Митя, двенадцати лет отроду, со своими друзьями сидел на лавочке около дома, бесцельно проводя драгоценное время в пустых разговорах, как казалось, на очень важные темы. Но болтовня быстро надоедала, а молодое тело и ум требовали настоящих приключений. Только какие могут быть приключения, когда кругом тишь, да благодать! Тут неожиданно перед ребятами появилась соседка баба Таня. В ее руке была полная горсть зерен желтой, спелой пшеницы. Баба Таня отсыпала небольшую часть злаков в другую руку, размяла, потом подула на неё и отправила содержимое в рот.
- Неужели так вкусно, чтобы это есть в сыром виде?- спросил с удивлением Митя.
-Вкусно. Детство вспомнила. Голодно было тогда. А зернышки эти для нас, как для вас леденцы. Хочешь попробовать? На, держи.
И баба Таня щедро поделилась с ребятами своими воспоминаниями в виде маленьких осколков её далекой юности.
Мите понравились зерна, и он предложил друзьям собирать колоски немедля, тем более, по словам бабы Тани, идти далеко не надо, так как заветное место находится прямо за их девятиэтажным домом. Огромное испытательное поле новых сортов пшеницы радовало глаз и погружало в другую реальность с уловимым запахом счастья. Окунувшись в хлебное море, ребята словно плыли, рассекая волны, потревоженные легким ветром своего любопытства. Когда они вышли на межу, то перед собой, в метрах пятидесяти увидели всадника. Это был сторож. Почуяв что-то неладное, Генка предложил бежать, но Вася возразил:
-От лошади не убежишь!
Поэтому ребята предпочли не пугаться, а встретить опасность лицом к лицу.
-Чем это вы здесь промышляете?- спросил сторож с длинной плёткой в руке.
-Да вот решили пшеницы сырой попробовать,- ответил Митя.
-Вы разве не знаете, что собирать пшеницу нельзя?
-А мы думали она общая, и взяли- то всего одну горсть.
-Сегодня горсть, а завтра мешок утащишь!- не унимался сторож,- а вот я вас сейчас в милицию сдам, а ваши родители штраф заплатят, и попробуйте только от меня убежать!
Ребята возражать не стали и покорно последовали за наездником. Идти далеко не пришлось, сразу на окраине жилого района они, как по волшебству, наткнулись на милиционера. Сторож доложил милиционеру об акте государственного хищения с нескрываемой надеждой, что воров сразу посадят в тюрьму. В его словах сквозила какая-то радость по поводу устранения такой значительной угрозы обществу со стороны распустившихся подростков, в которых он явно видел будущих преступников. Милиционер внимательно выслушал, посмотрел на ребят и сказал:
-Я думаю, что на первый раз обойдемся без привлечения к уголовной ответственности, но поставить в известность родителей надо.
Тем временем рядом собралась группа любопытствующих, среди которых были знакомые и соседи подростков. Не прошло и пяти минут, как пришли родители. Сторож с нескрываемым недовольством покинул сцену возвращения блудных сыновей под опеку взволнованных мам и пап. Последним пожеланием бдительного стража было – хорошенько всыпать по первое число начинающим ворам, посадить их на цепь и никуда не отпускать.
Дома Мите пришлось не сладко! Его встретило мрачное осуждение отца. Он назвал Митю преступником, по которому тюрьма плачет:
-Ишь, шалман распустившийся! Негодяй! Ты знаешь, подлец, что ты наделал?! Что из тебя дальше вырастит, сволочь такая!
В довесок к сказанным словам, отец нанес удар по затылку непокорного сына. Мите было не больно, но до слез обидно. Он не понимал всей сути произошедшего. «Как так,- думал Митя,- что такого я сделал! А сами-то разве не берут, что плохо лежит! Вон, мать вчера флягу краски с завода притащила. И ничего, он же не стал ее бить и обзывать! Подумаешь, пшеницы немного попробовал! Прямо честный такой гад! Всё время меня достает! Я у него такой плохой – слова доброго никогда не дождешься! Сволочь ты сам последняя!» Отношения с отцом у Мити никогда не складывались. Он не тянулся к отцу, даже не обращался к нему – папа. А тот не замечал сына. Единственное, что ему напоминало о его существовании – это очередной мелкий проступок: будь то нечаянно оброненная вещь или слишком громкий хлопок входной дверью.