http://proza.ru/2013/03/19/913
Беркутов Вячеслав Тихонович, полковник в отставке, владеющий тремя иностранными языками, сидел в вонючей пивнухе и дул шестую кружку дешёвого пива, сдобренного водкой.
Ветеран-спецназовец, прошедший Приднестровье, Чечню, Югославию любил это место, заполненное, в основном, простыми, невостребованными и обойдёнными жизнью людьми. Оглядываясь вокруг и не видя возле себя ни одной чванливой рожи, Беркутов любил теребить воспоминания. Да так, что сперва углублялся куда-то внутрь себя, а потом, обведя пространство каким-то лобовым зрением, выворачивал собственную душу.
Он вспоминал как успешно окончил высшее командное училище при КГБ, как начал службу на границе Таджикистана и Афганистана, и писал, как все молодые офицеры в те времена, рапорта с просьбой отправить его на военные действия. Очень хотел убедить командование в своей необходимости находиться именно там — «за речкой», поэтому настойчиво выяснял причины отказа, обращаясь к начальнику заставы.
Пожилому полковнику надоели нескончаемые попытки лейтенанта перейти в действующую армию. В приказном порядке велел явиться Беркутову вечером после службы к нему домой. За чайком, в неофициальной обстановке, в откровенном мужском разговоре хозяин заставы прижёг юношеский энтузиазм лейтенанта. Объяснил, где он действительно Родину защищает, а не таскает горячие каштаны для кремлевских дядек.
— А говна ты нахлебаешься и в Союзе. Поверь старому вояке, — закончил разговор полковник.
В верности слов командира Беркутов убеждался каждый день.
Спокойный, умный и спортивно сложенный офицер прижился на заставе. Он неоднократно отличался, проводя умелые операции в горах. Стал завсегдатаем в доме полковника, набираясь житейской и воинской мудрости. И неустанно «воевал» с дубовым замполитом. Претила Беркутову абсолютная безграмотность того, как военного, и гонка за дешёвыми показателями любой ценой.
Замполит тоже не оставался в долгу и тормозил как мог продвижение Беркутова по службе.
Вскоре молодой и способный офицер был замечен товарищем из инспектирующей заставу комиссии. Он единственный был одет по гражданке. Но выправка, мощная шея, широкие покатые плечи, твёрдый и пристальный взгляд стальных глаз выдавали в нём спеца. Да ещё, скорей всего, по необычным операциям.
Этот человек повернул судьбу Беркутова в новое русло. Начались занятия, а затем и будни в группе быстрого реагирования спецназа ГРУ. Беркутову нравилась служба, он в ней растворился.
Несмотря на безупречную подготовку и доскональное знание своей специфической профессии, карьера Вячеслава Тихоновича продвигалась со скрипом. Его сверстники, имеющие подобный же послужной список, опережали Беркутова на две ступени в звании и должности. Всему виной была прямота и бескомпромиссность офицера. И то, что выполнял задания всегда, проявляя собственную инициативность, и, что старался уходить от общей схемы, внося собственные корректировки и постоянно выбираясь из сложных ситуаций без потерь. Чем раздражал непонятным для себя образом отцов-командиров.
Но, коли задания были им выполнены успешно…
Начальство пыжилось, орало на «салабона», а тот стоял и слушал с каменным лицом:
«Почему не по разработкам?! Что за самопальщина?! Людей положить хочешь ради собственной славы?! Почему не поставил в известность?!»
А победителей не судят, им исподтишка гадят.
Заматеревший «салабон» знал, что в штабах пованивает и известное там редко остаётся тайной для противника, и частенько он высказывал в лицо то, о чём другой благоразумно бы промолчал.
Командование привычно вешало ему на грудь очередную «висюльку», хлопало его по плечу и уже привычно тормозило бумаги на продвижение стоящего профессионала в должности.
Впрочем, к «висюлькам» Беркутов относился серьёзно. Справедливо считал их заслуженными, в отличие от наградных колодок "штабных крыс", еле стягивающих китель на брюхе.
Постепенно Беркутов перегорал, видя бесполезность кровопролития своей борьбы с дуболомством, предательством и продажностью. Утихомирился, после того, как спокойно дослужился до полковника и подал в отставку.
Сидя перед кружкой и глядя на жидкую пену, полковник думал, что прожил жизнь коряво: сдался, не завёл семьи и не родил ребёнка. Эх, вернуть бы всё обратно…
Многое, верни все, сделал бы по-другому!
Обросшая голова с благородными седыми вихрами на висках опустилась на кромку кружки. Чёлка съехала в «ёрш» и, намокнув, утонула в этой смеси из пива и водки.
Тихие, скупые слезы бывшего спецназовца заблестели на ресницах закрытых глаз…
— Командир, улей на связи.
Голос сержанта Бакшина, погибшего перед самым дембелем в автономном рейде по горам, прозвучал необычайно живо.
— Какой улей, Бакшин? В пивной пасеку открыли..? Во б… допился — глюки пошли!
Беркутов хорошо помнил тот день, когда они шли по следу каравана, поставляющего оружие для банд-формирований. Шли по наводке одного из местных. Времени на проверку сторонних сведений не оставалось, собственная поверхностная проверка косвенно подтверждала информацию. Задачу Беркутову поставили простую, на первый взгляд, — выйти в заданную точку на пересечение с караваном и поставить засаду; задержать противника до подхода «вертушек», которые уничтожат контрабандистов.
Тогда он положил большую часть своего отряда, угодив в заранее поставленную западню. Караван беспрепятственно прошёл по другой дороге в двух километрах от них, а духи ухахатывались, слушая далёкие выстрелы.
Отряд Беркутова накрыли из подствольников, как раз через полчаса после вызова «улья».
Он почувствовал толчок в плечо и поднял голову. Пот стекал с намокшего чуба, рука лежала на рожке смотрящего дулом вверх автомата. Рядом сидел на корточках Осташенко, один из немногих оставшихся в живых после неудачной операции.
— Давай, лейтенант! Ответь сукам, как надо, и дёргаем отсюда. Успеем ещё караван достать.
Беркутов понял, почувствовал, что докричался до неба, что ему… выпал шанс.
Выхватив у радиста наушник, передал:
— Улей, улей! Атакован в заданной точке, хорошо подготовленной засадой духов!
Срочно высылайте вертолёты прикрытия!
Повторив радиограмму два раза, оборвал связь и обернулся к бойцам. Осташенко ему подмигнул, двое показали большой палец, только Бакшин и, впоследствии, погибшие в той заварухе недоуменно переглядывались.
— Теперь, быстро! Через полчаса это место завалят гранатами. Отстающих не ждём. Наша цель — ущелье Дикое. Все за мной, марш…
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://proza.ru/2013/03/19/892