когда в твоём сознании вспыхивает полотно вязкой темноты, окутывающей мигом сознание. Теперь мой разум видел эту тьму, не впуская внутрь себя. Всё происходящее казалось необъяснимым, стиравшим все грани разумного (хотя встреча с «бывшим мертвецом» озадачила меня не менее того, что окутало меня). Мне хотелось закричать, но и выдавить из себя крик я опасалась. Самым ужасающим было то, что Вадим куда-то исчез вместе с Юрием и кухней. И никто не знает, что ждало Юрия за такие слова.
- Моя фантазия! Видишь: темно. – Раздался знакомый смех. Мне стало более чем жутко. Я не могла отыскать Вадима взглядом, хотя он говорил со мной.
- Так я и знал, что ты будешь, мягко говоря, в шоке, но играть в «жизнь» мне наскучило. Уж прости! – сухо добавил он.
- Что значит «играть в жизнь»?
- Сложно с тобой!
- Я мертва? – Я допустила самый крайний вариант, хотя и не припоминала, что могла умереть на днях и уже почти позабыла о его рассказе, о трагедии на городской площади. В голову приходили леденящие мысли о том, что он покажет мне, как разлагается моё тело под землёй, моих убитых горем родственников, пришедших на погост, чтобы помянуть меня.
- Твоё тело в свелецкой больнице, в реанимационной палате. Ты в коме. И не стоит думать о таких местах как кладбище или морг!
Я вздрогнула оттого, что он ловко узнал, о чём я размышляла тайком.
- Я же ехала с Настей сюда….
- А ты во сне не бываешь нигде? Не гуляешь? Не видишь никого?
- Ясно, что…
- Ничего не ясно, - подхватил он ловко.
«Знает, моё любимое выражение», - бегло промелькнуло у меня в мыслях.
- Вадим, скажи: Юрий правду мне говорил? Почему ты так взбесился?
- Да, он боялся меня и желал в тебя вселить страх, а это слишком. Ты и без того боишься меня.
Он по-прежнему не попадался мне на глаза. Я почувствовала себя виноватой за то, что так неосторожно поинтересовалась у мужчины о Вадиме. Я не боялась Вадима. Если сравнивать, кого я больше боялась: Вадима или «ожившего трупа», - мой ответ был бы очевиден: настоящий ужас я испытала застав того, кто ещё недавно не дышал и валялся в лужи крови, как ни в чём не бывало занявшим место за столом.
- Вадим, я хочу видеть тебя! – произнесла я с трепетом, скрывая тревогу.
- Ладно, я покажусь тебе, милая! – Сначала прорисовалась знакомая мне тень (я вскрикнула, прикрыв ладонью рот), а потом из тени вырвался знакомый мне Вадим. Напротив меня стоял тот самый Вадим, только на нём появилось больше всяких украшений, которые поблёскивали из темноты, и не было рубашки. Он всё так же был бледен, но красота его поражала до глубины души. Чёрные гладкие волосы его стали длинней и спускались почти до уровня колен. В глазах его играли задорные огоньки, словно в нём был заключён огненный свет. Он не сводил с меня нежного взора, но меня беспокоило внутреннее опустошение, я немного боялась, поэтому не решалась подойти, а тем более прижаться к нему так, как раньше.
- Теперь не так страшно, - отметила я, озаряясь нервной кривоватой улыбкой, чтобы хоть как-то разбавить напряжение. Он направился ко мне и, мягко обхватив меня руками, тихо, почти шёпотом, сказал:
- Я тебе всё объясню, но не сразу. Ты должна всё осознавать и никак не относиться к моим словам, как к ненужной или неважной информации.
- Я поняла. Так почему же ты здесь, со мной?
- История длинная, запутанная и тебе трудно будет её понять. Скажу только, что одним из поводов для визита в земной материальный мир послужило вот что: один придурок поздней осенней ночью, по зову своей тупой прихоти, стал проводить обряд по вызову демонов. Он стоял в начерченном мелом круге на полу (видела бы ты, как глупо он выглядел!). Этот горе-чернокнижник ни одного жалкого беса не смог бы подчинить, а взялся ….! Я решил позабавиться и задул свечи, расставленные на полу. (До сих пор я уверен, что он до конца не брал в толк, что я не шутить к нему пришёл.) Он быстро побежал к включателю, но я сбил его с ног, чтобы опять-таки посмеяться. Ну, это не столь важно. Помнишь, вы встретились с ним на кладбище, и он не сумел убедить тебя взять конверт. Мне пришлось всё делать за него! Он был уверен, что «привязал» меня к пеплу от твоей фотографии! Смех, да и только! Поиграл с ним, как с куклой – и к чёрту!
- Антон? – Глухо сорвалось с моих уст.
- Да, это был тот самый Антон.
- Но какое отношение он имеет ко мне?! Мы не были в одной компании, а уж тем более я не давала ему свою фотографию.
- Я же сказал – это непростая история, отношение в которой только я имею к тебе и ты ко мне. Убивать тебя я не собираюсь – не смотри на меня, как на злейшего врага! – Он встретил мой переполненный недоверием с примесью страха взгляд пронзительным ледяным взором, лишённым прежних светлых огоньков. Однако я не потупила глаз. Я поняла, что моя душа гуляет с ним – деваться некуда, да и чувства к нему нисколько не остыли. Я опасалась, что наш роман может плохо закончиться, что скоро он потеряет ко мне всякий интерес, как к чему-то, что давно у него есть. От последней мысли моё сердце (или его подобие) суматошно заклокотало. С нервной дрожью в голосе я произнесла:
- Что тебе от меня надо?! Хочешь поиграть со мной, как с куклой, а потом – ко всем чертям?!
- Деньги, жертвы и море крови! – пошутил он. – Ах, да, ещё поиграть…. Поиграть с тобой в карты на раздевание!
- Я серьёзно. – Сухо ответила я без намёка на улыбку.
- Сделай выбор: остаёшься ли ты жить среди людей или идёшь со мной? Всё проще, чем ты думаешь.
- Куда идёшь? – с глупым видом второклассника переспросила я.
- Не зли меня! – сурово произнёс он. Он смотрел на меня как-то иначе, подчёркивая свою власть, отчего мне на ум стали приходить сомнения в его доброте ко мне. Окружающая пустая тьма давила на меня. Мне было неспокойно. Он не менял выражения лица и был так же непоколебимо строг. Я беспомощно пролепетала, потупив взор:
- Разве от меня что-либо зависит?! Ты всё равно распорядишься моей судьбой на своё усмотрение. – Пауза. - Ты дорог мне, Вадим, но и те, кто вырастил меня и заботился обо мне, тоже заслуживают, чтобы я сделала выбор в их пользу.
- Я не хочу совершать над тобой насилия, быть деспотом. Ты решишь всё сама, Наташа. Слушай себя, но и меня слушать не забывай. – Он прижал меня к себе ещё сильней, отчего я ощутила всю силу его чувств ко мне. Я знала, что он любит меня и не способен причинить мне вред, но, невзирая на это, периодически я думала иначе, всякий раз теряя веру в истинность его любви.
- Ты прости меня, но я не понимаю, куда ты меня заберёшь. Что там?
В голове неслась канитель ярких предположений: столь ярких, что хотелось зажмуриться.
Как и большинство людей, я наблюдала за собой мистическое свойство находить приключения везде, где только посчастливится, но впутаться в такую историю могла именно я – и попала….
- Опять задумалась, - отвлёк он меня от самозапугиваний.
- Да, есть немного, - напряжённо улыбнулась я.
- Я дам тебе время на раздумья. Не….
- Вадим, - прервала его я, взмахнув рукой. – Не ты ли снился мне….
- Да, это был я. И ты однажды сказала Насте, причём не так давно, что ты разыщешь того мужчину из сна, то есть меня. И ты нашла меня. Надеюсь, ты не расстроена.
- Ты подслушивал наши разговоры?! Вадим, это подло!
- Ничего подобного.
- Мы такой бред несли иногда! – схватилась я за голову.
- Совсем не иногда – часто, - захохотал он.
- Ладно, только пообещай мне, что ты не расскажешь об этом никому, - отшутилась я.
- Никому. Даю слово.
Хоть он и пытался шутить в его голосе, да и в лице мелькали то грусть, то напряжение. Он всё так же был близок, и, глядя на него, у меня почему-то возникало непреодолимое желание поцеловать его, но мысли о том, кто он на самом деле, загоняли меня в тупик. Что я знала о демонах?! - Только страшные истории, в которых они представлены злобными, коварными и завистливыми существами. Рядом с собой я наблюдала совершенно другое. Мне невольно вспомнилось стихотворение Лермонтова «Демон», случайно прочитанное в сборнике его произведений (я училась тогда в старших классах школы). Тогда, дочитав его внимательно до конца, я невольно заплакала, проникнувшись им и расстроившись. Мысленно я неделю или больше переживала за бедного Демона. Я и не думала, что что-то подобное может тронуть меня.
Голос Вадима прорвался через шквал набросившихся на меня диких зверей, мыслей:
- Ты всё ещё помнишь о том стихотворении….
- Вадим!
- Извини, что прочитал твои мысли. Ты такая чувственная и нежная! Я так люблю тебя….
В ответ я промолчала. Пребывание в темноте действовало на меня удручающе. Казалось, будто она состоит из миллиарда огромных живых теней. Вадим остался недоволен тишиной с моей стороны, но мне об этом не сказал.
- Пойдём, нам пора, - вдруг проговорил он, - только сначала я подарю тебе кое-что.
Я невольно почувствовала себя героиней страшной сказки, конец которой мне не известен. Что мог предложить мне в качестве подарка Демон, оставалось только догадываться. В голове стали прорисовываться весьма страшные вещи. Я продержала паузу, обдумывая варианты, и несмело спросила с сомнением в глазах:
- И что же?
- Почему ты так боишься меня?
- Ты же….
- Я прекрасно читаю твои мысли, даже, больше я тебе скажу: знаю их наперёд. Ты очень напугана. Не имею представления, как донести до тебя одну простую истину, что я тебе не враг! Наташа, милая, послушай: я не обижу тебя! Что ты так смотришь?!
- Ничего, мне нужно привыкнуть и принять всё, как оно есть, - замешкалась я, терзаемая тягостными волнениями.
- Может в лоб тебе дать?!
- Кккак? – в испуге отшатнулась я, не расслышав шутливого тона.
- Трусишка, я шучу! Хотя, действительно, помышляю треснуть тебе, чтобы мысли твои упорядочились, - иронично признался он.
- Извини, что боюсь тебя, - сухо отозвалась я, не осмеливаясь шутить в ответ.
- Когда ты целовала меня, я не заметил страха, а уж, тем более в постели….
- Мне было хорошо с тобой…. – пролепетала я и погрузилась во внутренние противоречия.
Он пристально смотрел на меня, будто сканируя, а я, как назло, не прекращала мыслить: мысли текли бесконечным потоком, как вода из открытого крана. Действительно, мысленно вернувшись в ту незабываемую ночь, я почувствовала себя по-настоящему счастливой. Но что же за суеверные страхи одолевают меня?!
- Наташа, - обратился он ко мне и погладил по волосам.
- А, - задумчиво отозвалась я.
- Можно тебя поцеловать? – улыбнулся он. В ответ я приподняла подбородок и прикрыла глаза. Его прохладные уста обожгли поцелуем мои губы, а на моих бёдрах оказались его ладони. После поцелуя я застенчиво посмотрела ему в глаза, в которых как прежде скакали озорные огоньки.
- Давай, я расскажу тебе о моём подарке, - с улыбкой начал он.
- Точно. Мы совсем забыли о нём, - улыбнулась и я.
- Помнишь: зимой ты смотрела картинки с морем и мечтала, что поедешь к нему…. - Он заглянул в мои глаза. Я дёрнула бровью и недоверчиво улыбнулась, не понимая, как он сможет показать мне море. Спорить с ним не было никакого смысла.
- Возьми меня за руку, - услышала я.
Вместо того, чтобы взять его за ладонь, я обняла его за шею, испуганно озираясь по сторонам. Он взял меня на руки. Минута – и чёрный туман стал растворяться. До меня донеслись какие-то неразборчивые звуки, тёплый ветер подул в лицо, а вдали показался тлеющий костёр заката.
< Глава десятая>
Он торжественно поднёс меня к тому месту, где волны шумно ласкают песочный берег, и опустил меня на землю. Лёгкий тёплый ветерок что-то искал в наших волосах или же желал наощупь понять, что это такое. Оранжевый огненный шар уже почти прикоснулся к покрытой мелкой рябью воде, пустив в нашу сторону дрожащий пламенный хвост. Под ногами еле заметно перекатывались песчинки, среди которых маленькими тёмными пятнышками проглядывали расколотые ракушки. Где-то за спиной звучало пение каких-то неизвестных мне птиц. Неожиданно нашими головами раздался громкий вскрик - я вздрогнула, а Вадим тут же засмеялся и обнял меня. Я посмотрела вверх: над нами кружило несколько крупных птиц.
- На прогулку перед сном собрались, - подметил Вадим.
- Красивые птицы…. – протяжно откликнулась я, а затем погрузилась в раздумья.
Теперь, когда я разглядывала пляж, на меня навалилась совесть. Я начала беспокоиться за родителей, осознавая, как они сейчас страдают, пока идёт моё развлеченье.
- Наташа…
Я направила на него свой нежный взор. Его светлая кожа была залита светом умирающего дня, чёрные плети волос хлестали по обнажённому торсу. Он немного прищурил глаза, как делал всегда, когда собирался о чём-либо со мной поговорить.
- Грусть тебе не к лицу, милая! Похоже, что мой подарок тебе не понравился, - заключил он, разведя в воздухе руками.
Я улыбнулась.
- Море очень красивое! Я поражена! Благодарю тебя!
- Ты кое в чём ошибаешься.
- В чём же?
- Я знал, что море для моей возлюбленной – это слишком мало, а вот океан….
- Это океан?
- Да, Тихий океан. Мы находимся поблизости острова Фиджи. Это место пустует, поэтому я привёл тебя именно сюда, чтобы ты не отвлекалась на людей.
- Даже не знаю, что и сказать.
- Не говори, просто будь со мной.
Я подхватила его под руку, и мы зашагали вдоль берега. Волны играли свою монотонную музыку, а птицы всё также подпевали воде. Окружающая меня картина казалась мимолётным приятным видением. Всё же я боялась, что и деревня, и океан, а самое главное, Вадим представляют собой всего лишь сон, что я проснусь и больше не увижу свою любовь.
Мы немного отошли от воды и расселись друг напротив друга на светлом сыпучем покрывале песка. Я попыталась зачерпнуть ладонями песок, но, к моему удивлению, у меня ничего не вышло. Вадим молча наблюдал за мной. Я пожала плечами и обратилась лицом к солнцу. Почувствовав прикосновения к своим рукам, я посмотрела на Вадима. Он набрал в руки песка и обсыпал мои ноги с озорными огоньками в глазах. В ответ я бросилась на него, и, поддавшись моему толчку, он упал на спину, а я на него. Я хохотала ему в лицо, и он смеялся вместе со мной. Я лежала на нём и думала, что мне не важно, что рядом лес или пустыня, озеро или море, большой город или дикая деревня, а важно, чтобы он был со мной. Только он!
Навалявшись в песке, мы побежали к воде и, словно малые дети, стали брызгать друг друга. Теперь Вадим, будто ожил, превратившись из чего-то холодного и таинственного в тёплое и открытое к весёлому непринуждённому общению создание. Брызги летели мне в лицо, утопали в моих волосах. Мы носились, как заведённые, туда-сюда, рассекая воду.
Когда только верхушка солнца торчала над водой, мы выползли на берег, плюхнулись на землю и обнялись. В моём сердце будто поселился сумасшедший барабанщик. Моё дыхание было таким, точно я только что поиграла с дворовыми мальчишками в футбол.
- Наташа, у нас мало времени, - напомнил он мне.
- Я не хочу никуда уходить, хочу быть с тобой.
- Так нельзя.
- Вадим, я хочу искренне поговорить с тобой. Без шуток.
- Хорошо. Давай, поговорим.
- Однажды в деревне я очень обидела тебя. Ты тогда сказал мне, что ты…. Что ты любишь меня. Я побоялась признаться тебе в том же, поэтому наговорила глупостей…. Так вот, знай, что с первого момента, как мы повстречались, моё сердце принадлежит только тебе, любимый!
Он поцеловал меня в щёку.
- Ах, ты всё ещё переживаешь о том, что произошло?!
- Да.
- Забудь, милая, помни только хорошее. Ощутив, как переворачивается твоя душа, когда ты размышляешь о доме, я понял, как нелегко уйти из жизни, оставив на земле своих близких. Если бы я не полюбил тебя, то никогда бы не научился сочувствию. Я бы не сказал, что сочувствие – это хорошо, потому что эта вещь точит тебя изнутри, лишая покоя. В том случае, если ты всё-таки пойдёшь со мной, я помогу тебе забыть земную жизнь, потому что, знай, отправившись в мой мир, ты потеряешь всякую связь и с живыми, и с усопшими родственниками навсегда, словно никогда не было тебя.
- Я понимаю. Меня просто очень гложет совесть. Я много думаю, каково маме и папе пережить такую утрату.
- Наташа, сделай свой выбор – это всё, чего я от тебя жду. Об остальном я позабочусь.
- Вадим….
- А….
- Может, не стоит мне смотреть на них. Я думаю, будет лучше, если ты сейчас же заберёшь меня с собой.
- Я бы с радостью, но, в таком случае, это будет нечестно с моей стороны.
- Почему нечестно?! Я решила. Всё.
- Нет. Я хочу, чтобы твой шаг был осознанным. Ты должна посмотреть на них и на меня, а потом уже решать что-то.
- Тебе виднее.
На пляже стало совсем темно. Певчие птицы умолкли, из тёмных зарослей теперь доносилось какое-то уханье. Океан потемнел, отражая тёмно-синее одеяние неба, украшенное мелкими хрустальными крапинками из звёзд. Вода шумела, будто напевая нам колыбельную. Я бы с радостью вздремнула, но теперь не могла. Видимо, тогда я осознала, что душе это не нужно.
<Глава одиннадцатая>
Вадим перенёс меня в скверик, располагавшийся напротив моего дома. Я оглянулась кругом: ничего не изменилось, город, как прежде, дышал жизнями людей. Молодые пары прогуливались по его тропинкам, поросшими кое-где мелкими травами. Они не видели нас, проходили мимо, беседуя о чём-то личном. Теперь старый сквер, будто смотрел на нас и шумел листвой, поражаясь таким гостям. Казалось, он век не видывал у себя ни демона, ни забредшей души, слишком светло было в нём даже под вечер для таких прохожих, потому что там царила атмосфера любви и добра. Вадима не тревожила вся светлость этого места, он радовался тому, что я с ним. Он лишь отметил, что скоро стемнеет, и посмотрел по сторонам. Я молчаливо поникла.
- Ты готова идти в квартиру? – спросил спокойным низким голосом Вадим.
- Нет, мне нужно н6емного времени, чтобы собраться….
Я беспомощно сложила руки на груди. Он строго взглянул на меня.
- Да не переживай ты так!
Взяв меня за руку, он повёл в сторону светло-жёлтой пятиэтажки. Ноги не слушались меня, поэтому мы тихонечко плелись в сторону двора. Что я чувствовала в тот момент, очень трудно описать. Больше всего заводила меня в тупик та мысль, что родители не увидят меня.
- Я…. - Я попыталась остановить его, тем самым, оттянув момент встречи с самыми родными мне людьми.
- Не надо. Помолчи, - прервал он меня с холодом в голосе.
Делать нечего: я доверилась Вадиму.
В подъезде моего дома перегорела лампочка. На лестнице курила полная женщина в синем халате, держа в свободной руке мобильный телефон, дисплей которого освещал её румяное упитанное лицо со светлыми бровями. Сигаретный дым мягко струился, стремясь куда-то вверх. Теперь я узнала одну из тех, кто постоянно курит в подъезде, вызывая моё крайнее недовольство.
Мы переглянулись с Вадимом. Мне всё ещё казалось, что нас могут увидеть.
- Курить вредно, - сказал громко он.
Женщина испуганно завертела головой, резко дёрнувшись и выронив наполовину выкуренную сигарету.
- Кто здесь? - прозвучал её тоненький голосок, будто ей пятнадцать лет.
Я потеребила Вадима за локоть, чтобы он не увлекался этой шуткой. Он же, напротив, только разгорячился.
- Я – ангел и говорю тебе: не смей курить!
Он разразился заразительным смехом вслед уносящей ноги толстушке.
- Она слышала тебя, - прошептала я, как испуганное дитя, глядя исподлобья.
- Я специально напугал её. Нас не слышно и не видно, поверь!
Он положил мне ладонь на правое плечо.
- А зачем ты так шутишь? Ангелом называешься?
Я всмотрелась в его весёлое лицо, которое сияло, словно у человека, сорвавшего джек-пот.
- Ей вредно нервничать, поэтому я не сказал: « Добрый вечер! Я – Демон! Соизвольте бросить курить, беременная леди!»
Вадим желал показаться мне в лучшем свете, поступив таким образом, - это я поняла, как только взглянула в его глаза, ожидающие от меня похвалы.
- Ты насмешил меня! Думаю, она не прикоснётся долго к пачке сигарет, благодаря вам, Ангел!!!
Я рассмеялась, не выдержав его задора.
- Не стоит, не стоит лести, госпожа!!!
Он вежливо пропустил меня вперёд на лестницу. Мне стало гораздо легче после его выходки. Я отвлеклась от главной проблемы, а именно вопроса «быть или не быть?». Постепенно мы поднялись на третий этаж, оказавшись как раз напротив железной двери, которая вела в мою родную квартиру с обеспокоенными родителями.
- Позвони в дверь. - Его хитрая улыбка сверкнула в темноте.
- Зачем? – возмутилась я, осознавая, что мы в силах пройти сквозь стену.
- Хочу проверить, есть ли у тебя сила воздействовать на что-то из вещей.
- Пожалуйста!
Я со всей силы нажала на кнопку звонка на стене и услышала, как он сработал. Дверь открыл отец, глядя сквозь нас, в тёмную глубь пустого коридора.
- А теперь заходи по-человечески.
Вадим легонечко подтолкнул меня навстречу тёмной фигуре отца в дверном проёме. Я прошла сквозь него, не почувствовав ничего особенного.
- Он нас не видит, - прошептала я Вадиму.
- Естественно. А почему ты шепчешь?! – раздался в ответ его удивлённый голос.
Я молча улыбнулась, пожав невинно плечами. Мне всё ещё казалось, что мои громкие слова могут услышать. Мне стало не на шутку весело, как перед нехорошими моментами в жизни.
На кухне было тихо, будто в доме покойник. Только часы ритмично тикали, но на них никто не обращал внимания. Казалось, моё сердце сжалось, хотя и его у меня не было. Я призрак. Это какой-то кошмар! Злая шутка!
- Кто там приходил? – раздался одной женский голос.
Мать окинула усталым грустным взглядом разводящего руками отца. Её лицо отдавало чем-то незнакомым: я никогда прежде не видела её такой убитой. Похожее состояние у неё я наблюдала ещё в детстве, когда умерла её мать, моя бабушка, но сейчас ей в разы было тяжелей. Она вяло потирала лоб, видимо, ей не первый день не удавалось нормально поспать. Глядя на мать, такую разбитую и уставшую, мне так захотелось заключить её в наитеплейшие объятия, тем самым, сняв эту страдальческую маску с её лица, обычно лучистого.
- Балуется кто-то, - ответил отец, зевая и прикрывая рот ладонью.
Отец же скрывал своё волнение. Нет, ему не было наплевать на меня – он тоже плохо спал, размышляя, чего ждать дальше. Может, наедине с мамой он не сдерживал эмоций и мыслей, но при маминой подруге ему не хотелось терять вид «настоящего мужчины», готового встретить любые испытания на своём пути и выйти из них с каменным лицом героя.
- Всё наладится, Даша, - подбадривала её подруга, устроившаяся рядом за кружкой кофе.
Мать равнодушно кивнула головой. Она понимала, что если её дочь и выживет, то на всю жизнь останется инвалидом. Чувство необъяснимой вины с долей отчаянья охватило меня. Ком подступил к горлу, и я поняла, что секунда – и я зальюсь горькими слезами.
- Мама! Папа! Я здесь! Я люблю вас! – кричала я, рыдая.
Все трое дружно вздрогнули и посмотрели в мою сторону - они услышали отнюдь не меня, а писклявый звонок стационарного телефона за моей спиной. Отец прошёл сквозь меня, потому что я не успела отступить, и, взяв трубку, стал водить пальцами по стене.
- Трубку положили! Что за люди?! – возмутился он, не дождавшись ответа.
- Мам…! – протяжно проголосила я, не теряя надежду быть услышанной ей.
Вадим, о присутствии которого я уже немного позабыла из-за нахлынувших эмоций, приблизился ко мне и, обняв за плечи, стал утешать, заглядывая в лицо.
- Ну что ты так кричишь?! Наташа! Не услышат они тебя! Давай уйдём!
- Зачем ты мучаешь меня? – Я бессильно ударила сжатыми кулачками по его холодной обнажённой груди и шагнула назад.
- Я не мучаю тебя, а напротив – предоставляю право выбора. Ты можешь вернуться к ним и жить, как прежде.
Я поняла, глядя на его меняющееся выражение лица, что зря обвинила его в своих страданиях. Я корила себя за дурные мысли о нём, что он может быть опасным и погубит меня. Теперь я знала, кто он на самом деле, но это ничуть не охладило меня. – Быстро подскочив к нему, я крепко обняла его, чувствуя, как люблю его всё больше. Немного помолчав, я заглянула в его, в тот момент, зеленые глаза и добавила:
- Вадим, мне так их жаль! Как им жить без меня?!
- Я же сказал, что право выбора за тобой….
Он надменно приподнял левую бровь, отведя от меня взор. Я заметила, как потемнели его глаза, и лицо стало каким-то чужим, и тотчас поняла: он ревнует меня.
- Ты прав, прости меня. Давай, уйдём отсюда, - тихо промямлила я.
Он молча уставился на меня, а затем кивнул. Цвет его глаз уже был другим: светло-серым, как пасмурное осеннее небо, - а зелёный оттенок исчез, будто и не было его совсем.
Он вывел меня на сверкающую вечерними огнями улицу. Мимо нас проходили компании молодых людей, веселящихся и беззаботных, какой была и я до несчастного случая. Вадиму не понравилось, что я грущу, а кто-то радуется, и он, неизвестным мне образом, нагнал холодный ветер на них, и парочки затихли, поёжившись. На небе не было ни одной звезды, видимо, будет дождь - уж как-то хмуро нависало оно над городскими зданиями. Я размышляла, глядя на своего спутника, почему всё это происходит не в обычной моей жизни, а только лишь душа участвует в захватывающей постановке с неизвестным концом. Раньше я не сталкивалась именно с неопределённостью – мои дни ползли размеренно, и всё было более или менее разложено по полочкам. Жуткое мучительное томление терзало меня, и чтобы отвлечься хоть на секундочку, я обратилась к Вадиму:
- Вадим…
Не останавливаясь, он свысока посмотрел на меня так, что стало ясно, что он чётко прочитал ход моих мыслей и знал, о чём пойдёт речь.
- Слушаю тебя, - принял он заинтересованный вид, резко застыв на месте.
- У меня из головы не выходят мысли о Татьяне и Антоне. Всё не решалась спросить о них.
- Хочешь знать, что с ними произошло? – прозвучал его спокойный голос.
- Если можно, - тихо ответила я. Где-то в глубине души зашевелилась тревога – я боялась разозлить его. Он же продолжил с невозмутимым видом, будто мы беседуем о чем-то донельзя обыденном:
- Антон. Глупый и жалкий трус! Он мог проболтаться кому-нибудь обо мне. Я вселился в его тело и бросился под поезд, ну, а его душа - она моя. Жестоко, думаешь ты, но иначе никак. Как говорится – уговор дороже денег. Он знал, на что идёт.
- И где его душа?
«Что же я несу!» - злилась я мысленно на себя, за неумение подумать прежде, чем открывать рот.
- У меня, я же сказал, но не будем углубляться. Татьяна…. – Усмехнулся он. - Она заметила мою тень, но молчала, пока ты ей не написала, что знаешь Антона, что дело серьёзное. Она хотела тебя запугать христианскими нравоучениями. Я сел с ней в такси и, приняв облик чёрта, испугал не только её, но и водителя, который заметил меня в зеркале и, не справившись с управлением, въехал в столб. Не думал я, что у неё остановится сердце.
Он развёл предо мной руками, как врач, оповещающий родственников пациента о неутешительных результатах проведенной операции. Меня стала беспокоить совесть, указывая на мою причастность к гибели пары: «Это ты виновата! Ты!!!!!!»
«Я не при чём! Это не я заварила кашу, которую расхлёбываю теперь», - оправдывалась я перед ней.
«Ты виновата!» – не прекращала совесть.
Я с некоторой мольбой в глазах от сыпавшихся без перерыва угрызений совести взглянула на Вадима. Он нахмурил брови так, что не понятно было, злится ли он или ради шутки дурачится. Не сводя странного напряжения с бровей, он засмеялся и, легонечко хлопнув меня по спине, сказал:
- Наплюй на совесть! Ты не виновата. Это я их убил.
- Вот как оно…. Ты жестокий, но это не умаляет моей любви, глупо, пожалуй, любить демона….
Он иронично пожал плечами, поправил свои взъерошенные локоны и, взяв меня за руку, серьёзным тоном начал говорить:
- Брось, ты разожгла во мне огонь ещё в то время, когда тебя пробирала дрожь на занятиях, а ты, не понимая в чём дело, бегала в буфет за чем-нибудь горячим. Я знал, что ты должна погибнуть и стать неприкаянной, бродящей веками у места смерти и накапливать зло, превращаясь в рядовую нечисть. Поэтому я вытолкнул тебя с остановки, но ты очень сильно ударилась головой об асфальт из-за того, что я не умею осторожно обращаться с хрупким человеческим телом, и метнул тебя, как куклу. Не вдавайся в глупые предрассудки, если ты действительно любишь меня.
- И что со мной, точнее, с телом?
- Переломы нескольких рёбер, травма позвоночника…
- Фарш, одним словом, - поёжилась я, представляя, что я увижу в больнице.
- Не всё так страшно, - бездушно отозвался он.
Наши взгляды столкнулись, и в голове слёзно пронеслось: «Как же ты мог так покалечить меня?!»
- Я же говорю, не рассчитал силы! – ответил он на мой мысленный вопрос.
Да, он прекрасно читал мои мысли всё время с момента нашей первой встречи! Чего только стоила иллюзия моих самых любимых конфет в зеленоватой упаковке! Я решительно навела порядок в затуманенном разуме и, осознав, что мои расспросы не сердят его, продолжила интересоваться:
- Извини, что докучаю, но как вышло, что мы сели в автобус, где ехали другие люди.
- Прими это всё, как сон, ведь это была зарисовка ваших душ, считающих себя вполне себе живыми…
Мы медленно зашагали вперёд по тротуару, не отрываясь от беседы.
- Что же там за деревня? – задала я очередной вопрос.
- Называется она Ольша…
Это название показалось мне незнакомым, и я вспомнила, что подруга не упоминала его.
- Мне Настя….
- Да, не говорила. В этой деревне примерно двадцать домов, - посмотрел он на моё лицо, выражавшее небольшое недоверие, - если быть точным, восемнадцать. Автобус ходит туда каждые два часа. Напротив дома, в котором вы должны были остановиться, стоит двухкомнатная низенькая хатка, где проживает глухая старушка, ей, кстати, осталось жить до ноября, но не важно. Слева от вашего пристанища купила дом два года назад не совсем благополучная семья с четырьмя детьми. Справа расположено жилище, пустующее в холодный период, а летом приезжает пожилая пара из Калуги, да-да, так сказать, моего города, а на том месте, где мы с тобой провели страстную ночь, стоит владение местного фермера, впрочем, скоро он обанкротится….
- Ты не мог без подробностей?! – смутилась я от напавших воспоминаний.
- Просто повествую о жителях деревни, - засмеялся он, будто «ничего такого» не говорил.
- Прибавляя пикантные моменты.
Я наигранно отвернулась от него.
- Можно подумать, тебе не понравилось!
Он, остановившись сзади, обхватил меня руками, нежно упираясь своим подбородком на моё плечо.
Дождик медленно закрапал по пыльной поверхности тротуара. Вадим подшучивал надо мной, не замечая, как бьёт вода по нам. Вдалеке сверкнула молния, и раздался звук грома, наполненный электрическим треском. Улицы опустели. И только мы остались наедине с вступившей в свои права непогодой.
- Давай, вскарабкаемся на этот клён!
Я указала на качающееся от усилившегося ветра дерево, у которого мы остановились.
- Пожалуйста, - услышала я, оказавшись на одной из толстых веток, ходящих из стороны в сторону под порывами ветра. Вадим занял место повыше и смеялся надо мной, боящейся упасть. Раскаты грозы оглушали нас, а молнии сверкали, подобно вспышке фотоаппарата. Внизу грязные потоки неслись по дороге. Машин почти не проезжало, а трамваи давно ушли в депо.
Спустившись вниз, мы перебежали дорогу и оказались на детской площадке перед старым четырёхэтажным домом с высокими потолками. Я запрыгнула на намокшие качели, а Вадим покачивал меня, слушая, как я напеваю свои любимые мистические мелодии. «Да, вот это жизнь!» - радовалась я мысленно, позабыв обо всех тревогах. Вадим слышал мои внутренние фразы и улыбался мне, подпевая, ведь с осени он запомнил все часто исполняемые мотивы.
- На нас смотрят.
Вадим показал мне окно на втором этаже, за которым стояли две фигуры, одна из которых излучала свет.
- Кто они?
- Тот, который светится – это ангел-хранитель, а другой, который похож на призрак – только что умерший шестидесятилетний мужчина, пьяница беспробудный.
Он едко усмехнулся и обратился к светлому силуэту:
- А он тебе нужен, этакий ценный экземпляр?!
Силуэт печально растворился, унося с собой своего подопечного.
- Я и не знала, что так выглядит смерть….
- Представляешь, тот умерший видит в нём свою покойную мать!
- Ничего себе!
- А ещё он задрал нос из зависти, увидев рядом со мной такую красавицу!
- Ладно тебе! У него классный дружище с бутылочкой, так что он не завидует нам! – засмеялась я, слезая с качелей.
- Друг у него, конечно, что надо: пропил всё, что было в его комнате, мать довёл до того, что та ходила побираться в парк, чтобы купить себе хлеба.
- Печально, а ведь когда-то он был невинным ребёнком….
- Да, он безобразничал меньше тебя в десятки раз, а получилось из него…. Сама видишь результат.
- Странная штука жизнь. Вот смотришь на стариков, и в голове возникает мысль, что тело это не награда, а – издевательство….
- Объясни, - как-то ложно заинтересовался он моими размышлениями.
- Ну, вот ты, скажем, родился, рос до определённого возраста, наивно полагая, что мир тянется к тебе, а народ добрый и бескорыстный. Потом понимаешь, что вроде как этот самый мир меняется с твоей помощью, но нужно опасаться определённого типа людей. Затем, оставляя здоровье на работе, мечтаешь о чём-то простом: машине, квартире, хорошей одежде, - а время не ждёт тебя нисколько. Но вот ты накопил, а тут старость нагрянула, и не хочется ничего. – Я вздохнула и посмотрела на своего внимательного слушателя.
- Разве так?
Странная усмешка возникла в его лице, вроде той, что возникает у взрослого человека, которому дитя пытается объяснить все мирские законы.
- Это мои собственные наблюдения, - не смутившись, заявила я в ответ.
- Пора бы нам идти…. – подмигнул он мне.
- В больницу? – будто не понимая, о чём идёт речь, уточнила я.
- Да, – кивнул он, не пытаясь утаить улыбку.
- Мне страшно.
Да, я боялась взглянуть на себя в реанимационной палате, догадываясь, в каком виде туда попадают. Я обхватила себя за локти.
- Снова ты боишься, по-моему, пора бы привыкнуть к текущему положению дел, поверь, ужаснее встречи со мной….
- Нет, ты не ужасен, – прервала я его и ласковым взором окинула бледное прекрасное чудо, с высоты своего роста поглядывавшее на меня.
- А что же ты кричала, когда я ночью подкрался к тебе? – проговорил он с долей сарказма в спокойном голосе.
- Вадим, я не знала, что это ты! – оправдывалась я.
- У меня была надежда, что со второго раза ты догадаешься, с кем имеешь дело, но я ошибался. Не догадливая ты.
- Вадим….
- Что, милая?
- Ты любишь меня?
- Да, но ты сомневаешься, я вижу.
- Немного, прости меня, пожалуйста, за это. Повстречав тебя там, в глуши, я не понимала, почему меня тянет к тебе, даже боролась с собой, но сила воли окончательно покинула меня, едва я переступила порог твоего дома.
- Так ты поняла причину своей тяги ко мне, - спросил он, словно не имея представления о моих чувствах к нему.
- Я люблю тебя, дурачок! – засмеялась я.
- И я люблю тебя, глупышка! Не желаю, чтобы ты боялась меня, потому что не обижу тебя!
Я протянула ему свою ладонь, а он, взяв её, повёл меня вперёд, не переставая шутить над моими глупыми фобиями.
Мы так не отрывались друг от друга, что не заметили, как утихло ненастье. Я смотрела на бледную грудь Вадима, прикрытую прядями мокрых волос, и замечала, что он не дышит, шагает, будто немного над землёй, а зрачки его расширены и поблёскивают от света фонарей. Усталости не чувствовалось вовсе, после того, как я осознала своё положение. У больничных ворот мы встретились с каким-то маленьким существом с жёлтыми глазами, которое почтительно преклонилось перед нами.
<Глава двенадцатая>
В больничном коридоре царила тишина. Часы возле регистратуры показывали без четверти три ночи. Мы поднялись на второй этаж. Вадим привёл меня в светлую, чистую палату, в центре которой лежало неподвижное тело, прикрытое до уровня груди лёгкой простынёй. Я не узнала своего лица – синяки и швы пугали меня, на нём к тому же крепились всякие трубочки. Просто какой-то кусок мяса под повреждённой кожей, а не молодая девушка пребывала в коме.
- Кошмар! – всё, что сказала я, отшатнувшись и испытывая долю отвращения к своему беспомощному телу.
- Так каков твой выбор?
Вадим вздёрнул уголок брови, дожидаясь моего решения.
- Я иду с тобой, я не смогу жить так!
Я скривила рот от неприятных ощущений после встречи со своим, так сказать, вместилищем духа.
- Я излечу тебя, если ты опасаешься инвалидности или внешних уродств, - оставаясь в полном спокойствии, предложил он, притворяясь, что не находит никакой привязанности к себе с моей стороны.
- От любви нет лекарства!
Вдруг разрыдалась я, упав на колени, прикрывая лицо ладонями.
- Вставай! Не истери!
Он подхватил меня под локоть, поднимая с пола.
- Вадим, забери меня!
Я вглядывалась ему в глаза, пытаясь в них прочесть ответ. Вадим смотрел спокойно, но видно было, что мои чувства трогают его.
- Не смотри так на меня!
Он резко оттолкнул меня к стене.
- Вадим…. – дрожа и испытывая некий испуг, прошептала я, опуская вниз глаза, словно у меня перед ним была вина и приходится молить его о прощении.
- Ты точно решила? Молчишь…. Хорошо, я выключу аппаратуру, спасающую тебя…. – едким бирюзовым цветом пронзил меня его дьявольский взгляд.
- Выключай же! Измучил ты меня!
Держать себя в руках не было сил, и поэтому слова мои произнеслись с дикими всхлипами.
Вадим двинулся к моему телу, взглянул на него, приподняв левую бровь, будто что-то заинтересовало его. Один миг – и всё отключилось, но я ничего нового не ощутила.
- Ты довольна?!
Вадим окинул меня сверкающим взглядом. Не похоже было, что он рад моему решению.
- Я счастлива!
Я прижалась к нему, начиная ощущать его иначе, по-новому. Наше уединение нарушила сонная медсестра, спешащая мне на помощь, в которой я не нуждалась. Она включила всё по-новому, тело, как назло, продолжало дышать.
- Вадим, напугай её! Задуши это тело, оно не нужно мне!!!!
Я набросилась на него, колотя слабыми кулачками в его грудь. Он крепко ухватил меня за локти и поцеловал в щёку.
- Тише, это твой шанс!
Его взгляд был каким-то пустым, как у бездушного манекена.
- Быть несчастной!!!! – не утихала я.
- Почему? Станешь жить, выйдешь замуж…
- Ты идиот или придуриваешься?! – не сдержалась я, видя, что этими словами он нам обоим доставляет сильную боль.
- Всё не будем.
Вадим впервые занервничал и заходил из стороны в сторону.
- Вадим….
- Прекрати! Я ненавижу тебя за твою ответную любовь!!!!!
После его слов внутри меня всё всколыхнулось. Он повернулся ко мне. Его лицо выражало невиданную до этого момента боль, а под левым глазом чернел блестящий ручеёк. Я поняла - это его слёзы. Но почему?! Я прикоснулась к его щеке, и меня обожгло. Он готов был испепелить меня взглядом. Чужим теперь взглядом.
- Я хочу быть с тобой! – нерешительно проговорила я.
- Песня такая есть! Ты её прекрасно знаешь!
- Причём здесь это?!
Тьма ударила по глазам, и я куда-то провалилась.
<Глава тринадцатая>
Я открыла глаза. Яркий свет прямоугольных больничных ламп, раздвоившихся в моих глазах, ослепил меня. Потолок мне показался безупречно белым и одновременно поблёскивающим серебром, словно это снег. Звук работающей реанимационной аппаратуры бил по ушам. Дверь в палату была приоткрыта, и из коридора доносились шаги медперсонала. На моём теле было столько всего накручено. Я боялась, что мне будет больно, если попытаюсь встать, поэтому решила не двигаться и подождать кого-то из врачей.
Из глубин сознания эхом играл голос Вадима, выдавая отрывки разных фраз, сказанных в той странной деревне, построенной в моём внутреннем мире моей наивной душой. Я помнила, что он приводил такие факты из моей жизни, какие даже моим родителям оставались неизвестными и о которых умолчу и здесь, но, если взглянуть иначе, то вероятнее всего это я сама могла без особого труда выстроить сценарий сна. «А был ли это сон?» - задала я вопрос внутреннему голосу, но ответа так и не последовало.
Медсестра забежала ко мне через десять минут или пятнадцать (за временем я не следила), удивлённо окинула меня взглядом тёмно-карих глаз из-под светлых бровей. На вид ей было не больше сорока лет. В её лице я уловила тень испуга, отчего сама тихонечко вздрогнула, не решаясь с ней заговорить. Она остолбенела на миг, а затем, как ошпаренная, выбежала в коридор. Я не знала, что и думать о своём состоянии. Сделав несколько движений ногой, я поняла: мне не больно. Руки тоже были в порядке, на первый взгляд. Странным было то, что медсестра ничего не сказала мне, словно что-то ужасное нашла в моём лице.
Вскоре ко мне в палату вошли та самая медсестра и врач, высокий седовласый мужчина с круглым лицом.
- Вот смотрите, Геннадий Николаевич, что за чудо! – показала плавным жестом она на меня, стоя позади него. Теперь она улыбалась, но за улыбкой оставалось немного беспокойства.
Врач нацепил очки с толстыми линзами и приблизился ко мне. Я молчала, как рыба и только хлопала большими глазами. Он смотрел на меня, а я на него. После продолжительной паузы он обратился ко мне:
- Вы хорошо себя чувствуете? Говорить можете?
Я пошевелила губами и, набрав больше воздуха в лёгкие, ответила:
- Да, всё хорошо. У меня ничего не болит. Что со мной?
Я легонько прикусила нижнюю губу. Я нервничала.
- Сейчас ничего серьёзного на лицо у вас нет…. – Пауза. - Вы точно не чувствуете боль?!
- Точно.
Он постучал задумчиво по моей коленке. Боль не пронзила её.
- Что вы чувствуете?
- Вы стучите по моей коленке.
- Ничего не понимаю, - промямлил он себе под нос и обернулся к медсестре.
Они медленно вышли в коридор. Похоже, их ошеломило моё состояние. Медсестра вскоре вернулась и, освободив меня от капельниц, повезла снимать гипс.
- Мне показалось, что вы удивлены, - решилась я заговорить с ней, лёжа на кушетке.
- Да, девушка, вас спасло какое-то чудо. Я вас проверяла ночью, видела швы на вашем лбу, синяки, царапины, отёки. Врачи разберутся.
- Что с моим лицом?
- Не беспокойтесь: нет ни царапинки. Что вы помните из последнего?
- Мы с подругой стояли на остановке. Ждали автобус, вроде бы.
- То есть, вы не помните, что там произошло?
- Ничего.
Я, конечно, помнила о Насте, деревне и встрече с Вадимом, но распространяться не стала: приняли бы за бред.
Вскоре меня осмотрела комиссия врачей. Мне задавали много вопросов, взяли анализ крови, сделали снимки. Ещё я написала пару психологических тестов, предложенных мне одним очень любезным профессором. После несколько часового обследования, они развели руками не потому, что не имели представления, как меня лечить, а потому, что я была совершенно здорова. Да, ещё ночью я была на волоске от смерти, а теперь будто и не случалось со мной ничего. Но я сама видела себя в палате. Это Вадим спас меня. Только зачем он пошёл против своей воли и вернул телу душу? Тысяча вопросов – и ни одного веского объяснения в ответ!
К трём часам дня меня перевели в общую палату. Я устроилась на дальней кровати, чтобы держаться особняком. Две девушки пристали ко мне с расспросами, узнав о чудесном исцелении. Я рассказала им то, что и врачам. Они рассматривали меня и не прекращали удивляться.
Я занялась своими мыслями. Деревня казалась такой реальной, мы болтали с Настей, как обычно. Насти больше нет – я это точно знала, и не только потому, что Вадим так сказал, но и из-за жгучего чувства потери внутри. Больше не встретить мне мою лучшую подругу! Я винила себя, что очень разозлилась на неё в деревне. Теперь я понимала: ей нужно было покинуть меня не из-за прихоти, а из-за ухода куда-то, куда я не ушла вслед за ней.
В семь часов пожилая санитарка с добрыми глазами, которые запомнились в ней мне больше всего, прикатила нам ужин. Она как-то странно взглянула на меня, но ничего, кроме «приятного аппетита, девочки», я не услышала от неё. Покушав, я легла на койку, уставившись в потолок. Я и не заметила, как в палату вошли, а точнее вбежали мама, папа и вместе с ними высокий важный мужчина в белом халате.
- Как ты, доченька? – спросила ласково мама.
- Нормально, - сухо ответила я, ещё ночью решившая позабыть всё земное, ради своей слепой любви.
- Завтра тебя выпишут, я уже договорилась.
- Я рада, - слукавила я, озираясь по сторонам, пытаясь обнаружить рядом хоть намёк на присутствие Вадима.
- Что с тобой? – прикоснулась она к моей щеке. Я чуть ли не плакала тогда, не от счастья, а оттого, что не увижу больше Вадима.
- Я устала, спать хочу….
- С тобой точно всё в порядке? – прозвучал громкий голос отца.
- Наташа…. – услышала я мать, теребившую меня за плечо, будто пытаясь стряхнуть с меня все посторонние думы, терзающие мой разум.
- Всё хорошо, идите домой. Я просто нехорошо себя чувствую, не обижайтесь. Выпишут меня – дома, как следует, поговорим. Мне плохо здесь.
На моём лице возникло что-то наподобие улыбки, которую обычно делают из вежливости, когда желают закончить разговор. Мама посмотрела на отца, а он, встрепенувшись, протянул мне сумку с ноутбуком и пакет, щедро набитый конфетами и фруктами.
- Спасибо, что привезли компьютер. И за гостинцы тоже. Не обижайтесь. Мне сейчас трудно.
Они понимающе взглянули на меня. Тот врач, что пришёл с ними, молча стоял позади них, листая какие-то документы. Мама поцеловала меня, отец тоже и, попрощавшись со мной, они покинули палату.
Как только в коридоре умолкли их голоса, я встала и, порывшись в пакете, весело пригласила соседок попить чая со сладостями. Они согласились. Мы стали говорить на разные темы, шутить. Никто больше не расспрашивал меня об исцелении, и это нравилось мне.
Наговорившись с ними вдоволь, я включила ноутбук, подключила модем (всё-таки классные у меня родители: привезли всё необходимое). Я проверила свою страничку в контакте, посетила блог – везде мои знакомые оставили записи с пожеланиями скорейшего выздоровления. Похоже, что некоторые из них толком не знали, что Настя умерла. Я зашла на её страничку и стала смотреть её фотоальбомы: вот мы сидим в школе за партой (десятый класс), вот Настя тискает у кого-то в гостях пушистого кота, вот мы в парке развлечений…. Всё в прошлом, её больше нет – я заплакала.
Чтобы хотя бы немного успокоиться, я вышла из браузера и, запустив «Майкрософт ворд», сделала запись: « Я знаю, что ты есть. Я ужасно скучаю. Почему же ты покинул меня?» Ничего больше я не могла выдавить из себя, поэтому выключив компьютер, улеглась на койку. От белья несло чем-то горьким, как мне показалось, лекарством. Свет в палате уже давно потушили. Как я ни старалась сомкнуть глаз, сон не приходил. Вдруг с соседней койки мне прошептали:
- Наташенька, ты тоже не спишь?
- Да, - тихо ответила я.
- Наверное, скучаешь по кому-то.
- Не важно. Я скоро вернусь домой, в свою комнату.
- Это хорошо, а мне ещё не меньше недели тут валяться. Дома муж и дочка ждут.
- А у тебя есть ребёнок?
- Да, Иришка, ей ещё двух нет.
- Совсем маленькая.
- А у тебя парень есть, если не секрет?
- Секрет.
- Загадочная ты у нас.
- Это ещё почему?
- Вся больница о тебе говорит.
- Это сейчас. Скоро все забудут, что я здесь вообще была.
- Говорят, ты пережила клиническую смерть….
- Я не знаю, врачам виднее.
- А ты что-нибудь чувствовала?
- Не помню.
Девушка вздохнула. Стыдно признаться, но я забыла её имя практически сразу, как она представилась. В моей голове не было ни одной свободной ячейки памяти, чтобы вложить в неё все данные о соседках по палате. Мне не нравилось, что всякий, кто лежал в отделении так и норовил заглянуть в мою палату, чтобы удовлетворить своё жгучее любопытство.
Погружённая в мучительные раздумья я и не уловила того момента, когда пришёл сон.
Я стояла у широкой реки. Огненные космы солнца завалились за горизонт на противоположном берегу. Там царствовало лето, а здесь, под моими ногами, лежал белый снег. Вдруг предо мной возник широкий бетонный мост, и я вошла на него. Когда я прошла его большую часть, мост престал быть широким, а перила растворились, словно их не существовало. Приняв решение отправиться назад, я посмотрела за спину и ужаснулась: мост провалился там, где только что ступали мои ноги. Пока я тряслась от страха (там было весьма высоко), накатил сильный ветер, повалив меня на колени – я стремительно поползла вперёд. К моему несчастью, мост стал раскачиваться, а я когтями впивалась в любую неровность на нём. Наконец, я перебралась через него и очутилась в каком-то незнакомом месте. Люди, которые толпами сновали туда-сюда, напомнили мне призраков, бесцельно блуждающих вокруг излюбленного места. Я хотела спросить у рыженькой маленькой девочки, где я, но тут мне на глаза попался Вадим. Он застыл под липовым деревом, прислонив к коре щёку. Он поманил меня рукой. Я поспешила к нему. За деревом густой пеленой опустился туман. Вадим побежал туда. Я тоже ударилась по его пятам, выкрикивая его имя и спотыкаясь о какие-то камни. Я не могла догнать его….
Я проснулась. Уже стемнело, в палате слышалось тихое сопение девушек и жужжание коридорной лампы. Усевшись на краю своей койки, я стала озираться по углам – ни тени, ни Вадима, ни одного намёка на присутствие того, кто мне так нужен. Слёзы крупным солёным бисером покатились по моим щекам. « Он бросил меня, посмеялся над моей любовью!» - не шло из головы. Мне казалось, что стены приближаются ко мне, что я лишена воздуха. Душу выворачивало наизнанку. « Этот мир никчёмен без тебя! Я не хочу жить! Я не буду жить!» - решила я.
Уже с раннего утра журналисты из местных газет, пытаясь проскользнуть в отделение, толпились на крыльце, которое было хорошо видно из окна в коридоре. Это наступил день моей выписки. Я вышла из палаты с пакетом и направилась в холл ждать документы. Пожилая санитарка, заговорившая со мной в холле, рассказала, что за мной настоящая охота за стенами больницы. Мне стало не по себе. Я желала лишь скорее попасть домой и осуществить задуманное ночью. Я прекрасно знала, где мама держит свои лекарства, знала, что наверняка в ванной есть лезвия.
Вскоре в коридоре возникли мои родители, а вместе с ними тот самый врач. Мама расцеловала меня, меня же изнутри царапали мысли о суициде. Меня вывели через дверь соседнего корпуса, где нас с родителями ожидала машина такси, потому что журналисты ожидали, что за мной приедут на машине отца.
С кухни доносился приятный аромат, как оказалось, мама испекла мой любимый пирог с яблоками и корицей. Отец купил шампанское и фрукты. Меня радовало только то, что они счастливы, быть рядом со мной. Внутри же воцарилась бездонная тоска. Мы дружно уселись за стол. Родители не могли насмотреться на меня, словно я младенец в люльке. Я сцепила руки на коленях, чтобы не испортить родителям этот прекрасный для них день.
- Ну, дочь, за твоё выздоровление!
Отец поднялся со стула с поднятым бокалом шампанского. Мы с мамой встали вслед за ним. Зазвучал приятный звон. Такое чувство возникло, что это мой день рожденья. Я заметила, что мама проронила слезу от счастья, до конца не осознавая, что со мной всё обошлось. Я сама чуть не разрыдалась за столом, потому что я не знала, где сейчас Вадим. Наверняка, он дал бы мне какой-то знак, тем самым, показав, что он не покинул меня. Но ни в больнице, ни дома я не наблюдала ничего, что могло бы подтвердить, что он рядом со мной. Мучительная пытка догадками изматывала меня. Погружённая в свои думы, я сидела до тех пор, пока мама не спросила, почему я не ем. Я вздрогнула, молча улыбнулась и стала уплетать почти остывший суп, в то время как отец дожёвывал второе блюдо и просил добавки.
- Настю сегодня похоронили, - робко шепнула мне мама.
- Как её бабушка?
- Слегла совсем.
- Я позвоню им. Сходить пока я не могу. Кто-нибудь узнает меня.
- Позвони, конечно. Я говорила с Настиной мамой и предупредила её, что после выписки мы будем ждать, пока утихнут разговоры о тебе. Кушай хорошенько, доченька, - улыбнулась мне мать, а отец спокойно наблюдал за нами, уплетая картошку и котлеты.
День пролетел в мелких заботах. Я позвонила бабушке, маме Насти, помогла маме на кухне, хоть она и уговаривала меня отдохнуть, а я, боясь остаться наедине с воспоминаниями, участвовала во всех домашних делах. В своей комнате я навела идеальный порядок, избавившись от некоторых ненужных вещей, особенно много в ящике компьютерного стола скопилось списанных ручек и изрисованных листков.
Вечером к нам пришла близкая подруга матери и принесла мне подарки и цветы по случаю выписки. Она не сводила восхищённого взора с меня. Я договорилась с родителями, что на все вопросы о моём здоровье, будем давать такой ответ: « Журналисты многое преувеличили, как хвастливые рыбаки!»
Мы собрались на кухне, родители ликовали, вино шло на ура, но я не прикасалась к бокалу с ним, вспомнив о Вадиме. Теперь моё сердце терзало отчаянье. Я знала, что мне будет трудно покончить с собой. Уже еда на наших тарелках раздражала меня тем, что человек от неё так зависим!
- Мам, я пойду, прилягу, - встала я из-за стола, стараясь скрыть своё пессимистическое отношение ко всему.
- Иди, Наташа, - спокойно отпустила меня мать.
Войдя в свою комнату, я схватилась за альбомный лист и карандаш. Я нарисовала его прозрачные глаза, изогнутые линии бровей, аккуратный нос, тонкие губы, будто застывшие в таинственной улыбке. Овал лица, обрамлённый чёрными локонами…. Как я люблю его таким. Портрет получился удивительно живым. Казалось, он смотрит на меня и желает что-то сказать.
В комнату шагнул отец – я спрятала своё творение в стол, устремив на него свой вопросительный взгляд.
- Марина уходит, иди, попрощайся с ней!
- Да, конечно, - проследовала я за ним в прихожую.
- Поправляйся, Наташенька! – потрепала меня за волосы своей загорелой рукой Марина.
- Буду стараться! – пообещала я всем, собравшимся у порога.
Я набрала ванну тёплой водой, думая найти в ней покой, но расслабиться не удалось по известной причине. Лезвия кто-то предусмотрительно убрал из шкафчика. Это вдвойне опечалило меня. Укутавшись в мягкий халатик, я зашла к родителям, пожелать спокойной ночи и устроилась на краю их кровати, накрытой разноцветным пледом. Мама наносила ночной крем на лицо, а отец застыл, сидя на пуфике возле окна, держа в руке чашку с горячим чаем.
- Как мне спокойно, когда ты дома, - сказала мама, трудясь над своим внешним видом.
- Ты, дочка, молодец, но не могу понять, как ты поправилась, - посмотрел на меня отец, хлебнув звонко свой ароматный чай.
- Я не знаю, что со мной было. Я очнулась и не почувствовала боли, - придумала я на ходу.
- Отдыхай, уже поздно, - ласково взглянула мать на меня.
- Спокойной вам ночи! – поднялась я со своего места, удаляясь к себе и плача, потому как целый день сдерживала себя.
- Спокойной! – ответили мне сияющие родители, не заметив моих слёз.
Я погасила свет и легла на диван. Стены будто смеялись над моей бедой. Либо я медленно сходила с ума, либо начинала осознавать, что нашей встрече, по крайней мере, в этом мире не состояться. Светлые шторы бросались в глаза, пугая тем, что за ними может скрываться окровавленный труп, который, в случае своего падения вперёд, оставит на них тёмную полосу остывшей крови. « Когда же я перестану пугать себя?!» - расстроено возмутилась я, отворачиваясь от зловещих штор.
Прошёл час, а мне не спалось. Я зажгла ароматическую свечу и стала смотреть на колыхающееся пламя. Я тихонечко вытащила из ящика портрет Вадима и прижала его к груди. Это умиротворяло меня.
Спала я крепко и проснулась рано. Я лежала поперёк дивана с листом бумаги на груди, а мои стопы свесились на пол. Мне стало неспокойно от мысли, что мать или отец, могли увидеть меня с рисунком в руках. Посмотрев на часы, я прекратила нервничать. Короткая стрелка застряла между шестёркой и семёркой, а минутная указывала на тройку. « Пятнадцать минут седьмого! Чего мне не спится?!» - проворчала я.
Я осмотрела на портрет, который ничуть не измялся. На меня, как прежде, заглядывались чёрно-белые глаза. Я не могла поверить, что это не человек, а существо, которое, по всеобщему мнению, не излечимо от греха и злобы. « Нет, это не так. Он не…. Он не такой, как утверждают люди. Это люди неизлечимы от своих суеверий и неразумных догадок!» - сказала я себе.
Мамина фигура возникла на пороге комнаты. Она потёрла глаза и ещё назойливей уставилась на меня. В моих вытянутых вперёд руках она заметила портрет.
- Наташа, с кем ты разговариваешь? – сонно промурлыкала она, почему-то не решаясь зайти.
Я попыталась спрятать рисунок, но мама увидела его.
- А кто это?
- Я…. Я это…. – разволновалась я. – Я просто его нарисовала.
- Зачем тогда прячешь его?
Мне казалось, что мама о чём-то догадывается, потому что я редко что могла утаить от неё. По коже пробежал холодок. Я пошатнулась, чувствуя, словно я с головой ухожу под воду. Я снова полетела куда-то вниз, как тогда, в деревне, в той реальности. Я подумала, что вот-вот – и Вадим подхватит меня на руки и уведёт за собой. Он не пришёл за мной: я очнулась от ужасного запаха нашатыря, заползшего в мой нос. Мама сидела на краю моего дивана и обеспокоенно заглядывала мне в глаза. Папа сидел на стуле, уставившись в одну невидимую точку. Стало ясно, что я просто-напросто упала в обморок.
- Ты пришла в себя…. – проговорила мама. – Болит что-нибудь?
- Я говорил тебе, - вдруг вмешался отец, - что нужно вызвать врачей….
- Тссс! – прошипела мать.
Я проглотила немного воздуха, вздохнула и обратилась к ним:
- Мне уже лучше. Не надо никаких врачей. Лучше откройте окно: дышать нечем.
Отец медленно поднялся со своего места и направился к подоконнику. Минута – и комната наполнилась влажным уличным ароматом, а я услышала, как за окном шумит дождь.
- Ты не вставай с постели. Я принесу тебе завтрак в комнату, - предложила мама.
- Мне лучше, мамуля, правда. Я умоюсь и приду на кухню, позавтракаю с вами.
Мама внимательно осмотрела моё лицо и улыбнулась. Когда родители вышли за дверь, я крикнула:
- Мама!!!
- Что? – протиснулась в приоткрытую дверь она.
- А где рисунок?
Она подняла глаза вверх, мучительно вспоминая, куда делся портрет.
- Посмотри в столе.
Я открыла ящик, но рисунка там не оказалось. Мать, тем временем, ушла. Обрыскав каждый угол в комнате, я понеслась на кухню.
- Ну, что ещё произошло?! – удивлённо воскликнула мать.
- Рисунок куда-то исчез.
- Найдётся! Не переживай ты!
- Мама!
- Ну что такое?
- Ничего….
Мама принялась печь блины, что-то напевая себе под нос. Я села за обеденный стол и задумалась. Я слышала только, как льётся тесто на раскалённую сковороду, как шлёпается на тарелку готовый блин. Все звуки доносились до меня, словно из-за какой-то преграды, а запахов, казалось, вовсе не существовало.
- Дочь, - потрепал меня за плечо отец.
- А….
- Держи! – Он протянул мне листок плотной бумаги, на котором виднелось знакомое мне лицо.
- Спасибо, папа! А где ты нашёл его?
- Это я смотрел его. Трудно поверить, что это твоя работа не потому, что старые рисунки плохие, а потому что впервые вижу, чтобы…. – кашлянул он. – Чтобы лицо было таким натуральным. Надеюсь, что ты нарисуешь когда-нибудь нас с матерью.
- Наш папа стал ценителем искусства, - обратилась к нему мать в то время, как я всматривалась в знакомые до боли в сердце черты на прохладном листе.
- Покажи-ка и мне, доченька! Не хочу отставать от отца, - засмеялась мама.
Она хорошенько вытерла руки и уселась рядом со мной. Я вручила ей своё творение, отбросив взгляд в сторону приоткрытого окна.
- Рисунок и в самом деле великолепный, только…. – задумчиво проговорила мать.
- Что, мама? – Я взглянула на неё, желая услышать её «только».
- Такое чувство, будто я видела человека с таким лицом. Рисунок отличный, ты молодец!
Забрав портрет у мамы, я бережно отнесла его в свою комнату, где запрятала его подальше от любопытных родителей, в папку с распечатанными лекциями. Конечно, я не хотела, чтобы этот рисунок попался кому-нибудь на глаза, но что случилось, того не избежать. Главное, чтобы не единая живая душа не знала, чьё именно лицо с улыбкой выделяется из плоскости листа.
Вскоре папа окликнул меня, выкрикнув громко в коридор: « Наташка, завтракать!» Я лениво потянулась к столу, хотя вряд ли хоть что-то могло пробудить мой аппетит. За завтраком родители вели себя, как парочка новобрачных: обнимались, заигрывали друг с другом. В один момент мне хотелось полюбопытствовать, у себя ли я дома. В голове одна мысль цеплялась за другую. Мне вспомнилось моё детство, игрушки, бабушкина стряпня и печь с потрескавшейся в некоторых местах побелкой; за печью со стороны кухни постоянно пахло сушёным укропом и деревянным полом. Да, воспоминания греют душу, но не настолько, чтобы ей было комфортно в настоящем.
Все изрядно подкрепились, кроме меня. Я запихнула в себя только один блинчик с творожной начинкой и, залив его зелёным чаем с молоком, отправилась обратно к себе.
В печальном духе прошло два дня, каждый из которых напоминал предыдущий. Родители, к моей радости, вышли на работу, с вечера попросив никуда не выходить. В мои же планы прогулки не входили, я отправилась в родительскую спальню, чтобы отыскать лекарства мамы. Я была почти у цели, когда в дверь громко забарабанили. Подбежав к двери, я увидела в глазок седовласую с ярко напомаженными губами женщину, в которой тотчас узнала соседку снизу, и двух мужчин в спецовке. Визгливая старушонка утверждала, что мы её заливаем, поэтому мне пришлось запустить их в квартиру, чтобы они удостоверились, что у нас с трубами всё в полном порядке или не в порядке (чёрт с ними, лишь бы отстали!). Действительно, сантехники не нашли ни одной причины потоков воды, льющихся, по их словам, как осенний ливень с соседского потолка. Соседка же, прокалывая меня взором, полным недоверия и укора, сыпала тысячи вопросов в мою сторону, а я думала: «Какая разница…. Вода. С потолка. Ну и что? Я всё равно умру. Умру. Что мне до её проблем?» Наконец, мне удалось выдворить её за дверь, тем самым избавившись от её противного звона.
« Старая невыносимая стерва! Так ей и надо!» - прозвучал мой довольный голос.
Я вернулась к поиску лекарств, но тут зазвонил домашний телефон. Звонили настойчиво, и мне ничего не оставалось, как пойти и поднять трубку.
- Алло, - сказала я.
- Наташааа…. – На другом конце провода ветер пропел моё имя. Я вздрогнула, а в трубке заныли короткие гудки.
Тем временем в замочной скважине царапнули ключи, и на кухню вошла мама. Она заметила меня с трубкой в руке.
- Ты что тут стоишь? – спросила она.
- Кто-то звонил, но я не успела поднять трубку.
- Так, ты посмотри на определителе последний номер. – Она подошла ко мне и нажала на кнопку телефона. « Номер восемь девять один ноль шесть два шесть …. Звонил вам в пятнадцать часов восемнадцать минут», - сообщили нам. Это был мой номер.
Мама тут же подытожила:
- Тебе девятнадцать, а ты балуешься, как пятилетний ребёнок.
- А ты чего так рано, - поинтересовалась я.
- Зинаида Степановна, соседка снизу, позвонила мне и заявила, что якобы от нас течёт вода.
- Она уже приходила с сантехниками.
- Да, я ей сразу же посоветовала их вызвать. Так, и что они сказали?
- То, что нам не о чем беспокоиться. Трубы в полном порядке.
- Эта дряхлая ведьма теперь не отлипнет от нас.
- Хоть бы она сдохла уже! Похожа на слизня с нарисованными помадой губами!
- Наташа!
- А что такого? Она нашему подъезду жизни не даёт. Все у неё плохие!
- Дочь, не желай людям зла.
- Подумаешь! – Я махнула рукой и исчезла за дверью.
Я опустилась в кресло и взяла мобильный телефон, где проверила исходящие вызовы. Как я и ожидала, он оказался пустым, ведь я никому не звонила с момента выписки со своего мобильного. Тут лучик надежды проблеснул в мрачной глубине моей души: «Он не ушёл, он где-то рядом!»
- Я в ванную! – крикнула мне в комнату мать.
- Иди-иди…. – задумчиво отозвалась я.
Мать тихонько скрипнула дверью, и до меня донеслось тихое журчание воды. Я не могла сидеть. Встала. Мысли о нём не отпускали меня.
«Вадим, где ты?» - прошептала я, озираясь по сторонам. Он не появился, только ветер ударил по оконному стеклу. Из глаз моих невольно потекли слёзы, шум дождя за окном сочувствовал мне. «Я не хочу! Не хочу так жить!» - крутилось бесконечно на уме.
Мама застала меня рыдающей у окна. Я слышала, как она вошла, но сил, как назло, не нашлось, чтобы взять себя в руки.
- Доченька, - донёсся её взволнованный голос из-за моей спины. – Ты плачешь?
В ответ я обернулась к ней и, обняв её, взмолилась: « Поговори со мною, мама!!!»
Она отвела меня в зал, дала принять успокоительное средство. Меня трясло.
- Да тебя, кажется, знобит, милая! – Мать прикоснулась к моим дрожащим ладоням.
- Всё нормально. Мне хочется поговорить с тобою. Как с подругой. Нет. Как с мамой, мудрой и доброй женщиной.
- Наташа, что-то случилось? Я вижу, что ты сама не своя. Улыбаешься неискренне.
- Мама….
- Что?
- А что такое любовь?
- Ты любишь кого-то? Поэтому такая хмурая?
- Я не хочу говорить именно о себе. Мне хочется услышать от тебя о любви.
- Любовь…. Милая, когда любишь, сердце твоё то замирает, то бьётся, как ненормальное, все мысли о том человеке. В основном, это проявляется в юном возрасте. Многие девушки могут по сто раз влюбиться и разлюбить. Мне как маме хотелось бы видеть свою дочь счастливой с одним человеком. Ты взрослая и должна понимать, что жизнь на самом деле тяжёлая штука, и без ошибок не обойтись.
- Мама, а ты любишь папу?
- Наташа, ты ведёшь себя, как ребёнок.
- Скажи, а если бы папа был жестоким по отношению ко всем людям, кроме тебя, то ты не разлюбила бы его?
- Честно говоря, я не смогла бы жить с таким человеком. – Мама просканировала меня взглядом и добавила: - Лучше ты поведай мне, что у тебя в голове. Не будь такой далёкой от меня. Я никому не расскажу о нашей беседе.
- Значит, ты не любишь отца….
- Что за странные выводы ты делаешь?
- Извини.
- Наташа….
- Тебе действительно интересно, что со мной?
- Конечно.
- Это…. Это сдавливает грудь так, что я дышать не могу! Сердце рвётся куда-то! Я не могу так жить! Моя жизнь – это ошибка!
- Ты….
- Мама, это Настя должна была жить, а не я. Мне тошно тут! Я сойду с ума без…. – остановилась я.
- Без кого?
- Забудь. Всё. Извини, если наговорила лишнего. Мне не стоило делать тебе больно словами. Ты хорошая мама. Прости.
- Кто тот мужчина?
- Какой?
- На рисунке.
- Я же сказала, что это плод моей фантазии.
- На плоды фантазии не смотрят такими глазами. Скажи, кто это.
- Мама, я не могу тебе этого сказать?
- Почему?
- Я…. Я не знаю его, - соврала я.
- Наташа, прошу тебя, успокой моё сердце!
- Мама, у меня нет парня. Кажется, у меня развилась самая настоящая депрессия. Не волнуйся.
- Ладно, пойдём чая выпьем.
- Я лучше кофе.
Мы посидели за столом. Мама всячески пыталась меня воодушевить. Она предложила на выходных прогуляться по магазинам и прикупить себе что-нибудь. Я же одобрительно кивала, осознавая, что сидя в четырёх стенах наедине с тревожащими мыслями окончательно лишусь рассудка. Мысль о самоубийстве постепенно ослабевала, уступая место жалости к своим родителям.
Остальную часть дня меня занимали совершенно серые и неинтересные размышления. Я сидела у компьютера в своей комнате, занимаясь самым бесполезным времяпрепровождением на свете: просматривала страницы друзей в соцсетях. Тем временем свет и без того тусклого дня окончательно угас. Из открытого окна до меня доносилось звучание города, на который лёгким чёрным пёрышком падала ночь. Я подошла к окну и захлопнула его, так как меня утомило сидение в интернете и глаза молили о пощаде. Я расстелила диван и, приняв душ, запрыгнула под одеяло. Закрыв глаза, я принялась вспоминать Вадима, наш пикник, как мы бродили по Свелецку. Раздалось шипение в углу возле окна, я посмотрела туда и, не заметив ничего странного, снова погрузилась в свои думы с закрытыми глазами. Чьи-то тихие шаги послышались со стороны коридорчика. Край моей постели вдруг примялся: кто-то присел на него. « Наверное, мама, - промелькнуло у меня в голове, - притворюсь спящей». Я старательно изображала крепко спящего человека, чтобы мама не донимала меня расспросами. Но, лишь я ощутила, что со мной рядом укладываются, повернувшись на другой бок, я недовольно распахнула глаза: Вадим улыбался мне, сверкая бирюзовыми огоньками блестящих в темноте очей. Да, это был он, такой реальный, как и тогда, в деревне. Меня парализовало от его неожиданного визита и, одновременно, от счастья видеть того, кого полюбила. Несколько секунд я не решалась моргнуть: страх потерять его из виду охватил меня.
- Вадим!!!! – удивлённо вскрикнула я. Мне захотелось усесться на постели, но он не позволил мне встать, опустив свою руку поверх груди.
- Тише, разбудишь родителей, - спокойно прошептал он.
- Я разве жива? Ты, наверное, дал мне возможность побыть немного с родными и теперь заберёшь меня с собой? Знай, я готова уйти, умереть! - протянула, задумавшись ненароком, я.
- Да, всё с тобой в норме. Ты жива и будешь жить. Я же сказал, что не покину тебя! Никогда! – прилёг он совсем близко.
- Я так тосковала по тебе! Почему ты столько не появлялся? – ласково дотронулась я до его щеки, которая всё так же была холодна.
- Мне нужны были силы после того, как я вылечил тебя, много сил затратил, - нежно улыбнулся он.
- Почему же ты не забрал меня тогда и сейчас не забираешь? – нахмурилась я, не отводя от него глаз.
- Тебе суждено прожить жизнь, твой дух окрепнет, и я приду за тобой. И прошу: не хмурься!
- То есть ты после этой ночи до моей смерти исчезнешь?!
- Нееет! - засмеялся он. - Начнём через два-три дня мысленный диалог, но это в дневные часы, а ночью будем встречаться. Если тебе трудно будет жить, общаясь со мной, я буду молчать, чтоб не мешать.
- Нет, ни в коем случае не молчи – это ранит меня, если даже не убьёт. Ты не покинул меня, я так рада, - не боясь прохлады его тела, обнимала его я, прижимаясь горячей нежной щекой к его ледяному лицу.
- Я наблюдал за тобой всё то время, когда ты рыдала, не зная, что я рядом. Я и не думал, что ты так привяжешься ко мне. - Он провёл кончиками тонких пальцев по моему плечу. – Мне было тяжело видеть твои слёзы, но я не мог, поверь, явиться пред тобой раньше. Всё это не просто. Ты поймёшь, милая.
Мы уселись и крепко обнялись. Теперь мне казалось, что одного моего сердца недостаточно для любви к нему, которая с каждым днём становилась сильней.
- Я так счастлива! Ты со мной! Мне больше ничего не нужно! - сияла я, теряя прежнюю печаль.
- Ты очень хрупкая и ранимая. Мне хорошо оттого, что твои глаза светятся от счастья! Ты пойми, что тогда в больнице я не хотел быть жестоким с тобой, это твоя искренняя любовь, которая породила во мне что-то новое, прежде неведомое мне, вывела меня из себя, если измерять человеческими понятиями испытываемых чувств…. – Он поцеловал меня в кончик носа. - Я всё сделаю для твоего достойного существования и развития здесь! Я буду следовать за тобой шаг за шагом, день за днём, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом, десятилетие за десятилетием – и так до часа смерти, когда твоя душа выйдет ко мне и останется со мной на веки вечные там, где будет всё иначе....
После этих слов, звучавших из его уст, подобно колдовскому заклинанию, затуманивающему рассудок, Вадим взял мою обессиленную кисть левой руки, - неясно как, на моём безымянном пальце возник порез, из которого заструился тонкий ручеёк тёплой крови. Я вздрогнула, но руку не выдернула. Он нежно приложил мою ладошку к знакомому мне рисунку на своей груди. Меня обдало холодом, а он, превратившись в тень, растворился в темноте. Я рухнула на подушку, словно мозг резко отказался управлять моим телом. Мои веки опустились, и нагрянул сон, приход которого я вовсе не ждала, желая окликнуть Вадима, оставившего меня вдруг.
Тусклый свет прополз под шторы. Я проснулась. Моё сердце колотилось, будто в ожидании чего-то. Я потянулась и прикрыла глаза, воспроизведя момент нашей с Вадимом встречи. «Как во сне», - прошептала пустой комнате я и направилась к столу. Вынув рисунок из толстой папки, я засмотрелась на него, пытаясь понять, не во сне ли навещал меня Вадим. Даже на миг мне показалось, что в его портрете определённо произошли изменения. Я потёрла тяжеловатые веки. Вспомнив о порезанном пальце, я поднесла его к глазам: тоненькая ранка краснела на его кончике. Значит, всё произошло на самом деле! Я пыталась найти всему случившемуся трезвое объяснение, но не смогла, ведь не каждый день видишь, как некто появляется пред тобой из ничего. Конечно, появись он предо мною точно так же до злополучной поездки – я умерла бы от страха. Видимо, всё в жизни идёт своим чередом, так, как для тебя же будет лучше. Я ещё раз взглянула на засохшую ранку на пальце и с портретом в руке села на край постели. Невзначай моё внимание привлекла волосинка на моей подушке. Я подцепила её пальцем и поднесла к глазам – это был длинный чёрный волос. Внутри всё радостно перевернулось, но вдруг волосок соскользнул с моего пальца, подобно удирающей змее, и исчез. Несколько минут я просидела, вытаращенными глазами уставившись на напольный ковёр. Ущипнув себя, я поняла, что не сплю, и увиденное мной было реальным.
Я выбежала на кухню, светясь радостным чувством. Приготовив завтрак, я позвонила маме, чтобы узнать, как её дела и заодно сообщить ей о своём намерении навестить Настину семью. Сегодня еда казалась самой вкусной. Я знала, что он не покинул меня. «Люблю его! Люблю!» - играло в моей голове.
Ещё со дня выписки мне хотелось навестить мать и бабушку Насти, поэтому сегодня после обеда отправилась к ним. Настроение моё улучшилось, хоть и накопилось немало вопросов о Вадиме. Я осмотрелась в подъезде, чтобы не встретиться с кем-либо из назойливых соседей, и мне повезло.
На улице царил меланхоличный, пропитанный сыростью пейзаж. Прежняя жара отступила. Небо хмуро свисало над людными улицами Свелецка. Я не захватила зонтик и этим рисковала попасть под очередную порцию дождя. Как всегда кто-то куда-то спешил, а машины катились, напоминая речной поток, торопясь проехать перед тем, как загорится красный строгий глаз светофора на перекрёстке. « Где он сейчас?» - не могла я отпустить эту тревожную мысль. На душе вдруг стало так же пасмурно, будто погода подействовала на меня. Сырые стены послевоенных зданий веяли холодом. Пахло осенью, несмотря на то, что до конца лета больше месяца. Мне улыбались незнакомые люди, видимо узнав во мне «девушку из выпуска теленовостей и газет». Я же делала непринуждённый вид, будто намекая: «Чего уставились? Идите себе дальше. Вы обознались». К моей радости, никто не остановил меня.
«Где же он?» - снова закралось в мою голову. Всё произошедшее со мной до этой минуты казалось каким-то нереальным, отчего камнем давила тоска, даже немного хотелось плакать. Хмурясь от назойливых мыслей, свернув, я прошагала по безлюдному переулку. Издалека разносился шум живущего в движении города. Совсем скоро я буду в квартире, где совсем недавно меня встречала Настя. Кто бы мог подумать, что её жизнь так резко оборвётся. Сколько мы ещё друг другу не рассказали маленьких женских тайн!
- Наташа! – Раздался за спиной мужской голос. Это был голос Вадима. Я чувствовала, что он рядом. Я оглянулась по сторонам, но никого не нашла поблизости. Я пожала плечами и ощутила прохладное дыхание у самой щеки и прикосновение к плечам невидимых рук. Он прошептал мне на ухо:
- Я иду за тобой….