Казачество. Документы.
Из представления прокурора Усть-Медведицкого окружного суда об отказе станичного сбора послать казаков на охранную службу внутри империи 1906 года, 8 июля:
…единогласно возразили, что «…своих казаков на службу НЕ пошлют, ибо мобилизованные казаки 2й и 3й очереди служат не государю, а несут полицейскую службу, охраняя имущество помещиков»…
…совершенно неизвестно, кто влиял на казаков при составлении… По-видимому, никто не влиял, так как …у казаков ПРОСЫПАЕТСЯ САМОСОЗНАНИЕ.
В Государственную думу
Казаков и казачек хутора Заполянского Усть-Медведицкого округа области войска Донского
Заявление
…мы – казаки… горячо протестуем против правительства, не желающего считаться с народом…
1. АМНИСТИЯ для политических заключённых, пострадавших за народное дело
2. ЗЕМЛЯ для малоземельных и безземельных крестьян.
3. СВОБОДА для всех граждан Российской империи.
4. Введение в России НАРОДОВЛАСТИЯ – все эти требования, предъявляемые Думой правительству, были всегда заветной мечтой всего русского народа.
И если правительство нашло возможным отказаться… от немедленного удовлетворения всех этих требований, то этим оно открыто заявило, что не желает служить народу. Но, не желая служить народу, оно тем самым освобождает весь русский народ от обязанности служить ему. Теперь служить правительству – значит изменять Родине и Отечеству.
…Казачество всегда проливало свою кровь за свободу и справедливость, а потому …надеемся, что и теперь оно не замедлит стать в рядах крестьян и рабочих, борющихся… за свободу и землю.
1906 года, 6 июля
(из архива историка Д. С. Бабичева)
…а истоки традиций казачества – в Истории, в Древней Руси – Киевской, Московской, Белой, Червонной, Холмской, даже Волынской…
И хорошая песня: http://www.youtube.com/watch?v=4Rs-Qg2F274 Жанна Бичевская
(Куликово поле)
+ http://www.youtube.com/watch?v=yq9kXh-EaGA
«Сыны России – Куликово поле»
***
ДОКУМЕНТЫ
Агентурная телеграмма корпуса жандармов о волнениях казаков станицы Усть-Медведицкой Донской области
Шифром, 1906 г., 11 июля
В станице Усть-Медведицкой станичный сбор вторично отказался 9 июля от мобилизации, потребовав освобождения политических – подъесаула Миронова, дьякона Бурыкина и студента Агеева. Пятитысячная толпа осадила тюрьму и освободила этих лиц, вынесши их на руках. Затем состоялся митинг, закончившийся пением революционных песен…
В Главное управление казачьих войск
13 августа 1906 года. № 268.
По поступившим в Министерство внутренних дел сведениям, подвергнутый задержанию подъесаул Миронов, будучи освобождён из-под ареста… 14-го, минувшего июля, вернулся в означенную станицу и, встреченный толпой местных жителей, обратился к ним с речью, в которой благодарил за своё освобождение, указывал на необходимость скорейшего созыва Государственной думы и выражал готовность снять с себя мундир и ордена, лишь бы иметь возможность стоять за народ, как он выразился.
По окончании речи толпа проводила Миронова с пением революционных песен… *
* ЦГВИА (военно-исторический архив), ф.4, 5е отд., 1906, д.127, л.17.
Из газеты «Царицынский вестник»
От 23 сентября 1906 г.
Усть-Медведица, Области Войска Донского
После июльских грандиозных митингов наш Усть-Медведицкий округ попал в опалу. Теперь в окружной станице расквартировано 2 сотни «верных» оренбургских казаков, которые нехорошо себя чувствуют среди «крамольного» казачьего стана…
На охрану из Усть-Медведицкого округа почти ни один казак не согласился. Во многих станицах по приговорам станичных сходов запрещено наниматься в охранники. На тех, кто приходит с усмирений или охраны, смотрят, как на врагов…
***
далее цитаты по роману-хронике Анатолия Знаменского "Красные дни"
почти по порядку:
«…И, кстати, Миронов – не единственный ныне офицер из наших, протестующий открыто и прямо против карательных мер правительства! Недавно в Вильне восстала сотня… Вся целиком арестована и отдана под суд за отказ чинить расправу над народом.
В Бахмуте хорунжий Дементьев со своей командой пошёл под суд за присоединение к рабочей забастовке! В октябре прошлого года из Воронежской губернии ушли домой «по староказачьей традиции», обсудив на кругу, сотни 3-го сводного и 2-й Лабинский из Гурии, а Урупский Кубанский полк вообще учинил вооружённый бунт!..
А в Юзовке что было?! Когда наши казачкИ отказались стрелять по манифестантам и их, разумеется, определили за решётку, шахтёры и рабочие с заводов, побольше трёх тысяч, ДВИНУЛИСЬ ОСВОБОЖДАТЬ казаков из тюрьмы! Долг, так сказать, платежом красен.
…Но – верх всему – поступок сотника Иловайского, посланного на усмирение крестьян. Сотня его, только что из Маньчжурии, ПЕРЕСТРЕЛЯЛА ПОЛИЦЕЙСКИХ (!!!) за попытку стрелять по безоружным мужикам. А Иловайский, заметьте, казачий дворянин, потомок былых войсковых атаманов…
…Всколыхнулся, взволновался православный тихий Дон!..
…Ему большевизм представляется …возникшим из западной философии. А он – исторически-то! – идёт от «Народной воли», от Александра Ульянова, с которым рядом под виселицей стояли и наш Вася Генералов, и кубанец Пахом Андреюшкин! А Говорухина Ореста, нашего земляка, заочно приговорили к повешению, потому что успел бежать в Болгарию, к Благоеву… И Саша Александрин, одностаничник, тоже отбывал пожизненную ссылку в Сибири...
Большевизм по корню – совершенно русское явление, это надо уяснить в первую очередь!
– …Этого не могу понять, хоть убей: ты – и марксизм! Гм... Социализм без идеализма для меня непонятен!
И не думаю, чтобы на общности материальных интересов можно было бы построить этику. А без этики – как же! Другое дело, наш умеренный подход к решению жизненных проблем, реформы, использование старых демократических традиций. Хоть бы – наших, староказачьих традиций!.. История казачества – разве это не ценнейший опыт устроения жизни на началах свободы и равенства?
Это, правда, не книжный, зато практический путь, и – с каких времён! Чуть ли не со времён Мономаха исхожено, изъезжено – дай Бог!..
- Ты, Федя, страшно увлечён всем этим!.. Скоро и самого Адама, кажись, оденешь в штаны с лампасами. А время катит в другую сторону. Не замечаешь?
- Замечаю, братец… но – с горечью. И беспокоит особо судьба… рядового тёмного казака!
- Обо всей России пора думать, – трезво сказал Серафимович* (* настоящая фамилия писателя, казака - Попов). – Вся Россия в одной петле задыхается.
- А кто спорит? – согласился Крюков. – Но нет более трагической страницы в русской истории, чем эта наша, окровавленная, железом паленная КАЗАЧЬЯ страница! Да что там – из глубины веков!.. Вы подумайте, легко ли было холопу-то удрать от пана, от псаря с гончей сворой, а что же его ждало там, на донском «приволье», если каждому чуть ли не всю жизнь приходилось пикой и шашкой защищаться? Иван Третий отписывал княгине рязанской Агриппине, чтобы казнила тех, кто ослушается и «пойдёт самодурью на Дон в молодечество».
Борис Годунов тоже с казаками не ладил и не преуспел в жестокостях лишь по причине краткого своего владычества.
За то донцы сильно помогли Романовым на трон взойти, и вот юный Михаил, так сказать, в избытке благодарности немедля посылает на Дон карателя Карамышева с жестоким указом: привести в покорность!..
- И они… смирились? – усмехнулся Короленко, предчувствуя занятный рассказ «из прошлого черкасской вольницы», на которые Крюков был мастер.
- Само собой, – кивнул Фёдор Дмитриевич с притворным смирением. – Спустя время царь получил донскую отписку с их «государственными соображениями»... Это, доложу, братцы мои, верх дипломатии! И – художества! Я как прочёл эту грамотку в архивах, так и самого потянуло в изящную словесность... Как писать-то умели, окаянные! Хотите, дословно приведу?
- А вспомнишь? – спросил Серафимович, отчасти зная суть той отписки.
- Да как же тут не упомнить, это же АЛЬФА и ОМЕГА казачества! Вы послушайте, каков слог!
«…И мы, холопи, твоего указа и грамоты не поединожды у Ивана Карамышева спрашивали, и он ответил: «Нет-де у меня государевой грамоты» - и ни наказу никакого твоего государева нам не сказал, а нас своим злохитрством и умышленьем без винной вины хотел казнить, вешать… и ножами резать, а сверх того Иван Карамышев учал с крымскими и с ногайскими людьми ссылатца, чтобы нас всех побеть и до конца разорить и городки наши без остатку пожечь. Аще благий, всещедрый, человеколюбивый и в Троице славимый Бог наш, не остави нас, и молитву и смирение раб своих услыша, и к тебе, государю, правую нашу службу видев, объявил нам Христос то злоумышленье Ивана Карамышева, что он без твоего, государева, указа умыслил… И мы, холопи твои, видя его над собою злоухищренье, от горечи душ своих и за его великую неправду того Ивана Карамышева… о-безгла-вили».
- Ка-а-ак? – весело насторожился Короленко и даже привстал в удивлении. Смесь казачьего лукавства, словесного покорства и ничем не прикрытой дерзости человечьей задевали за живое. Тут всё разительно отличалось от знакомой Короленко крестьянской обыденности, никак не походило на горемычно-пропащий «Сон Макара». – Как, простите?
- Обезглавили. От ГОРЕЧИ ДУШ СВОИХ, - повторил Фёдор Дмитриевич почти непроницаемо.
Первыми захохотали Миронов и Коновалов, за ними грохнул раскатисто Серафимович, и Короленко вежливо прикрыл бородатое лицо ладонью, вздрагивая от смеха, доставая платок. Лишь Крюков хранил трудную, опасную весёлым взрывом невозмутимость. Как опытный рассказчик, «добивал» слушателей концовкой той грамоты:
- Послушайте, каков финал?.. «И будь мы, государь, тебе на Дону не годны, и великому твоему …государству неприятны… то мы, государь, тебе не супротивники: Дон-реку от низу и до верху очистим, с Дону сойдём – и на другую реку уйдём!»
- Так его! – крякнул от удовольствия Миронов, вытирая горячие слёзы и открыто, по-станичному, заходясь смехом. – Так! Оставайся, мол, один – с окрестными турками и ногаями лицом к лицу, с… заплечных дел мастерами Карамышевыми, шут с тобой! А мы, мол, поехали дальше!
- Каково? – как ни в чём не бывало спрашивал Крюков. – А между тем, братцы, за то красноречие вся наша зимовая станица в Москве была лютой смертью казнена. Да и в том ли дело, знали ведь, на что шли! И при Разине знали, и при Пугачёве, и при Булавине – ДОРОЖЕ ВОЛИ для наших предков ничего не было. И платили за неё красно, живою кровью!..
Тут каждое слово было ПЕРЕЖИТО и ВЫСТРАДАНО:
- И вот этот прекрасный, чистый душою народ медленно и целенаправленно стирается с лица земли, как извечный «рассадник крамолы», как архаическое излишество для абсолютистского государства!
…И чтобы разом довершить дело экономического разорения, решено было ещё и снять с казаков традиционный ореол свободы, славы, их втравили целыми полками в позорную полицейскую работу, сделали самих карателями. Всего 1-2 года такой «службы» и – насмарку трёхсотлетняя репутация, прощай гордость и слава!
- Ты, Фёдор, с такой горячностью говоришь, будто оправдываешься! – прервал Серафимович. – А всё от незнания подлинных размеров бедствия! Разве только о казаках речь? Мы с Алексеем Максимовичем недавно запрашивали военное ведомство, через своих людей, разумеется. Оказалось, что полицейской работой царь занял 16 тысяч пехотных и 4 тысячи эскадронов и сотен! Так что наши «сотни» составляли едва ли десятую часть всего воинства. И не более того!
- Что мне чужие заботы? – сказал Фёдор Дмитриевич и, оборотясь к ящику письменного стола, быстро достал какую-то печатную бумагу. – Разве нашей так называемой общественности впервОй валить вину с больной головы на здоровую? Дело в том, что… Впрочем, извольте послушать… из стенографического отчёта Московской думы.
Прочёл с крайней выразительностью...
- «12-го декабря в Москве и Одессе была развешена прокламация, в коей сказано: казаков не жалейте, на них много народной крови, они всегдашние враги рабочих. Как только они выйдут на улицу, конные или пешие, вооружённые или безоружные… – слышите: даже безоружные! – смотрите на них, как на злейших врагов и уничтожайте беспощадно!» Ну?
- Кто автор этого бреда? – спросил Короленко.
- По-видимому, чистая провокация, – сказал Серафимович.
- Да. Со стороны глянуть, непросвещёнными мозгами, то прямо сплошная революционность. «Безумству храбрых поём мы песню!» А когда раскумекаешь… Бумажка-то, как выяснилось, из Одессы. А тамошняя некая община решила в прошлом году под видом рабочих акций протащить лозунг отделения града Одессы с прилегающим округом, портом и всей Южной Бесарабией до Аккермана в самостоятельный «Вольный город» по типу Сан-Марино или Монако. Говорят, уже и рулетку привезли. Так вот, государя это взбесило до крайности, ведь он эту масонскую общину всегда поощрял и оберегал. Именно он и приказал ввести в Одессу казачью дивизию… И там казаки действительно не бунтовали… а делали своё дело с пристрастием.
- Печально всё это, – поник Короленко. – Нет ли тут какой провокации со стороны охранки? Или чёрной сотни?
- Чёрт их знает! – выругался Крюков. – Всё запутано до невероятия. Недавно пришлось быть в компании одного сотника лейб-гвардии, он кричал в подпитии, что не только войско, но вся Россия отдана в руки немцам и жидо-масонам. Почему так случилось, мол, что министром внутренних дел у нас – фон Плеве, а петербургским губернатором фон Толь? Градоначальником фон Клейгельс, а полицмейстерами столичных округов фон Нольке и фон Вейдорф? Не беда, что при дворе царицы-немки министром двора …барон Фредерикс, но к чему нам-то, в Донское войско, впихнули начальником штаба другого фон Плеве? И вот, друзья, хоть я и не был пьян, но ответить атаманцу мне было нечего.
- Ты мог бы к этому добавить, Федя, – сказал Серафимович, – что и девять десятых нашей русской промышленности и наших национальных капиталов заграбастаны иностранными компаниями и фирмами… а это пострашнее чиновничьей олигархии! Здесь начало тайной КОЛОНИЗАЦИИ всей страны, превращения великой Российской империи в громадную Анголу…
***
…За православный тихий Дон!
***
…Люди скоро начнут погибать не с голоду, а – от тоски!..
***
…В Уфе произошла задержка казачьих эшелонов, возвращающихся с войны. Бастовали железнодорожные бригады, деповцы, хотели выручить из тюрьмы политического, инженера Соколова, приговорённого к смертной казни.
Весь город бурлил… А казаки спешили домой, в эшелонах пошла речь уже о том, чтобы разгрузиться, оседлать коней, да взять забастовщиков в плети – другого выхода не предвиделось. Командир дивизии вызвал прославленного подъесаула Миронова и приказал обеспечить порядок в городе и продвижение составов. Миронов откозырял, выгрузил сотню и повёл в город.
Через три, четыре ли часа железнодорожники взялись за котлы, расшуровали топки, паровоз дал свисток к отправлению. После, уже под Самарой, по вагонам стало известно от казаков мироновской сотни, что в оборот они брали не рабочую Уфу, а уфимскую тюрьму.
Разоружили охрану, выпустили из камеры смертников инженера Соколова, созвали митинг. Оттого и прекратилась забастовка.
Конечно, по этому поводу где-то в верхах велось уголовное дело, да не с руки было арестовывать именно теперь героя-офицера, можно всю казачью дивизию взбунтовать…
***
cпустя годы…
…Наступали тяжкие… дни…
В середине августа белополяки захватили Житомир…
…петлюровцы ворвались в Белую Церковь, вместе с Добровольческой армией двигались на Киев. Колчак отдышался и наступал на Тобольск, англичанин Мюллер с севера шёл к Вологде... Юденич прорвался в окрестности Петрограда. Но главное совершалось на юге: корпус Мамонтова 18 августа взял Тамбов...
Близ Воронежа, по слухам, мамонтовские «волки» захватили на путях личный поезд наркомвоена Троцкого со всей… обслугой, аптекой и любимым псом английской породы с обрезанными ушами.
Сам генерал Мамонтов пожелал отобедать в салоне… «вождя» и теперь приучал английского тупорылого бульдога ходить чинно подле его генеральского лампаса.
В штабе Миронова кто-то пустил слушок: комкор будто бы съязвил по этому поводу, что сбылась-таки давняя мечта товарища Троцкого о глубоком рейде казачьих частей. (!)
Другие слышали, что Миронов в горячности называл Троцкого ПРЕДАТЕЛЕМ и.. что никакой он не коммунист, а базарный жид и МАХИНАТОР…
Вполне возможно…
…И что делать прикажете в нынешней нелепой и жуткой обстановке, как не дерзить и не смеяться сквозь слёзы?..
…Если бы не эти ПОДЛЫЕ передислокации!
…4 тысячи бойцов пехоты, около тысячи конных казаков, голутвенной партизанской бедноты, каждый из которых отчаЮга, «оторви да брось!», готов хоть сегодня идти лавой на кадетов...
А с ними всего 14 пулемётов БЕЗ патронов (!), 2 пушки с запасом учебных ХОЛОСТЫХ снарядов, 2 000 винтовок с единой обоймой патронов в каждой магазинной коробке...
Кто и над кем тут вздумал шутить?! Что на свете творится?..
И что делать, Миронов?
Написал в Казачий отдел письмо:
«Мне доподлинно известно, что некоторыми политработниками поставлен в центре вопрос о расформировании корпуса… Это работа ПРЕДАТЕЛЕЙ, требую открытой политики со мною и исстрадавшимся казачеством!»
Ждал неделю, ответа не было.
…Смеются, сволочи, у гроба революции, за которую лучшие люди… цвет народа… сотню лет уже борются, жизни свои кладут! Смеются под сатанинский хохот карателей Мамонтова и Шкуро!
…Перестают люди верить, охватывает уже многих и странное равнодушие…
О, люди, люди – почти как в стихах у Некрасова, которые он читал когда-то, ещё молодым, в новочеркасской гауптвахте:
Когда являлся сумасшедший,
Навстречу смерти гордо шедший,
Что было в помыслах твоих,
О Родина!
Одну идею
Твоя вмещала голова:
«Посмотрим, как он сломит шею!»
Были стихи и ещё более грустные, чуть ли не заупокойные:
Блажен, кто в юности слепой
Погорячится и с размаху
Положит голову на плаху…
Но кто, пощаженный судьбой,
Узнает жизнь, тому дорОги
И к честной смерти не найти…
***