Магнолии цветут и шёлковых акаций
дурманный аромат пьянит под вечер грудь,
гостям не избежать нахальных папарацци,
коль гости знамениты, хоть чуть-чуть.
Комедий, да и драм на южном побережье
хватает, я всего не передам.
Кричит поддатый тип: – Эй, рыжая, ну врежь ей! –
скандалящих подзуживая дам….
На пляже места нет. Вода кипит от люда.
Смех, шутки, крики, визги, даже – вой!
И солнце в синеве начищено, как блюдо
татарское, из меди огневой.
И это всё – июль! Столпотворенье! Пляски!
Платанов тени. Звёзд круженье и разброд.
И бризами яйлы после жары обласкан
пресыщенный экзотикой народ.
Никитский сад. Гурзуф. Бахчисарай и Кафа.
И самозванец-гид наврёт вам, не моргнув,
что здесь бывал Давид, сразивший Голиафа,
и сам Гомер шагал здесь на Мангуп.
Померкнут звёзды все от вспышек фейерверков,
и слышно, как волна катает голыши,
весь блеф дневной и трёп предстанут на поверку
правдивыми для сердца и души.
Я с рифмами и без могу о том часами
вам говорить, как говорит прибой,
но только – что слова? – поймёте вы и сами,
что каждый Крым в душе имеет свой.
Что эта вот сосна с раскидистою кроной,
знаком с которой каждый старожил,
хранит среди ветвей признания влюблённых,
и шёпот их ей голову вскружил…