http://www.proza.ru/2013/03/19/918
Лукьянов Игорь Васильевич, пятидесятилетний великан с выбеленной горем головой, отсидел на Пермской зоне уже восемь лет из двенадцати по приговору суда за убийство супруги.
Вертлявая жена Ленка была моложе его на семь лет и не упускала возможности покрутить задом, дразня мужиков.
Красавицей её было не назвать, но всё же сидела в ней какая-то изюминка- чертовщинка, что притягивала противоположный пол.
Кокетство Ленки не имело выраженных негативных последствий ни в личной, ни в семейной жизни. Женский выпендрёж никогда не пересекал черты между невинностью и супружеской изменой даже в малом намёке. Для неё это было спортом и возможностью подтвердить свою притягательность.
Муж иногда поругивался и ворчал, но чаще был снисходителен и прощал. А со временем махнул рукой, впрочем, на такое безболезненное баловство жены.
Тянуло Ленку посмотреть в жаждущие глаза мужиков, околдованные бесшабашным шармом. Вот и бегала она на поселковую пристань к Енисею, то на танцы, а то просто — посмотреть на прибывающий люд, да себя показать.
Бывало какой-нибудь зарвавшийся и разогретый вином кавалер начинал уж слишком упорствовать и норовить перейти грань дозволенного. Тогда Ленка показывала обручальное кольцо. А сообщив вдобавок кто такой есть ее муж, разом охлаждала пыл приставалы. Как правило железный аргумент срабатывал, но если отравленному алкоголем и женскими чарами мозгу ухажёра-неудачника не хватало достаточного реагирования, она звала его друзей и через минуту оставалась одна. Так Ленка чувствовала себя победительницей и, удовлетворив потребность в очередном эксперименте, отправлялась домой.
Лукьянова, как мастера на все руки, знали по всему могучему Енисею. Никому никогда не отказывал он в помощи. И был добрый, как все от природы сильные люди.
Развлекал поселковых ребятишек, разрывая подковы и завязывая гвоздь двухсотку в узел.
Как-то в Красноярске гастролировал Московский цирк. С цирковой труппой к ним приехал знаменитый силач Дикуль. Лукьянова поощрили за хорошую работу билетами на представление, и он с семьей отправился посмотреть на заезжего атлета.
Чтобы зрители не заподозрили обман, Дикуль перед началом номера предлагал желающим опробовать вес стальных шаров, которыми он оперировал в выступлении.
Игорь вышел «спытать» собственную силу на манеж и, не задумываясь, ринулся к самому большому шару. Зал застыл, ожидая фиаско охотника, сравнивающего себя с самим Дикулем, да ещё на самый тяжёлый реквизит ведь позарившегося.
Игорь набрал воздуха в грудь, словно ожидая нагрузки, и неожиданно для себя легко поднял шар. Перекатил его с руки на руку, подержал секунд десять и аккуратно поставил на арену.
— Думал тягло, а то забава, — разочарованно пробасил Игорь.
Дикуль замешкался на секунду, но не растерялся, а зааплодировал, призывая притихшую публику последовать его примеру. Гвалт восхищения земляком, заткнувшим за пояс самого Дикуля, едва не сорвал крышу.
После представления Игоря позвали в артистическую комнату акробата. Дикуль честно восхищался молодцом. Предложил ему работу в паре, на что Игорь простодушно ответил:
— Простите уж великодушно, то забава. Есть дела поважней — семья у меня. Да и не смогу на публике в трусах расхаживать.
Дикуль засмеялся, хлопая сибиряка по широченному плечу. На том по-доброму и расстались.
Несчастье, исковеркавшее жизнь Игоря, нагрянуло в семью Лукьяновых нелепым происшествием. Ленка в тот день собиралась в очередной поход за мужскими «скальпами». Игорь не любил, как он выражался, «трясулек» и подобных жениных забав, и остался дома. Угрюмо сел он у раскрытой печной топки и глядел на разгорающееся пламя.
Но тут вдруг ещё не ушедшая Ленка прижалась к мощной спине мужа и произнесла:
— Игорёчек, не скучай без меня, скоро вернусь.
Слащавый голос жены, которая уже вошла в роль сирены, передёрнул нутро мужчины и он резко повел плечом, освобождаясь.
Ленка и не упала бы, но острая шпилька новомодной туфли (Игорь хорошо зарабатывал и не жалел денег на любимую), застряла в маленькой щёлке в полу.
Каблук звонко лопнул. Ленка неуклюже взмахнула руками.
В падении ударилась левым виском об угол кухонного стола. Послышался чмокающий звук и уже безжизненное тело упало на пол, стукнувшись правым боком.
Соседи, по своей простоте и неучёности даже самым незатейливым юридическим хитросплетениям, оказали Игорю медвежью услугу, наперебой рассказывая следователю «какая Ленка шалава» и, что «ни один нормальный мужик не выдержит подобных выкрутасов».
Криминалисты обнаружили посиневший кровоподтёк на правой стороне лица, предположительно, удар кулаком, сбивший жертву с ног. При падении была разбита левая височная кость, что и привело, по их мнению, к летальному исходу гражданки Лукьяновой Елены Акимовны.
Чего гадать? Вывод налицо. Жена в очередной самоход собралась — мужик не стерпел, двинул по скулятине, а силищи то о-го-го! Удивительно, как голову не расплющило.
На допросе у следователя Игорь сидел на привинченном табурете, раскачиваясь, с почерневшим от горя лицом, и повторял, как заведённый:
— Виноват… виноват…
Бубнил это слово, и не глядя подмахивал протоколы, которые ему подсовывал на подпись следователь, довольный покладистостью подопечного.
Тогда и покрылась вчера ещё смоляная голова серебряной паутиной.
Судить Игоря на выездном заседании приехала из Красноярска бывшая подруга Ленки. Такое решение, узнав о происшествии, она приняла сама. Как допустили? Одному богу вестимо. Многим было известно об их дружбе, некоторые были в курсе или догадывались о мстительных замыслах молодой судьи.
На заседании для проформы спросили:
— Будет ли отвод?
Лукьянов не отвечал. Сидел молча, потеряно уронив голову на руки. Судья хмыкнула и процесс пошёл.
Она знала, что подруга не допускала фривольности в своих проделках, и с удовольствием влепила бы на полную катушку, выводя вместе с прокурором действие подсудимого чуть ли не на заблаговременное и продуманное убийство с особой жестокостью. Но, к удивлению собравшихся, молодой адвокат, ранее ничем себя не зарекомендовавший, стал грамотно разрушать явные подоплеки мстительной подруги и выстраивать убедительную защиту. Вот тут спохватившаяся общественность не подвела, наперебой давая положительную характеристику подсудимому.
Пусть судья и понимала, что зарывается, но натянула срок как могла выше.
Сидит Лукьянов Игорь Васильевич перед топкой котельной в тюремной промзоне и винит себя во всех грехах земных восьмой год. На голове вечная зима, мощные плечи обвисли, в глазах бесконечная тоска… Прикрыл веки и в «кой миллионный раз» просит прощения у жены.
За сына он не беспокоился. Тот уж два года как собственной семьей обзавелся. Батьку не винил, знал — «не мог он такого свершить». Даже сильно разозлившись, что случалось с отцом крайне редко, Лукьянов-старший позволял себе, разве что, замкнуться, уйти к сухой берёзе на берегу Енисея и долго сидеть, смотря на катящиеся волны. Сын был уверен в роковой случайности происшедшей трагедии, и никогда не забывал о нём — об отце в заключении.
Игорь, услышав в котельной до боли знакомый звук из далёкого прошлого, который не смог бы спутать ни с чем, размежил веки. Перед собой он увидел дизель с клацающими клапанами и обомлел: «Откуда в котельной дизель?!»
Протёр глаза — видение не исчезло, больно ущипнул себя — тот же результат.
— Механик, мать твою! — раздалось над головой. – Игорь, стоп машина! Оглох там, что ли?! Снесём к едрене фене пристань с твоим семейством!
Дальше пошёл отборный мат, перечисливший всех его предков в виде животных и то, какой несмотрибельный получился в итоге отпрыск.
Ничего не понимая, подбадриваемый этими живительными матюгами, Игорь кинулся выполнять команды. Точнее его руки.
— Почему не докладываешь о выполнении команды?! Какой хренью рот набил?! — разорялся в переговорник Парамон Парамонович, ветеран речного флота и капитан небольшого судна, перевозящего по Енисею почту и пассажиров. — Полный назад! Щоб тебе всю жизнь голой сракой на ежах сидеть!
— Есть полный назад, — отрапортовал Игорь.
«Сон… Красочный, живой до реальности — сон. Лучше б его не было — умру ведь, когда он оборвётся».
Причалили в норму. Игорь поспешил подняться на верхнюю палубу, чтобы успеть хоть на мгновение взглянуть на жену пока не проснулся и сильно прижался коленом к трапу. От боли скрючило пополам. А следом, когда он неслабо соприкоснулся лбом об леер, звёзды сыпанули из глаз.
«Не сон! — Игорь наслаждался реальной болью. — Не сон… не сон…»
Твердил и взлетал по трапу.
Пробкой выскочил на палубу, чуть не падая, скатился по сходням на пирс к ожидающей вместе с шестилетним сыном Пашкой жене.
Счастью не было границ. Он целовал обоих, тискал, обнимал, смеялся и брызгал счастливыми слезами. Ленка совершенно обалдела. Не понимала она, что происходит.
— Що с тобой? Пусти, ведьмедь, задушишь! — Отбивалась жена. — Три дня и не виделись, откель такая активность? Да шо с тобой?! Премию штоль дали, иль в лотерею, поди, выиграл?
— Выиграл, родная, выиграл! — целуя её, отвечал Игорь.
— Всего ничего без бабы, а глянь, что с парнем делается, — обратился Парамон Парамоныч к боцману, улыбаясь в усы.
Они наблюдали эту сцену с мостика.
Только Пашка смотрел на мать серьёзными и грустными глазами.
Он-то знал причину отчаянной радости отца.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://proza.ru/2013/03/19/909