ТЕРРОРИСТ Николай ЕРЁМИН
рассказ
Мой папа в юности был похож на Сальвадора Дали, а мама – на Сару Бернар.
Вот почему я родился гениальным ребёнком.
Я прекрасно рисую, сочиняю стихи, пишу музыку.
Но лучше всего я пою.
Стоит мне услышать какую-нибудь арию из оперы в исполнении, скажем, Рафаэля или Паваротти, как я тут же могу воспроизвести её – голосом Рафаэля или Паваротти, в совершенстве, без ошибок.
Как мне это удаётся, не представляю, но всё, что я пою, отражается в моём сознании.
Таким образом я стал полиглотом. Ни итальянский, ни испанский, ни английский, ни французский языки – для меня не проблема.
Мой папа сделал всё, чтобы развить мои уникальные способности.
У нас прекрасная библиотека, фонотека, рояль, компьютер с музыкальным центром, позволяющим записывать и воспроизводить любые творческие фантазии.
Сначала мы дружной семьёй жили в Крыму, но обострение отношений между крымскими татарами, русскими и украинцами вынудило нас перебраться в прекрасный сибирский город Абаканск, где никто не придаёт значения национальному вопросу. Будь ты хоть негром, хочешь жить в Сибири – живи, работай на радость себе и окружающим.
Папа занялся квартирным бизнесом, мама – преподавательской деятельностью, в консерватории, которую я окончил без труда сразу по двум отделениям: композиция и вокал.
Когда я защищал две свои дипломные работы, зал консерватории был переполнен.
Два часа длилась моя защита.
Собственно, это был концерт в двух отделениях, с небольшим антрактом.
Папа записал его на аудио и видео.
В первом отделении я сыграл на фортепиано фантазию на темы композиторов всех веков и народов.
Во втором – спел самые выразительные арии из сокровищницы оперного искусства.
Папины записи потом продавались в виде двойного альбома во всех музыкальных магазинах Абаканска, Москвы, Парижа, Лондона, Милана, Мадрида, Рима и других городов.
Я был нарасхват.
Последовали приглашения на гастроли по странам Европы, Америки, Азии и Африки.
Папа был счастлив.
Мама – на верху блаженства.
Ещё бы! Их сын стал звездой первой величины.
Все их тщеславные мечты сбылись
Но тут я внезапно, видимо, переутомившись, затосковал по Крыму, где не был с детства и где у нас, в районе Алушты, оставался в собственности небольшой домик с приусадебным участком и садом, где росли яблони, груши, виноград…
И розы, розы, розы….
Тропинка круто спускалась по косогору из нашего сада к Чёрному морю.
В лучах восходящего или заходящего солнца я любил купаться, нырять, заплывать далеко от берега, ложиться на спину и любоваться бездонной бирюзой южного неба…
Наш домик пришёл в запустение.
Сад зарос.
Но деревья плодоносили.
Мы навели с мамой порядок дома и в саду.
И стали жить-поживать, наслаждаться отдыхом.
Но вокруг, как много лет назад, по-прежнему кипели страсти-мордасти.
Крымские татары устраивали демонстрации, марши протеста, требовали вернуть им землю предков. Процесс шёл, но медленно и болезненно. Слава Богу, на наш участок никто не покушался, кроме воров, которые повадились по ночам срезать наш виноград и собирать наши яблоки и груши…
Только-только мы с мамой соберёмся сварить варенье из золотого ранета, с расчётом на долгую сибирскую зиму, а дерево уже обобрано.
Только мы захотим собрать и засушить на зиму грушу «Конференц», а её уже обтрясли…
В конце концов такая постановка вопроса меня разозлила, и решил я угостить воров по-настоящему, от всей души...
В беседке, посреди нашего сада, на круглый стол поставил я большую вазу, а в вазу положил самые красивые яблоки и груши с запиской:«Дорогие воры, кушайте на здоровье!» А чтобы им было вкуснее, соорудил я, вспомнив давний школьный опыт, взрывное устройство. Не буду описывать его составные части, чтобы другим неповадно было. И спрятал его в центре вазы, среди фруктов.
Одну ночь ждал, вторую, третью…
Наконец, на четвёртую ночь, ровно в 12 часов в беседке раздался долгожданный взрыв.
Вор лежал рядом с беседкой и стонал.
Правая рука, оторванная по локоть, валялась рядом.
Что дальше?
Естественно, приехала милиция.
Взяли у меня показания.
Завели уголовное дело.
И поместили в Симферопольскую тюрьму, где я находился под следствием полгода.
Настроение у меня было приподнятое.
Я радовался, что восстановил справедливость на земле.
И пел - днём и ночью, арии из опер, да так божественно, так красиво, что вся тюрьма замирала, в буквальном смысле ничего не делала, как бы парализованная, зачарованная, когда я в порыве вдохновения выводил нежнейшее «ля» второй октавы..
Наконец, вызвал меня к себе начальник тюрьмы и сказал:
- Послушай, певец, что это ты вытворяешь над нами, простыми работниками правоохранительных органов и над нашим контингентом?
- А что, собственно? – спрашиваю.
- А то, что ведёшь ты себя, как сумасшедший! Сам не спишь и другим не даёшь.
Задолбал ты всех нас своим сладострастным пением. Терпели мы, терпели и решили направить тебя в психобольницу, на судебно-психиатрическую экспертизу. Пусть там решат, кто ты есть на самом деле – или певец гениальный, или террорист.
И перевели меня из тюрьмы в Симферопольскую психобольницу, где признали меня душевнобольным, которым, кстати сказать, я себя не считаю.
И решением суда определили на принудительное лечение в психобольницу общего типа, по месту жительства, в наш прекрасный сибирский город Абаканск, где я и нахожусь по настоящее время по адресу: ул. Курчатова, 14.
И сколько будет длиться это лечение, то есть, издевательство надо мной, я не знаю.
Вот почему изложил я свою историю вкратце, чтобы разослать во все бесплатные газеты, которые даёт читать нам наша администрация.
Может быть, кто-нибудь напечатает мой рассказ и заинтересуется кто-нибудь, и приедет по вышеуказанному адресу, и поставит вопрос о снятии с меня принудительного лечения…
Петь мне здесь запрещают, играть на пианино тоже.
И пропадают мои гениальные способности ни за что, ни про что.
А ведь я мог бы откликнуться на одно из многочисленных приглашений, которые ещё в силе, и уехать куда-нибудь на гастроли, и радовать людей талантами, которыми наградил меня Господь Бог при помощи моих замечательных родителей, которые каждый день ходят ко мне на свидания, носят передачи… И плачут, пока голодные нищие санитары поедают то, что они принесли, а я томлюсь, когда же те наедятся и выведут меня к моему папе, который в юности был очень похож на Сальвадора Дали, и к маме, походившей на красавицу Сару Бернар, а сейчас стали от горя похожими на старичка и старушку…
г Красноярск