Окончание. Главы 14-16.
Глава 14.
Каждое утро, Женя провожает мужа на работу. Она словно ожила после долгой болезни. Чувство гордости ее не покидает. Муж начальник. Девушка готова день и ночь за ним ухаживать. Доставляет удовольствие наблюдать, как он собирается. Бреется, моется, одевается, подолгу вертясь перед зеркалом. Ничего в нем не раздражает. Женя остановилась у двери ванной.
— Тебе лучше бриться вечером. Тогда опаздывать не будешь.
— Я сам себе хозяин! — повернул Бахром к жене, намыленное лицо.
— Просто, думала, так тебе будет удобнее. — Женя улыбнулась мужу. После того вечера, долго не могла успокоиться и простить. Как Бахром не ластился, она его к себе не допускала, сваливая на больную голову, на беременность. Только ребенок удерживал ее от опрометчивого шага. И продолжала шить. Зато, у нее теперь были свои карманные деньги, и она могла позволить себе купить, что хочется. Откладывала и на дорогу. А вдруг понадобятся. Но теперь, все стало иным. Теперь, все будет хорошо.
Бахром провел бритвой по щеке, бритва выпала из руки, стукнулась о раковину.
— Стоишь здесь! — крикнул на жену, желвак на его скуле нервно дернулся.
Женя бросила на мужа обиженный взгляд и ушла.
— Ну вот, теперь обиженную из себя будешь строить! — услышала вслед недовольный крик. — А что я сделал?
Женя накинула пальто, вышла на веранду. Целый день будет ворчать. Всегда найдет повод для скандала. То бритва упала, то подушка не так лежит. Зачем я его простила? Она вспомнила ночь, проведенную в объятиях друг друга. Ненадолго его хватило. Не нравится, что обижаюсь. А кто не обидится? Только та, у кого деревянное сердце. Обращается как с собакой, даже хуже. Девушка тяжело вздохнула, поежилась на прохладном воздухе. Вчера выпал снег. А сегодня уже весь растаял. Она не скучала по России. Узбекистан ей нравился все больше. Люди здесь хорошие, отзывчивые. Только она попала в неуютную семью.
— Я пошел! — услышала Женя за спиной, и ощутила на щеке скупой поцелуй. Не обращай на меня внимания. Я ведь тебя люблю. — она посмотрела, как Бахром крупными шагами, преодолел дорожку, и хлопнул калиткой. Выскочила вслед. Как всегда, он обернулся, Женя помахала рукой. А то рассердится, не пойдет на работу. А ее объявит виноватой в своем прогуле.
* * *
Проводив мужа на работу, Женя стояла на веранде, с удовольствием вдыхая прохладный воздух. Грустные мысли не покидали ее голову. Наверное, не найти человека, который бы так совмещал оскорбления со словами любви. Неужели, действительно, любит? Тогда почему оскорбляет? Непостоянство характера? Несдержанность? Разве нельзя научиться сдерживать свои эмоции, тем более, отрицательные. Кому понравится, его поведение? Вся семья такова. Кроме Гульноры. Добрая, девочка! Остальные, друг друга не уважают. Но, не держат в себе обиды. Это нормально? Женька повела озябшими плечами. Надо купить продукты. Вспомнила девушка. Вчера Бахром получил зарплату, и свекровь оставила деньги.
— На базар собираешься? — нарушил ее размышления Рустам. — Я пойду с тобой. Мать велела. Тебе нельзя носить тяжести.
— Спасибо! — повернулась Женя. — Я только сапоги надену.
— Серьги не забудь надеть. — крикнул вслед девушке Рустам. — Они на комоде лежат. У нас не принято ходить без золотых серег.
Женя вошла в свою комнату. На комоде, действительно, блестели сережки, с маленькими красными камешками, которые она надевала на свадьбу. Стыдно перед соседями. А что все лодыри, и не хотят работать, не стыдно.
Они шли молча. Женя видела, как Рустам оглядывает ее, но намеренно делала вид, что не замечает его взглядов.
— Куда идем? — заглянул в лицо невестке, Рустам, когда они вошли в ворота базара. — Командуй, я в твоем распоряжении.
— Сначала, мясо купим. — Женя повернула к мясному ряду. Оглянувшись, чтобы положить в сумку пакет, увидела, что Рустама, рядом нет, он перегнулся через прилавок, и о чем-то сосредоточенно беседует с полным мужчиной в тюбетейке, продавцом сухофруктов. Женя хотела его позвать, но кто-то коснулся ее локтя.
— За покупками пришла, красавица?
— Махмуд-ака! — обрадовалась Женя.
— Нравится тебе наш край?
— Очень нравится. Люди здесь хорошие, тепло, фруктов много. Никуда бы отсюда не уехала.
Махмуд-ака, прищурил глаза.
— Брат помогает? — скривил губы в улыбке. — Все дома сидят, зимой ремонт никто не делает?
Женя улыбнулась соседу. — Бахром работает.
— Ой, надолго, ли? С его характером?
— Начальником ему нравится. — взглянула в глаза собеседнику, девушка.
— Он не умеет с людьми обращаться. — Махмуд-ака положил ей руку на плечо. — Я ведь только ради тебя, девочка, забрал заявление из милиции.
— У него горячая кровь. — попробовала защитить мужа, Женя.
— Мы все южане. Но никто себя так, как он не ведет. Я с ним работал, знаю. Пять минут работает, час сидит, отдыхает. А денег просит. Спорит, будто, трудится со всеми наравне. Это разве достойно мужчины? Ты заслуживаешь настоящего счастья! Сказать, бросай его, не могу. Подумаешь, сплетник. Сама, девочка, решай. Надеешься перевоспитать? Еще, наверное, обижает? Фархад любит тебя! Я свадьбу вам шикарную устрою.
— Мы соседи. Неужели вы думаете, я могу сделать подлость? — Женя посмотрела мужчине в глаза.
— Знаю, не сможешь. Но вы с Бахромом не расписаны. Он нехороший человек. Рано, или поздно, все равно расстанешься с ним. Бахром не подходит для семейной жизни.
— У меня будет ребенок.
— Усыновим. Квартиру вам в Ташкенте куплю.
— Я не могу.
— Фархад будет хорошим мужем, подумай, Женечка.
Щеки девушки покраснели. Женя открыла сумку. — Куда я кошелек положила?
Махмуд-ака понял, что разговор окончен.
— Будь здорова! — мужчина свернул в соседний ряд. А Женя осталась стоять на месте. Никто не одобряет поведения Бахрома, и откровенно сочувствуют мне. Сделала вывод Женька из беседы с соседом. Что делать? Она почувствовала взгляд и повернула голову. Возле киоска с пирожками, стоял Фархад, и поедал ее взглядом. Его щеки были бледны. Если бы не было Бахрома, смогла бы я полюбить его? Неожиданно промелькнуло в ее голове. Конечно, не сравнить с Бахромом. Но он, симпатичный. Высокий, широкоплечий. Скоро наденет врачебный колпак. Представив мужчину, в одежде доктора, Женька, рассмеялась. Его, Азизка любит. Если узнает, что он в меня влюблен, живьем сожрет. Кажется, она на свадьбе, догадалась, потому и злится. Уехать? Потерплю еще немного. Ведь я люблю Бахрома. А люблю ли? Женя уже не первый раз задавала себе этот вопрос. Куда девается любовь? Разбилась о лодку быта. Вспомнились банальные слова.
— О чем с тобой беседовал Махмуд-ака?
Девушка вздрогнула. Она не слышала, как подошел Рустам.
— Спросил, как мое здоровье.
— Нас лодырями называл. Ты его не слушай, я с ним тоже не сработался.
Я бы не слушала, но он, тысячу раз прав. Подумала Женя. Она положила в сумку пакет с мясом, и пошла вдоль рядов с овощами.
— Фархад, тебя ждал? — Рустам догнал девушку, хитро прищурив глаза, заглянул ей в лицо.
— Я его не видела. — щеки Женьки покраснели. Рустам заметил перемену в лице невестки. — Женя поправила на голове платок. — У Махмуда-ака лоток с лепешками на базаре. Вот они с сыном и наблюдают. Пойдем домой, мы все купили. Мне надо обед готовить. — Женька пошла к выходу.
— Можно в кафе зайти, у меня есть деньги. — Рустам догнал Женю, взял за руку. — Имею я право угостить килине. Нам торопиться некуда. Равшан уехал детей проведать. Ужин я тебе помогу сготовить. Бахрому мы ничего, не скажем. — подмигнул Рустам. — Или я тебе не подхожу? Фархад лучше?
Женя вырвала ладонь из влажных пальцев Рустама, взглянула ему в глаза. Ударить? Здесь? На людях? Она сдержала гнев.
— Ты брат моего мужа, и только. Я не способна на подлость.
Лицо Рустама перекосилось от злобы.
Женя отвела глаза. Правильно Гуля говорила, они все злые, даже по отношению друг к другу.
— Бери сумки и домой!
За ужином все хвалили плов.
— Рустам готовил, я только помогала. — повторяла Женя. Ей хотелось убежать из-за стола. И не видеть, вдруг опостылевшего, семейства.
Гуля обняла ее за плечи. — Мамочка наша, рожай хорошего сыночка, не лодыря и не пьяницу.
— Ты на что намекаешь? — Бахром бросил в сестру косточку от урюка.
— Сам знаешь! — Гульнора успела отвернуться, показала язык брату. Косточка упала матери в пиалку с чаем.
— Не затевайте, свару! — стукнула полотенцем по плечу, дочку, Сайера.
— Зачем ты с Рустамом ходила на базар? — отпив из пиалы, чай, покосился на жену, Бахром.
Женя поставила чашку на стол.
Сайера хлопнула ладонью по столу. — Ну, что в этом страшного? Я сказала, чтобы помог ей сумки тащить.
Женька перевела дух. Хорошо, вмешалась свекровь. Но она знала, Бахром еще не успокоился и станет приставать к ней с расспросами. Поэтому, после ужина, помыв посуду, расположилась возле телевизора. Бахром курил на веранде. Равшан еще не пришел из гостей. Азиза и Гуля уединились с матерью в соседней комнате. Женька, в гордом одиночестве смотрела любимую картину «Солдат Иван Бровкин». Громкий голос Азизы перекрыл звук телевизора.
— Мне ты не дала эти сережки поносить?
— Она носит моего внука. Перед соседями стыдно. Мы даже свадьбы не делали.
— По поводу моей свадьбы ты не переживала?
— А кто тебе мешал? Жених твой сбежал с богатой девкой. Фархада не дождалась.
— Ты не хотела, чтобы я вышла за Шавката.
— Он непутевый.
— А я осталась сидеть в девках.
— Еще выйдешь, не торопись.
— Ваша, хваленая Евгения поплелась в такую даль за мужиком. И старается во всем и всем угодить.
— Потому, что любит Бахромчика. — Гульнора, хлопнула ладошкой Азизу по плечу. — А ты никого не любила, просто хотелось поскорее из дома убежать, и завидуешь Жене.
— Хватит! — Сайера стукнула Гульнору по спине. — Чему завидовать, врагу не пожелаю такого мужа.
Голоса смолкли. Невольно стала свидетельницей ссоры. Будто подслушиваю. Смутилась Женя. Слишком громко разговаривают.
В комнату вошел Бахром, сел рядом с Женей.
— Кино смотришь? — он вгляделся в экран, расхохотался. Потом повернулся к Женьке.
— По-твоему, он плохой солдат?
— Это комедия. Ванька непутевый! Все его так зовут. — рассмеялась Женька.
— А у кого получается? Вот у этого казаха? — махнул рукой на экран Бахром.
— Ну, он вроде поумней.
— Значит, он тебе нравится больше? — в голосе Бахрома прозвучали недовольные нотки.
— Мне никто не нравится. Это кино. — у Женьки задрожали ноги. Сжалось сердце, в предвестии скандальной развязки.
— Но ты сама сказала, он умнее. Что ты имела в виду? Я дурак, по-твоему?
— Ты здесь не при чем, Бахромчик. — она положила руку на плечо мужа. — Зачем сердишься по пустякам?
Бахром дернул плечом, сбросив ладонь жены.
— Ведьма ты! Я давно понял. Бог есть! Он все видит, как ты меня обижаешь. — он поднялся, пнул ногой подушку, и вышел, громко хлопнув дверью.
Женя смотрела на экран, уже не воспринимая действия. Вот и посмотрели кино вместе с мужем. Глуп, как бревно, или, получает удовольствие от ссоры? У него талант создавать скандалы. Рассказать кому-то, не поверят. Сама разозлила мужа. А я не злила. Выходит, он полный дурак? А это, уже опасно. Ей одновременно, хотелось, и плакать и смеяться. Смеяться над его глупым, тупым, не дозревшим до взрослой жизни, разумом. Плакать, что однажды, из любого пустяка, может возникнуть такая ссора, где уже не будет места примирению.
Женя выключила телевизор, вошла к себе в комнату, Бахром сидел на постели и листал журнал.
— Интересуешься модой? — рассмеялась Женька.
— А ты интересуешься чужими мужиками? — поднял глаза на жену, Бахром.
— Ревнуешь? — Женя присела рядом, погладила мужа по волосам.
Бахром отбросил ее руку.
— Рустам помог нести сумки. Мама его заставила. Я купила продуктов на неделю. Зато, теперь несколько дней не надо ходить на базар. Буду спокойно готовить и шить. А то, вчера соседка приходила за халатом, а я не успела дошить.
— Все строчишь?
— Мне это не мешает. И деньги свои. Вдруг мне чего-нибудь захочется, не надо ни у кого просить. А как у тебя дела на работе?
— Трудная работа, ответственная, устал. — Бахром лег на спину.
— Любая работа требует ответственности.
— Устаю очень, наверное, не смогу.
— Ты весь день сидишь. Терпи немного.
— Тебя мои дела не касаются, хочу, работаю, хочу, уйду.
Женя хотела еще сказать, мужчине необходимо работать, но почувствовала, страсти накаляются, и промолчала. Однако, настроение у нее упало. Бахром встал и ушел. Ну и пусть! Обиделась девушка. С ним ни о чем нельзя говорить. А там, в России, он был более внимательным. Неужели они все такие? После первого поцелуя становятся медведями, как в сказке. С ним, уж точно, чуда не произойдет. Он злее крокодила.
* * *
Время шло. Страсти, похоже, успокоились. Но Женя, каждый день, вставая утром, ощущала напряжение. Она боялась сказать что-то лишнее, чтобы не стать причиной скандала. А скандал мог разразиться всегда. Причиной могло послужить любое слово.
Женька развесила белье, вылила воду из тазика, и пошла по дорожке к дому.
— А серую куртку постирала? — услышала за спиной голос Бахрома.
— Серая Рустама? Нет.
— Я же тебя просил?
— Я стираю только твои вещи. — Женька отвернулась, обиженно поджала губы. — Я тебе уже говорила, вещи твоих братьев, стирать не буду.
— Что к ней пристал, зачем ей стирать чужие шмотки? — вышла на веранду, Гуля. — Завтра постираю.
Бахром плюнул и ушел в дом.
Пытаясь загладить эпизод с курткой, Женя заглянула в комнату. Бахром лежал на кровати, взгляд застыл на потолке.
— Тебя покормить? От обеда машкурда осталась. А на ужин мы с Гулей манты сделаем.
— Не хочу, пирожки с работниками ел. — Бахром отвернулся к стене.
Женя присела на край постели. — По какому поводу?
— Я пирожки купил. Выпили немного. Сегодня зарплату давали.
— Тебе не надо с рабочими кушать, надо соблюдать субординацию. Они не станут тебя слушать и уважать.
— Что ты ко мне привязалась? Подумаешь, вместе поели, они остались довольны. Не лезь со своими советами. Уже достала ты меня! — Бахром повернул к жене, искаженное гневом, лицо.
Женя умолкла и вышла из комнаты.
— Опять поссорились? — покачала головой Гуля, увидев бледное лицо невестки. — Я уже фарш приготовила, катай тесто, а то не успеем.
Глава 15.
Наконец, пришла зима. Который день идет, не переставая снег. Женька каждый день разметает дорожку до калитки.
— Что у нас некому снег разгрести? — ворчит Сайера за ужином. — Вон сколько оболтусов, дармоедов?
А Женьке нравится. Она понимает, члены ее семейства, вряд ли охотно станут заниматься этой работой.
Морозы держатся, почти как в России. Бахром, каждое утро неохотно просыпается, уходит на работу. Женька прячет улыбку. Завидует братьям. Они сидят целый день дома в тепле. Насколько его хватит?
— Пять дней осталось до Нового года. — каждый день зачеркивает на календаре числа, Гульнора.
— Любишь Новый Год? — смеется Женя.
— А кто его не любит? Вот мать, расщедрилась. — положила она на стол купюры. — Завтра бери с собой наших мужиков, и делайте закупки.
— Что покупать? Я холодец могу сварить.
— Правда? Свари. — обрадовалась, Гуля. — У нас никто не умеет. Я у подружки ела. Очень понравилось. А рыбу фаршировать умеешь?
— Мама делала, а я никогда не пробовала, боюсь, не получится.
— Тогда не надо, лучше кур сварим.
За праздничными хлопотами, скандалы в доме поутихли. Рустам с Равшаном ходили с Женей на базар за покупками. Женя, как и обещала, сварила холодец. Больше ее на кухню не пустили. Поручили самое ответственное задание, как выразилась, Гульнора, нарядить елку. Женя осторожно вынимала из коробки невесомые, разрисованные блестящими блестками, разноцветные шары, Бахром вешал их на зеленую красавицу. Завершили наряд множество маленьких лампочек, горящих на ветвях множеством огоньков, красных, синих, зеленых. Бахром, что-то приделал к проводу, и лампочки, то вспыхивали все вместе, то загорались поочередно, будто искра пробегала по цепи лампочной гирлянды. Женька не чувствовала под собой ног. Вот бы так было всегда! Радовалась девушка. Каждый занят своим делом.
— Ты молодец! — поцеловала она мужа в щеку. — Я не знала, что ты так умеешь?
Бахром гордо улыбался. — В армии ребята научили.
— Больше всех игрушек, люблю шары. — Женя коснулась пальцем красного, с наклеенными узорами, большого шара. — Смотри, какой? Хотя шишки тоже хороши. — она поправила на ветке, маленького мишку. Золоченый колокольчик жалобно забренчал.
— Уйди, лампочки задела! Сейчас погаснут из-за тебя. — Бахром грубо оттолкнул Женю.
— Лампочки я не трогала. — Женя часто заморгала ресницами.
— Ну, что ты все время повторяешь? — Бахром повесил на нижнюю ветку длинную сосульку. Сосулька легла на вату. — Так хорошо?
Женя кивнула. Хотя ей вовсе не понравилось. Такие игрушки надо вешать на верхний ярус. Тогда вся их красота будет на виду.
Гуля включила телевизор, и комнату наполнила старая песня «Пять минут» из фильма «Карнавальная ночь».
— Смотри, Гурченко, поет! — хлопнула в ладоши Женя.
— Какое мне дело до твоей Гурченки. Ты мне мешаешь! — лицо Бахрома покосилось от гнева. — Что мне твоя Гурченка, отец или мать? У меня в голове, как деньги сделать. Женька села на стул. С ним ни о чем нельзя разговаривать. Он на все, без причины злится. Гуля подкралась к подружке, поцеловала в щеку.
— Много сделал? — подошла к брату, заглянула в лицо, потом повернулась, подмигнула Жене, прикрыла рот ладошкой, сдерживая смех. — Точнее, твоя мечта, чтобы кто-то достал и дал тебе. — Гуля, все-таки рассмеялась. — А хочешь, я тебе дам ключ от квартиры, где деньги лежат?
Женя не смогла сдержать смех.
— А ну, пошли отсюда! — Бахром сжал кулаки.
Гульнора потянула Женьку за руку.
— Пусть он один скучает. Пойдем со мной, новое платье покажу.
— Я тоже себе сшила. — зашептала Гуле на ухо, Женька.
Девчонки закружились перед зеркалом.
— Твое лучше! — вздохнула Гульнора. — Конечно, ты сама сшила, а я в магазине купила. — она приподняла подол длинного синего шелкового платья, открыв ноги в новых черных туфельках. — Как я не догадалась купить темно зеленое, как твое. Ты шикарно выглядишь.
— Твое тоже хорошее. — Женя сняла платье, аккуратно сложила в пакет.
— Ваш папа выпивал?
— Ой, ужасно! Еще до того, как с мамой поженились. Иногда, даже его приносили в дом, тепленького. Поспит немного, и скандалит, как Бахромка.
Женя тяжело вздохнула. Вот отчего Бахром такой ненормальный. Наверно, родился с отклонением. И как только его в армию взяли?
* * *
Наконец, настал день праздника. Когда часы стали отсчитывать удары, Женька подняла бокал с соком. Желание у нее давно было готово. Чтобы мой сыночек родился здоровеньким! Прошептали ее губы.
— Кто тебя научил такой деликатес готовить? — свекровь положила себе на тарелку большой кусок студня.
— Мама. Она любила повозиться к Новому году.
— А мне передай пирожок. — наклонился к ней Бахром. — Вкусно получилось!
Когда Женька разрезала яблочный пирог, глаза у всех засветились.
— Ты и пироги умеешь печь? — удивилась Азиза. — Я пыталась научиться, но у меня терпения не хватает возиться с тестом. Забываю, что надо класть, и в каком порядке.
— Да, уж, точно, с голоду, твой муженек не умрет! — улыбнулась Сайера-опа.
— Только, чтобы есть такие пироги, надо много денег зарабатывать. — подмигнула Гуля брату. — Да, и жену ублажать.
— Ну, коза, молчи! — Бахром стукнул ладонью по столу. — Кто первый начинает? Потом скажите, я скандалю.
— Гуля, не надо. — Женя наклонилась к девушке.
Телевизионный огонек в полном разгаре. Женька смеялась шуткам, подпевала песни. Кроме нее, никто не интересовался происходящим на экране. Братья, захмелели от водки.
Бахром обнял Рустама. — Кто из нас лучше штукатурит?
— Ладно, хватит выяснять отношения. — Равшан потянул за руку Бахрома. — Не надо ссориться, ребята.
— Давайте, во двор пойдем! — вскочила Гуля, накинула на плечи шубу. — Там снег идет.
— Я с тобой. — поднялась Женя.
Девушки вышли на веранду.
— Воздух, какой чудный! — вдохнула полной грудью Женька. — Как в России.
— А у нас не всегда, на праздник снег. Хотя, бывали очень холодные зимы. — она наморщила лоб, вспоминая. — Вот в прошлом году, было очень холодно. Но на Новый год снега не было. Точно помню. — Гуля взяла веник, размела снег на ступеньках. — Уже замело, а к утру, что будет? — девушки спустились во двор и закружились на дорожке, под снегопадом. Гуля слепила снежок, бросила в Женю. Девушка в ответ бросила снежком в Гульнору.
— У вас не двор, а маленький парк.
— Это дедушкин дом. Он и за садом ухаживал. Говорят, еще больше был. Потом соседям часть земли отдали.
Они подняли головы вверх.
— Смотри, как метет. «Снег кружится, летает, летает…» — запела Гуля.
— Будто метель. — Женя прищурила глаза. — Только, в России, метель еще гуще заметает.
Девушки наслаждались зимним пейзажем, и не слышали, что в доме, уже полным ходом идет скандал.
— Ты зачем на мою жену заглядываешься? Думаешь, не вижу? — заглянул брату в лицо Бахром.
— Отстань! — Рустам оттолкнул брата. — Если захочу, отобью. Думаешь, только тебя все любят?
— Ты что говоришь? — Бахром схватил Рустама за рубашку, потянул, и оторвал воротник.
Рустам поднял кулак, но Бахром опередил его, и ударил брата в глаз. Тот взвыл, и набросился на Бахрома. Братья покатились по курпаче.
— Вы с ума сошли! Равшан, разнимай этих козлов! — Сайера полотенцем стукнула Бахрома по спине.
Равшан вбежал в комнату, кинулся к братьям.
— Только на минутку отошел, на кухню, за сигаретами.
— Вот ты отошел, а они уже сцепились. Замучили вы меня! — кулак Сайеры грузно опустился на стол. Посуда жалобно застонала.
— Не могут без драки? — Азиза подвинула тарелки.
— Что рот разинула? Позови Женьку. Где она ходит? Пусть уведет своего.
Равшану удалось оттащить Бахрома. Он завел его руку за спину.
— Ты что руки крутишь? Больно! — Бахром, крутился в руках брата, порываясь снова напасть на Рустама.
— Хватит! Ни дня не можешь без драки, даже в праздник тебе не сидится. — Сайера потянула с головы платок, пригладила волосы.
— Ты слышала, что он говорит?
— Пусть глупость сказал, зачем с кулаками разбираться. В отца такие драчуны уродились. Тот со всеми, на улице перескандалил, и мне житья не давал.
— Ты изменяла отцу. Он все мне рассказал. — Бахром сел, с ненавистью поглядел на мать.
— Засранец! Откуда ты взял? Когда он успел насплетничать? Сам гулял без передышки. Всех баб перещупал в округе. Я его от тюрьмы спасла. С женой соседа переспал, она от него родила. Тот глянул, на кого ребенок похож, пришел отношения выяснять. А он соседа избил. Пусть мне спасибо скажет. Я в милицию ходила, хлопотала.
— И с участковым спала.
— Это отец твой выдумал, чтобы меня грязью полить.
— Ты шалава!
— Заткнись! Как с матерью разговариваешь? — Равшан стукнул брата по затылку.
— Сам заткнись! — Бахром неожиданно заплакал. — Что вы все на меня нападаете? Что я такого сделал?
— Не вышло по-твоему, так сразу в слезы. — скривила губы Азиза. Она встала, вышла на веранду.
— Женька, иди, утихомирь своего дурака.
— Ну, вот погуляли. — вздохнула Женя.
— Зато не слышали их воплей. — рассмеялась Гуля. — Даже в праздник не может спокойно посидеть.
Женька отряхнула полы чапана, и пошла в дом.
— Сначала дрался, теперь плачет. — хлопнула ладонью по спине, растянувшегося на курпаче, сына, Сайера-опа, как только Женька вошла в комнату.
Женя склонилась над мужем, тронула за плечо. — Он, уже спит. — она подложила ему под голову подушку, присела рядом. Праздник закончился.
* * *
Бахром уже привык к новому месту работы. Хотя, утром вставал неохотно. Особенно, когда наступили холода. Зиму он не любил. Там, в армии, всегда считал дни, когда наступит весна. Но терпел. А здесь, его все раздражало. Медленно заставляя себя переставлять ноги, он брел по дороге. Ему вспоминались довольные лица братьев, уютно расположившихся на курпаче, возле телевизора, и настроение его портилось с каждой минутой приближения к конторе.
Бахром повернул ключ, толкнул дверь, щелкнул выключателем. Прошел, сел за стол. Раскрыл книгу учета машин в гараже. Посчитал квитанции, выписанные за ремонт в автосервисе. Вчера Джамшид сказал, неправильно заполнил. Вписал не на ту строчку. Образования у меня действительно не хватает. А куда я пойду. В техникум? Рано вставать, экзамены, зачеты. Это не для меня.
— Можно?
Бахром поднял голову.
Рабочий из автосервиса остановился в дверях.
— Вчера клиент машину поставил на ремонт, а Шавкат, спьяну, лобовое стекло разбил. Чинил дворники, ну и ткнул молотком. Мужик грозит в милицию заявить. Вот он здесь стоит.
— Пусть войдет. — Бахром отодвинул листы бумаги на край стола.
Мужчина в кожаной куртке, лет сорока перешагнул порог.
— Ваши рабочие разбили мне машину.
— Не переживайте, товарищ, починим.
— Я только недавно поставил новое стекло, знаете, сколько оно стоит? У вас есть такие стекла?
— У нас таких нет. Поставим, какое есть.
— Мне надо такое, какое было у меня.
— Где же мы возьмем?
— Это не мое дело!
— Ну, пока, потом заменим.
— Я не могу ждать, мне надо уезжать в Самарканд.
— Значит, поставим, когда вернетесь.
— Я буду жаловаться!
Бахром поднялся из-за стола, подошел к мужчине. Внутри у него уже закипал гнев. — Что вас не устраивает? Я вам говорю, не надо переживать, надо подождать. Вы что не понимаете? — он повысил голос.
— Не кричите на меня, мальчишка!
— Я тебе не мальчишка! — Бахром схватил мужчину за воротник.
— Убери руки, гаденыш!
— Я тебе не гаденыш! — Бахром размахнулся и ударил кулаком мужчину в лицо.
— Ты что делаешь? — начальник гаража, вбежал в кабинет, схватил за руку Бахрома. — Бить клиентов?
Мужчина поправил борта куртки. — Я этого так не оставлю! В милиции тебя научат, как уважать людей! — и вышел за дверь.
Джамшид подошел к столу, выдвинул ящик, достал лист бумаги, положил на стол, вытащил из стаканчика, ручку.
— Пиши заявление по собственному желанию, и чтобы духу твоего здесь больше не было.
— Ну, и, пожалуйста, обойдусь! — Бахром сел, написал заявление, поставил подпись.
— Пошел ты! Я твою маму …
— Что ты сказал? — Джамшид подошел к Бахрому
— Что слышал! — Бахром толкнул Джамшида в грудь. Тот покачнулся и упал. Вскочил и бросился на Бахрома.
— Не надо! — жена Джамшида встала между мужчинами.
— Как ты здесь оказалась? — Джамшид обнял жену. — Только ради тебя! — он хлопнул ладонью по столу. — Никогда на мои глаза не появляйся!
— И подавись! — Бахром хлопнул дверью. Я не стану унижаться перед каким-то Джамшидом. Сжав зубы, Бахром шептал себе под нос. Кто он такой? Начальник гаража? Подумаешь? Я тоже мог бы стать генералом. Просто не хочу выпендриваться. Ногой толкнул калитку дома.
* * *
Женька размела снег во дворе на дорожке, обмела веником галоши, вздрогнула от стука калитки, — Ты ушел с работы? — Женька посторонилась на веранде, пропуская мужа.
— А что мне делать? Он меня уже достал! — Бахром бросил шапку и куртку на кровать,
Женя подняла вещи.
— Кто достал?
— Начальник! Вечно придирается. Мол, из-за меня его рабочие перестали слушаться. Нарушил порядок. Не стану перед ним унижаться, хватит с меня!
— Как же мы жить будем. Равшан и Рустам не работают. Ты тоже сядешь дома. А у меня сейчас нет заказов.
— Пошла к черту! Не лезь в мои дела!
Женя пришла на кухню, села на стул.
— Тебе плохо? — Гуля заглянула ей в лицо. — Давай режь мясо кубиками. Лагман сделаем.
— Бахром опять ушел с работы. С начальником поссорился.
— Мама ему устроит трепку. Терпение у всех на его выкрутасы кончилось. Ни на что не годный мужик.
На ужин, Бахром не вышел, словно предчувствовал скандал.
— Где твой, благоверный? Мне сегодня Джамшид на него жаловался. Позови! — Сайера-опа, готовясь к бою, подтянула концы платка на голове, натянула на колени юбку.
Женя покорно встала.
— Тебя мама зовет. — открыла дверь в комнату. Бахром, накрывшись одеялом, сладко похрапывал. Он не услышал слов жены.
Женя подошла к мужу, потрясла за плечо. — Мама зовет.
Он повернул голову, открыл глаза.
— Ты что ль настучала?
— Я ничего не говорила, Джамшид рассказал.
— Уже растрезвонили. — Бахром откинул одеяло, пошарил возле кровати, босыми ногами, в поисках тапочек.
— Дай тапки, что стоишь?
— Да вон, они, не видишь?
— Не кричи на меня! — повысил голос, Бахром.
— Я не кричу.
— Не смей на меня кричать!
Женя выбежала из комнаты, сдерживая слезы. Накинула пальто, повязала теплый платок и вышла на веранду. Надоели крики, скандалы. Хоть из дому беги. Женька дрожала от холода, от обиды, кусала губы, чтобы не разрыдаться. У него ни к чему нет интереса. И, похоже, не будет. Потому, что нет желания. Ничего не умеет, и ничего не хочет. Правильно Махмуд-ака, говорит, он лентяй.
— Ты и здесь не сработался? — встретила мать сына, едва он перешагнул порог гостиной.
— А что я ему раб?
— Какой раб? Что ты там рабского делаешь? Сидишь за столом весь день. Или позавидовал братьям, что сидят в тепле. Так они все лето хрячили, а ты отлеживался на кровати. Мне надоело за тебя краснеть!
— Он говорит, мало денег с ремонтников собираю. Они не дают.
— Не надо было с ними водку пить. Я тебе говорила, не распускай рабочих, не устраивай панибратство. Вот тебя никто и не слушает.
— Не кричи на меня! Я больше туда не пойду.
— Смотри-ка, кричать на него нельзя. Какое к себе уважение? Ничтожество! Ты ударил начальника.
— Он меня перед рабочими унизил.
— Зачем ты в его кабинете с клиентом разборку устроил? Да еще стал руки распускать. Джамшид эту стоянку из ничего сделал. А ты клиентов пугаешь. Кто такое потерпит. Не умеешь себя вести. Даже на этой работе не удержался. Ты меня замучил! Убирайся отсюда, чтобы я тебя больше не видела!
Разговор сына с матерью хорошо был слышен Женьке. От последней фразы, по телу девушки, словно пробежал электрический ток. Его гонит, значит и меня. Куда деваться? Она вышла в сад, прошла по дорожке. Хоть в дом не заходи. А куда уйти? По улице гулять? Уже поздно. Она стояла во дворе, пока не замерзла. Потом, как мышка тихо, прошла в свою комнату, разделась и легла в постель.
Всю ночь, Женьке снились кошмары. Будто она обернулась черной кошкой и бежала по узкой тропинке меж высоких глинистых насыпей. Сверху на нее сыпались камни, и она подпрыгивала, изворачиваясь, чтобы не убило. Женя открыла глаза, оглядела комнату, села на постели. Что я видела? Девушка потерла ладонью лоб. Черная кошка? Мама как-то рассказывала, такой сон к большим неприятностям. А их у меня и так не сосчитать. Вчера Бахром ушел из дома. Где ходит? Явится к вечеру, пьяный. А то, и на ночь не придет. Значит, снова ссора. Женька, уже который день не выходит к ужину, кушает на кухне, стресс ей ни к чему. Ей надо сохранить ребенка. Она надела халат, вышла на кухню.
— Ты проспала. — встретила Гуля невестку. — Я уже всех накормила, посуду помыла, и убегаю. Яичницу сама себе пожаришь. — она поцеловала Женю в щеку, на ходу надевая пальто в рукава, выскочила на улицу. Женя присела на стул. В голове у нее кружилось.
—Тебе помочь? — девушка вздрогнула. Она не слышала, как вошел Рустам.
— Не знаю, что сготовить на обед.
— Давай сделаем дамламу, у нас все любят.
— Что это такое?
— Жаркое с капустой, я тебе покажу.
Рустам сел чистить картошку. Женя разогрела казан, налила масло, опустила нарезанный лук.
— Скучаете? — Азиза остановилась у раскрытой двери, прищурила глаза. — Вот пришла сегодня пораньше. А у вас такая приятная компания.
— Рустам мне показывает, как готовить дамламу. — улыбнулась Женя, встретив холодный, настороженный взгляд Азизы.
— Хорошо устроились! Пригрелся возле невестки, красавицы? — подмигнула брату, Азиза.
— Дура! — Рустам бросил в сестру большую картофелину.
Азиза увернулась, громко хлопнула дверью. Женя давно поняла, Азиза ее ненавидит. И может здорово подогреть Бахрома на ревность.
— Рустам, я сама сготовлю, иди, отдыхай. Если Бахром увидит тебя на кухне, будет погром.
— Он ходит по друзьям, там пьянки, девушки. Ты думаешь, он верен тебе? Ты заслужила счастье.
— Бахром уходит, чтобы мама не ругала.
Женя подошла к плите. И почувствовала, как сильные руки обняли ее. Она резко повернулась, и увидела в дверях Азизу, с перекошенным от злобы, лицом.
— Я так и знала, вы время не теряете.
Женька, от неожиданности, не сразу оттолкнула Рустама. А он продолжал ее держать в объятиях.
— Ты с ума сошел! — Женя вырвалась из рук Рустама, и ударила его по щеке. — Что подумает Азиза? И конечно, скажет Бахрому.
— Ты мне очень нравишься. Давай убежим отсюда. У меня есть деньги, уедем в Ташкент. Там нас никто не найдет.
— Ненормальный! — Женя схватила половник, высоко подняла над головой. — Убью, если приблизишься! Уйди, отсюда! Мне тебя даже судом не присудят.
— Не нравлюсь. А болван Бахром по душе?
— Он мой муж. Не тебе его судить. Тоже сидишь дома без работы.
— Придет весна, буду работать.
— Кроме ремонтов, другой работы нельзя найти? Уйди отсюда!
Рустам вышел. Женя приложила ладони к пылающим щекам. Теперь у Азизы хороший повод отомстить.
Женя с опаской ждала вечера. Обняв руками себя за плечи, она сидела на кровати. Что делать? Выйти к общему столу, будто ничего не случилось, или отсидеться в своей комнате? Она решила ужинать вместе, попытаться угадать общее настроение, и приготовить себя к встрече с мужем. Однако, ни Бахрома, ни Азизы за столом не оказалось. Неужели, успела рассказать? При такой мысли по спине у Женьки пробежали холодные мурашки.
— Азизка сегодня на ночь не придет, она на день рождения к Саодатке пошла, там и заночует. Будет Фархада соблазнять. — Гульнора тихо засмеялась.
— Ты откуда знаешь? — Сайера строго поглядела на дочь.
— Так она еще вчера мне сказала.
— А где твой муженек шляется? — свекровь, поправила на столе скатерть, разложила ложки.
— Я не знаю. — Женя поднесла пиалу с чаем ко рту, отпила глоток.
— Пьет водку с друзьями! — Равшан подмигнул Жене. — Успокаивается, как он говорит. Все его обижают, вот он и заливает горе водкой.
Женька без аппетита глотала пищу, и с тревогой прислушивалась. А вдруг они сейчас придут? Стукнет калитка во дворе, заскрипят ступеньки на веранде. И она замирала от ужаса.
— Тебе нездоровится? — Сайера-опа облизнула ложку, положила на скатерть. — Обед очень вкусный получился, как говорит Бахром.
Женя втянула голову в плечи. Ей казалось, удары ее сердца слышны всем. У меня есть немного времени. Старалась она себя успокоить. Сегодня Азиза не успеет рассказать. Можно ночь спокойно спать. А завтра, я первой ему расскажу.
После ужина, она мыла посуду. Неприятные предчувствия ни на минуту не покидали девушку. Все равно не миновать объяснений. Но вряд ли обойдется только объяснением. Бахром без кулаков и скандалов проблемы решать не умеет. Неужели поверит сестре?
— По муженьку скучаешь? — обняла ее за плечи, Гуля.
— В голове кружится.
— Иди, полежи, я сама вымою.
— Да, уже помыла. — Женя вытерла руки полотенцем. Гулька права. Мне надо лечь. Ноги подкашиваются. Она прошла в дом, села на кровать. Но ведь ничего не было. Рустам подтвердит. А если он намеренно, так сделал? Может быть, собрать вещи, и потихоньку, уйти? Ночью, в чужом городе, могу заблудиться. Надо дождаться утра. Но, если уйду, значит, признаю свою вину? Ей захотелось пить, и она решила пойти на кухню. Проходя по коридору, из комнаты свекрови, услышала голос Азизы.
— Мы уходим на работу, а она с Рустамом крутит. На базаре ее Фархад ждал у киоска. Не подошел, потому что Рустамки испугался. Или, она успела предупредить.
— Рустаму она нравится, он и наговаривает на нее. — вмешалась в разговор, Гульнора.
— Кто отец ее ребенка? Рустам? Фархад? Только, вряд лм Бахром? — не унималась Азиза.
— Ты с ума сошла! Быть этого не может! — Гуля, сжав кулаки, подбежала к сестре. — От ревности, придумала?
— Я сама видела.
— Ну, что ты видела? В постели они не лежали. И вообще я тебе не верю. Не вздумай, пьяному Бахрому в уши жужжать. Надо у Жени спросить.
— А что у нее спрашивать? — зевнула Сайера, прикрыв ладонью рот. — Она не сознается.
— Вы нарочно, выдумали. — глаза Гули наполнились слезами. — Бахромка не работает, Женька лишний рот. Так она сама себя кормит, соседям шьет. К весне опять пойдут заказы на платья.
— Что будем делать? — Азиза посмотрела на мать.
— Билет ей купим и отправим домой. — Сайера облокотилась на подушку, протянула уставшие ноги.
— Варвары! Я Женьку в обиду не дам! — Гуля стукнула кулаком по столу, и, с размаху толкнув дверь, выбежала из комнаты. Женька успела отскочить, прижалась к стене. Вернулась к себе, разделась, легла, подтянула одеяло к подбородку. Хороший повод избавиться от меня. Азиза не осталась ночевать у подруги. А если Бахром тоже сейчас явится? Девушка перевернулась на бок. Он не поверит им. Он любит меня. И знает, ребенок от него. Но тревога не покидала. У него рассудок пьяный. Он сейчас трезвым не бывает. Им удастся его одурачить. И тогда… Женька сжималась в комок. Надо заснуть. Утром все образуется. Придет Бахром. Я ему объясню. Она переворачивалась с бока на бок. Ее то, знобило, то, бросало в жар. Но ведь ничего не было. Я ни в чем не виновата. Мне нельзя нервничать. Это повредит ребенку. Надо заснуть. Уговаривала себя Женька. Она не помнит, как задремала. Во сне, мама, укрывала ее одеялом, целовала щеки. Потом, она бежала через широкое, перепаханное, поле, а оно не кончалось. Ноги вязли в липкой черной земле. Она проваливалась, по пояс в грязь, вылезала, и снова брела. Плыла по реке, в холодной, мутной воде. И никак не могла выйти на дорогу.
Глава 16.
Бахром повернулся на бок. Широкая деревянная кровать под ним, жалобно скрипнула. Открыл глаза. Рядом на подушке женская голова с растрепанными, обесцвеченными блондораном, волосами. Это кто? Пытался вспомнить Бахром, но голова гудела. Слишком много выпил вчера. Где я, в чьем доме? Он потер ладонью лоб. Вчера с утра пошел к Рахиму. С ним выпили, ели самсу, приготовленную его женой. Потом пошли к Садулле. У него жена уехала к матери в Самарканд. Там устроили гулянку. Пришли Батыр с Мишкой. Мишка привел девчонок. Он потянул с женщины простынь. Открылись полные ноги, округлые бедра. Тупо оглядел, и накрыл одеялом. Ничего не хотелось. Свесил ноги с постели. Одежда, в беспорядке разбросана на полу. Стряхнул брюки, долго не мог попасть ногами в штанины, надел рубашку, свитер. Поднялся, и, покачиваясь на непослушных ногах, вышел из комнаты. На вешалке долго искал свою куртку. Надо же, сколько навешали барахла? Удивлялся, раздвигая плащи и пальто. Туфли долго не хотели надеваться. Смяв задники, ему все же удалось, обуться. Дверь жалобно скрипнула, под его рукой. Он поскользнулся на мокрых ступеньках крыльца, съехал на заднице, и, уткнувшись носом в серую, бетонную, плитку, растянулся во весь рост на дорожке. Упершись руками, поднялся, преодолел двор, хлопнул калиткой, и вышел на улицу. Уже светает. Прищурил глаза Бахром. Как говорят, возвратился домой под утро. Сейчас приду, и завалюсь спать. И никто мне не указчик. Станут приставать с расспросами, всех пошлю к черту. Я сам себе хозяин. Путаясь пьяными ногами, он пошел по тротуару. Возле большой чинары остановился. От выпитой водки сильно мутило. Прижался лбом к корявому стволу. Никто не встретит. Подумал Бахром. Некому меня пожалеть. Всем не нравлюсь. Ему стало жаль себя, и он громко всхлипнул. По щекам потекли слезы. — А каким я должен быть, чтобы им нравиться? — громко произнес парень. На его крик, гулко отозвалось эхо. Все спят, а я брожу, никому не нужный, голодный. Он круто выругался, по-русски. Плюнул, опершись, о ствол, оттолкнулся, и, шатаясь из стороны в сторону, побрел к дому.
Азиза причесывалась перед зеркалом. Она слышала, как ударилась о стену калитка, выглянула в окно. Опять набрался. Поняла она, увидев брата. Он, вцепившись руками в перила, переставлял непослушные ноги, по ступенькам. Гулька и мать вчера ее долго наставляли, не говорить пока Бахрому о том, что она видела. Надо разобраться. Но она не могла утерпеть. Эта дрянь отбила у меня Фархада. Злые слезы выступили на глазах девушки. Все доводы сестры, что Женька перед нею ни в чем не виновата. И отношения Фархада и Азизы закончились еще до приезда к ним Жени, не остужали ее гнев. И, уж, тем более, ей не хотелось вспоминать, как она сама перечеркнула своим необдуманным поступком, с детства дружеские отношения с соседским мальчиком, так и не дав им, перерасти в настоящее чувство. Но теперь, был предмет ее ненависти. И она, не задумываясь, старалась обвинить во всем, Женьку. Чувства зависти и неприязни, к которой питала с самой первой встречи. Азиза вышла на веранду, подошла к брату, взяла за локоть, помогая подняться на веранду.
— Опять шлялся всю ночь. Так и жену можно упустить.
— Что ты хочешь сказать!? — потянул Бахром из рук сестры рукав куртки, и, поскользнувшись, чуть не упал, но Азиза успела схватить его за руку.
— Твоя жена приласкала твоего брата.
— Рустамку? — глаза Бахрома налились кровью, лицо исказилось от гневной гримасы, напоминая маску злого демона.
— Возможно, у нее и ребенок не твой. — разожгла костер ревности, Азиза.
— Где она? — Бахром оттолкнул сестру, и, не удержавшись на ногах, упал. Не сумев подняться на ноги, на четвереньках преодолел веранду, толкнул дверь.
— Кто это? — отшатнулась Сайера.
— Я убью ее! — Бахром прислонился к стене, поднялся. Держась за стену обеими руками, заплетаясь ногами, двинулся к своей комнате.
— Ты сказала? — Сайера уставилась на дочь, широко раскрытыми глазами. — Он же пьяный, представляешь, что может произойти?
— А мне плевать! — тряхнула головой Азизка. — Пусть отвечает за свои поступки!
— Где эта тварь? — дверь комнаты стукнулась о стену. При виде спокойно спящей жены, Бахром мгновенно протрезвел. Значит, Азиза правду сказала. Напакостила и спит.
— Спишь, тварь? Радуешься, как ни в чем не бывало.
Услышав голос мужа, Женька сразу проснулась. Бахром шагнул к кровати, отбросил одеяло, дернул жену за ногу.
Женька упала на пол, больно ударившись о ножку кровати, головой.
— Я ничего не сделала. — Женя заслонила ладонями лицо, увидев над головой, кулак Бахрома. От удара, в глазах у нее потемнело. Новый удар пришелся по спине. Она отлетела к комоду. Сквозь туман, застлавший глаза, поняла, надо спасать живот, и свернулась в клубок, как кошка. И тут же, снова, почувствовала удары в бок. Ногами бьет. Поняла Женька и потеряла сознание.
— Ты что делаешь? Гад! — Гульнора вбежала в комнату, повисла на руке Бахрома. — Она ни в чем не виновата. Это мама с Азизкой придумали. Азизка ее ревнует к Фархаду, а мама не хочет кормить лишний рот. Сволочь безработная!
Сайера, остановилась у порога, не решаясь приблизиться к разьяреннму, сыну. Азиза, глупо улыбаясь, выглядывала из-за плеча матери.
Гуля встала между Женькой и братом. — Она только тебя, дурака любит!
Равшан, потянул Бахрома за руку.
— Гуля права! Я не верю, в измену Жени. И ребенок твой. А ты что молчишь? Она тебя отвергла, так ты мстишь? — повернулся он к Рустаму, вошедшему в комнату. — Скажи, что между вами ничего не было. Ведь, не было? Почему молчишь?
Рустам покрутил головой.
— Я видела, как Рустам ее обнимал. — Азиза сощурила глаза.
Гуля подскочила к Рустаму, схватила его за рубашку на груди. — Ничего не было! Скажи этому дураку! — Рустам разжал пальцы сестры, отодвинул ее в сторону.
— Да, ты ей с первого раза не понравился. Не могла она тебя любить. Ты подлый, ты мстишь!
— Хватит, орать! — Сайера ухватила Рустама за воротник рубашки, толкнула из комнаты. Он споткнулся, о порог, задержался рукой, поднялся. Схватил с вешалки в коридоре куртку, и выскочил из дома.
Гуля подбежала к сестре. — Ведь ничего не было. Азиза, мама? Неужели вы верите в эту глупость? Ты злая, Азизка! Я тебя не люблю! — она поднесла сжатые кулаки к лицу сестры.
— Отойди от меня! — Азиза оттолкнула Гулю.
Гуля подскочила к Бахрому. — Азизка видела, как Рустам ее обнял, и больше ничего. Ты сам гуляешь. Я знаю. К Мухаббатке ходишь с соседней улицы. Видела вчера, как вы пошли к Садулле. У него жена сбежала к родителям. Наверно, там себе праздник устроили, с девками из базарного кафе. У самого рыло в пуху, а жену бьешь.
— Не твое дело! Где хочу, там и хожу. Я свободный человек. А она моя жена. Ей положено дома сидеть. Я убью ее! — Бахром сделал шаг.
Гуля, раскинув руки, закрыла собой, лежавшую на полу, Женю. — А, а, а! — закричала она истошным голосом. — Убей меня сначала! Я не дам ее бить. Сейчас милицию вызову.
Хлопнула калитка во дворе.
— С утра скандалите. Всю махаллю на ноги подняли. — Махмуд-ака недовольно покачал головой, на ходу надевая чапан. — Напился и буянишь?
— Она спала с Рустамом! — Бахром заплакал, размазывая руками слезы по щекам. — С моим братом.
— Ты пьяный дурак! Они все придумали. Кормить лишний рот, да еще родит. Ты же не работаешь. Не можешь семью содержать. Сайера даром никого не пригреет.
Он подошел к Женьке. Поднял, посадил на кровать.
— Пойдем к нам. Там тебя никто не тронет. Я не верю их надумкам.
Женя покачала головой. Перед глазами у нее плыли черные круги.
— Скажи, это правда? Не молчи. Что ты со мной сделала? — громкие рыдания вырвались изо рта Бахрома.
У Женьки пересохло во рту. Не было сил говорить, словно онемела. Она с трудом повернула языком.
— Это все неправда, я не виновата. — Женя сжала ладонями виски. У нее стучало в голове. Гуля села рядом, обняла за плечи. — Я знаю, ты не виновата. Рустам все придумал. Потому, что ты его не любишь. Они всегда с Бахромом соперничали. У нас никто друг друга не любит. — Гуля заплакала. — Ты теперь не простишь, уедешь, я знаю. Как я без тебя буду жить?
Бахром сел на пол, закрыл лицо руками. Плечи его затряслись от рыданий. — Что мне делать? Жена мне изменила.
Сайера поправила на голове платок. Ее не трогала трагическая сцена. — Купи билет ей до дома и пусть едет. Нечего сопли распускать.
Женя поняла, теперь ей здесь делать нечего. Оправдываться, кататься у мужа в ногах, она не могла. И не только потому, что это не в ее правилах, но и потому, что у нее просто не было сил. Она не могла пошевелить руками и ногами. Кто ей поверит? Она это хорошо понимала. Оставаться опасно, не только для нее, но и для ребенка. Выход один, уехать. Собраться, пока в комнате Гуля и Махмуд-ака. При них он больше не набросится на нее. Надо встать, собрать вещи. Но у нее страшно болит голова. Она встала, ее качнуло в сторону, Гуля успела ее подхватить.
— Я уеду. Сегодня. Только соберу одежду. Помогите мне дойти до вокзала. Я не знаю где, и у меня сильно кружится в голове.
— Кто привез, тот пусть и провожает. — Сайера передернула плечами, и вышла из комнаты.
— Что я без тебя буду делать? — всхлипнула Гульнора.
— Помоги мне собраться, Гулечка.
Гуля достала из шкафа Женькин чемодан. — Что класть? — повернулась к невестке. Из глаз ее текли слезы.
— На верхней полке мои платья, кофта. В шкафу пальто. Подай сюда.
— Я тебя провожу! — Мухмуд-ака подошел к девушке.
— Спасибо! Бахром проводит. Где-то, в глубине души, она еще надеялась, что он образумится, и попросит прощения. Хотя она чувствовала, простить не сможет, но хотя бы, расстаться по-хорошему.
Бахром взглянул на жену. Глаза его опухли от слез. — Как ты могла, с братом? Я тебе этого никогда не прощу! Бог все видит, он тебя покарает.
Правильно! Подумала Женька. Бог видит, кто виноват. Ей не в чем оправдываться, тем более не за что просить прощения. Она надела свое платье в клетку, теплую кофту, пальто, застегнула замки на сапогах. Подошла к зеркалу. Сняла сережки, колечко, осторожно положила на комод.
— Мне не надо вашего золота.
Гуля бросилась к Женьке, обняла. — Женечка, моя дорогая! Я тебя очень люблю!
— Я тебя тоже люблю, Гулечка! — Женя поцеловала Гулю в щеку, потом в другую. — Будь здорова и счастлива!
Женя присела на стул у комода. Обвела взглядом комнату.
— Радуешься, сука? — поднял на нее глаза, Бахром. — Сучка ты грязная! Не думал, что ты такая подлая!
Женя промолчала. Скорее выбраться отсюда. На улице бить не станет.
Она встала, вышла на веранду. Осторожно спустилась по ступенькам. Провожать ее никто не вышел. Гуля догнала у калитки, сунула в руку пакет, прошептала на ухо. — На дорожку.
* * *
На улице легкий ветерок коснулся пылающих Женькиных щек. Прощай теплый край! Прошептала Женька. Спасибо, что погрел меня на своем солнышке. Накормил, напоил. Она оглянулась. Через забор свешивались длинные зеленые побеги винограда, с набухшими почками. Зима закончилась. Февраль на исходе. Весна идет по Узбекистану семимильными шагами. Но мне уже не суждено, дождаться здешнего тепла, насладиться спелыми фруктами. Видит Бог, как я полюбила этот край. Но пришлась не ко двору.
Бахром остановил машину, открыл дверцу. Женя села на заднее сиденье, потянула платок на голове. Слезы застилали глаза, и она сквозь их туман, видела только мелькающие тени, от домов, и палисадников. Девушка кусала губы, чтобы не заплакать в голос. Я должна быть гордой. Повторяла мысленно. Мне нельзя плакать. Пока они доехали до вокзала, глаза ее высохли. Женя вышла из машины, не дожидаясь, пока Бахром откроет дверь.
— Подожди, я куплю тебе, билет. — Бахром поставил чемодан и пошел к кассе. Женя смотрела на мужа, и понимала, все чувства к нему, словно сгорели, в один миг. Она будто после тяжелой болезни, приходила в себя, и старалась забыть эту болезнь.
Они вышли на перрон. Оба молчали, отворачиваясь друг от друга. Подошел поезд. Бахром зашел в вагон, поставил чемодан на сиденье, положил на столик билет, и вышел.
Женя прижалась лицом к холодному стеклу вагонного окошка. Бахром стоял на платформе. Она смотрела и еще надеялась, он войдет в вагон, извинится, позовет домой. Хотя и сама не могла понять, хочет она этого, или нет. А он видел девушку в окне. Глаза ее были сухими. Она не плакала. Гордая подумал Бахром. Другая, бы в ногах валялась. А мне это надо? Я не смогу простить.
Женька искала в его лице раскаяние. Неужели он думает, я могла ему изменить с Рустамом. Не верит, тогда лучше расстаться.
Просигналил гудок, поезд медленно стал отъезжать от платформы. Бахром, заложив руки в карманы куртки, пошел за поездом. Женя стояла у окна и смотрела, как фигура Бахрома отодвигается все дальше, и дальше. И вскоре исчезла совсем. Уже не видно вокзала, а Женька все еще стоит у окна. Вот и закончился мой любовный роман. Она повернулась, и увидела мужчину и женщину. Они расставляли по полкам сумки и чемоданы. Четырехгодовалая девочка, сидя на лавке, мотала ногами.
— Мы из отпуска, в Москву. — приветливо улыбнулась девушке, женщина. Сняла платок, пригладила, гладко зачесанные, светлые волосы, и села рядом с дочкой.
— Я тоже. — Женя раскрыла пакет, который ей дала Гуля. Две лепешки. Кисть, белого, немного увядшего винограда, и кишмиш. Положила гостинец на стол.
— Угощайтесь!
— Какой деликатес? — мужчина подвинул угощение девочке.
— А вы, разве не будете? — удивилась женщина, увидев, как Женя направилась к выходу. Она взяла несколько сушеных виноградин, положила в рот, довольно закачала головой.
— Я уже наелась. — улыбнулась Женька попутчикам, и вышла из купе. Поезд уже набрал скорость, и, постукивая колесами, на стыках, увозил ее все дальше. От мелькания деревьев и кустов, у нее закружилось в голове. Она закрыла ладонями глаза, словно пытаясь стереть из памяти, неприятный эпизод в ее жизни. Вздохнула, отняла руки от лица, и увидела Фархада.
— Ничего не говори! Неужели тебе еще не понятно? Не бойся, мне ничего не нужно. Я сойду на первой остановке. Я дожжен сказать. Я буду ждать! А ты знай, если тебе станет плохо, я приду, как только позовешь. — он повернулся и ушел. Женька посмотрела ему вслед. Пригрезилось, или наяву? И любви, и винограда с меня достаточно. Вряд ли еще когда-нибудь захочу. Она потянула косу, переплела пальцами пряди. Поправила платок на голове. Потом, словно, вспомнив что-то важное, улыбнулась и пошла по коридору. Постучала в купе проводницы.
— Ну, кто там? Что надо? — раздался из-за двери, недовольный, женский голос.
Женька толкнула дверцу.
— У вас есть ножницы?
— Ножницы? Есть! — женщина окинула Женьку удивленным взглядом. Потянула ящик в маленьком столике, достала большие ножницы, протянула Жене.
Девушка подошла к окну. Глядя на свое отражение, расправила косу, и резанула ножницами, на уровне плеча. Потом стянула с головы платок, подаренный свекровью в первый день встречи, завернула в него косу. Открыла окно, и кинула сверток. Вот и все! Прошептала Женька и тряхнула головой. Волосы рассыпались по плечам. По губам пробежала легкая улыбка. Она прижала нос к холодному стеклу. Белые заплатки на стволах стройных березок посветлели, и светились в лучах утреннего солнца. И здесь торопится весна. Уже издалека видны темные проталинки на снегу. Женя почувствовала внутри себя, легкое движение, положила ладонь на живот, и тихо произнесла: «Мы едем, домой, малыш!».