Старооскольская мать Тереза

Пусть вас не смущает принадлежность моей героини к чужому городу. Уверен, что любой другой гордился бы таким человеком по праву, о чем я и пишу.

В истории Старого Оскола яркий след оставляли не только наши земляки, но даже иностранцы. Познакомлю вас с одной из них. Татьяна Максимовна Бергер – сотрудник Международной организации Красного Креста приезжала в Старый Оскол с тремя гуманитарными грузами из Германии. С полным основанием ее можно считать человеком нашего города.

Она родилась в России, в Ростове, и жила там до 12 лет. Умница, незаурядная личность, отлично говорившая по-русски, оригинально смотревшая на наши нужды в начале 90-х годов прошлого столетия. О ней часто писали городские газеты. Называли ее нашим другом, зазывали в гости, плакались в жилетку, просили о помощи.

С госпожой Бергер мне довелось встречаться несколько раз эпизодично, но в один из мартовских дней 1991 года мы провели вместе более пяти часов. Случилось это так.

Однажды я рассказал о ней знакомым ребятам из УПП ВОС (общество слепых) и меня попросили: Приведи ее к нам, если получится. У нас есть очень много вопросов к ней. Хочется послушать как живут инвалиды в Европе, чем занимаются, какие имеют льготы.

Легко сказать «приведи». Моих возможностей для этого подвига явно не хватало и пришлось обратиться к тогдашнему депутату горсовета Александру Александрову за помощью. Мой бывший мастер обещал содействие и слово свое сдержал. В назначенный день мы ждали Татьяну Максимовну у дверей кабинета Тамары Беликовой тогдашнего заместителя главы города по социальным и прочим вопросам. Поскольку предварительная договоренность о визите была, задача состояла в том, чтобы нашу госпожу не увели другие люди.

Операция перехвата призошла успешно и вот мы шагаем по весеним лужам в мастерские учебно-производственного предприятия слепых. Молчать я не умею, диктофон включен и все, что было сказано Татьяной Максимовной в тот день уместилось на нескольких кассетах. Даю слово госпоже Бергер и постараюсь максимально оставить ее стиль разговора.

- Уже сегодня изменилось наше отношение к гуманитарной помощи. В первый приезд с пакетами, макаронами, шоколадом мы увидели, что, в конце концов, вам долго этого не нужно, конечно, есть люди, которым и это нужно, но в принципе обойтись еще можно. Значит, надо было поменять идею, что мы сейчас делаем. Апрельским транспортом приедет другая идея - это будут продукты для диеты, для больных, желудком, кишечником. Все пойдет на больницы, которые этим занимаются. Потом привезем детскому инвалидному дому бойлер для горячей воды.

- Мы с Гусаровым (тогдашний мэр) говорили, надо взяться за ваших промышленников, какие работы они могут дать инвалидам. "Еда на колесах", для этого вам надо заключить контракт с большой кухней или иметь свою большую кухню. Из нее судка­ми каждый день развозить обеды по инвалидам и делать это добровольцам. Им оплачивать затраты на машину. Это гораздо проще, чем иметь столовые, куда они приходят.

Я с 1962 года работаю в Советском Союзе, знаю его вдоль и поперек и в восторге от народа, прожившего 70 лет под такой ситуацией, такое могут сделать только гениальные люди, в этом смысле я в русс­ких верю, что они исправятся и выживут.

- Если я вижу инвалида, знаю его ситуацию, квартиру, ваш продуктовый склад, тогда я могу идти к вашей администрации и сказать "я видела, и я знаю", что это так. Вы знаете, я расскажу вам одну историю. У нас на всю гостиницу (Металлург) есть один электрический чайник и за ним охотятся. Стук в дверь, простите, пожалуйста, вы уже чаю напились? Да. Чайник можно? Пожалуйста! Дала ему чайник, вдруг снова стук, опять он. Скажите, пожалуйста, мне сказали вы иностранка? Да. Можно! Пожалуйста! У меня проблема. Я не работаю. Боже, мой! И у нас есть люди не работают. Я только торгую. Я говорю, простите, пожалуйста, а это не работа? По-моему это тоже работа. Ну да, вы знаете. И вот я собираю валюту. И на что? Хочу купить себе машину! Понимаете, он извиняется, что он торгует. Почему надо извиняться за свою работу не гордиться ею?

- У вас это началось после революции потому, что купец было название. А потом пришли интеллигенты. Вы на свои сложности смотрите и говорите "о, боже, мой!" А я на ваши сложности смотрю и думаю "сколько еще интересной работы! За что еще можно взяться. Вот тут точки, где надо подумать, как вам облегчить жизнь. Что у нас перешло в руки слепых? Это изготовление всякого рода щеток. У нас очень любят щетки из природного материала. Из щетины или ве­реска. Эти работы делаются большей частью организациями сле­пых. В нашем районе несколько таких предприятий.

- Слепые кооперируются, им оставляют такие работы, которые они могут выполнить, кроме того, они занимаются са­мостоятельной продажей тех самых щеточных материалов, о которых я уже говорила. Немецкие хозяйки их очень любят и заказывают очень часто по каталогу, раз в год к тебе в дом приходит предста­витель этого предприятия, и приносит каталог. Ты можешь выбрать те щетки, которые тебе в этот год нужны. Там метелки, щетки, начиная от щеток для ногтей, заканчивая щетками для подметания дороги. И каталоги эти очень разнообразны. И, кроме того, они постав­ляют их на большие предприятия, например щетки для очистки одежды, рабочего места. Потом они есть в магазинах - просто на полках, кому что нужно, тот все для себя найдет.

У нас вообще так принято, если говорится, что вещь сделана инвалидом, то в людях рождается желание купить эту вещь. Так что это хорошая реклама. Или например, у нас есть реабилитационные центры - там люди без рук учатся все делать ногами. Они себе и зубы ногами чистят и картошку и все-все. И на компьютерах ногами работают и это что-то невероятное. Ими по большей части высы­лается большое количество открыток, нарисованных ногами или ртом инвалида.

- Делаются выставки этих работ, там бы­вают замечательные рисунки. И мы очень часто открытки на рождество покупаем у таких организаций. И я хочу сказать, что меня больше всего потрясла одна женщина, которая ногами чистила картошку. Это было чудом. Для них делают специальные чулки, чтобы обоз­начить каждый палец ноги отдельно, как перчатки и они делаются резиновые и замшевые, чтобы не скользили. Эти люди и по телефону звонят ногами. Реабилитацией занимаются специальные центры. На это дело го­сударство финансирует очень маленькую сумму, оно может помочь выст­роить здание, а все остальное идет от благотворительных организаций. Там и церкви и профсоюзы, там и независимые ни от какого уклона организации. И если инвалида обучают чистить ногами картошку, то ему уже не нужен человек, который за него это будет делать, он мо­жет сам себе помыть волосы и причесаться. Так что в этом не так много гуманитарного, милосерд­ного, а просто самосодержание. Здесь чисто экономический расчет и строго обоснованная система.

- Пару лет назад у нас были большие проблемы (1989 год). И мы добились того, что у нас не будут строить больше ни одного здания без соблюдения нужд инвалидов. Это значит, что кнопки в лифте должны быть так расположены, чтобы человек, сидящий в коляске мог их достать. Дверь лифта должна быть такого размера, чтобы он мог въехать, чтобы не было ступенек, и чтобы человек в тележке мог въехать совершенно свободно. В автобусе должны быть такие сидения, чтобы можно было пристегнуть эту тележку, чтобы она не болталась. В квартирах парализованных не нужно делать уступы, чтобы они могли переезжать из одной комнаты в другую без затруднений. И специальное бюро следило за выполнением требований инвалидов. Сейчас эта система действует так четко, что о ней никто даже не разговаривает.

- Еще одно дело слепых - телефонные централы, у нас не так, как у вас, где у каждого свой номер, а у нас центральный шкаф. Цент­ральные распределения находятся полностью в руках слепых, потому что они идеально с ними справляются. У нас многие работы даются на дом, сами понимаете, инвалид очень часто испытывает затруднения. Но у нас каждый инвалид может получить работу, даже не совсем по специальности. Реабилитация начинается можно сказать с первого дня. Человеку как можно раньше наса­ждают идею о том, что он будет потом работать, когда реа­билитируется полностью. Ему говорят, что в самом лучшем случае он может достигнуть такой точки, в другом случае такие - то возможности, в третьем случае - третьи. Так что мы с первого дня начинаем готовить человека к новой жизни.

- Конечно, в Германии не все можно вылечить. У нас в каждой клинике есть рели­гиознее служащие, зависящие от религиозности пациентов, кроме того, есть социальные деятели, потом есть психологи и психотерапевты, которые занимаются реабилитацией. И у вас хватит социологов и психотерапевтов. Их надо только занять.

В принципе все работы, которые инвалид может выполнять физически, для него открыты. Он может учиться и преподавать в любом университете. У нас очень принято, что как раз инвалиды: слепые, глухие, парализованные потом защищают права своих же потому, что они их лучше понимают. Например, слепой юрист очень часто защищает проблемы слепых, они их иначе пони­мает, чем мы зрячие, которым очень трудно вдуматься в эту ситуацию. Так же парализованный, нам со здоровыми руками и ногами очень трудно понять. Потому очень часто получается кооперация одинаковой инвалидности.Но на разных уровнях: образованные, специалисты по ручному труду, бух­галтеры, администрация. Очень часто это все из одного клана.

Татьяна Максимовна ответила на все вопросы, интересующие незрячих.

Есть ли у инвалидов льготы?

На квартиры, езду на автомобиле и содержание его, на посещение театра, библиотек, курсы лечения.

Кто ведает вопросами социальной защиты в земельном ландтаге?

Конечно, он может быть и инвалидом. У нас сейчас министр внутренних дел в Бонне инвалид. Вы, конечно, слышали, что на него было покушение в конце прошлого года, его очень тяжело ранило он остался парализован от пояса и он сейчас полноценный министр, несмотря на свою тележку. Ему разбило челюсть, парализовало, все страшно боялись, что он не сможет работать, но ни у кого не возникло мысли о том, что он из-за этого должен поки­нуть свой пост. Инвалидность у нас не играет никакой роли. Большинство вспомогательных средств обеспечивается нашими страхкассами, если нужна тележка, ходунки, костыли, переделка автомобиля на ручное управление, дается субсидия. Если у кого-то случилась авария и он стал калекой, ему дадут деньги для оборудо­вания квартиры согласно его теперешнему положению. Может быть, надо пони­зить кухонные уровни, чтобы он мог сделать это подъехав на тележке. Убрать пороги, поставить устройство, чтобы сам мог ходить в туалет. Устройство, чтобы поднимать его в ванну - ремни для подстежки. В этом помогают страхкассы, чтобы как можно больше обеспечить самостоятель­ность.

У вас все вытекает из того, что научить человека жить самостоятельно - это рентабельно.

Это гораздо дешевле, это чисто экономический вопрос. С другой стороны ин­валид по мере сил возвращает долг государству.

Пенсия и зарплата, как они сочетается?

Это зависит от ситуации. Если заработок дает ему столько, что он может существовать на него без помощи государства, пенсия ему всег­да остается. Если ему засчитали, что он инвалид настолько-то процентов, то он именно на столько процентов инвалид.

Если он может зарабатывать и ему этих двух сумм не хватает, тогда он от государства получает добавку на жизнь и, если работает, то платит налоги как все люди. Он не платит на пенсию и на добавку госу­дарства. Не забудьте наше мнение, чтобы государство служило нам, а если оно нам не служит, то мы его погоним в шею. У нас отношение к государ­ству довольно жесткое. И все наши парламентарии и правители, если они нам не по душе, им нелегко спать. Мы их можем удалять каждый день, мы можем встать на улице, собрать подписи, поехать в Бонн и сказать "вот вам мнение нижней Саксонии". Гоните его в шею.

- В Германии есть профсоюз слепых. Слепота считается особым критерием, также как и глухота, осо­бенными несчастьями. Именно из-за этого нужен специальный представитель. Два раза в день новости с сурдопереводом. В этот раз выпустили деньги - они сделаны так, чтобы слепой мог ощутить какая ку­пюра, чтобы у него был контроль, и он не зависел от чужого человека. По-моему это правильно. Считать, что эти люди есть, мы должны, если мы с этим считаемся, мы должны реагировать. У нас есть специальные переходы, которые свистят. Но я должна вам сказать, что ваши водители, чирикай там, что хочешь. А у нас так бы по ушам дали, что они бы сами зачирикали. У нас первый раз берут двести марок и то на месте. В кармане нет денег, ставь машину, иди пешком хоть в другой город. Второй - две тысячи и третий - отбирают права на год. Так что чирикать приходится очень задушевно. И чтоб у нас на красном свете из-за угла кто-то поехал так бог ему судья, ему бы голову сняли. У нас пешеход святое святых, ему разрешена каждая дурость, можно так сказать.

Как обслуживают инвалидов в магазинах?

У нас в магазин входят через спецвход, на котором вы оставляете сумку, чтобы вам не было слишком тяжело остаться честным, и если у вас есть проблемы со зрением, вы просите чтобы послали продавца, который пойдет с вами и даст вам то, что вы сами не можете взять.

А продавец от этого имеет прибавку к зарплате?

Ее же содержат 8 часов. Она один раз бы сказала "не буду" и на этом бы дело окончилось потому, что это дает предприятию право выгнать на месте. Выгнать в тот же момент, вот сейчас, пойдите в бухгалтерию, возь­мите деньги за ваши полтора часа работы и уходите. Потому, что этот слепой расскажет в своей семье, что можете себе представить, со мной такое случилось!! Так это вся семья скажет, что в этот магазин больше не пойдет и расскажет соседям. А если магазин на двадцать банок в день меньше продал, то хозяин это сразу почувствует.

Как можно организовать что-то вроде выставки, посмотреть на те приспособ­ления, которые облегчают реабилитацию?

Я могу одно попробовать. Как раз у слепых довольно много ин-формативной литературы из их предприятий, оборудования квартир и так далее. Я попробую попросить, чтобы мне такие проспекты дали. У них очень ум­ные мысли, у них организация жизни инвалидов всегда старается, как мож­но больше освободить людей от чужой зависимости. Закупать вам ничего не надо кроме идей. Очень многие идеи можно ос­воить здесь, иначе вам долго придется ходить и ждать валюты с богатого пле­ча. Очень многие вещи осмысленные, и совсем без оборудования. Как об­легчить, например, преодоление порогов, ведь для слепого это проблема. У двери нужен знак, чтобы знать, что есть пороги и приблизительно какой высоты. Вы знаете Брайля и табличку на нем. Все это не стоит особых денег. Кроме того, у нас отношение к слепым такое, что каждый прохожий увидев слепого обязательно поможет, без всяких сожалений и придыханий. В этом смысле я должна отдать немцам честь и еще больше аме­риканцам.

Нам хочется завести контакты с вашими обществами.

Наши немцы очень легко идут на контакты и отвечают всем. Красный Крест (КК) у нас совсем другое дело, чем у вас. Он абсолютно ника­кого дела не имеет до болезни, или до медицины. Это две большие разницы. Что у него медицинского так это транспорт "Скорая помощь", вертолеты при необходимости. Он оснащен врачами и оборудованием для спасения человека. Но в больницах реабилитационных центрах КК не имеет никаких влияний - это чисто гуманитарная организация. Помощь пленным, беженцам, при катастрофах, устройство центра для инвалидов, детский дом, это орга­низует КК. Он помогает только встать на ноги. Принцип КК, самый боль­шой успех - это стать ненужной организацией. Организацию, общество, чело­века освободить от необходимости в нашей помощи. Мы достигли своей цели. А вы наоборот. Когда-нибудь и вы пойдете со всеми в ногу, как я верю, что англичане будут ездить как весь мир, по правой стороне.

- Давайте я вам на прощание расскажу, как нашу делегацию встречали в Доме ветеранов. Мы приехали туда, там дедушки и бабушки приняли нас, скажем так, корректно. Мы вошли, поздоровались, бабушки на нас покосились, одна только пожаловалась: "мы вас уже так долго ждем!". Потом их по­вели в зал, посадили, как курочек на жердочки на эти стулья. Мы поста­рались рассказать, зачем приехали, а потом начали вносить пакеты. На каждую бабушку по пакету и из них выросла башня. Дедушкам бабушкам стало интере­сно, что же там внутри. Я предложила, давайте хоть один откроем все вместе. Я отк­рыла пакет, бабки как кинулись, тут никакое сдерживание не помогло. Все головы туда позасовывали, страшно было интересно, как упаковано, какие картинки. А после все эти бабки вдруг разбежались, я уже думала, перепугались или обиделись, что такое с ними случилось. Ни одной не было. Потом стали возвращаться с рукоделиями, какими-то подарками. Господа, это было что-то невероятное! Немцы были ошарашены таким приемом и разош­лись, правда, друзьями. И потому вот эти пакеты были нужны. Я считаю, что не содержимое пакетов, а принцип этого столкновения был важен. А теперь мы можем взяться за умное дело.

P.S. Я не помню, что за болезнь была у Татьяны Максимовны, но она всегда ходила в жестком специальном воротнике. Общение с ней было страшно интересным. При жизни многие люди, встречавшиеся с ней, старались подружиться, называли себя ее друзьями. Она умерла в Зальцгиттере более пятнадцати лет назад. Некролог в городской газете «Октябрьские Зори» оказался более чем скромным. Думаю, что ее рассказ и ответы на вопросы, актуальны для наших инвалидов и сегодня. Но это уже другая тема.

Прямую речь я постарался особо не "ломать".

Очень сожалею, что не нашлось ни одной ее фотографии. По моей просьбе друзья писали и звонили в Зальцгиттер, увы… Это лишний раз говорит о том, как быстро стираются в памяти хорошие дела.