Основано на реальных событиях

Ирина Минкина
Сейчас все более популярным становятся произведения разного рода творчеств, у которых так или иначе прослеживается посыл: мол, основано на реальных событиях. Если человек открывает рассказ и видит начало вроде «Петр Петрович проснулся рано утром недовольный», то велика вероятность того, что дальше он читать его не будет. В самом деле: чего я должен терять время, читая про какого-то Петра Петровича, которого, может, и в помине-то никогда не было?

А вот начало «Я давно хотел покаяться в страшном грехе», несомненно, привлечет к себе гораздо больше внимательных читательских взглядов. Ага, тут, возможно, есть чем поживиться. Сейчас будет какая-нибудь соленая или даже, при удачном стечении обстоятельств, перченая история, на которую я смогу посмотреть сквозь замочную скважину строчек. Воображение работает напряженнее, глаза летают по строчкам, эмоции оживляются.

В чем причина такой падкости на реальное? Почему строчка «основано на реальных событиях» порой добавляет столько прелести, столько ценности даже самому никчемному сгустку чьей-то мертвой фантазии?

В последнее время вопрос о лирическом герое или о соотношении образа автора и образа писателя стал абсурдным. Автор текста слился в экстазе и с лирическим «я», и с образом автора (называйте, как хотите). А если вдруг кому-то удастся на какой-то момент обвести зоркого читателя вокруг пальца, заманив его на «я», а затем заставив усомниться в подлинности истории или переживания, то мгновенно бдительное обывательское око посылает сигнал не менее бдительным рукам – и вот уже слеплен вопрос: «А это основано на реальных событиях?»

Почему вдруг в наше более чем реальное время люди стали так остро нуждаться в чужом подлинном опыте? Мол, фантазии твои меня не интересует, а давай-ка ты вывали свое нижнее белье, вот там- то мы и покопаемся. Причем если заголовок текста будет такой: «Хочу поделиться своей радостью», т.е. если нижнее белье окажется чистым и без душка, то к такому произведению интерес теряется даже быстрей, чем к наивыдуманнейшей выдумке. А вот если текст представляет собой перечень мытарств, унижений и бедствий несчастного человеческого «я», то вот это и есть оно самое – то, чего неосознанно жаждет большинство из нас.

Неужели в нашей жизни нам не хватает собственных драм, если мы ищем их на стороне? Или дело все-таки не в этом? Может быть, всё дело в том, что мы сами живём слишком пресно и нам для ощущения жизненного вкуса просто-напросто необходимы подобные специи? А может, поиск чужих несчастий – отчаянная попытка удостовериться, что вот я-то на самом деле счастлив (почему только я этого не ощущаю?), что у меня-то проблемы – фигня, а вот у него-то проблемы покруче?

Трудно дать однозначный ответ на все эти вопросы. Возможно, в каждой из предложенных версий кроется часть правды. А может, правда совсем горька и состоит в том, что мы настолько разучились жить вне реальности, что малейшие попытки вырвать нас из лап нашего существования инстинктивно воспринимаются в штыки.

Было бы совсем безрадостно, если бы в этот момент на помощь не приходили слова все того же Пушкина (который, кстати, был маленького роста и к тому же рогоносцем – не, это РЕАЛЬНО правда!) про то, что толпа всегда жаждет узнать нечто мелочное и жалкое про писателей. Наверное, времена всегда одинаковы – по крайней мере, толпа всегда примерно одинакова. И неважно при этом, автомобиль или фиакр служит средством передвижения. Равно как и планшеты в руках вместо гусиных перьев ничего по сути не меняют. Толпа – безлика и ПРЕСНА. Она подобна паразитам, питающимся и существующим исключительно за чужой счет.

При этом толпа парадоксально эфемерна. Спроси каждого из нас по отдельности: ты часть толпы или личность? Представляю, ЧТО будет услышано в качестве ответа (откуда только слова-то такие берутся?). И мы-то все личности из личностей, и дети-то у нас все сплошь опережают в развитии своих сверстников (покажите мне в таком случае тех сверстников, которых все эти дети опережают!). А по сути, как ни прискорбно, наверное это и есть первый признак толпы – при случае и без случая лишний раз сознательно отделять себя от нее (если бы были отделены по факту, не нужно было бы подтверждать это словесно).

И получается, что все мы – толпа… Эх, грустно-грустно-грустно. Ладно, некогда мне тут просиживать, пойду-ка я почитаю какие-нибудь ужастики на форуме молодых родителей.