Жизнь моя, как осенний листочек.
Роман
Глава 3. «Переворот судьбы»
Часть 4. «Кавказская весна и женская доля»
Всю жизнь у ног твоих валялся бы,
поверить лишь в то, что меня не забыла -
весной, цветами расцветала ты в груди,
в нежности долго любовь не остывала.
Прости меня, дорогая, если, что не так,
ведь я не могу жить с тобой в разлуке,
не вернуть нам прекрасных дней лета,
которые были нам, двоим, жаркими в любви.
Вернуться мне?... без тебя тоскливо,
понял ведь, в долгий дождь проливной,
в душе остыло, словно холодной зимой,
разогрей своей любовью, нужна ты мне...
http://www.proza.ru/2011/03/04/1997
Жизнь моя – как горная, бурная кавказская река Терек, которая за
собой тащит камни. Наша любовь становилась горька, как полынь.
Может быть, в груди и в душе что-то и осталось, но после такого по-
ведения и измен я только желала уже выдать замуж своих дочерей и
полностью разорвать с ним отношения. Ведь он уже урывками стал
приезжать домой. По своей натуре, якобы обидчивый, мог годами не
разговаривать, лишь только по делу со мной, а со своим братом Вано
долго не разговаривал. И даже когда умерла Лиза, молодая жена бра-
та, он не приехал на похороны.
Бедная Лиза! Ей и сорока не было, она одновременно со мной вы-
шла замуж, и мы были ровесницы. Не могу сказать, что мы дружили
– у нас были разные интересы, но я уважала её. Её муж Вано, брат
Ашота, был большой гуляка. Может быть, к нему сами вешались жен-
щины на шею там, на Украине, он был привлекательный мужчина,
даже, можно сказать, красивый. Она же не работала, могла больше
находиться у него, но дети выросли. Они хотели поступать в Харь-
кове в институт, но попытки двух детей провалились сразу же, они
пытались на следующий год тоже. Мальчик поступил, но через се-
местр понял, что не потянет. Но всё равно она находилась в Харькове
с детьми, уже взрослыми, а младшая дочь Аннушка была в Тбилиси
под присмотром её сестры. Лиза была до конца хорошей матерью, хо-
рошей женой и очень чистоплотной хозяйкой, всё для детей и мужа,
не обращая внимания на своё здоровье. Наверно, такие были все
женщины Кавказа. У неё долгое время кровило, в Харькове она не
ходила к врачам-гинекологам. Когда они приехали, я повела её к вра-
чу, но было уже поздно – врач сказал, что ей осталось жить несколь-
ко месяцев. Онкология часто приходит, когда её не ждёшь. Я так же и
сказала Вано. Я работала и практически не выходила из дома, было
плохое время. Народ бушевал. Тбилиси захлёстывало националисти-
ческими лозунгами.
В один день я попросила Галину, мою сотрудницу, поехать со
мной на перерыве проведать Лизу. Мы сказали нашему завскладом
Гамлету, и он нас на своей машине повёз. Поднимаюсь по крутой
лестнице, сколько воспоминаний прошло у меня перед глазами, как
я могла с тяжёлым тазом стираного белья подниматься здесь. Вошли
к ним в комнату, она лежала в моей комнате, когда-то маленькой,
сейчас они сделали из неё большую спальню. Она лежала бледная,
худая, но в белоснежном накрахмаленном, красиво наутюженном
белье. Сразу видно было, что дочки заботились о своей маме. По-
говорили мы с ней, она была в полном сознании. Я ей сказала, что
прощаю долг в размере 3000 рублей, которые она у меня просила
десять лет назад. Конечно, дочь старшая хотела что-то вставить, но
она не разрешила и даже сказала, чтобы не вмешивалась во взрослые
разговоры. Я добавила: «Пусть деньги останутся у вас, разделишь
на три части детям на свадьбу». Ведь у меня уже было в мыслях, что
на их свадьбу я не попаду. Она немного всплакнула, жаловалась, что
болят колени, ноги, а я же точно знала, что уже там метастазы...
Что её жизнь? Ничего, всё время только гонка за мужем, который
нагло изменял ей. Однажды она даже «застукала» его в деревне. Она
под видом, что должна была уехать, села в автобус, отъезжающий в
Харьков, и он её провожал и посадил в автобус, зная, что дети встре-
тят, а сама она, когда автобус немного отъехал, сошла, попросив
остановить автобус. А вечером нагрянула домой, где на ещё тёплой
после жены постели он кувыркался с другой. Я помню как-то слова
одной доярки: «А как вы хотели, что так надолго оставляете своих
мужей?» Но мы не оставляем, они просто такие по натуре, а может,
быть, все мужчины, мне трудно судить за всех. Они уже так распо-
ясались, что их не посадишь в клетку, как они уже о себе говорили.
Через месяц она умерла. Приехал Вано с Украины, обеспечил
полностью похороны жены. Я вхожу в день панихиды с большой
охапкой белых гвоздик. Она, красивая молодая женщина, утопала в
цветах. Крик, плач, я заметила слёзы у Вано. Может быть, он и лю-
бил её. Трудно судить человека, не зная, но мне-то было известно
– много раз слышала крики за стеной, он даже неоднократно под-
нимал руку на неё. Я всегда её жалела, но когда мы получили кварти-
ру, успокоилась, что не увидишь такое в присутствии детей, даже со
стороны другой семьи. Хотя дети его очень любили и уважали. Его
слово – закон в их семье. Ашот так на похороны и не приехал. Мне
было обидно, что он не может, не научился прощать людям, даже
близким, которые, может быть, не понимая, могли бы нанести тебе
обиду. Надо прощать, и Бог простит тебя в твоих деяниях... я всегда
думала только так.
Может быть, наша нить в семейных отношениях и оборвалась бы
после смерти Лизы, ведь я поняла, и как говорится в народе, – горба-
того только могила исправит. Я не хотела бы очутиться на её месте.
Она ушла навсегда, умерла лишь только за то, что не было внимания
со стороны мужа. Из-за него она не получила образования, а толь-
ко ждала его посланные крохи, на которые надеялась, и зависела от
него всю жизнь, не работая. У меня же совсем другое было – поло-
жение, квартира моя, я её добилась, работаю в престижном месте,
среди врачей и профессоров. Сама закончила учёбу, имею высшее
образование, и дети закончили школы и учатся в институте. Одна
Лиличка ещё не училась в ВУЗе, но за неё я не переживаю – она,
как я, пробьёт себе дорогу. Она сильная по успеваемости в школе и
уверенно шагает только вперёд – завершит на отлично и, даже точно
знаю, поступит в институт. На выпускной день школы старшей до-
чери Лизы я понесла в школу красивый букет цветов. Ведь я знала,
что к ней никто не придёт, и её мать болела в то время.
Но в моей семье каждая деталь была просчитана жизнью. Она
– как топографическая карта, где всё видно как на ладони. И лишь
болота наших отношений с мужем, которые, я уверена, высохнут, по-
тому что я сильная. Я мать, не позволю, чтобы девочки так и оста-
вались без отца. Безотцовщина, которую я видела в семьях Украины
и России, а здесь в Грузии, может быть, покорность женщины, а мо-
жет, уважение и сильное материнство заставляли женщину не один
раз наклонить свою голову, лишь бы сохранить свой брак с челове-
ком, может, её не достойным, но таким нужным в семье. Вычёркивая
себя как женщину, возвышая себя как мать, и будущее своих детей
ставила выше всех её потребностей. Лизы не стало, но мы очень под-
держивали отношения с её сестрой, которая жила на параллельной
улице. Она была портнихой, и мы часто шили у неё. Её здоровье
было не лучшим, но она выбралась из той ситуации, в которой ока-
залась Лиза.
Многого в семье Ашота они добились сами, не буду себя я очень
хвалить, но как не сказать о том, что я оставила свою комнату семье
Вано, а не себе, выписав Ашота. Как не сказать, что до последнего
смотрела и помогла Эдуарду, младшему сыну свекрови, которого она
родила поздно по ошибке врача. Я не только помогала материаль-
но, но помогла ему сдать экзамены в техникум железнодорожный
и все курсовые делала за него. Помогла устроиться на работу. Он
был ровесником моего сына, но уже работал главным бухгалтером
общества Красного Креста, где наша же ханума посватала за него
хорошую девушку из приличной армянской семьи. Свадьбу полно-
стью мы взяли на себя. И даже в тарп, свадебный поднос, положила
всё сама, зная, что его мать пожилая. За свою жизнь я ни разу не
поругалась со своей свекровью, как это делали мои невестки, хотя
они были армянки. Все её четыре сына были разными по характеру.
Старшие двое – гуляки, а двое младших – спокойные, и, мне кажется,
за всю жизнь ни разу они не изменяли своим жёнам. Значит, не все
мужики гуляки, думала я. Просто я допустила где-то ошибку, а мо-
жет, это было его лишнее пребывание на Украине. Но средний брат
тоже там был... и не гулял... И как только я своему говорила, что всё,
не поедешь больше, всегда отговорки – большие деньги вложены в
товар, как закончатся, так и приеду. А там опять, и не один завод, уже
два... И совсем нет у него времени на нас. Я же покупаю свекрови
и Эдуарду туристическую поездку по всей Украине, даже увидели
и Харьков, о котором знали понаслышке. Она за всю жизнь никуда
не выезжала и после смерти мужа только стала разъезжать, то в Ба-
туми, то в Ахалцихе, где она не была с детства, и всегда я брала им
билеты. А после Харькова ей так понравилось путешествовать, что
её назвали «лягушка-путешественница». Как ни странно, мне как-то
моя бывшая соседка Лариса сказала, что я луч света в их тёмном
царстве, ведущая, которая тащит за собой большой хвост. В то время
я лишь посмеялась.
Захлопнут лабиринт в любви,
И не найти нам выход новый,
Придётся жить мне с болью,
Со временем истечь кровью...
Когда ушёл от меня, мечтала,
Чтобы ты вернулся, и рыдала.
Сейчас стало легче намного,
Ждала... успел найти другую...
Все мои вечера в одиночестве,
Но будоражишь меня ты во сне...
Тревожишь, а утро – реальное,
Мечта вернуть – невыполнимая...
Хочу смириться с моей долей.
Одинока, ты же был примаком*,
Причина раздора, наверно, в этом –
Не чувствовал себя хозяином, мужиком?
* Примак – народным языком: мужчина, который непрописанным живёт у женщины
http://www.stihi.ru/2011/12/01/7820
Продолжение романа http://www.proza.ru/2013/03/20/497
Начало главы №3 http://www.proza.ru/2013/03/12/1652
Начало романа http://www.proza.ru/2011/03/16/208
© Каменцева Нина Филипповна, 2013
Свидетельство о публикации №213032000307
http://www.proza.ru/2013/03/23/1732