Утром встала – и за дело! Днем верчусь-верчусь, на перекус кое-как время выделяю, а вечером – детективчики, так чтобы со стрельбой и погонями, чтобы мне разгадывать, чем дело кончится, чем сердце успокоится. И все! Приходит ночь! Я оттягиваю приближение сна: вот еще что-то сделала, еще кому-то позвонила, туда-сюда… Но ложиться в постель все-таки надо.
Ложусь, выключаю свет. Тишина в квартире оглушает. Но внешние звуки существуют: за окнами по дороге катятся машины, по тротуару изредка протопает запоздавший прохожий. Тени бегают по занавескам, прячутся в плотных шторах. Не могу уснуть! Тревожит разговор с приятельницей. Она местная немка, крупная, интересная женщина. Зовут ее Утой, а я про себя зову ее Уточкой за немного переваливающуюся походку. Она приезжает ко мне в гости редко, но встречи всегда запоминаются надолго, мне с ней хорошо. Я жалею Уточку – у нее недавно умер муж, с которым она прожила почти сорок лет. Детей у них с мужем не было, и теперь Уточке трудно самой справляться с большим домом и садом.
В прошедшую субботу она снова приезжала на своей «Хонде» в наш город. Мы погуляли с ней в парке, посидели в кафе, посетили магазины. Весь день мило болтали обо всем. К вечеру, уставшие, зашли в уютный ресторан. Сидели после ужина довольные и сытые, я готовилась уже сказать слова благодарности за отпускной день и попрощаться. Вдруг Уточка придвинулась ко мне и взволнованно зашептала:
-Посмотри, какие тени в гардинах…
И действительно, в гардинах шевелились тени, как будто кто-то стоял сзади и глубоко дышал.
-Ты сразу засыпаешь или лежишь перед сном подолгу, не закрывая глаз? - спросила Уточка, отчего-то вздрагивая.
Я медлила с ответом, понимала, что Уточка хочет рассказать мне что-то очень важное для нее.
-А я вот подолгу не могу заснуть - все думаю о своем муже Альберте. Знаешь, без отрыва смотрю на занавески, они легко колышутся от ветра, окно приоткрыто, тени как живые, бегут от занавесок в глубину штор. – Уточка вытаращила глаза, но мне не было смешно, мне стало страшно.
-Ну, - выдохнула я.
-Однажды ночью, несколько месяцев назад, одна тень спряталась в складку. И я спросила ее: »Это ты, Альберт?» «Я, родная, » – ответила тень голосом, таким дорогим, ни с кем его не спутать! «Ты помнишь, как мы с тобой катались на кораблике в отпуске на Лазурном берегу? Тогда еще ветер сорвал с моей головы кепку, и ее унесло в море, а мы смеялись, потому что нам тогда все смешно было… Помнишь?»
-И ты помнила?
-Конечно! Но спросила осторожно: «Альберт! Почему ты тут? Ты же вроде за гранью?» Он ласково ответил: «Я видел, как ты тоскуешь, как плачешь в одиночестве, вот и пришел к тебе!» «Я хочу быть с тобой, я так измучилась без тебя. Иди ко мне!» - Тень тихонько засмеялась: » Этого я не могу… Но я буду приходить каждый раз, когда наступит полночь. Жди меня!» Штора колыхалась, я видела в ней очертания дорогого тела. С тех пор мы с мужем разговариваем каждую ночь. Мы много смеемся, грустим, вспоминаем прожитые годы - мне очень хорошо с моим Альбертом! Мне скучно днем, я жду, не дождусь полночи - потом сплю до обеда.
Я содрогнулась.
-Ута! Это же грех какой – разговаривать с мертвыми! Этого нельзя делать ни в коем случае! – Я заглядывала в ее задумчивые глаза, искала в них следы раскаяния, вины, но не находила. - Это бывает иногда с вдовами, которые прожили в супружестве долгую жизнь, их посещает нечистая сила, пользуется их горем, втирается в доверие. Так можно сойти с ума, Ута! Брось это занятие!
-Нет, нет! Я так одинока и не знаю, как жить без него! Я не предам тень Альберта! Это все, что у меня осталось! Я люблю эту тень!
И теперь, лежа в постели, я слежу, как по занавескам движутся тени, перебегают на шторы, прячутся в них, колышут темную ткань. Я закрываю глаза, прошу Бога за Уточку и благодарю его за то, что ко мне не ходят говорящие тени.
19.05.12
Орлингхаузен