"Разум наш - страшное оружие. Наш мир не терпит слабых. Каждый день кто-то рядом с тобой умирает, но ты отчаянно готов терпеть это, пока кто-то важный тебе не окажется слабее. Тогда внутри что-то щелкает и ты становишься добрее, терпеливее, все шипы неожиданно пропадают и становится так легко. Как будто в клетке сидела и вдруг отпустили на свободу. И ведь правда, что мы стараемся быть более жестокими, якобы жизнь такая и вообще так проще. Так ли будет?
Я скажу, что люблю тебя. Мне сегодня так захотелось. Отчаянно никого не любил. Да вообще предпочел отказывать себе в подобном чувстве. А тут накатило, нахлынуло, забрало с собой. Это как смерть вечером четырнадцатого. Около пяти. Но я обещал сдержаться. Так проще. Ночью они зовут меня к себе, просят помочь или хотя бы встретить: Выслушать, Поговорить. Засыпаю ближе к трем. При этом боюсь потревожить кого-то.
Знаешь сколько я ждал, верил, погибал тут? Война который день. Думать и придти к выводу, что мы не имеем ничего страшного. Что бы ни происходило тут, лишь порождение чье-то, то ли миру так будет угодно. Заверь кого-то, что ты жив и ведь поверят. Даже без оправданий.
Из всех сумасшедших ты самый лучший."
Письмо лежало на столе. Рядом стопка грязной посуды. Я с детства люблю эти маленькие кухонные тумбочки. Как только на них все помещается?
На счет письма, да.. Собирался отправить вчера, поразмыслив немного, осознал что не лучший вариант. К тому же в наше время люди пишут о том, что ели на обед и кого трахали вечером. А о печалях и дела нет.
Вчера ехал в маршрутки, напротив сидел парень, который все время говорил по телефону. Серьезно, всю дорогу. Сперва жаловался другу как устал от своей стервы-девушки, а затем сюсюкал девушке как любит ее.
А я вот тоже хочу полюбить. По гроб. А меня не любят. Я вечерами умираю, что бы целоваться. Я при жизни мало целовалась. Потом отхожу, всматриваюсь в лица, пытаюсь заглянуть в душу. Ты можешь представить какого это - видеть людей насквозь?
В понедельник пью кофе и выбираюсь в город. Я бы хотел научиться рисовать масляной краской. И еще писать стихи на салфетках. У меня не получается: салфетка продавливается под ручкой и рвется. Так обидно, что плакать хочется.
Выхожу из маршрутки и иду по направлению к магазинам. Вокруг радужные плакаты, отблески рекламы. Цинизм и провокации. Я ничего абсолютно не чувствую.
Просто плачу. Я очень много плачу.
Во вторник валяюсь на диване, смотрю телевизор. Листаю каналы, не нахожу ничего интересного. Жизнь - тоска. Вторники - вообще ужас. Пусть меня похоронят во вторник. Чтобы каждый ревел и запивал печаль алкоголем. Алкоголь кстати должен быть дорогой, высшей пробы. У нас ведь нет цели кого-то отравить. Траурная процессия (вся в черном) и, конечно, чтобы гроб на руках несли.
Но не будем о грустном. Все это - моя нелюбовь ко вторникам. Просто физическое отвращение!
А среды вот я люблю. В среду решился отправить письмо. Письма себе - единственное, что доходит до адресата. Впрочем, по закону жанра бывает наоборот. Но все что я пишу остается исключительно со мной. И эти письма людям никогда не находят адресата. Я тут размышлял над этим пока шел на почту. Уложил в красивый красный конверт, подписал без обратного адреса. Скверно.
В четверг я опечалился, знаешь... Много пил и читал. Мне ведь предсказывали смерть в четверг. Весь день ждал пока свершиться. Сказали, что я сумасшедший. Мне все равно, я люблю людей, а с собой не лажу. Что, так заметно?.. Ну и ладно. Потом я плакал. Весь день не хотелось шевелиться, как будто вот оно, сейчас случиться. И ничего не будет как раньше. Засыпая в три, осознал, что обошлось. Но ночью они опять приходили ко мне. Проснулся в холодным поту, долго просил оставить меня.
В пятницу сбился со счету дней. Жизнь потеряла смысловую окраску и приобрела какой-то азартный вид. Будто бы бегала вокруг меня, заставляя играть. На самом деле, за меня говорит моя шизофрения. Звонили какие-то люди, спрашивали что-то. Я слушал, но не вникал. Было тошно и глупо. Интересно, вечность существует? Тогда ведь люди - всего лишь прах, не нужный мусор, игрушки во спасение. Я много думал в пятницу.
Выходные проходили куда лучше. Писал какие-то отчеты. Приходила странная женщина-врач, просила открыть рот, сказать "Аа". Будто от гриппа меня лечила. Ну ничего. Потом она ушла, сказала, что я справлюсь. Пока ходил на площадку, опять закружилась голова и странные люди появились. Средь бела дня. Мои видения усилились, было трудно дышать. Я кричал, а никто не обращал внимания. Потом какая-то пожилая пара подошли ко мне, попытались узнать в чем дело. Вызвали скорую.
Спасать было поздно. Когда приехали врачи, я был мертв. Потом все бегали вокруг, а родные очень много плакали.
А похоронили они меня, как и полагалось, во вторник.