http://www.proza.ru/2013/03/18/907
________________________________________________________
Станислав Кузьмич в ночь «провала» корпел
у себя на даче над очередным научным
трудом. Уезжал он из Москвы при первой
удобной возможности, только так находя
покой и приемлемые условия для своих
изысканий. Дочь давно выросла, вышла
замуж и живёт отдельно. С женой жили, как
хорошие соседи, разделив лишь совместную
жилплощадь. Супружеское ложе по причине
возраста и жуткого храпа супруги не
согревали уже лет пять. Да и мозг
Станислава Кузьмича был всецело посвящён
любимой физике. Сначала свои ночные
бдения за научными трактатами профессор
проводил в кабинете городской квартиры, что
подчас сильно раздражало вторую половину.
Жена профессора — Софья Макаровна,
страдала бессонницей, причину которой
находила, как она говорила, в «лунатизме»
мужа. Ещё больше её распалял и нервировал
дневной сон Станислава Кузьмича.
– Ночью спать не даёт, – фыркала Софья
Макаровна, – шаркает из кухни в кабинет.
Нет, как все нормальные люди, днём
работать. Ночью шуршит, машинкой
стучит, а днём толку никакого. В магазин
не сходит, мусор вынести и то не
допросишься… Профессор кислых щей.
К жене часто приходили подруги, и
Станиславу Кузьмичу приходилось из приличия
часами просиживать за столом, выслушивая
пустую болтовню. А это очень не просто
после ночных трудов. В итоге голова
раскалывалась от мигрени и большого
количества кофе.
Вот и этой знаменательной ночью, профессор
сидел на даче, настраивая собственноручно
собранный прибор. Электронщики снабдили
его компьютер программой, разработанной
по заказу Станислава Кузьмича, и ему не
терпелось её опробовать. Сделанный
профессором прибор должен был создать и
полностью контролировать шаровую молнию,
а в нужный момент изолировать её в
накопителе, поддерживая нужные параметры.
Плазма — очень не стабильная субстанция.
Человек чисто физически не сможет с нужной
скоростью реагировать и контролировать
изменения в подобном шарике, запуская их в
требуемом испытателю направлении.
Программа же решала эту проблему,
открывая путь к новым открытиям.
Профессор осмотрел трансформаторы,
проверил вереницу аккумуляторов,
осциллограф и ещё множество мигающих
приборов.
– С Богом! – Станислав Кузьмич щёлкнул
тумблером.
Послышалось слабое гудение, как он и
ожидал, а потому улыбнулся глядя на
монитор компьютера. Всё шло как было
задумано. Но вдруг, в глазах профессора
помутнело, в ушах зажужжало — на
мгновение он потерял сознание. Когда и
то, и другое пришли в норму, Станислав
Кузьмич долго ещё не мог осознать, что
произошло. Куда подевалась вся аппаратура?
Сперва он решил, что что-то пошло не так
и в результате опыта на его сознание
подействовала ПОКА ему неизвестная сила.
Потом, успокоив себя сделанным на поверку
выводом, профессор спустился на первый
этаж заварить себе крепкого чая. Но,
вернувшись, Станислав Кузьмич не
обнаружил каких либо изменений к лучшему;
драгоценная аппаратура не появилась на
прежнем месте. Что произошло? Вопросы
лезли, сбивая друг друга и не неся ответов.
Дематериализация? Телепортация? Куда всё
исчезло? Куда делось офисное кресло на
колёсиках? Стоп! Почему здесь стоит старое
кресло, которое он лет семь как вынес на
веранду? Профессор огляделся по сторонам.
Его внимание привлёк отрывной календарь,
висящий на стене. Таким он уже и не
помнил, когда последний раз пользовался.
Протерев очки, профессор, озираясь,
подошёл к старому календарю. Первая
страница, сделанная из плотной, глянцевой
бумаги, была отогнута и закреплена
булавкой вверх. Станислав Кузьмич вынул
булавку, опустил лист и обомлел. На титуле
крупными цифрами красовалась дата —
1980-ый год.
Последующие сорок минут профессор бегал по
даче дабы удостовериться в своей догадке.
Всё — мебель, одежда на нём, отсутствие
бытовой техники 2005-го года, даже забор
из штакетника, указывали на то, что
четверть века словно корова языком
слизнула!
– Неужели всему виной мои исследования?!
– Случившееся профессор принял на свой
счёт. – А может феномен имеет только
местечковое значение? Ограничившись моим
дачным участком? Надо проверить.
Профессор выбежал на двор. Отстроенные и,
находящиеся только в начале своего
возведения коттеджи, которые так раздражали
его жену, — исчезли. Лишь справа от его
участка стоял деревянный дом, блестя
огоньком в окне.
– Дача Семёна Павловича… Он жив…
Станислав Кузьмич поспешил к дому соседа.
На его активные звонки и стук в дверь
вышел Ковров, всем своим видом показывая
недовольство бесцеремонным вторжением в
столь позднее время.
– За что удостоен такой чести, молодой
человек? – Ковров включил свет на крыльце
и вышел на улицу, плотно прикрыв за собой
дверь. – Вы на время смотрите?
Казначей понимал, что молодого физика
привела к нему веская причина. Ковров не
плохо знал своего соседа, нравившегося ему
за то, что никогда не совал нос в чужие
дела, в отличие от своей жены, постоянно
норовившей напроситься в гости. Сидел
Станислав у себя на чердаке, колдовал с
пружинками и лампочками и ни до кого ему
интереса не было. Всю информацию,
которую имел об учёном Ковров, получил от
той же Софьи — жены неуёмного только в
научных изысканиях соседа.
– Семён Павлович, неужели вы ничего не
замечаете? – Станислав Кузьмич обвёл рукой
тонущий в темноте пейзаж.
– Что я должен заметить? – удивился
Ковров. – Уж сколько лет езжу на дачу, а
изменилась только растительность. Да пару
новых домов появилось.
– А какой сейчас год, вы знаете?
Казначей поменялся в лице. Придвинулся к
собеседнику, принюхиваясь. «Вроде не
пахнет. Может его током долбануло?
Доэкспериментировался».
– С вами всё в порядке? – Ковров на всякий
случай отодвинулся и взялся за ручку двери.
– Не подумайте, не пил я. И надеюсь с
головой у меня в порядке. Не понимаю,
почему вы не замечаете происходящего.
Произошёл сдвиг временного континуума!
Представить невозможно, сколько открывается
возможностей для человечества. Каких
ошибок можно избежать. О Чернобыле
можно забыть, как о страшном сне!
Предотвратить войны!
Ковров больше и больше убеждался, что
учёный не в своём уме.
– Так, я не намерен слушать ваши бредни.
Какой Чернобыль?! Какие войны?! Вы бы
шли к себе. Отдохнули. Выпейте в конце
концов водки и ложитесь спать. Утром на
свежую голову разложите всё по полочкам,
все свои изобретения.
– Да как же мне до вас достучаться?
– Всё! Идите домой! И стучаться ко мне
больше не надо! – Ковров резко развернулся
и ушёл в дом, громко хлопнув дверью.
Станислав Кузьмич остался стоять на
крыльце. Он чувствовал себя оплёванным.
Ну как можно так относиться к чудесам
природы! Как можно не понять, что тебе
дарят новые возможности! Двадцать пять лет
к жизни прибавили! Станислав медленно
сошёл по ступенькам и побрёл домой. На
полпути к калитке встал, стукнул себя по лбу
и побежал обратно к дверям Коврова.
– Семен Павлович, я понял! Слышите, я
понял почему вы не видите изменений
вокруг! – вопил Станислав Кузьмич,
одновременно стуча и вдавливая кнопку
звонка. – Откройте, я всё объясню!
Ковров был вне себя от злости. Псих за
дверью не переставал орать и трезвонить —
явно растерял последние мозги. Казначей
решил пойти на крайние меры. В ящике
стола у него лежало табельное оружие,
стоило бы сунуть под нос полудурку пистолет,
чтобы хоть как-то подействовало на
спятившего идиота. Но не дойдя до стола
пару метров, он услышал такое, что
заставило его призадуматься. Речь велась о
том, что его должны убить. Очкарик с
гуманитарными мозгами вряд ли мог до
такого додуматься.
– Что ты сказал? – спросил Ковров, выйдя
за дверь.
– Я понял почему вы не верите тому, что я
говорю.
– Да кто тебе поверит? Ни один нормальный
человек не поверит.
– Зря вы так, – обиделся Станислав. –
Выслушайте меня, пожалуйста, не перебивая.
Профессор, как мог, убедительно рассказал
Коврову свою версию происходящего,
стараясь говорить не торопясь, без сумбура.
Казначей сначала слушал его с брезгливым
прищуром, но постепенно его лицо
становилось всё серьёзней и серьёзней.
– Ты мне так и не сказал, кто меня хочет
убить?
– Ах, да! – Станислав Кузьмич вновь стукнул
себя по лбу. – Только не хотят, а убили!
Ковров стал набирать воздух в грудь, чтобы
от души вывалить на соседа все абсценные
слова мира. Но претворить в жизнь это не
успел. Профессор сам вылил на него
информацию, которая сшибает больше, чем
матершина, и которую невозможно
проигнорировать.
– Вы же знаете — я по ночам работать
люблю. И в ту ночь, ну, когда вас
убили, я уже спать собирался ложиться.
Часов восемь утра было. Подъехали на
«Волге», зашли к вам, а потом в доме
труп нашли… ваш. Да, когда к вам в
дверь звонили, представились, что от
Кулагина.
– Они бы так не подставились. Хотя…
убивать шли, не на банальный гоп-стоп, –
сказав это, Ковров понял, что
безоговорочно верит словам профессора. У
учёного не было возможности, кроме
реального случая сходного этому, услышать
фамилию Кулагина. А придумать всё так
складно ему не было никакой надобности.
Мысли Коврова бешено крутились в голове.
– Станислав, вы не могли бы вкратце
обрисовать мне ситуацию вплоть до… В каком
году, вы говорите, произошёл сдвиг
временного..?
– Континуума. В 2005-ом.
– Вот-вот.
Ковров слушал внимательно, только изредка
задавая уточняющие вопросы. По мере
повествования он всё больше убеждался в
своём очень не выгодном положении: одним
он был нужен для содержательной беседы,
по окончанию которой за него, если и дадут
ломанный грош, то только за уверенность в
том, что Ковров больше никогда не
заговорит; другим он нужен для
обстоятельного допроса, а потом — выбросят,
как использованный презерватив. Второй
вариант, конечно, лучше, гуманней для его
бренного тела, но кто сказал, что
бесцельное, нищее существование,
привлекательней смерти в бою. Да, он ещё
поборется! Главный козырь — это финансовые
документы. Пока козыри на его руках, ими
можно умно воспользоваться. Как понял
Ковров: с новой властью можно договориться
и поторговаться, глядишь и отломится
малость на безбедную старость. Единственная
проблема — надо дожить до старости. Дожить
до переговоров с новой властью и не
нарваться на подставу. Что ж, на то и дана
голова, чтобы думать, как остаться на плечах
— жевать, нюхать, видеть... только
приятное доставлть организму.
– Благодарю, Станислав Кузьмич, за
интересный рассказ.
– Но…
– Мне надо всё обдумать, – Ковров протянул
на прощание руку. – Сами понимаете, такие
дела с кондачка не решаются. Надо побыть
одному, осмыслить.
– Да, да, понимаю, Семён Павлович. Вы
позже ко мне заходите, вместе легче
принимать решения.
– Согласен, до свидания, - а про себя
Ковров подумал: «Знал бы ты, интеллигент
вшивый, какие решения висят на повестке
дня, бежал бы отсюда без оглядки».
Казначей был далеко не глупый человек.
Иначе он на своём посту не продержался бы
и дня, а скорей — его вообще не допустили
бы к «кремлёвским капиталам».
Дальнейшие события складывались не в
пользу Коврова, что легко просчитывалось.
Почему Кулагин пошёл на убийство, ясно,
как божий день. Ему нужны документы по
перемещению финансов и номера счетов. А
говорящий и слишком много знающий
Ковров им как кость в горле. Отсюда вывод
— если его «убрали» в «будущем», то не
преминут замести следы в настоящем.
Сколько у него времени? Один Бог знает. Но
ясно одно, уезжать требуется немедленно.
– Куда? Куда??? – Свербел его голову
вопрос.
Контора давно собрала о нём полнейшую
информацию и продолжала её обновлять
каждый день — доверия в делах, где крутятся
огромные деньги, не бывает.
– Так где же спрятаться? – думал Ковров,
спускаясь в подвал, там у него находился
тайник.
Вынув несколько кирпичей из кладки стены,
он достал старый портфель набитый
бумагами. Затем на свет появились пачки
советских червонцев и двадцатипятирублёвок,
а к ним присоединились несколько пачек
долларов. Ковров справедливо рассудил, что
эти деньги должны иметь силу достаточное
время, чтобы успеть их истратить. Даже если
советские деньги чем-то не устроят новых
хозяев, то их просто обязаны будут поменять
на новые, как об этом рассказывал
Станислав. Перебирая документы из портфеля
и отсеивая ненужное, Ковров нашёл
извещение о смерти Батькиной Зинаиды
Ильиничны, которая являлась его дальней
родственницей. За всю свою жизнь он
видел её не больше, чем пару-тройку раз,
но знал о её боевой молодости. Зинаида
Ильинична прошла всю войну. На фронте
сильно простыла и по этой причине не могла
иметь детей. Прожила остаток жизни вместе
с мужем в Ленинградской области и умерла
буквально через два дня после похорон
супруга. К извещению прилагалось письмо
от нотариуса, в котором Коврова просили
приехать и уладить дела с наследством. У
Зинаиды Ильиничны остался дом в
Приозерском районе. Умерла она в семьдесят
девятом. Ковров не смог приехать на
похороны, но денег выслал достаточно,
чтобы устроить приличные похороны и
поминки. Потом дела закрутились, у него так
и не получилось съездить принять хозяйство,
да сбагрить его кому-нибудь. Нотариус
выслал ему свидетельства о смерти Батькиной
и её мужа. А если честно, то ему было
просто наплевать на нежданное наследство.
Ковров жил в полном достатке и не видел в
свалившемся на него «богатстве» ничего,
кроме головной боли. Теперь же оно
пришлось как нельзя кстати. Быстро
собравшись, Ковров уже через полчаса
выехал на своём «Жигулёнке» за ворота, не
удосужившись их за собой закрыть.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/03/18/900