"Увидеть в малом великое"- творческий принцип японского поэта Басё. Томик Басё лежит на полке, образуя подиум для олимпийского медвежонка. Русский медведь образца 1980 года не попирает - воспаряет благодаря такому соседству. Сборник стихов вышел в год моего поступления в аспирантуру /1985/; дорогой подарок от Елены Королевой.
"Малое" можно понимать и в буквальном, и переносном смысле: томик миниатюрен, содержатся в нем стихотворные миниатюры - трехстишия "хокку" (хайку). Три строки: предельная конкретность, осязаемость образа - и предельная суггестивность. Код, вскрывающий кладовые памяти сердца и разума. Сотворчество писателя и читателя. "Хокку нельзя составить из разных кусков... его надо ковать, как золото". Очень похоже на искусство древней японской ксилографии: сюжет - несколько мгновенных взмахов кисти.
Задержал руку - тушь расплылась грязным пятном.
Самое знаменитое свое хокку Басё писал с перерывами несколько лет, начиная с 1680 года. Господи, чем ознаменованы эти годы в России? Церковным расколом? Самосожжениями сподвижников Аввакума? Стрелецкими бунтами? Кровь, огонь, смута. Начало славных дней Петра...
Итак, пять лет жизни Басё посвящены трем строчкам.
На голой ветке
Ворон сидит одиноко.
Осенний вечер.
Конечно, это перевод. Оригинал,конечно, яснее и чище - хотя, если разобраться, чего уж тут темного? Я слушал, как замечательный театрал и чеховед Набуюки Накамото читал японские стихи: у нас так поют. Было это в Гурзуфе, весной 1999 года. Алла Сергеевна Демидова сказала, что такую поэзию и переводить не надо. Но вот и перевод. Концентрат. Великое в малом.
"Голая ветка", конечно, намек на позднюю осень. Обнаженная правда природы. Другие строки как бы вплетают ветку в свою ауру, создавая многосмыслие. "Ворон" - образ сколь древен, столь и емок. Умудренная старость: вороны умны и живут, по слухам, по две сотни лет. Ворон - главный предвестник несчастья. На Руси издавна пели: ты не вейся, черный ворон, над моею головой; ты добычи не добьешься, черный ворон, я не твой. Зримое воплощение смерти. Ворон сильно обыгран у Пушкина в "Русалке": сумасшедший мельник мнит себя зловещей птицей. Намек Князю на грядущее возмездие. Русалка, конечно, сведет изменщика с ума и утопит в Днепре.
Басё мог бы написать: "одинокий ворон". Ан нет: сидит о д и н о к о. Определение "одинокий" локально: оно характеризует ворона безотносительно ко времени: и вчера одинокий, и сегодня, и завтра. Ну, оторвался от стаи, потерял подругу... "Одиноко" - состояние души и мира. Холодная льдинка на усталом сердце. Печальная отъединенность. Не от лапидарной вороны - от целого мира.
Глагол "сидит" сначала вызывает протест. Так уж ли важно, сидит наш ворон или стоит? Переводчик наверняка мог передать образ безглагольно:
Голая ветка.
Ворон и одиночество.
Но следует опять-таки почувствовать сцепление образа с окружающей аурой: назывные предложения констатируют состояние мира, лишая его способности к действию или изменению.
"Осенний вечер". Холод, бесприютность. Осень - старость человеческая, преддверие зимы и умирания. Человек рождается, переживает весну - годы расцвета, роста, любви. Лето - зрелость, время трудов и плодов. Осень - увядание, старость, закат. "Времена года". Вивальди. Тема заката поддержана у Басё словом "вечер". Оно вносит зримость, (сквозь розовый флер проступают бледные звезды), осязательность (запах росных трав, крик совы). На фоне заката - четкая графика голых веток. "Вечер" как закат жизни - усиление, удвоение горестной мысли о неизбежности осеннего увядания жизненных соков, об опавшей листве былых радостей.
Итак: осенний вечер - одинокая старость. У человека - ничего, кроме печальной мудрости прожитых лет; сидит одиноко на пороге хижины, словно старый ворон на голой ветке. Очень характерное для Басё настроение. Смотри его рэнку - "сцепленные строфы":
Открыта ветрам и дождю,
Стоит убогая хижина...
Недолговечный приют!
* * *
Конец один для поэта:
Нищета в закоулке глухом...
Ах, мой нищенский эрмитаж! Не тебе ли посвящена осенняя песня Басё?