Дождь шел и шел, размывая ноздреватые сугробы, смывая грязь… под утро он перешел в свежий пушистый снег, заваливший всю оттаявшую нечисть… но и изрядно похолодало, колеи заморозило и ходить, вероятно, стало совершенно невозможно. А Лиза никуда и не ходила. Она болела. Жестокая боль в горле, от которой выступали слезы на глаза, накрыла ее утром 7 марта… в зеркальце горло показало себя в такой жуткой гнойной красе, что Лиза заплакала от бессилия… позвонила мама, с претензией в голосе поинтересовалась, собирается ли Лиза приходить на праздничный обед 8 марта. Претензия возникла от того, что накануне они поссорились. Мама замечательно разыгрывала скандалы, как по нотам, и Лиза, зная уже эти ноты, обычно умело уворачивалась, но тут нервы сдали и она не сдержавшись, ответила на мамины инсинуации, что не собирается далее поддаваться манипуляциям несуществующей виной – ничем она перед мамой не виновата! То, что она не желает слушать бесконечные поношения в адрес снохи, еще не есть ее вина. «В конце концов, я много работаю, устаю, я зашла родителей проведать, зачем мне этот негатив?» – спросила Лиза. Зря, ой, зря… мама продолжала пафосно возмущаться, Лиза ушла. Мама жестко обиделась и теперь разговаривала сухо и официально.
- я болею, - просипела Лиза.
- не придешь, ну, как хочешь…
Лиза свернулась калачиком под одеялом и горько заплакала. Горло адски болело, хотелось куриного супа, но был Великий пост, даже если вспомнить что болящим послабление, курятины в холодильнике не водилось… в магазин она не могла идти, слабость была жуткая, она кое-как дожидалась в вертикальном положении, пока чайник согреется… Мама помощи не предложила, а просить Лиза не стала. Как-то она заболела уже после развода, и мама усиленно носила ей продукты. Разложив их в холодильнике, мама вставала над лежащей в температуре Лизой и начинала долго рассказывать какие-то свои возмущения, собирая в кучу просмотренные передачи, соседей, родственников… Лиза старалась думать о своем, но в температуре силы быстро оставляли, и ей хотелось зажать уши и завизжать, только бы не слышать бесконечную нудятину… но она терпела… сейчас она в ужасе представила, что это повторится, да и очень не хотелось просить после ссоры. И так ясно, что она пойдет первая на поклон к маме, но не сейчас, не сейчас…
Она постаралась уснуть, проснулась еще более голодная… сварила овсянку на воде, показалось очень вкусно, съела две пиалы… сбрякал мэйл агент. На связь вышел Он. Лиза была ужасная плакса и после слез бессилия, расплакалась опять – от душащей нежности… уже две недели у нее был РОМАН. Именно так – кэпс локом… Она просыпалась с именем этого человека на губах и засыпала, мысленно обняв его тело… весь божий день она бесконечно думала о нем, хотела его всем существом и ждала когда он выйдет на связь… он написал что недалеко от ее дома и не согласится ли она чтобы он зашел? Лиза посетовала на страшное горло. Он написал, что, значит, они не будут целоваться. Лиза созорничала – не удержалась и написала, что еще кое от чего воздержится. Он прислал смеющийся смайлик и спросил – так хочет ли она его видеть. Вы еще спрашиваете?! – ответила… Она была настолько в восторге от него, что часто сбивалась на «вы».
Она открыла дверь, покачиваясь от слабости. Но отказаться от близости с ним было выше ее сил… Прямо на пороге с первого дня их встречи она обычно долго целовалась с ним, не давая ему снять куртку и ботинки. Сейчас она стояла такая смешная, с косичками, в хлопчатой большой майке вместо сорочки, огромной кофты из своего толстомясого прошлого, на ногах были полосатые махровые носки до колена, которые Лиза называла «леприконские». Она показалась ему такой трогательной, хрупкой, несчастной, что он, забыв про спину, которая могла подвести в таком деле, взял ее на руки и унес в кровать, нежно приговаривая – «Ну что же ты разболелась, милая? Как же так, милая?» Лиза потом помнила это страшно мучительное ощущение, что целоваться нельзя, но ужасно хочется и она как котенок, тычется в его шею… что он постоянно напоминает ей шепотом, что лучше раствора Люголя ничего нет от такого горла, а звучит это дико возбуждающе… что он обнимает ее, весь мокрый, и двигается все быстрее, а она вторит ему… что потом он уходит, гладя на пороге ее по голове, и вправду как ребенка.
Ночью Лизу мучают жестокие кошмары, и она включает любимый сериал «Теория большого взрыва», который помогает пережить эту трудную ночь, потому что под него чудесно засыпается и спится. Утром ее заваливают поздравления в сети, приходит и от героя ее романа несколько милых фраз. Они ей слаще самых теплых слов людей, которых она знает давно. Она перечитывала его скупые строчки и хотела еще общения, но он уже вышел из «Одноклассников»… Позвонил сын со словами поздравления и сочувствия болезни, намекал на некий сюрприз. Лиза сипела в трубу. Сын – самое дорогое, что у нее есть, но сейчас так хотелось одиночества и своей любви – хотя бы в ноутбуке… разговор она свернула быстро.
После обеда в дверь позвонили, мальчик-рассыльный принес огромный букет, на ее расспросы сказал – цветы оплатили анонимно. Наливая воду в вазу, Лиза опять немного поплакала. Она уже давно уверилась, что личная жизнь где-то в прошлом, напевала вслед за Земфирой – «моя любовь осталась в 20 веке». А тут такая яркая близость, такой огромный букет… конечно, ее возлюбленный не мог сам принести цветы, такой день наверняка он проводит с женой. Лиза легла, укуталась тремя одеялами и стала смотреть на прекрасный букет. Вспоминались все цветы, что когда-то подарил ей муж. Студентом приносил охапки сирени и бархатцы с клумбы. В былые 8 марта шуршал бумагой и шепотом в коридоре, а вносил цветы сын-малыш. Сколько в этом было удовольствия, радости, семьи, любви. В какой момент пришла к мужу на работу эту сучка малолетняя? Зачем увела от Лизы? Сейчас, поди, с малюткой-дочуркой тоже дарят цветы «нашей любимой мамочке». Опять потекли слезы… Она слизывала их языком и все равно они текли по лицу и иногда затекали в уши. «Хватит, хватит, сколько можно?! Что за дурацкая ангина, совсем лишает сил?! Или это уже ПМС? Или все вместе?». Однако так просто уговорить себя получается плохо, она пытается переключиться и начинает думать о своем нынешнем любимом… Засыпает с этими мыслями.
Во сне, как в реальности, ей снится эта памятная сердцу встреча, когда она не сразу узнала его, а он ее не узнал совсем, а ведь они выросли в одном дворе. Как ее накрыла сразу и бесповоротно огромная любовь – ведь корни ее были в том дворе, в очаровании первой влюбленности. В ее пыльных сандалиях, от лицезрения которых она поднимает глаза и видит его, пересекающего двор пружинящей походкой, ладного, в очках-каплях, в светло-бежевых джинсах и такой же рубашечке с короткими рукавами, а волосы длинные, по основание шеи, отдувает августовским теплым ветром… Лиза переходит в восьмой класс, а он уже взрослый – поступил в институт. Теперь если мама просит купить хлеб, Лиза старательно надевает отглаженное платье – оно у нее только одно, кроме форменного, в мелкую клеточку, с белым воротничком-тарелочкой. А мама все недоумевает, почему Лиза вдруг вылезает из любимых затертых джинсов, снимает с головы очки и заколки, тщательно расчесывается и уходит, оставляя за собой аромат духов «Белая сирень». Не вспомнить, сколько раз она стоит у окна собственной комнаты и смотрит во двор, а он возвращается часто не один, девушки рядом все такие нарядные, в клипсах, в красивых плащах… все смеются… потом он уходит в армию, а Лиза заканчивает школу и уезжает в свой институт. Пока она учится, он женится и уезжает из ее двора, и более она его не встречает, хоть и возвращается по распределению в родной город… У Лизы своя жизнь, любовь, муж, сын, который вырастает и уезжает, как водится… А муж уходит к девчонке, которая пришла к нему в отдел делать диплом…
и вот, эта встреча… и встреченный ею мужчина из ее отрочества сразу же делает ей недвусмысленные намеки и она сразу понимает, что согласится. Потому что невозможно ему отказать! Пусть волосы уже не длинные, и очки не каплями, и фигура не такая стройная, но обаяние, улыбку и ласковый голос ничем не отменить… Даже страшное осознание, что она теперь как та сучка, что разрушила ее жизнь, спит с женатым, – не останавливает. Лиза быстро успокаивает себя тем, что она ведь не желает жене своего любимого ничего плохого, не хочет его увести из семьи и привязать к себе. Она просто слишком хорошо помнит свои пыльные сандалии…
Звонит сын:
- мам, как тебе понравился букет?
Лиза сразу сникает, не любимый, оказывается, автор сюрприза…
- очень красиво, дорогой… совершенно очумительно… - у Лизы все «дорогие» и «дорогуши», прочла как-то, что Фредди Меркьюри так называл людей, взяла привычку себе.
- выздоравливай, мам! все хорошо будет, - и сын отключается.
Будет, будет… и будет, и есть… если еще не хорошо, значит, это еще не конец. Потому что в конце все-все будет хорошо. Лиза точно знает.
Selcha ©