Время до отбоя пролетело незаметно. Перед ним Виктор Шумков сходил на вечерний чай снова в компании Чертопалова и выпил стакан пустого, но очень сладкого чая. Потом была вечерняя поверка. В двадцать три ноль - ноль дежурный по кораблю объявил приказ готовиться ко сну. Через пару минут кубрик наполнился матросами, по своему виду все были старослужащими. Тех двоих, чьё присутствие выдавало постельное бельё почему – то ещё не было на месте. Виктор старался ни о чём плохом не думать и не спрашивать об этих двоих. Снова пришёл Чертопалов, посмотрел на рабочую фланку Шумкова и улыбнулся. Боевой номер Виктора был переведён аккуратно и бросался в глаза своей белоснежной краской. Не то, что у старослужащего Чертопалова, на выцветшей робе.
- Снимай фланку и штаны, прыгай в шконку и накройся одеялом. Команда отбой должна выполняться быстро.
И его теперешний товарищ по службе показал, как надо её выполнять на соседней пустой шконяре. У Чертопалова это получилось почти на счёт раз, а Шумкову, даже со второй попытки тяжело было, с раскачки и отжима занимать правильное спальное положение.
- Ничего, потом отработаешь, у меня это упражнение раза с десятого получилось. Да! Завтра чтоб из сапог прогары сделал. Отрежь их как у меня. Чертопалов показал свою обувь, которая издалека напоминала туфли - казаки низкого качества, только с тупым носом и без заклёпанных металлом ремешков.
- Понял Серёга!
- Добро. Отбой и ни звука.
Уже за полночь Виктор проснулся от шума и увидел следующую картину. Два молодых матроса, худых до невозможности сидели на «воздушных баночках» и шёпотом объясняли причины своей уже вчерашней провинности или «залёта» Чертопалову. Он сидел на шконке и покручивал в руках ремень. Их аргументы старослужащего не удовлетворяли, и он продолжал пытку физкультурой. Первым не выдержал длинный матросик с огромным загнутым точно клюв носом, очень тонким хрупким, словно приклеенным к его маленькой круглой головке. Нелепые пропорции и определили прозвище матроса – «Птица». Он сдался первым, получил бляхой ремня по голове, и повалился на палубу. Потом достал из запазухи несколько сигарет.
- Почему без фильтра – удивился Чертопалов?
- Не нашел – прогундосил «Птица».
- Завтра, чтоб были! – снова просвистал ремень и матросик, схватившись обеими руками за голову, закорчился от боли.
- Тихо падла, кубрик разбудишь. Совсем обнаглели! Когда кубрик мыть будете? Ладно, тебе даю добро отбиваться.
«Птица» почти бесшумно, стал раздеваться. Виктор краешком глаза заметил, что всё его лицо покрывали жёлтые пятна.
Между тем, второй матрос, дрожа и обливаясь потом, ещё сидел на «воздушной баночке».
- Ну, а с тобой «Бабай», что делать?
- Что «Годок» прикажет то и будет – весело протянул матросик.
- Воду на завтра приготовили.
- Принёс.
- Ладно. Добро встать. Дай закурить.
«Бабай» протянул Чертопалову пачку сигарет с фильтром и несколько карамелек, тот взял из пачки несколько штук и протянул её обратно.
- А конфеты, что к чаю.
- К чаю Серёга.
Чертопалов похлопал Бабая по плечу.
- Отбой матрос Ренат Галимзянов.
«Бабай» ловко заскочил на верхнюю шконку, которая располагалась напротив шконки Шумкова. Виктор закрыл глаза и притворился, что спит.
Чертопалов вышел из кубрика, и воцарилась тишина, за соседней переборкой едва слышно сопели старослужащие. Матрос «Птица», едва оказавшись на шконке, мгновенно заснул.
- Ей карась, ты откуда будешь – обратился «Бабай» к Виктору.
Шумков не отвечал, но чувствовал, неприятный сверлящий взгляд Галимзянова. Повторного вопроса не последовало.
Наступило утро. Прозвенело три звонка. По трансляшке бегло диктовали погоду на наступивший день. После, прозвучала команда на физзарядку. «Бабай» и «Птица» улизнули из кубрика раньше всех, потом за ними, нехотя, зевая, поплелись старослужащие. Виктор посчитал, их было девять человек. Через несколько секунд в кубрик зашёл офицер в звании капитана второго ранга. В руках он держал обрезок толстого резинового шланга. Это был командир, начальник всей Службы «Д» Игорь Скуратов. Он осмотрел кубрик, удовлетворённо ухмыльнулся, а потом остановил взгляд на новеньком.
- Матрос Шумков? – спросил он грозно.
- Так точно товарищ капитан второго ранга!
Виктор стоял пред ним босиком в тельняшке и рабочих штанах.
- Прибыли на корабль вчера после полудня?
- Так точно.
- Мне капитан – лейтенант Данилюк доложил о ваших способностях! Знаете языки?
- Так…. Более или менее – растерянно и скромно ответил Виктор
- Очень хорошо. Отдыхайте матрос Шумков.
Шкуратов вышел из кубрика и Виктор облегчённо вздохнул. Вопрос начальника Службы обрадовал его. «Может для меня есть хорошие перспективы» - подумал Виктор.
Шумков остался один, ничем не занятый, «золотая карасёвка» продолжалась. После зарядки, прозвучала команда умываться. Кубрик Шумкова пошёл совершать водные процедуры, заранее заготовленной матросами Птицей и Бабаем водой, но не все. Некоторые старослужащие отправились обратно спать. Ожидающийся завтрак, как было видно, не очень беспокоил их. Те, кто уже проголодался, направились в столовую без всякой организации. Комдив 2, так ещё называли Скуратова, отправился по своим делам, а молоденький лейтенант, казалось, совсем был равнодушен к этой ситуации. Лишь дал команду идти завтракать и сам быстро куда - то испарился.
На завтрак подали серый хлеб с маслом, чай, и яйцо. Народу пришло ещё меньше чем вчера на ужин. Молодые матросы быстро завтракали и потом быстро уходили из столовой, некоторые уносили с собой утреннюю пайку (как потом узнал Виктор, она предназначалась для старослужащих, кто не пожелал прийти на завтрак самостоятельно). Контроля со стороны офицеров не было никакого, в огромной столовой «Алтая», их едва можно было заметить среди оживлённой толпы. Виктор догадывался, что одни из них просто ещё спали в своих каютах, у других же просто не было желания следить за сложной и ещё непонятной ему системой питания на корабле. Пришлось опять, что называется заморить червячка. После вчерашнего ужина, Виктор чувствовал себя голодным, а сегодня после завтрака это чувство обострилось. Сразу после завтрака начиналась утренняя приборка. Не успел Виктор дойти до кубрика в сопровождении матроса Чертопалова как объявили её команду. Началось хаотичное движение внутри корабля, молодые матросы как будто на пожаре носились взад и вперёд с тазиками воды и ветошью. Наконец, Шумков пришёл в свой кубрик, устроился возле иллюминатора, достал лезвие для бритья и стал отрезать сапоги, делая из них прогары. Использовать новые или «канолевые» хромачи было нельзя, старослужащие и молоды матросы берегли их для особых случаев. После того как Виктор сделал из сапог обувь требуемой формы, Чертопалов дал добро постирать форму и сам принёс в тазике тёплой воды. Быстро справившись с этим, Шумков сразу высушил её с помощью утюга.
- Молодец, шаришь! – похвалил Шумкова Чертопалов – Теперь можешь написать письмо домой.
Виктор достал один из заранее купленных конвертов, вырвал сдвоенный лист из тетради, расписал на уголке ручку и, немного подумав, начал писать, стараясь быть кратким, убедительным и чуточку романтичным.