Волки завыли разноголосо и неуверенно, будто смущались, что начали раньше обычного срока.
Сон отступил окончательно. Зябко кутаясь в одеяло, Валя села в кровати, подтянула к животу соскользнувшую грелку и обхватила руками колени.
«Может, завтра не надо?.. Повременить ещё… дней несколько, отлежаться, баньку пожарче стопить… Авось и затихнет само. Или удосужиться на старые выселки сходить, к убогой травнице. Авдотьей Маркеловной, кажется, травницу кличут. А чего б не сходить! Сказывают, она многих вылечивала. Особенно после войны. Может, и не врут. К ней вон до сих пор со всей округи ездят. – Девушка передёрнула плечами. – Боязно туда одной-то… Да и люди засмеют, как прознают. Нет, сначала всё-таки в город. Вот и фельдшерица говорила, что надо хотя бы раз в год медосмотр проходить. Удивительно, а как же раньше-то люди без наших удобств обходились? Ни больниц тебе, ни бинтов, ни таблеток, ни даже ваты обыкновенной. А если вдруг зуб заболит или аппендикс?.. Страсть Господня… Но обходились же!.. Да много ещё всего, без чего обходились. Взять хотя бы к примеру те же самые срубы. В старину их вообще без фундамента ставили, на обычную бересту, а сохраняла она брёвна лучше, чем какой-нибудь нынешний рубероид. Вон купеческий дом из ёлки – до сих пор весь беленький стоит, с самых нижних венцов. А всё береста!»
За окошками разгоралась луна. Сначала в её отсветах проявились на стёклах узоры и мёрзлые росписи, потом абажур и стоявший напротив кровати двустворчатый шкаф с антресолями, а вскоре стали видны отрывной календарь на линялых обоях и старые ходики.
«Девчатам не позавидуешь: на дойку скоро вставать. Да и заведующая обещалась пораньше сегодня прийти. – Валя повалилась на подушку и закуталась с головой. – А я… до петухов полежу. Как принцесса какая-нибудь!.. Авось, и забудусь ещё».
Начинало светать, когда Валя прислонила к калитке метлу и придирчиво оглядела ведущую к дому тропинку.
«Чистенько, вроде. Мамка встанет, – а всё уже прибрано. И в комнатах и на улице».
Девушка оглянулась на дом, её утомлённое бессонницей лицо потемнело.
«Да разве заметит…»
Внезапная боль внизу живота заставила вскрикнуть. Сквозь помрачённое сознание явилось слышанное в детстве бабушкино наставленье: «Перед дорогой полы не мети, – примета плохая».
Валенки вязли и, обдавая холодом, зачерпывали снег. Наконец, ноги ступили на укатанный тракторами большак.
Валя облегчённо вздохнула: «Выбралась! Отсюда всего-то часа два ходу до города. Успеть бы до болей… Ничего, одолею! Только бы с волками разминуться».
На подъёме к лесу девушка замедлила шаги и оглянулась; её сердце наполнилось счастьем и гордостью: «Красиво-то как у нас!.. Москвичам такая красота, наверно, и не снилась».
Внизу, под столбами печного дыма различались аккуратные, в три улицы дома, на «пятачке», напротив сельсовета – новый магазин и церковь с золотыми куполами, чуть поодаль, на подступах к реке светилась окнами её родная школа, а на другом краю села виднелись гаражи, контора МТС, за ними – склад и ферма под железной крышей.
«Никогда отсюда не уеду! Никогда!.. А что город? На машинах всяких, на метро туда-сюда. Наверное, и в бане настоящей никогда не парились!.. Спроси какого-нибудь городского парня, когда он последний раз колун в руках держал или ягнёнка, так с ним, поди, дурно сделается. Жизни они настоящей не видят. Суета одна. Это ж надо: в отпуск – на море!.. Всё равно, что в выгребную яму сигануть. А у нас река – быстрая, омуты студёные, и хариус на удочку берёт… – Валя нахмурилась. – Вот только поскорей бы клуб достроили».
Перед ложбиной колея вильнула вправо, в еловую темноту. «Полпути осталось. Как ельник пройду, так…» С реки, выше посёлка, донёсся леденящий душу вой. Валя замерла и, теребя на груди полушалок, прислушалась. «Далеко, однако… С километр-полтора будет… А в лесу не слыхать… Да и вряд ли они здесь будут. И рыхло в метровом снегу, и дичь не сыскать… Никак к посёлку подались, – собаку словить. Ладно, ежели что, – на ёлку залезу, попутной машины дождусь». Послушав лесную тишину, прерываемую лишь перестукиванием дятлов, Валя обстучала о ледяную глыбу валенки, – будто отогнала испуг и появившуюся дрожь, и стала спускаться в ложбину.
Резкая боль опрокинула девушку в снег. Не чувствуя стынущих коленок, Валя стянула зубами варежку и, раскачиваясь из стороны в сторону от нестерпимой боли, сунула руку меж пуговиц пальто.
«Ах, как некстати… Господи!.. Неловко в лесу-то. Мне б только дойти, Господи, только б дойти!.. Надо было… надо было мамку всё-таки предупредить… Хватится, – и не знает, где искать».
– Господи!..