мы обречены друг на друга.
вот так, просто предназначены.
но я никак не могу вспомнить. какие мышцы нужно напрячь, чтоб продраться сквозь время?
это так трудно.
мне 32 и мы встречаемся, хотя я уже знаю, что у нас нет будущего. никакого. но ты пишешь прекрасные стихи, так трогательно отдаешься мне, что я не могу тебе об этом сказать. вижу твой поворот головы и прощальный взгляд. в котором - все.
мне 29 и ты рожаешь мне сына. я стою у стола, на который тебя выложили и что-то шепчу тебе на ухо. то, что ты запомнишь навсегда. ты берешь меня за руку.
мне 25 и ты берешь у меня интервью. наверняка я говорю много умных вещей, но даже не слушаю себя, а только вглядываюсь в твои любопытные глаза. ты не отваживаешься прикоснуться, но я все вижу.
мне 23 и ты стоишь на оборванной кухне, творя очередное чудо из микропомидоров с микроначинкой. я подхожу к тебе, но не решаюсь обнять.
мне 22 и ты падаешь на улице, падаешь в обморок, а я не знаю, что с тобой делать. я злюсь и пытаюсь вернуть в реальность тебя, убегающую от меня и сознания. я поднимаю тебя и говорю что-то резкое. я пячусь, но ты идешь ко мне.
мне 20 и мы снимаем кино в зоопарке. вокруг нас прыгает цыганенок, указывая на камеру и вопя "шони-панашоник". ты смешно морщишь носик от смеха и досады за испорченный кадр.
мне 18 и ты по уши влюблена в меня...
мне 16 и мы вместе...
мне 14...
вот. на самом деле мне 11. тебе, наверное, столько же. я внимательно наблюдаю за тем, как ты играешь на пляже, худенькая и загорелая. у тебя выгорели волосы и ты все время забрасываешь непослушную светлую прядь за ухо. ты замечаешь меня, замершего от непривычных навалившихся чувств и улыбаешься, смешно морща носик от смеха и досады, что придется оторваться от постройки замка из песка. прекрасного, кстати, замка. не решаясь подойти, я пячусь, но ты идешь ко мне. ты подходишь, и все между нами ясно, и нет никаких сомнений. я делаю последний шаг, уничтожая остатки пространства между нами, подхожу, но не решаюсь обнять. я вглядываюсь в твои глаза и растворяюсь в твоем покое. и ты не отваживаешься ко мне прикоснуться, но я все вижу и так. у тебя на шее болтается ракушка-конус, стертая с двух сторон до скелетика, как маленький листик, она лежит на твоей коже, удерживаемая толстой ниткой. и вот теперь ты берешь меня за руку. твоя и моя мамы, каждая со своей стороны, чем-то заняты, и хорошо. но мы знаем, что нас вот-вот разлучат. и ты все так же, без единого слова, снимаешь с шеи ракушку и вешаешь ее на меня. и я знаю, что ценнее вещи у меня никогда не было. а потом узнаю, что и не будет. тебя зовут, и ты через силу отворачиваешься от меня, а я не могу двинуться с места, и все смотрю на твою спинку, трогательные лопатки и позвонки и мое сердце забывает биться. перед тем, как исчезнуть, ты поворачиваешь голову и даришь мне последний прощальный взгляд. в котором - все.
я никогда не узнаю твоего имени. я никогда не узнаю, как сложилась твоя жизнь. самое забавное, что мы, может быть, встречались, может, и просыпались вместе, но так и не узнали друг друга, потому что оба смотрели чуть дальше, чем принято, куда-то в детство, потому что не смогли забыть ту встречу.
я все время вижу тебя.
хоть давным-давно потерял ракушку.
так бывает с самыми ценными вещами в жизни.