''Самый великий'' - 9
ВАЛЬГАЛЛА
***
«Он был высокого роста,
кожа на руках у него была,
точно чешуя, пальцы короткие и скрюченные,
ногти загнутые, лицо отвратное,
спина сутулая,
а ступни ног громадные».
‘’Ригстула’’
***
Беспредельные пространства тянулись перед ними, и до того незнакомое ощущение одиночества в огромном и безлюдном мире, чувство беспомощности перед необъятной природой постепенно овладевало Маэдой. Раньше он был одинок, но одиночество это было добровольным и было наполнено тенями врагов.
Как рассказывал Олаф, по верованиям, бытующим в его племени, царством мертвых был мрачный Хель, отвратительная владычица которого, носящая то же имя, была сестрой Змея Мидгорда и волка Фенрира. В Хель попадали как мужчины, так и женщины. Чертог же Одина Вальгалла был предназначен только для избранных воинов. Для тех, кто умер в бою, а участвовал в бою по собственному желанию
Он рассказывал о том, что происходит с людьми в царстве мертвых.
Он говорил о том, что тела погибших помещали в корабли или ладьи, ставили им питье и еду, и другое, необходимое в дороге и потом сжигали корабли, чтобы помочь им преодолеть земные врата, отделяющие Хель от мира живых..
Переселение в царство мертвых представлялось как путешествие.
Так говорил Олаф, и по его словам получалось, что они миновали чертоги Фрейи и попали прямиком в Вальгаллу, рай для воинов, не желающих для себя иного удовольствия кроме как радости сражения.
Маэда всегда в своей прежней жизни помнил о смерти и стремился к ней, но никогда не задумывался о том, что его ждет после, считая эти размышления пустыми и не имеющими ценности. Теперь он впервые был поставлен в ситуацию, где разрушались привычные правила игры. А впрочем… он сжал зубы. Правила не изменились. Его хотят убить, или съесть и он должен убивать ответно, чтобы остаться в…
Как можно было оставаться в живых, будучи уже мертвым?!!
Он спросил у Олафа, как это сообразуется с его верованием, но Олаф был озадачен воспоминанием описания Валгаллы.
Это должен был быть золотой дворец с крышей из щитов, а стенами из копий. В нем должны были быть пятьсот сорок дверей, через которые могли бы пройти восемьсот воинов, чтобы померяться силами в последней битве Рагнарек.
Но здесь не было никаких дворцов, не было вообще никаких строений, а на пространствах можно было расположить тысячу раз по тому количеству воинов, что указывалось в легенде.
- Наверное мы должны доказать еще раз свое участие в Последней битве, - сказал задумчиво Олаф. - Или нам предстоит найти этот самый дворец, или…
- Или легенда неверна или неточна, - закончил за него Маэда..
Он вспомнил все, что слышал о Тадацунэ, отправившемся с двумя верными воинами к Фудзи, чтобы сразиться в ее пещере со страшными чудовищами, но дух ками Сангэн–сама отвратила их от этой попытки, убив спутников Тадацунэ.
Он не знал, что и думать о мире, в котором они очутились, а ведь действительность представшая перед ним превосходила невероятностью все слышанное и прочтенное и вполне возможно было что ему придется встретиться не только со злобными тварями, но и с добрыми и справедливыми драконами Така о – ками и Кура о – ками, рожденными в крови бога огня Кугацути.
Олаф выслушал его и резонно ответил, что вряд ли среди встреченных ими драконов был хоть один из родственников перечисленных Маэдой драконов. Он наотрез отказался признать добрым и справедливым действием желание сожрать его - Олафа.
Странно, но легенды ранее самим Маэдой воспринимаемые как сказки, теперь, когда они и жили в условиях, более похожих на сказку стали для него ниточкой связывающей его с далекой и уже недостижимой родиной, так же как и для викинга, его рассказы о Валгалле и Рагнареке.
Поэтому слова Олафа оскорбили его, но он не стал перечить и спорить, поскольку действительно получалось, что местные не сказочные драконы вели себя несколько иначе, нежели их легендарные сородичи. И в первую очередь они не обладали благородством и не умели говорить.
Он посмотрел на викинга и подумал, как тот похож на Амэ-нотадзикававо, Бога – Силача, каким его изображают художники, такой же усатый и бородатый.
Олаф перехватил его взгляд.
В его ясных зрачках заиграли веселые огоньки, смягчив резкие очертания носа, крепко вылепленных скул и широкого подбородка. И он с облегчением засмеялся, как бы гордясь своими мускулами, своей ловкостью и сообразительностью, которые помогли ему выжить в страшном мире, который их окружал. Он пришел в этот мир задолго до Маэды, и многое мог рассказать ему о нем.
Улыбка осветила дотоле словно вырезанное из дерева лицо Олафа.
Он показал на линию горизонта и черную черту туч, отделяющую Равнину от Неба. И поднял ладонь, приветствуя начинающуюся грозу.
Я гибну, но мой смех еще не стих.
Мелькнув, ушли дни радостей моих.
Я гибну, но пою последний стих.
Странный зловещий восторг преобразил его лицо, лицо стало .ликом каменной внезапно ожившей статуи и камень этот был высочайшей прочности и способен был крушить препятствия своим заострившимся профилем… словно боевой корабль снабженный стальным клыком. А его зрачках отражались всполохи молний, бьющих в землю из черной черты грозового фронта и казалось они зажигают некий страшный и величественный огонь в душе викинга.
Олаф продолжал петь, а голос его становился все тверже и громче
Выучи руны сражений,
Высеки их на рукояти меча,
Высеки их на клинке,
На рукоятке, на острие,
И свирепый бог Тир, он придет на твой зов,
Чтобы к отмщению был ты готов.
-Это удел нас всех! – сказал Маэда.
-Ибо так распорядилась Судьба!
Он показал на приближающуюся тучу.
-Это идет Нуэ. Будем же готовы к испытанию.
Комм.
Нуэ (яп. ) — мифическое существо из японского фольклора.
Имеет голову обезьяны, тело тануки, ноги тигра и змею вместо хвоста.
Нуэ может превращаться в чёрное облако и летать.