Стены-свидетели широко уставились друг на друга два дня назад, когда солнце предприняло попытку прощупать содержимое помещения бесшумными шпиёнами лучей, только это оказалось всего лишь провокацией, и добротное утро окуклилось в умеренный день.
Вскоре холодные уверенные пальцы уже ощупывали меня, и поезд летел с путей, и футболка впитывала борщ, и дым заполнял этажи.
И вот, небо перфорировано звёздами.
После подставления себя в уравнение судьбы всё сокращается и получается ноль. В обаятельном свете настольной лампы кружка со знаком зодиака как штамп одиночества.
В ватной тишине показано дышать, слушать… И безмятежно осознавать: в конце будет слово, и слово будет у человека, и слово будет «зачем?». Я завален словами, чужими, призрачными, но навязанные мысли не прорастают, они – лишь перегной для настоящих. Где же они? Где?
Осенние мелкокалиберные дождички суетливо мельтешат за стёклами, не смотря на это, моё возгорание лишь усиливается. Так всегда весной.
Так всегда. Хочется верить в лучшее, каким бы ужасным оно ни оказалось, хочется пускать изо рта слюнявые пузыри, хочется напрямик: через дома, полные ложек, вилок, зажигалок, книжек, лампочек, ниточек, хочется через мост, через брешь, через факт…
И мутная стеклянная банка, набитая «бычками», словно рощениками, и изгрызанный колпачок авторучки, и телефон на привязи – все столпились на свет и ждут непонятно чего.
Зудят прыщами звёзды. Прыщат зудями. Квадратный люк форточки клянчит табличку «запасный выход». И вот, озадаченно смотришь на жизнь с приложениями, как алкоголик на стакан, а в стакане – брошенный солнцем детёныш заблудился между гранями. Всё кажется таким концентрированным, когда тебя нет. Нет тебя, канатной дороги от одной пустоты к другой, нет тебя, весёлого безбилетничка, нет тебя, анонимного комментатора…
Только теперь всё складывается в целостную картину. Очередную целостную картину мира. И правда вылезла большой старой крысой на середину комнаты, неподвижно стоит на задних лапках. Ну, привет…
А теперь ещё, разнузданный Космос пищеварительно уставился на меня гроздьями созвездий, ехидничает: «ты посчитай, посчитай, сколько анкет останется после тебя!» Но ничего, ещё буду ходить, топтать муравьёв. Жизнь, ведь, принимается в зачётной форме, так стоит ли украдкой поглядывать на часы?
Удушающим захватом поймав, сон беспощадно затягивает. Всё перемешалось, всё слилось. И, подобно мыльным пузырям, раздуваются страхи, а когда они лопаются, ещё что-нибудь в моих руках мумией рассыпается в пыль. Да. Страх – не лучшее топливо для моего двигателя внутреннего сгорания… Но здесь, в упоительной, мучительной близости, - колючее, скользкое, нежное. И запах раскисшей бумаги.