Акакий Васильевич и Иероним Несбрудович были старыми несносными ворчунами. Раньше они были моложе, имели успехи на балах и званых вечерах, а еще раньше они были совсем молодыми, состояли на военной службе и носили расшитые галунами мундиры. Теперь же они состарились, мозги их пришли в совершенную негодность, и, кажется, они всё позабыли, что знали и умели, и теперь годились разве что на удобрения. Но они упорно не хотели сдавать позиций и потому обучились в совершенстве искусству брюзжания и ворчания, чтобы хоть как-то оправдывать своё существование. День их начинался с того, что оба: и Акакий Васильевич, и Иероним Несбрудович, ворочались на своих кроватях, ворчали, звали Дунек, чтобы те помогли им подняться на ноги, снова ворчали, одевали свои вставные челюсти в слюнявые рты, брюзжали, посылали Дунек к чёртовой бабушке, брали свои дубовые трости, чтобы опираться на них при ходьбе, завершали свой туалет, не переставая ворчать, съедали манную кашу, т.к. их хилые желудки больше не могли ничего переварить, и выходили каждый из своего подъезда друг другу навстречу. Трясясь и подволакивая ноги, Акакий Васильевич и Иероним Несбрудович передвигались в Нескучныйсад, мрачно поглядывая на прохожих, особенно на молодых, и бурча себе под нос.
– Ышь ты, мо-ло-дёш нынча! – скрипел голосовой аппарат Иеронима Несбрудовича, тщательно обрабатывая каждыйслог.
– И н-не говори, од-дна пак-кость круг-гом.. Тьфу ты! – отвечала заплетающимся языком трясущаяся голова Акакия Васильевича.
Но тут для ворчунов начинался самый сложный отрезок пути: из всех подворотен выбегали беспризорники и начинали крутиться под ногами у почтенных старцев, толкая и пихая оных немилосердно. Акакий Васильевич, приходя в страшную ярость, угрожающе ворчал на них:
– А-аа ну-уу, н-ну б-брысь атседова! Бры-ысь! Про-окля-яя-тая ме-е-люзгаа!
А Иероним Несбрудович, также ожесточённо брюзжа, пытался отогнать беспризорников своей тяжелой тростью, переваливая весь свой вес на бедного Акакия Васильевича. Обычно это заканчивалось тем, что шкодливые крысята отнимали у Иеронима Несбрудовича его трость, били ею обоих ворчунов по ногам и прочим незащищённым местам, куда могли дотянуться, а потом закидывали палку куда-нибудь в кусты, так что полдня потом уходило у старцев на поиски злополучной трости. Люди, наблюдающие эту картину, в том числе стражи общественного порядка, и не думали помочь бедным старикам, а только надрывали животы и показывали на них пальцеми. А продавец мороженого при входе в Нескучный сад так вообще тёр глаза носовым платком и надрывно сморкался в умилении. Наконец, отдышавшись, добирались наши ворчуны до их любимой беседки, садились там и до вечера проводили время, брюзжа и ворча о всяком вздоре, политике и ненавистных детях.
Так проходила их достопамятная жизнь. Но вот однажды, задумав хитрый план отмщения, ворчуны, выйдя из дому, сделали крюк и поплелись в место их отдохновения через трамвайные пути. Беспризорники, как водится, толпились вокруг них, крича и толкаясь, и тут один самый бесноватыйкрысёнок с размаху угодил под трамвай. Остальные беспризорники в ужасе разбежались, а Акакий Васильевич и Иероним Несбрудович, морщинистые лица которых разгладились и просияли в тот же миг, умиротворённо ворча, побрели к своей беседке.
Конец