За грязным, обшарпанным столом собралось несколько темных личностей. Темные они были и потому, что света в закуренном помещении едва хватало, чтобы освещать поверхность стола, и потому, что они были прожженными картежниками. Их покраснелые глаза азартно блестели, лоснящиеся затылки нагло торчали из их черепных коробок, а выпяченные квадратные подбородки нетерпеливо прищелкивали и перемалывали мерзкую массу жевательного табака, предвкушая интереснейшую партию. На макушке каждого бодро сидела плоская, словно пришлепнутая ударом кувалды, кэпка, она дополняла образ картежника даже лучше, чем брюки с подтяжками и клетчатые засаленные рубахи. Картежники смачно выражались, отмачивали хохмы и сплевывали на пол.
Главным среди этой братии был картежник Колпаков, шулер премиум-класса. У него сразу можно было увидеть признаки царской власти: самый наглый затылок и самая угловатая, выдающаяся нижняя челюсть, которая не знала ни секунды покоя. Его длинные, худые, желтоватые пальцы жили собственной, плутовской жизнью, правда, все же не целиком обособлено от воли хозяина, как и скачущие в непрерывном галопе глазки-бусинки. Этот принеприятнейший субъект, не знающийсебе равных по околпачиванию соседей за карточным столом, молодцевато взмахивал своей расчетливой головой каждый раз, когда кепарь сползал ему на надбровные дуги – убор был слегка великоват. Сидя за уродливым древним столом – алтарем Азартных игрищ – шулермейстер слегка подрагивал, а может, пританцовавыл, тасуя и сдавая замусоленные карты. Под гнусавое заунывное бубнение, разряжающееся периодическими гортанными воплями кого-либо из присутствующих, одобрительными или гневными, беспокойные пальцы Колпакова совершали молниеносные выпады, жаля противников в самые больные места, не зная пощады.
И вот уже очередная партия близится к финалу – остались двое: грандмастер Колпаков и покрытый щетиной, аки кактус колючками, потноподмышечный адепт картежного искусства Плиний Маркин. В пылу сражения синие щеки последнего воспылали, даже побагровели – подумать только, околпачить самого Колпакова не каждый день удается! – а харизматичный шнопель первого раздувался, словно кузнечные меха, жадно перекачивая воздух для стимуляции непрерывноймозговой активности. Вдруг, внезапно выпад костлявого пятипалого паука – и враг повержен. Но толпа отнюдь не ликует, восхваляя славного победителя – ведь им в который уж раз оказался Колпаков с нелепо задранным от гордыни подбородком. Все воеводы щетинистого Маркина биты неведомо откуда взявшимися козырями Колпакова. Цельный ящик доброго самогона – призовая составляющая благородного турнира доблестных рыцарейФортуны – плавно перетекал в глубокие запасники колпаковского погреба. Это было уже слишком.
– Да я тебя, подлеца!.. – взвился вдруг Маркин на удачливого оппонента, восстав из небытия, в котором только что пребывал. Он страшно побледнел, так что его свинцовые щеки приобрели совершенно синюшный оттенок, свойственный промерзлым мертвецам. – Я твои маневры знаю, весь твой бой колотый, крыса! Я тебя щас вот как задушу, падаль, этими самыми голыми руками! Значит нас за лохов беленых держать вздумал!!
– Не гони подливу, салага! ТЫ кого тут крысой назвал, шлангист махровый? – невозмутимое, матерое лицо шулера яростно заострилось, приготовясь к выпаду. Но тут Маркин, не желая больше препираться на языках, вскочил со своего места, и, схватив свой стул, так огрел им по угловатой физиономии самоувереннего Колпакова, что у того искры из глаз посыпались. Вмиг остальные картежники повскакали с мест, и завязалась нешуточная потасовка. Маркин и его сподвижники оказались зажатыми в дальнем углу темной закуренной комнаты. Некий зеленоватый щуплый субъект ударом узловатого кулака о квадратную челюсть Колпакова нанес собственной руке серьезные повреждения, тем временем как Колпакова этот жест даже нисколько не вывел из равновесия, и он в ответ ударом ноги согнул нападавшего пополам. Но тут, прорвавшись сквозь живую стену из шестерок шулермейстера, Маркин, почувствовав вкус настоящей битвы не на жизнь, а навзничь, подбежал к Колпакову и, схватив того своей клешней за нижнюю челюсть, с силой вырвал ее из головы картежного принца. Глаза Колпакова удивленно повылезали из орбит, и, мерзко булькая и истекая разнообразными головными субстанциями, великий шулер рухнул на пол, расколов свой наглый затылок о край грязного алтаря. Маркин еще успел попрыгать несколько раз на его голове своими тупоносыми башмаками, прежде чем его закололи ударом ножа в спину.
Через некоторое время уцелевшие в безумии обезьяньей войны картежники как следует отдышались и поспешно скрылись из этого сумрачного святилища божества Азартных игрищ.
Занавес