Потому что двери упали

Валентина Баскакова
  Инна Егоровна под старость стала очень подозрительной: всё ей кажется и думается, что кругом нечистые на руку люди. То в магазине обсчитают, то пачку соли украдут из-под самого носа, то исчезнут непонятно куда деньги, спрятанные на стуле под стопку одежды, а то и под клеёнку на комоде. Двери она закрывает очень тщательно: у неё несколько замков, да ещё доску огромную к двери поставит, чтобы видели, что дома её нет. Закрывает дом старушка, даже когда выходит за дровами в сарай или выносит помойное ведро.  Если уезжает в райцентр к дочери или уходит в магазин, то принимает дополнительные меры: вешает лёгкую ниточку к своим запорам, которая и заставляет её убедиться в справедливости своих подозрений -этой ниточки по возвращении бабуся не обнаруживает. Вывод напрашивается сам собой: проникают под  все запоры и замки. Делится с нами своими подозрениями и на все наши возражения приводит новые факты.

- А помнишь, мы с тобой в магазине одинаковые баночки с кофеем покупали? У тебя – я спрашивала – блестючка сверху приклеена была, а у меня – как будто отошла, а на самом деле – я сразу сдогадалась! – оторвали, сволочи, да в магазине кофею из моей банки напились! Небось тебе не дали банку, побоялись грамотного человека, а мне, старухе, и подсунули!

  Никакие мои возражения и доказательства не слушаются и не принимаются. Наливаю ей чай в кружку, режу лимон, предлагаю. Тётя Инна пьёт с удовольствием, сопровождая чаепитие громкими речами:
-  Вот и заварка у тебя крепкая, хорошая, а я, какую бы ни купила – всё в стакане кабыть мочи налито!

И опять мои слова о количестве заварки в чайнике не убеждают мою собеседницу…
- А лимон! Ишь, какой тебе дали сочный? Где брала-то? У Гали?  А мне недавно они подсунули выжатой лимон… Дак я понимаю, что не выжмешь рукой-то! Я сразу сдогадалась, що шприцем высосали из жопки, и дырочка затянулась, сибе сок оставили, а мне, бабке, выжатой лимон и подсунули! Конечно, тебе не посмеют такой лимон дать, ты грамотна, отгрызёшься!

Поняв, что бестолково приводить какие-либо доводы в противовес моей собеседнице, я просто её слушаю, а потом перевожу разговор на другую тему…

Сестра Инны Егоровны, Валентина, моложе и гораздо общительнее. Может, поэтому у неё нет такой подозрительности в характере. В очередной раз, слушая жалобы своей старшей сестры на обман и обвешивания продавцов в магазине, она громко вопрошает:
- Инка, и пощо ты у нас эка-та? И всё-то тибя обвешали да обсчитали, либо порченого товару дали! И вечно у тебя всё спи… да тибя объе...!

Баба Инна тяжко вздыхает и молчит. После непродолжительной паузы, пожевав губами, глядя на сестру выцветшими голубенькими глазками, обречённо произносит:
- Ох, Валька, и сама не знаю! Быват, из-за того, що, помнишь, во втором-то классе двери  на миня упали? Робята дичали, двери с петель сняли, да всей пластью миня и придавило! Вот що-то у миня там (показывает на голову)... переменилось… И всем вокруг стало видко, що миня можно обмануть и обвесить, обсчитать и украсть… А я вот всё равно в толк не возьму, как им видко-то…