ГЛАВА 4.
ЛИЦОМ К ЛИЦУ.
Не через три дня Марине удалось повидаться с парнями.
Вечером того же дня, когда с куратором и врачом о них поговорила, ей стало плохо…
Спустя неделю, открыла глаза в новой палате среди незнакомого персонала и окружения. Задумалась, не паникуя: «Так-так. Опять судьба выкидывает коленце. Где я?»
– Доброе утро, Марина! Меня зовут Анатолий Павлович. Я Ваш новый лечащий врач. Вы в ведомственном санатории.
Рядом на стуле сидел интеллигентный мужчина средних лет: чернявый, белокожий, с ясными карими глазами и нежным румянцем.
Невольно напомнил ей внешностью замдиректора училища Льва Аркадьевича; лишь ростом врач был на голову выше.
Он давно и терпеливо ждал, когда особая пациентка полностью придёт в себя. Очевидно, заставила их побегать и поволноваться изрядно. Обрадовавшись, говорил мягким негромким голосом, внимательно наблюдая за зеленоглазой истощённой девочкой.
– У Вас произошёл опасный рецидив. Местные специалисты совершили чудо, вытащили с того света. Ваш куратор настоял на дальнейшем лечении здесь. У нас узкая специализация по этому направлению, методика давно апробирована и успешно внедрена. Всё будет хорошо.
– Где моя группа? – её не интересовало собственное здоровье и благополучие. – Где они?
Смутился, покраснел. Отвёл глаза.
Вздохнула, поджав губы: «Понятно».
– Куратора вызовите немедленно! Иначе сбегу. Предупреждаю сразу и откровенно.
– Нас предупредили о такой возможности, но я, честно говоря, не поверил. Видимо, напрасно, – странно посмотрел в лицо, вздохнул, слегка пожал плечами. – Это не в моей компетенции, но я сообщу о Вашей просьбе… – поднял руки перед собой, останавливая слова возмущения. – Слово коммуниста! Позвоню, – приветливо улыбнулся. – Здесь не придётся скучать, Марина. В коридоре, с утра, Вас дожидается посетитель.
Взял за тонкую руку, посчитал пульс, приоткрыл веко глаза, осмотрел зачем-то шею, тяжело выдохнул.
Вскинула брови: «Что за чёрт?»
Заметив недоумение во взгляде, объяснил:
– Синяки не сошли. Опасаюсь, что и не сойдут никогда. Очень сильный захват был. Профессиональный.
– Так и есть. «Штурмовик». Их этому и учили, – спокойно, наблюдая за реакцией.
Поразился её спокойствию, не смог сдержать удивления на приятном узком лице.
Равнодушно пожала плечами.
– Такая была ситуация. Вышла из-под контроля. Рабочий момент. Всё позади. Я хочу встретиться с парнями, поймите.
– Поговорим об этом позже, – поражённо выдавил, вставая, – а пока впущу посетителя. Вы в состоянии его принять? – видя, что просто ожидает дальнейших действий, поразился. – Даже не спрашиваете, кто?
– Это что-то изменит? Разве я решаю? Вправе отменить или уклониться?
Не ответив, задумался, медленно выпрямился, расправил плечи, бросил странный взгляд на спокойное отрешённое лицо пациентки и беззвучно вышел из палаты.
Осмотрелась: небольшая комната, просторная и светлая, добротно по-домашнему обставлена. Картину уюта портили больничная многофункциональная кровать и стеклянный медшкаф в углу за белой шёлковой занавеской.
«Понятно – отдельный бокс для “почётных гостей”. Не удивлюсь, если за дверью охранник, – крепко задумалась, нахмурив брови. – Итак, “они” продолжили запланированную “программу”. Скорее всего, я заложница, значит, оказалась во всём права. Теперь моих парней будут держать “на крючке” до последнего дня. Я – проклятье для них. Кара. Наказание. Гиря. Единственный выход – пойти с “этими” на сотрудничество и… склонить группу к работе. Только это может спасти бойцов от расправы. Может быть, – загорелась идеей, повеселела. – Пожалуй! Если умно обставить, можно вписаться в новый “проект” и остаться с мальчишками, куда бы их ни послали, – прикусила губу, сверкнула озорными глазами. – Да уж… Это будет интересный фортель и в моей судьбе, и в работе “оперов”! Если буду рядом, может, им станет легче выполнять то, что их так возмутило поначалу, а? Коль нельзя переломить ситуацию, не проще ли её… обойти?»
Сникла, загрустила, ужаснулась от возможных последствий, но дальше подумать не дали.
За дверью палаты послышались неясные голоса: кто-то говорил на повышенных тонах, чему-то возмущался, с чем-то не соглашался, но вскоре спор затих, и дверь медленно стала раскрываться. Словно тот, кто собирался войти, ещё что-то шептал собеседнику, договаривал тихо, делал знаки глазами. Но вот, кажется, договорились, и посетитель вошёл в дверной проём, заслонив собой свет почти полностью.
Увидев человека, Мари ахнула:
«Дааа, крупный мальчик. Килограмм, эдак, на двести! Да и ростом его бог не обидел. Как Валерка, пожалуй, даже сантиметров на восемь-десять выше! Смотри-ка, такой гигант, а движется, как кошка: мягко и неслышно, словно боксёр или бывший борец. Лоб низковат, упрямое лицо, глаза серо-стальные, близко посаженные – не красавец, так скажем, но харизматичный: сломанный в драке нос, полные бесформенные губы, немного скошенный подбородок с вмятиной – явно бывший боксёр-тяжеловес, – протяжно вздохнула, напрягшись тельцем. – Вот только спортсмена мне и не хватало для абсолютного счастья – сложная публика: трудновоспитуемая, туповатая, туго восприимчивая и упрямая».
– Здравствуйте, «Марыля». Меня зовут Владимир.
Мягко беззвучно пересёк палату, невесомо переместил массивный стальной стул, сел рядом с кроватью. Откинувшись на спинку, поднял лицо, спокойно посмотрел на подопечную. Нарочитой невозмутимостью всё сказал: «Ты в моей власти. Я полностью владею ситуацией и положением».
– Теперь я буду вести Ваше дело и ваших ребят.
Его взгляд не обещал ничего хорошего, как и прохладный басовитый голос.
– Вы можете со мной поговорить?
– Всё будет зависеть от вопросов и их содержания.
– Понятно, – слегка улыбнулся, взгляд потеплел, дрогнули длинные редкие ресницы. – Наслышан. Думаю, сработаемся. Ваш куратор предупредил об особенностях Вашего характера. Что ж, чем сложнее человек, тем интереснее с ним работать.
Изучающее осмотрел худое лицо, ощупывая ощутимо, почти физически, словно касался невидимыми тёплыми лучами!
«Закрыла» мысли, думая шёпотом, едва-едва: «Теперь ясно, как он оказался в Системе. Тяжёлая травма головы открыла в нём способности, которые привлекли Контору. Похожая ситуация. Коллеги. Уже легче».
– Вы так спокойны после случившегося. Странно это. Ни депрессии, ни чёрного отчаяния, ни попыток суицида или мщения – ничего!
Лишь нетерпеливо дёрнула плечиком.
– Нет-нет, мне всё рассказали до мельчайших нюансов, объяснили Вашу точку зрения, просьбы и требования, но я их не понимаю. Не могу разобраться, в чём тут уловка? Где собака зарыта, как говорила моя бабушка?
Когда в ответ надменно повела правой бровью, расхохотался, став привлекательным. Почти.
– Да-да… и о Вашем упрямстве проинформирован, «Марыля»! – справился с приступом смеха, продолжил с приятной улыбкой, заглядывая с симпатией в чудную зелень миндалевидных глаз. – Кстати, почему Вас все так зовут? Вы ведь Марина? Простая девочка из глухой провинции одной из республик? Как смогли этого достигнуть? Поделитесь.
Взял маленькую руку в большие горячие ладони, закрыл в замок, продолжая рассматривать лицо. Заметив «стену» во взгляде, украдкой вздохнул, но руки не выпустил – заинтересовала искренне.
– Догадаюсь сам. Случай. Стечение трагических обстоятельств. Беда. Потом в Вас проявились такие черты характера, чему, вероятно, и сами удивились.
Только её кривая улыбка в ответ.
– А… понял: один из оперативных псевдонимов прижился. Понятно. Странно и необъяснимо… Редкое явление здесь. Нонсенс.
– Это всё? Теперь можно говорить?
Выдернула кисть из плена, уселась на кровати, поджав ноги, воинственно сложила руки на груди и ринулась в атаку.
– Я уже полноправный член Конторы или всё ещё гражданский никчемный мусор? Меня собираются слушаться и выполнять просьбы? Или я вечная пленница этого шикарного лагерного поселения? Надзиратель стоит под дверью, так понимаю? И вышки по периметру имеются? За что посадили без суда, позвольте узнать?..
Владимир откровенно смеялся по-доброму и любовался синим лицом, багровыми полосами на шее, взлохмаченными светлыми локонами волос, сильно отросшими за последнее время, густым румянцем и пухлыми чувственными губами в глубоких трещинках, через которые стала просачиваться кровь. Автоматически подал платок с тумбочки.
– И про Ваш темперамент тоже в курсе! – всхлипывал, утирая слёзы кулаком, по-деревенски.
Затих, непонятно посмотрел искоса, затаился.
Поняла: «Ясно: трудно начать разговор. Не знает с чего начать».
Откинулся на спинку стула, решительно посмотрел в её лицо.
– Марина, я…
– Скажите «им», что я готова сотрудничать и смогу убедить ребят на «программу». Для этого нужно с ними повидаться, может быть, не раз и не два, – нетерпеливо перебила опекуна.
«Тянуть нельзя – слишком опасно для пацанов! Время работает против них!»
– Смогу их уговорить при одном условии: я еду с ними. Только так. Всё.
«Вот. Сказала. Теперь только Господь поможет мне вылезти из этой ямы. Или не поможет никому, – усмехнулась злорадно краешком губ. – А Владимир-то! Услышав, превратился в сидячий памятник “Боже, что я слышу?” Не просто застыл – окаменел. Уж не знаю, что он знает, прошу прощение за каламбур, но я сейчас стою на таком краю, что мой тоннель отдыхает: там покой, а тут… – покосилась на опекуна. – Выбила из колеи надолго. Что ж, посиди, подумай, а я кое-что проверю».
Сползла с кровати и медленно пошла к входной двери бокса.
– Она закрыта, Марина, – пришёл в себя мгновенно, – а ключ у меня в кармане. Так надо, пока Вы нездоровы. Чтобы не наделали глупостей и не навредили себе по неосмотрительности.
– Значит, я заложница. Так и думала. Предмет торга, как понимаю, мои «опера»?
Стоя у двери, смотрела пристально в серые глаза, сжав кулачки до побелевших костяшек на руках.
– Уже нет. Вы только что разрешили невыполнимую дилемму, – тихо проговорил. – Дайте мне время, чтобы доложить о Вашем предложении начальству.
Неслышно встал со стула, подошёл, посмотрел с высоты огромного роста, окидывая тощую фигурку Дюймовочки взволнованным взглядом сверху. Замер на минуту. Сделал шаг ещё ближе, поражённо и потрясённо заглядывая в бездонные изумрудные глазищи.
– Как?.. – голос сорвался.
– У меня было время подумать и проанализировать ситуацию с самого начала. С первого момента знакомства с парнями. Когда отодвинула эмоции на задний план – пришло и решение. Я понимаю, что это может означать и для меня, и для них, но выхода иного нет. Ведь так? – едва слышно, ровно и спокойно.
Задрала до отказа светловолосую головку вверх, смотрела снизу в серые глубины распахнутым, разверстым омутом цвета весны. Манила открытой юной чистотой души, топя и губя мужчину в бесподобной зелени, буйной и вечной радости и молодости. Кружила голову и разум ароматом невинности и варварского влечения. Пахла, словно цветок дикой горной розы, исходящий одуряющим запахом мёда и священного ладана. Бередила тело обещанием рая и интимной неги.
– «Вилка?» Шаг назад для нас невозможен? Только вперёд? Только на эшафот? – пушинкой.
– Я не готов пока ответить на этот вопрос, – так же негромко, с ощутимой болью и чувственной хрипотцой.
Взял девушку за предплечья, сжал невесомо, скорее лаская.
– Вы мужественная женщина, «Марыля». Вот теперь понятно, почему псевдоним остался за Вами. Вы просто не можете носить простое имя. Оно Вам чуждо, – замолчал.
Смотря пристально в глаза, не пытался больше что-то рассмотреть или прощупать «даром». Опекун в эту минуту исчез. Марину держал в огромных руках обычный здоровый мужчина, который с трудом осознал, неудержимо склоняясь к девичьим губам, что вот-вот сделает глупость! Опомнился, передёрнулся, задавил диким усилием воли чувства, нашёл силы взять себя в руки и закончить столь непредсказуемый и опасный разговор.
– Я сделаю всё, что от меня зависит, – низким осипшим голосом пробормотал и… поцеловал колдунью в лоб.
Опять утонул серым мрамором в потемневшем мерцающем изумруде.
– Они счастливцы. Всё бы отдал, чтобы оказаться на их месте, – сжал плечики сильно.
С утробным стоном разжал руки и стремительно вышел, не попрощавшись, оставив Мари с открытым ртом.
Ошарашенно смотрела сквозь стену, туго соображая.
«Ничего себе, поворотик сюжета. Я не сплю? Под наркозом ещё? Или брежу? Что это было, а, Михалыч? Ты кого мне подослал?! Мне моих бугаёв хватает, а ты ещё одного до кучи прислал? Ты просто изверг! Четыре громилы…»
На негнущихся ногах поковыляла к кровати, рухнула рядом на пол в полной прострации, не в силах двинуть рукой или ногой. Поняв, что мутится сознание, на панели спинки нащупала красную кнопку…
– …умница. Едва успели. Как дошли только до неё?
Кто-то говорил, переворачивал на спину, поднимал на постель, бережно укладывал ноги и укрывал. Боль укола в вену. Горячая волна по телу.
«Голова в огне! Одурь, как тогда, в кабинете, – еле догадалась. – А… рецидив».
– Теперь станет легче. Зря я позволил Вам встретиться с посетителем. Слишком рано. Любое волнение усугубляет симптомы отравления, вызывая сильные возвратные реакции. Вы ещё не готовы к простой жизни обывателя! Тем паче, к работе…
– …Он ушёл? – с трудом просипела, задыхаясь – лёгкие отказывали.
– Да, с полчаса, как уехал. Даже не закончил писать отчёт по итогам вашей встречи. Так и сорвался с папкой в подмышке. Сказал, что у него срочное дело в Москве. Вот и отлично! Не будет Вас волновать ближайшие несколько дней…
Врач с помощницей закончил оказывать помощь, и, тихо попрощавшись, медсестра ушла.
– Вы что-то ещё хотели сказать, Марина?
– Могу я позвонить?
– Ответ отрицательный. Строгая изоляция, – ясно и чётко в сторону, а шёпотом, на самое ухо: – Вас прячут, – опять громко: – Как только поступит приказ, вот тогда пожалуйста! А пока мы Вас подлатаем и попытаемся всё-таки вылечить кожу на шее, – нежно коснулся багрового следа пальцем на горле девушки. – Нельзя было эту красивую шейку так безобразно портить! Болваны… – осёкся, покраснел, быстро вышел. – Отдыхайте.
Через несколько минут удушье отпустило.
Можно было спокойно обдумать новые сведения.
«Вероятно, меня тайно вывезли с базы, а теперь я – предмет торга с другой структурой. И только что дала своим “операм” козырь в руки! Если Михалыч правильно поймёт и поддержит – мы с ребятами спасены. Относительно, конечно. Начав новую “программу”, избавимся, наконец, от невыносимого надзора и межведомственного раздора, который грозит нас уничтожить. На новом “проекте” предстоит остаться лишь с текущими проблемами лицом к лицу, а их всегда можно решить по мере поступления – было бы желание и умение. Мы справимся, пока в связке. Главное, оставаться вместе: лицо к лицу, глаза к глазам, душа к душе, сердце к сердцу. Пусть даже наедине. Теперь точно знаю, что делать. Справлюсь, Лёшка мой. Должна. Обязана. Чужие жизни и души на кону! Не до сантиментов, не до эгоизма, не до мыслей о самосохранении или морали. Не сейчас».
…Спустя неделю, за Мариной приехали.
Когда садилась на незнакомом перекрёстке в тонированный микроавтобус, куда доставили из санатория на «Скорой», увидела тех же серьёзных мужчин, которые сопровождали её с куратором от гостиницы. Удовлетворённо вздохнула, узнав конвой, даже кивнула в приветствии.
«Значит, договорились. Я победила. Везут на базу к ребятам. Скоро их увижу. Час пробил».
Март 2013 г. Продолжение следует.
http://www.proza.ru/2013/03/20/2266