Саша вернулась с работы. Вошла в пустую квартиру. Было тихо, слишком тихо. Она машинально подобрала с паласа упавшего синтепонового зайца Лейлы. Зайца звали Бубун-Лин. Саша аккуратно посадила его на тумбочку. Забралась с ногами на кресло в комнате Лейлы. С каким удовольствием и любовью она обустраивала здесь все, чтобы детская получилась уютной и неповторимой. Но самое главное и уникальное – маленькая Лейла, девочка, которой сегодня исполнилось пять лет. Вот нет ее, и нет очарования этого милого пространства. Или все-таки есть?
Саша пошла в гостиную и включила магнитофон: «А то сейчас совсем раскисну». Днем на работу звонил Антон. По телефону она слышала смех, крики, проходила подготовка к празднику и раздача подарков. Саша вспомнила об этом и улыбнулась. Вот бабушки оторвутся! Антон сожалел, что Саши нет с ними, благодарил за дочку. Сказал, она для него самый дорогой человек. Она и Лейла. Да, сегодня среда, апогей рабочей недели. Саша никак не могла поехать к ним, одним днем не обернуться, не меньше трех получится. А коллектив так надолго невозможно оставить. Вся ответственность теперь, пока Антон восстанавливался в санатории, лежала на Саше. Да и время сейчас важное, на стройке шла сдача и приемка отдельных участков объекта. Без конца следовали звонки с просьбой немедленно разработать нужный узел или заменить какой-то материал. Все архитекторы трудились напряженно, задерживались до позднего вечера, не хотели подводить Антона и Сашу, особенно после недавно перенесенного Антоном сердечного приступа. Саша была безмерно благодарна Марше, которая держала в голове все хитросплетения отношений со смежниками, конструкторами и стройкой. Лучше любой записной книжки. Саша пыталась фиксировать, систематизировать хотя бы внешние связи с городской администрацией, ПТО, прорабами и бригадирами. На решение внутренних вопросов ее совсем не хватало.
Ну что ж, праздник, так праздник. Придется печь пироги. Саша подумала, может, традиционными хлопотами скрасит несправедливое одиночество этого дня.
Она захотела сделать слойки, тесто не обязательно готовить заранее, для начинки резала капусту, жарила фарш. Все автоматически. Мысленно вернулась в прошлое, когда они приехали в этот город по распределению, после окончания института. Она и Женька Бархин немного раньше, Антон – позднее на три дня. Их временно разместили по общежитиям. Всех в разные, далеко друг от друга. В «Гражданпроекте» Саша и Антон попали в архитектурно-строительный отдел, АСО-2, а Бархин в отдел генплана, ОГ-1.
Саша поселилась в общежитии недалеко от проектного института, в комнате на двоих. Соседка солидного возраста, лет пятидесяти, тоже работала в «Гражданпроекте», на должности ведущего архитектора, но в другом отделе, АСО-3. Ее звали Людмила Викентьевна, она приехала из Тамбова и ждала квартиру, чтобы перевезти свою семью, но дом уже почти целый год никак не могли сдать.
Саша была девушка ответственная, а уж Людмила Викентьевна – просто образец пунктуальности. Она взяла над Сашей шефство, будила за час до начала работы. Включала кипятильник, заливала «геркулес-экстру» на двоих, заставляла заворачивать бутерброды. Выходили они вместе, ровно за полчаса. Идти было десять минут, пять на подъем по лестнице. В результате Саша всегда являлась первой, за четверть часа до начала рабочего дня, брала на вахте ключ и открывала комнату. От нечего делать поливала цветы. Иногда ложилась лицом на руки и досыпала несколько минут, но обычно прибирала на столе, затачивала карандаши, мыла случайно забытую с вечера чашку.
Антон всегда опаздывал, заваливался с бешеным полусонным взглядом, не выражающим ничего. Затем понемногу отходил. Он жил на окраине города в каком-то общежитии при железобетонном комбинате, естественно, не завтракал, потому что спал до последнего. Правда, позднее выяснилось: вставали они с Сашей почти в одно время.
Как-то раз Антон, чтобы проснуться окончательно, заварил крепчайший чай и посетовал вслух, мол, неплохо бы сейчас чего-нибудь съедобного употребить. Саша тут же отдала ему бутерброды. Так и повелось. Утром Саша кормила Антона бутербродами, а в обед, когда приезжала женщина с плетеной корзинкой, наполненной горячими пирожками с ягодами, картошкой или треугольными, с творогом, Антон покупал их себе и ей. Третьим к ним присоединялся Женька Бархин. Он обычно приходил в перерыв пообщаться с Сашей, а со временем они стали обедать вместе. Бархин тоже уважал эти чудесные пироги. Брал всегда полный ассортимент в двойном размере, вдруг его дорогая Саша выразит желание попробовать что-нибудь. Она обычно соглашалась только на один, который покупал Антон, это был уговор, иначе он собирался отказаться брать из ее рук утренние бутерброды, а это грозило ему голодной смертью. Антон помогал Бархину расправиться с излишками. «Вот, сколько булок едят, а худые, как черти», – думала Саша.
Бархин с Антоном обычно обсуждали музыкальные новинки, по вторникам подслушивали маленький транзисторный приемник. Саша участвовала в этом таинстве с неподдельным интересом. Они время от времени обращались к ней в поисках эмоционального отклика. Находили.
Совершенно случайно подкралась беда в лице сметчицы Элки. Она явно возымела на Антона виды. Появлялась по нескольку раз в день, в полном смысле «крутила хвостом». Вставала около Антона, держалась за край широкой юбки и покачивалась. Саша думала: «Ну, прямо родео. Матадор и бык». Антон восседал на крутящемся стуле и разговаривал с ней с явным удовольствием. Элка никогда не садилась. Антон никогда не вставал. Получалось нелепо, смешно и грустно. Глядя со стороны, Саша нервничала от того, что Антон сидит перед стоящей девушкой, злилась, что Элка ходит, привлекает к себе внимание и крутит юбкой у его носа. Просто не знала, как поступить.
Однажды Элка куда-то увела Антона, и того долго не было. Оказалось потом, она якобы консультировалась по поводу покупки музыкальной аппаратуры. Антон быстренько выдал всю информацию, коей обладал, тут же с ней попрощался и пошел к Бархину. А Саша в это время переживала: сидела расстроенная, работать не могла. Антон заметил ее меланхолию и пытался веселить рассказами из собственной жизни.
Саше показалось, что она может упустить свою мечту. И тут обстоятельства сыграли ей на пользу. Когда Элка заявилась в следующий раз, Антона не было на месте, его вызвала начальник отдела.
Саша напрямую спросила Элку, что ей надо. Элка опешила на какое-то время, но не растерялась, мол, а ты кто такая? «Я – невеста, Антона, а вот ты кто такая, ходишь тут, отвлекаешь человека от работы!». «Ну и пожалуйста, не больно и хотелось!». Элка крутанулась на каблуках и замаршировала, просунув руку в карман и размахивая ею внутри. «Дурдом какой-то, – подумала Саша, – что она покоя этим юбкам не дает?!»
Когда Антон вернулся и спросил, почему народ так возбужден, Саша вдруг неожиданно выпалила: «Приходила Эллочка, продемонстрировать новую юбку с карманами, но я ее выгнала, сказала, что у тебя аллергия на пыль. Пусть машет своими тряпками в другом месте». Антон несколько секунд помолчал, видимо представляя все это, потом залился таким заразительным смехом, что собрал вокруг остальных сослуживцев. Разговор с Элкой они слышали, и то, как рассказала Саша, тоже. Событие вызвало у них шумный восторг: «Правильно, Александра, нечего всяким пришлым на наших мальчиков покушаться, у нас своих невест хоть отбавляй!».
Антон до конца рабочего дня сидел довольный и иногда сам себе улыбался. Вечером к ним подошла начальница.
– Так, молодежь, вся надежда на вас, скоро праздник, посвященный 7 ноября, у нас в институте будет торжество и традиционный сборный концерт. От каждого отдела по три номера художественной самодеятельности. Поскольку толку от вас, как от работников, пока мало, а у нас объекты на сдаче, отвлекать ведущих специалистов я не буду, да и хватит, они свое уже отплясали и отпели. Конечно, кроме Пальцева, он хочет выступать, препятствовать не собираюсь. Но от вас два номера. Круглов, ты чего глазки подкатил? Опаздывать у тебя хорошо получается. А тут отдел надо выручать. Начальство институтское следит за активностью работников. Что будете делать, меня не касается, хотите стихи читайте, хотите танцуйте, хотите песни пойте. Нет, стихи уже Пальцев читает, свои – басни на злобу дня.
Начальница удалилась, не дожидаясь возражений.
– Да, – Антон поник, – две недели осталось, что будем делать? Ты вообще-то как относишься к проблеме?
– Я музыкалку почти закончила, на выпускные экзамены заболела гриппом, подготовиться хорошо не смогла, а потом не пошла сдавать, думаю, зачем мне эта корочка? исключительно для проформы. Так вот, я в хоре участвовала, поэтому теоретически петь могу. Только не одна, а с кем-то. У меня слабый голос, но зато, вроде бы, слух нормальный.
– Значит, петь, а что? «Милая моя, солнышко лесное…» – это не по мне.
– Ну, погоди, удивительно, ведь ты же прирожденный музыкант, практически профессионал, и не знаешь, с чем тебе солировать.
– Во-первых, я один не выступал никогда, только с группой. Играл последние годы на электрогитаре. Наш репертуар здесь не прокатит.
– "Whiskey in the Jar" можно, она чудесная и заводная.
– Без ударника ничего не выйдет.
– Я на маракасах погремлю и припев подпою.
– Оденемся индейцами, в пончо? – неожиданно развеселился Антон.
– Кстати весело бы получилось, а петь будем про виски… да какая разница, музыка народная. Тебе нужно гитару забрать из дома. Можешь у меня в общаге хранить, вернее у Людмилы Викентьевны.
– Ну, допустим, а вторая песня?
– Давай по-простому. Что-нибудь любимое всеми из Beatles. Например, "Girl". Я сыграю роль девушки и подпою.
– Ну, наверное, можно было бы так сделать. Инструмент вот только везти придется. Давай домой вместе смотаемся в эти выходные, возьмем гитару, вдвоем-то с вещами сподручнее, я ведь провизию от мамы повезу. Да заодно с ребятами из группы порепетируем в нормальной обстановке. Позориться не хочется.
Саша о таком раскладе событий и мечтать не смела. Она знала, что Антон каждую пятницу уезжает на выходные домой. Он очень мучился от общежитских бытовых условий. «Хоть немного в ванне отмокну». Антон ездил междугородним автобусом, считал такое передвижение более мобильным. Саша пользовалась поездом, он казался ей более комфортным, один-два раза в месяц. Ей жалко было терять почти десять часов на дорогу, это если туда-обратно. Она любила погулять по городу, сходить в кино или на концерт, почитать в тишине. Тем более, что соседка по комнате обычно уезжала к семье в Тамбов, предоставляя комнату в полное Сашино распоряжение. Но с тех пор, как они съездили за гитарой, Саша неизменно спрашивала в пятницу: «Ну, каким сегодня поедем?».
Антону эти путешествия вдвоем тоже нравились. Они вместе слушали кассетник через наушники или играли в «чепуху», «балду» и «морской бой». Частенько Антон отсыпался, а Саша доставала книгу и читала. Какое прекрасное время! Саша находилась на седьмом небе от счастья. Прямо пропорционально ее внутреннему состоянию падало настроение и шансы Бархина.
На него было жалко смотреть. Однажды в обед он сообщил, что переводится на стройку, прорабом. Объяснил это так: мол, генпланами заниматься не интересно, жильем он не доволен, а ему обещают дать служебную однокомнатную квартиру. Антон и Саша расстроились. На работе они все время были втроем, поддерживали друг друга. Но Бархин их успокоил: «Ну, вы что, теперь у нас будет, где музыку послушать, вина или пива попить. Пострадаю ради общего дела». И ушел. Понимал, может быть, прощается с архитектурной деятельностью навсегда. А Саша считала – он просто не хочет мешать ей и Антону найти друг друга. Она и сама ждала от Антона искренних чувств, но не стремилась подталкивать его к этому, хотела, чтобы все было по-настоящему. Ну, уж кто угодно, только не Элка!
И вот настал знаменательный день, 6 ноября. Работали всего полдня, вернее, не работали, а готовились к празднику. Столы вынесли в коридоры, накрывали их ватманскими листами. Из всех групп отдела туда сносили посуду, таскали стулья, раскладывали угощения.
К назначенному часу актовый зал был наполнен до отказа. Люди стояли в проходах между рядами, сидели на коробках возле сцены. Антон неожиданно разволновался. А вдруг аппаратура подведет! И пусть репетиция прошла успешно, все работало отлично, но уж очень он не хотел смазать первое впечатление.
Вначале выступали сотрудники отдела типового и экспериментального проектирования ОТЭП. Следом их очередь. Ноябрь – месяц, когда темнеет рано, в зале был полумрак. Антон вышел на сцену и расположился слева. Свет софита поймал его в желтый кружок.
– Is there anybody going to listen to my story. All about the girl who came to stay?...
При первых звуках зал взорвался аплодисментами и встал. Антон и вправду был хорош! Он распустил свои длинные темные волосы, надел серый пиджак со стойкой и узкие джинсы. Прямо заблудившийся битл. Да, умел он держаться на сцене. Неожиданно для зрителей, снизу справа стал подниматься голубоватый дым. Из-за спины Антона появилась Саша с белым прозрачным шифоновым шарфом. Руки полусогнуты и подняты к плечам. Она медленно проследовала к правой стороне сцены. Там у помоста спрятали вентилятор, который гонял туманный воздух, создавая иллюзию ветра. Все было рассчитано, она успела к проигрышу, когда в тексте пошли вздохи и ахи. Саша выглядела потрясающе. Тоненькая, нежная, с пепельными прямыми волосами до плеч. На ней тоже были узкие джинсы и белая воздушная блузка с объемными рукавами. Она покачивалась, фиксируя положение тела в такт музыки, шарф развевался от ветра. Зал просто ревел. Потом они пели на бис. Да, два раза. Уже никто больше ничего не хотел смотреть и слушать.
Бедный Пальцев. Он должен был рассказывать басни, пока Антон и Саша переодевались для следующего номера, но никак не мог начать из-за шума в зале. Пальцев почему-то не обиделся. А просто сказал в микрофон: «А они сейчас еще выйдут, только переоденутся». Народ сжалился и захлопал, поддерживая Пальцева. Он читал смешные басни, из нового, про жизнь проектировщиков. Его тоже не желали отпускать. Потом вышли Саша и Антон, спели хит "Whiskey in the Jar". Зал опять грохотал, они снова повторяли на бис. Все получилось замечательно, но успех "Girl" никто уже не смог превзойти. Вот так в умах сотрудников института Саша Завиша запомнилась как девушка Антона Круглова.
На следующее утро начальница встретила Антона в дверях взглядом с поволокой.
– Круглов, задерживаетесь, ну ничего, ничего, мы же понимаем, что вы с окраины приезжаете. Надо же, оказывается, какие у вас волосы длинные, с хвостом ходите, красоту свою прячете. Напрасно, напрасно.
Антон поинтересовался у Саши, был ли это намек на то, что ему надо волосы распустить или и так сойдет?
– Просто живи, как тебе удобно, не слушай никого.
– Что, даже тебя?
– Даже меня.
Элка была сражена и больше не приходила к Антону, хотя на лестнице, случалось, с ним сталкивалась и беседовала. Она никак не могла купить музыкальный центр. А может, и не собиралась. Да и вправду, зачем он ей?
Антон совсем привык к Саше и просто уже не хотел без нее. Она с интересом его выслушивала, задавала вопросы, раскрывая новые не проговоренные темы.
Бархин, действительно, получил квартиру, однокомнатную, на первом этаже. Им тогда показалось, шикарную. С просторной квадратной прихожей, где впоследствии стоял диван, на котором оставались ночевать засидевшиеся визитеры, квадратной кухней с выходом на длинную лоджию, смотрящую в заросший зеленью палисадник, и не слишком большой спальней, на самом деле, видимо, именовавшейся гостиной. Можно было сказать, что он получил трехкомнатную квартиру с примерно одинаковыми по метражу помещениями.
Саша и Антон поддерживали его, как могли. После работы клеили обои. Женька притащил своих парней со стройки, и они сообща стеклили лоджию – для безопасности, все-таки первый этаж.
Вечера проводили весело, под магнитофон, с пивом и бутербродами с килькой, Бархин эту закуску у работяг подсмотрел. Когда ремонт был завершен, несколько раз отмечали новоселье.
Теперь друзья каждую неделю собирались у него на посиделки. Обычно встречались в пятницу, на следующий день не надо идти на работу. Антон и Саша стали реже ездить к мамам, наступила зима, поездки были физически трудными, а домашнего уюта им хватало в квартире Бархина. Кроме того, Антон с Женькой нашли небольшую баньку, куда ходили по четвергам, в мужской день, и Антон на время перестал грезить о ванне.
Антон теперь всегда провожал Сашу до общежития. От Бархина неспешным шагом было идти тридцать минут. Прощаясь, он прижимал к себе Сашу и шептал ей в ухо: «С-а-ш-а…». Эти незабываемые мгновения остались в памяти Саши до сих пор, самое прекрасное время – предчувствие любви.
Весной, наконец, достроили «гражданпроектовский» дом. Принялись распределять ордера по очередникам, сначала обеспечили проживающих в общежитии, потом тех, кто стоял на расширение жилплощади. Таким образом, высвободилось несколько квартир из вторичного фонда. Антону и Саше как молодым специалистам тоже должны были выделить жилье, хотя бы комнаты на общей кухне. Но директор понимал, что, поселив их в коммуналку, проблему кадров не урегулировать. Отработает молодежь свои три года – и по домам, к родителям и друзьям. Он схитрил и сагитировал Антона побыстрее подумать о семейной жизни, подтолкнул его к решительным действиям, а в награду сумел высвободить для них сразу двухкомнатную квартиру из старых, практически в центре, недалеко от проектного института.
Опять сообща делали ремонт, а потом праздновали новоселье, совмещенное с бракосочетанием.
Свадьба была символическая, только родители и ближайшие друзья. Все из прежнего города.
Бархин состоял свидетелем, одним на двоих. В ЗАГСе воспротивились подобному обороту событий и тогда они, для проформы, вторым свидетелем попросили поучаствовать незнакомую девушку, работницу ЗАГСа.
Бархин грустил, складывалось впечатление, что он на похоронах своей любви. Саша ему сочувствовала, утешала, как могла. Клялась в вечной дружбе. Антон был пьян от счастья и от шампанского, умильно смотрел на Бархина и тоже клялся в вечной дружбе. Женька к концу дня уже чуть не плакал от жалости к себе. Антон пообещал найти для него невесту, на что Бархин ответил, что лучше бы он его вообще не знал. Но Антон не обиделся, он ведь не был виноват, просто ему опять повезло.
Саша разложила готовые пирожки в две тарелки. Запах от них шел потрясающий. «Завтра на работу отнесу, ребят угощу», – решила она. Нашла на магнитофоне песню "Girl", с которой все и началось, поставила кипятить чайник.
Раздался звонок, на лестничной площадке послышались смех и голоса. Саша отворила дверь. На пороге с охапкой разноцветных хризантем стоял Бархин, из-за его спины выглядывали Марша и соседка Люба с большущей тарелкой, на которой дымился плов.
– А-а-а, мать именинницы, не ждала гостей? Вот так всегда, пока сам не напросишься, никто не позовет. Ни одна, – он кивнул в сторону Марши, – ни другая. Ты посмотри, а пироги-то спекла! Ждешь, что ли, кого?
– Да вот, думаю, а если придут друзья-подруги? Надо подготовиться. Люба, ты ведь работаешь сегодня вечером, я уж грустила по этому поводу.
– Поменялась с приятельницей, не могла в такой день тебя оставить в одиночестве. А вот, получается, на целый банкет попала!
Бархин открыл портфель и стал вытаскивать из него бутылки с шампанским, красным и белым вином, коньяк. В ответ на широко распахнутые глаза Саши, мол, куда столько, Бархин пояснил: «У нас сегодня репетиция, а приедет звезда, спектакль устроим по-настоящему, так, что, если чего не выпьем, как раз уже хватит на вторую серию».
Быстро разложили стол, перенесли его в центр комнаты. Порезали хлеб, кое-какие овощи, сели, подгоняемые притягивающим запахом остывающего плова. Выпили шампанское. Все тосты были за Сашу. Она уж взмолилась: «Давайте хоть за дочку, за Антона».
– Вот еще, за этого негодяя вообще пить не хочу, мало, что мою любимую девушку увел, он в такой день нас всех ребенка лишил. Ладно-ладно, шучу! Так, где телефон? Сейчас позвоним и будем пить с виновником торжества параллельно.
Бархин по памяти набрал номер. Трубку, видимо, взял Антон, потому что Женька сразу заорал:
– Привет, отец-героин! Пьем всей компанией за твое здоровье. И за прекрасную мою крестницу. Где там она? А-а-а, Лили, чем ты опять занята, тебя не дождешься! В платье наряжалась, это чудесно! Фотку подаришь? Конечно, конечно, уж непременно соберемся. Вы только со своим папашей вернитесь живыми-здоровыми, а мы уж постараемся вам тут такой прием закатить! Тебе Марша подарок приготовила.
Обижаешь, конечно, собственными руками сделала. А ты вот, давай, с ней поговори.
Бархин протянул трубку Марше, призывая ее ответить Лейле.
– Лейла, деточка, поздравляю тебя! Молчит… – растерянно сказала Марша, – лапочка, ты где?
В это время телефон у Лейлы принял ничего не подозревающий Антон, но тут же нашелся:
– Я здесь, моя хорошая!
– Ой, Антон Григорьевич! Это Марша, поздравляю вас и Лейлу. Да вот пришли Сашину радость разделить. Как ваше здоровье? Ну, просто замечательно. До свидания, Антон Григорьевич, да, да, передаю трубку Саше.
Пока Саша говорила с Антоном, Марша смотрела, насколько преображалось ее лицо во время разговора. Бархин тоже наблюдал за Сашей.
– Эх, девчонки, девчонки, давайте выпьем за вас за всех, хорошие вы, будьте только счастливыми!
Потом вместе рассматривали Маршин подарок для Лейлы: вязаные молочно-белые чуни с коричневыми оленями по бокам. Подошва сделана из серой толстой замши. Плетение было двойное, обувка держала форму. Тесьма вокруг ножки скручена косичкой из серых и бежевых ниток.
Бархин между тем рассказывал:
– Заезжаю за Марией без предупреждения, а она сумочку клеит, для этих самых пинеток. Говорит: «Решила Лейле на Новый год подготовить». Я тут ее в охапку, с подарком, какой Новый год, пятилетний юбилей ведь сегодня!
– Ой, Марша! Это чудо! Волшебные башмачки! – изумлялась Саша.
Бархин взял подарок в руки, внимательно рассмотрел, потом пробурчал:
– Да, вот в таких пинетах я Лейлу маленькую помню. Отдельная история – ее появление на свет. Надо будет в лицах рассказать на основном праздновании. Как папа дочке имя выбирал.
Песня "Girl" в небитловском исполнении, советую включить в нужный момент.
http://music.yandex.ru/#!/track/4643851/album/521253
Песня :«Whiskey in the Jar»
http://music.yandex.ru/#!/track/92817/album/124651
Продолжение (глава16):http://www.proza.ru/2013/04/22/1047