Шоферские истории.
Жили у бабуси два веселых гуся.
Один серый, другой белый - два веселых гуся...
(Русская народная песня)
Гуси были ещё те! И веселые – обхохочешься... Естественно, напарники. Серый именовался в жизни Серегой. А Белый звался Саней и носил фамилию Беляков. В гараже их так и звали. Серый и Белый. Два друга и собутыльника представляли собой весьма комичную пару. Особенно когда вместе куда-либо направлялись.
Высокий и прямой, как флагшток, Саня был ростом под два метра. Срочную службу ему довелось проходить в Роте Почетного Караула московского гарнизона, и строевая выправка, намертво вколоченная за два года службы, осталась с ним, видимо, навсегда.
Серега, маленький и квадратный, был на две головы ниже напарника и в отличии от более рассудительного и серьезного Сани, что называется «с шилом в жопе», неистощимый на всякого рода авантюры. Характером очень напоминал моего Толяна.
И, будь Серега и Толян напарниками, трудно даже представить, что бы произошло. Однако, Господь знает кому что положено, и для разнообразия, не иначе, а может быть во избежание, дал Сане Серегу а мне Толяна .
В любом городе у Серого были приятели и собутыльники… Ну относительно собутыльников, надо признать, они и у Белого водились во множестве. Двух веселых гусей хорошо знали в окрестных забегаловках и пивных. И врач Михал Петрович, случалось, попросту не ставил с утра штамп в путевку одному, а то и обоим друзьям, поскольку могучий выхлоп, исходивший от тех наутро после очередного возлияния, легко мог сшибать ворон с ближайших деревьев.
У Белого, правда, был хитрый вариант, о котором доктор не подозревал, и которым, к слову, Саня пользовался не часто. Если ситуация требовала присутствия на работе, тот подсылал вместо себя на медосвидетельствование младшего брата. Погодки, они были одного роста, очень похожи, носили одинаковые усы и прически. И отличить одного от другого было довольно сложно. Особенно когда Михал Петровичу перед сменой нужно было пропустить через свой кабинет минимум полсотни человек за весьма ограниченный промежуток времени. Доктор должен был еще успеть в поликлинику, где у него начинался рабочий день в кабинете с табличкой «Нарколог».
На автобазе доктора ласково называли «Бормотологом». Прозвище, судя по всему, имело корни в дешевых плодово-ягодых напитках, именуемых «бормотухой»…
Доктор сидел по утрам в кабинете инженера по технике безопасности, проверял шоферов, ставил или не ставил штамп в путевки, первое все же чаще. И отбывал на работу. После приема в поликлинике, «бормотолог» вновь приезжал на автобазу, чтобы освидетельствовать тех, кто работал в вечернюю смену. За это ему приплачивали, и доктор честно отрабатывал положенное.
Как-то Белый, правда, чуть не погорел, когда, поставив штамп в путевку двойнику, доктор попросил подвезти его до поликлиники. У брата прав не было, а сам Белый уже выглядывал из за угла, готовый прыгнуть в кабину и ехать на карьер, где к обеду похмельный выхлоп должен был пройти сам собой.
К счастью для напарника, крутившийся за дверью кабинета Серый, которого неделю назад, за пьянку, перевели приказом на месяц в слесаря, быстро успел нырнуть под «Камаз» и отжать клапан ресивера. Брат ни капли не волновался – знал что Серега выручит. Так и произошло. Вышедший вслед за доктором, он громко выругался, глядя на издающий змеиное шипение, самосвал:
- Бля, чертово ведро! Похоже, трубка на*бнулась, теперь не выехать!..
Вот так они и жили. Два веселых гуся.
До тех пор, пока не решили влиться в набирающее все больше оборотов, кооперативное движение. Опять же, с подачи неугомонного Серого. Тот, уверенный, что на вольных хлебах они будут зарабатывать значительно больше, сумел-таки убедить напарника.
Может сыграло роль еще и то, что в очередной раз был переведен с понижением, даже не слесарем, а подметалой, а Саня как-то неосторожно обмолвился, что на себя работать лучше. Чем заронил в голову напарника вредную мысль.
Хотя, вредную ли?... Хрен знает. Автобазе, до того чтобы загнуться, как и всему народному хозяйству страны, оставалось как минимум, лет семь. Страну еще не разворовали, и Советская власть казалось, никогда не закончится…
Поэтому уходить с работы, где был стабильный заработок, на вольные хлеба, было рискованно. Но, кто не рискует, тот не пьет шампанского, и друзья решили начать новую жизнь.
Руководство родной автобазы, пряча ехидную ухмылку, пошло навстречу новоявленным частным предпринимателям и продало за копейки списанный «крокодил», каковой уже почти год украшал собой задворки предприятия.
Крокодилом в России называют, помимо пресмыкающегося, все что угодно.
У связистов "крокодил" – это зажим для проводов, по форме действительно напоминающий крокодильи челюсти.
На блатной фене – это поезд. Поскольку длинный и зеленый.
Да, и во многих профессиях присутствует этот термин, которым, как правило, называют различного рода захваты и зажимы.
Но вот почему у шоферов крокодилом назывался ЗиЛ- 133, мне так и непонятно. Может из за длины?.. Действительно, длинный кузов у него был…
Конечно же, раскулачен грузовик был весьма и весьма сильно, но движок и ходовая еще присутствовали.
«Были б кости – мясо нарастет!» – заявил Белый, и друзья принялись делать из «крокодила» машину, призванную поднять их благосостояние на немыслимую высоту . Различными путями, правдами и неправдами, они добывали потребные для ремонта детали и материалы. Рассчитав, что зимнего времени им вполне хватит на приведение машины в боевое состояние, они продолжали работу на автобазе, по вечерам и в выходные занимаясь ремонтом «крокодила», и предвкушали длинный рубль в сезон. Благо по дальнякам оба болтались, и контактов в различных местах Союза Нерушимого у них хватало.
Планы были наполеоновские, взялись они за них серьезно и даже прекратили пить. Временно, правда.
Как сказал Серый : "Выкатим – обмоем!"
И даже Новый год у друзей прошел под знаком относительной трезвости – так велико было желание поскорей завершить дело.
Наконец, в солнечный апрельский день, произошло явление "крокодила" народу.
Что и говорить – выглядел аппарат внушительно! Какими путями, где и как друзья смогли все это достать – остается загадкой. Но трудов было вложено немало.
Как они сумели зарегистрировать "крокодила" - тоже неведомо. Под стандарты грузовик явно не подходил. Потому, что кабина стала шире, длиннее более чем вдвое, и теперь напоминала кабины американских траков.
Внутри все было утеплено и обито толстым ковром. Широченный спальник, размером с двуспальную кровать был тут же оценен Толяном, который тотчас же забрался туда на «посмотреть» и долго и завистливо матерился – у нас в кабине такого простора, конечно же, не было.
За кабиной с двух сторон торчали вверх выхлопные трубы, украшенные заслонками в форме растопыренной пятерни.
На крыше Серый укрепил в ряд четыре галогенки, замаскировав их от вездесущих ментов, верхним срезом отбойника. Управляемая специальным тросиком, пластиковая крышка на салазках съезжала вверх, и в образовавшейся амбразуре, как счетверенный пулемет, открывались блестящие фары. Помимо этого, в бампере, торчащем на полметра вперед, были расположены противотуманки. Для того чтобы питать все это великолепие, был подвешен дополнительный генератор.
Белый, кстати, был против всех этих излишеств. Но Серега, насмотревшись американских фильмов типа «Конвоя» и «Лихорадки на белой полосе», загорелся ездить на чем-то похожем. Поэтому, помимо фар, навешал дудок, для чего пришлось прицепить еще один ресивер. Дудок было четыре. Разных. Одна когда-то украшала собой тепловоз.
Когда все это великолепие гудело – всю легковую мелочь аж с дороги сдувало!
Длинный кузов был накрыт светло-серым тентом под цвет кабины.
Что и говорить – это было зрелище! "Крокодил", с кучей фар и дудок, дымя обеими трубами, шел по трассе грозно и неотвратимо. Хотелось стать маленьким, сжаться в комок и скатиться в кювет, прикинувшись ветошью.
Чтобы ехать было веселей, в кабине располагались четыре колонки, магнитола и усилитель. Причем, колонки можно было даже выставлять наружу, если вдруг возникнет такое желание. Единственное, чего там не было – это маленького телевизора. В те времена они были в большом дефиците, и подобный девайс друзья очень мечтали пробрести.
На заводе в Рязани изготавливали как раз такие. Из очередного рейса я привез маленький, квадратный, невероятно симпатичный телевизор. Телевизор собирался на оборонном предприятии, имел тошибовскую начинку с самсунговским кинескопом в российском пластмассовом ящике.
Кстати, очень долговечный и надежный оказался аппарат.
Долго и безуспешно Саня и Серега пытались у меня его выторговать. Естественно, ничего у них не получилось – телевизор нам самим был нужен. Единственное, что я смог для них сделать – это дать контакт в Рязани, где, за дополнительное вознаграждение, они получат точно такой же.
Специально за телевизором друзья туда, конечно, не поехали. Но надеялись, что очередной рейс пойдет мимо Рязани – и тогда уж кабина «крокодила» будет соответствовать всем их требованиям!
И вот, наконец, дождались!
* * *
Лето. Ночь...
В средней полосе августовские ночи темные. «Крокодил», груженый яблоками, тяжело идет по трассе. Серый и Белый, очень довольные удачным заездом в Рязань, то и дело поглядывают на долгожданный телевизор.
- Ну наконец то! – Серый довольно улыбался, - Теперь мы при телевизоре! Вот только жаль, что прием не всюду здесь. Да и на ходу мало что увидишь. Слушай, а видики есть для машин?
- Должны быть, - Саня сосредоточенно всматривался в ночь, - только где ж у нас его найдешь? Это там, на Западе все есть
- Надо обычный переделать – вслух размышлял Серега, - Есть у меня один мастер, телевизоры чинит, и другую аппаратуру тоже. Надо у него спросить, может возьмется.
- Ты сперва груз продай, потом долги раздай, потом видик найди и денег на него. На телевизор и то занимали… - проворчал Саня
- Не боись! Продадим, раздадим и еще останется! – Серега довольно потирал руки, - есть у меня контакт в Мурманске – сдадим сразу, а потом там рыбой загрузимся…
- Какой рыбой?! Какой Мурманск?! Охладись! Лето на дворе. Ты рыбу не довезешь – она сварится не доезжая Апатит! – возмутился Саня, - Сдадим в Питере, потом домой сразу. И вообще, хорош мечтать, давай смени. Я уже три часа рулю.
- Давай! – Серый охотно перебрался за руль.
Процедура смены водителя на ходу у них была отработана давно. Как, впрочем, и у нас тоже. Дело нехитрое, когда кабина просторная – через спальник на раз-два меняешься, секундное дело.
Саня повозился на спальнике, устраиваясь поудобней, Серега вытащил сигарету и приоткрыв форточку, щелкнул зажигалкой.
- Ну, даже если учитывать, что ментам в общей сложности четыре ящика пришлось отдать, все равно мы в хааааарошем плюсе будем..
- Не кажи гоп!.. – проворчал Саня философски, - Еще не все менты на трассе кончились.
- Фигня, прорвемся!… Да он что, охренел что ли? – Серый щурился на яркий свет встречной, - Переключаться даже не думает. Ну, я ему сейчас! – со злобной радостью он защелкал тумблерами, приводя всю свою дальнобойно-световую артиллерию в боевую готовность.
- Да успокойся ты! – лениво откликнулся Белый, - Ну забыл переключиться, мигни ему и все дела.
- Уже мигал. Не хочет… Нееет! Я зря что ли фонари на крыше устанавливал? Зря второй генер вешал? – Серый потянул тросик, на крыше открылась счетверенная батарея галогенок, - Щас я его научу правила соблюдать! Па-а-алучи фашист гранату!
С этими словами Серый, не отрывая сощуренных глаз от не думающего переключится встречного, щелкнул тумблером и включил дальний. Вместе с дальним вспыхнули галогенки на крыше, и противотуманки на бампере, накрывая пустую ночную трассу ослепительным белым светом.
Вдруг, пару секунд спустя, всю кабину как будто залило солнцем. Выжигающим, безжалостным и проникающим, казалось, под череп.
Серый, ударив по тормозам, съехал на обочину и, матерясь, тер глаза, перед которыми плыли концентрические радужные круги.
А затем, через совсем короткое время, пока Серый приходил в себя, параллельно шоссе, издевательски гуднув, навстречу прогрохотал тепловоз.
- А у него-то фонарь всего один на крыше! И помощнее будет! - захлебывался смехом на спальнике, утирая слезы Саня, - Ну, вот, говорил я тебе, что нахрен эта иллюминация не нужна!
Серый, тоже утирая слезы, выступившие совсем по другой причине, виновато бубнил:
- Так кто же знал, что тут железка рядом, да еще так близко!.. Я думал чайник какой борзый.
- Машинист наверное тоже решил что ты чайник борзый! – не мог успокоиться Белый, - Ты про теорию Эйнштейна что нибудь слышал?
- Какую еще теорию, какого, нах, Штейна?
- Был такой ученый – отдышавшись, поведал Саня
- Ну и?..
- Ну, вот, он сказал как-то, что все относительно, – глубокомысленно заявил Саня.
- Кому сказал? Тебе что ли?
- Нет... Вообще сказал. Больше я, правда, ничего о нем не знаю, – признался Белый, - Рулить то можешь?..
- Да, могу, могу… - Серый вырубил иллюминацию, продолжавшую освещать пустое ночное шоссе, включил поворотник и вырулил на трассу.
До Питера было еще не близко…
* * *
- Да! Все же мы удачно сдали! - Белый, разложив по спальнику деньги на несколько разновеликих пачек, подсчитывал
баланс, - Даже с вычетом долгов, в хорошем плюсе.
- Видик купим! – мечтательно произнес Серега, - я мастеру позвоню, он под бортовую сеть его переделает.
- Можно и видик, - благодушно согласился Саня, - Надо недельку отдохнуть и потом еще за яблоками сходить туда . Пока тема есть, слезать с нее не стоит.
- Но завершение рейса обмыть надо! И телевизор тоже.
- Это само собой!
В кузове у друзей стояли два ящика водки и сорокалитровая алюминиевая фляга с дешевым плодово-ягодным вином, которое те везли аж из Рязанской области. Также оставили себе два ящика яблок. Пить в пути они не рисковали, стремясь поскорее попасть домой, где поставив «крокодил» у дома ( Белый жил на окраине в собственном одноэтажном домишке), собрались устроить баааальшой сабантуй.
До дома оставалось уже совсем немного. «Крокодил» бодро бежал по пустому ночному шоссе, Серега слушал радио, Белый, одной рукой держа руль, покуривал, стряхивая пепел в приоткрытую форточку.
- Ну, фигня! Через полчаса будем дома! – довольный Саня выбросил окурок, потянулся, и от полноты чувств, уцепившись за протянутый слева над дверью тросик воздушного сигнала, потянул его вниз. Могучий рев разорвал ночную тишину.
Трудно сказать, что двигало Белым. Может радость скорого возвращения? Может он, как большой африканский слон, решил протрубить всему миру, что они возвращаются с победой, деньгами и телевизором? И случись это несколькими минутами позже, не произошло бы того, о чем приятели долгое время молчали, и лишь потом, случайно, под влиянием выпитого, раскололись широкой шоферской общественности.
Словом, еще не перестало у друзей звенеть в ушах, как за поворотом, прямо перед мордой «крокодила», вдруг возникла длинная красно-белая полосатая палка. Боковая железнодорожная ветка от карьера проходила как раз в этом месте.
Тетка в оранжевой жилетке, услышав посреди ночи паровозный гудок, решила, что идет поезд, выскочила из будки, и специально обученная рука с похвальной быстротой завертела механизм шлагбаума, каковой тотчас же и был снесен умчавшимся в ночную тьму грузовиком.
- Что это было?.. Переезд закрыт посреди ночи, а мы его протаранили? Хорошо хоть под паровоз не попали, - обалдевший Серый трясущейся рукой прикурил сигарету, - Теперь надо загнать куда нибудь. Чтоб никто не видел, и быстро следы на морде ликвидировать…
Саня, проехав с километр, прижался к обочине, взял фонарик и вылез из кабины. Серый выбрался с другой стороны.
- Фигня! - вынесли друзья вердикт, осмотрев повреждения, коих, практически и не было. - Бампер и морду ободрали, противотуманку разбили. На скорость не влияет. Полдня работы – и никаких следов, - обнадежил Серега, - Ты не заметил, там кто-нибудь был на переезде?
- Да, вроде, никого…
- Ой, Ивановна!.. Что ночью было! Что было!... – причитала в трубку Надежда, - И ведь совсем на минуточку присела, прикорнула. Как вдруг тепловоз как загудит! И ведь не сработала блокировка почему-то, фонари не включились, сигнала не было. И по связи не звонил никто!.. Я выскочила шлагбаум опускать, а там машина на переезде. Едва отскочить успела!..
- И что с машиной?.. – охнула Ивановна, - Неужто под тепловоз попала?..
- Ой, там грузовик был большой!.. Как проскочил – я только и испугалась потом! Шлагбаумы снес и исчез, как привидение. Только фонари красные за поворотом мелькнули!
- А тепловоз?..
- А… Не было его..., - растерянно проговорила Надежда, - Гудок был… А тепловоза не было…
- Может почудилось тебе, подруга? – сочувственно проговорила Ивановна, - Приснилось?...
- Может и приснилось… Не знаю... Теперь докладывать по начальству надо, - всхлипнула Надежда, - Шлагбаумы сворочены, трос оборван… Как им объясню почему переезд закрыла-а-а-а?! – заревела она.
- Ну, успокойся, не плачь!.. Сейчас зятю позвоню, придумает что-нибудь…
Через час трое крепких мужиков, беззлобно матерясь, выправляли лебедкой свернутые крепления шлагбаума. Ивановна, сидя на скамеечке у будки, утешала все еще до конца не успокоившуюся Надежду.
- Эй, теща! – весело прокричал с переезда усатый молодец в тельняшке под камуфлированной курткой, и железнодорожной фуражке, залихватски сдвинутой на затылок, - Тут двумя литрами не отделаешься! Надо пересмотреть условия соглашения!
- Я вот пересмотрю! Я те так пересмотрю!.. – вскочила, подбоченившись, Ивановна, - Двух литров ему мало, гляди-ка!.. Да ты, после того как по пьяни телевизор мне чинил и чуть хату не спалил, вообще должен бесплатно до конца дней работать!..
- Да что, ты, Ивановна! Я ж пошутил!...
- Шутник!.. – проворчала та, усаживаясь обратно, и приобняла Надежду, - Ничего, милая! Все обойдется…
* * *
You my heart! You my soul! - надрывался магнитофон.
По веткам стоящего у забора, старого тополя, была протянута новогодняя гирлянда. Разноцветные огоньки ритмично пульсировали.
Праздник возвращения наших героев шел полным ходом. В фургоне, на поставленных друг на друга двух пустых ящиках, под подвешенной переноской стоял предмет обмывания. На его экране беззвучно сменяли друг друга нереально контрастные и яркие виды каких то далеких южных островов.
- Мужики! – Серый поднял стакан, - Давайте выпьем за то, чтобы этот телевизор показывал без помех и работал в любых условиях! – он молодецки опрокинул в себя граненую стограммовую стопку.
- Ну, давайте, коммерсанты! Удачных вам рейсов, и чтобы кинотеатр купить! – поднял стакан бригадир слесарей Борисыч.
Друзья не были жлобами и, заехав на родную автобазу, пригласили на обмыв телевизора в пятницу всех старых друзей по гаражу. Коих пришло человек двадцать. Мужики отнеслись к приглашению ответственно, сочли, что повод достойный, однако пить на халяву рабочая совесть им не позволяла. Поэтому, скинувшись, принесли с собой еще водки, справедливо рассудив, что много ее не бывает.
Однако же, народ был, в большинстве своем, семейный, и через пару-тройку часов автобазовская компания сменилась соседями, приятелями, всякого рода собутыльниками, коих, повторюсь, у Серого и Белого было во множестве, и к ночи телевизор с нашими героями обмывали уже совсем малознакомые, случайные и просто посторонние люди...
- О-о-ох!... – Серый, мучительно морщась, поднял похмельную голову, - Са-а-ань!
Он тщетно попытался сфокусировать взгляд на окружающей обстановке. Затем поежился и с недоумением уставился на собственную босую правую ногу. Медленно перевел взгляд на левую, обутую в правый ботинок. Левого не было. Осмотрелся. Он сидел в кузове. Всюду валялись пустые бутылки и огрызки яблок. По тенту нудно стучал дождь. У борта, завернувшись в брезентовую палатку, сопел напарник.
- Бля... – Серый старался привести в порядок расползавшиеся мысли и тщетно пытаясь вспомнить вчерашний вечер, - Нихххрена не помню!
Выглянув из кузова, он с отвращением обозрел мокрые деревья и покосившийся забор и, не утруждая себя, облегчился прямо через борт на буйные заросли шиповника.
- Душа у человека находится под мочевым пузырем, - вспомнил он поговорку, - Сразу на душе легче стало.
С облегченной душой, но тяжелой головой, он оглядел кузов в поисках чего-нибудь похмелительного. Ни в пустых бутылках, ни во фляге, валяющейся в углу кузова, не было ни капли.
- Саня!.. – пихнул он напарника, - У нас что-нибудь осталось на похмел?.. Да проснись ты!..
Из под брезента донеслось недовольное ворчание и протяжный стон.
- Са-а-ань!.. Х*ево мне!.. – продолжал Серый, - Похмелиться надо... Я точно знаю, ты заначку сделал на утро!
Из-под брезента показалась всклоченная голова напарника. Ко лбу прилипла колбасная шкурка, на щеке отпечатался протектор пропавшего левого ботинка, который, судя по всему, послужил Белому подушкой. Саня, протерев опухшие глаза, уставился на Серого.
- Что ты вылупился на меня?! – Серега раздраженно выдернул из-под напарника ботинок и попытался надеть его на правую ногу. Надеть не получилось, он плюнул и вновь повернулся к Сане: - Ты на похмел заначил что-нибудь?
- Н-н-ну... Ик!.. Должно быть... Где-то... В кабине пошарь, - он с трудом поднялся и со стоном схватился за голову.
- Бля-я-я-я!... Че ж мы так нарезались то вчера?..
- Обмывали... Телевизор... – Серый кивнул в угол, на пьедестал из ящиков, и похолодел.
Телевизора не было.
- Сань!.. А ты куда телевизор дел? – непослушными губами проговорил Серый.
- Никуда... – Белый тупо уставился на ящики и змеившийся черный хвост удлинителя, - Он тут стоял все время...
Они кинулись к кабине, в слабой надежде, что телевизор находится в ней, но, кроме пустой коробки от оного, там более ничего не нашлось.
- А кто здесь был?.. – мгновенно протрезвевшие, друзья начали вспоминать участников мероприятия, но быстро поняли бессмысленность этой затеи. За вечер и полночи здесь перебывала масса народа, и установить злоумышленника возможным уже не представлялось.
- Купили телевизор... – зло резюмировал Серый, пихнув коробку, в которой вдруг что-то стукнуло. Запустив туда руку, он выудил на свет непочатую бутылку, - Ты заначил?
- Наверное... – Саня грустно вытащил из бардачка складной стаканчик и механически тряхнул его, приведя в рабочее состояние.
- Наливай... Про*бали так про*бали, чего уж теперь?.. Будем на новый копить...
-