Сколько уже прошло? Часа четыре, не меньше… Пальцы ног нестерпимо болели. Снег отчаянно скрипел под ботинками. Нельзя останавливаться. Нельзя. Хотя больше всего хотелось сесть прямо здесь, в сугроб. Но нельзя… Да и ноги одеревенели. Они просто не смогут согнуться.
Ниночка вздохнула и, закашлявшись, остановилась на секунду. Серебристые тонкие снежинки тихо падали из темноты, поблескивая в свете редких фонарей. Там, за спиной, шумело шоссе, гудели торговые центры, кипела жизнь. Хорошо, что сначала после уроков в музыкалке пришла в голову мысль - побродить по торговому центру. Иначе замерзла бы еще раньше…
Женщина какая-то испуганно вскинула взгляд навстречу, и, успокоившись, быстро пошла мимо, пряча лицо в норковый воротник. Мороз крепчал, изощренно больно пощипывая девичье лицо. Сзади почти бегом приближался паренек, но вдруг свернул. Улочка пустела на глазах. Стало слышно только собственное дыхание. Надо идти дальше. Ноги с трудом вспомнили как это – шагать. Ниночка наклонилась вперед, чтобы заставить их идти…. Интересно, а ее уже ищут? Телефон остался лежать у зеркала в прихожей. Наверняка, мама, позвонив, обнаружила, что он остался дома… И что? Ищут уже Нину или еще нет?
Попытка представить мамино испуганное лицо не получалась. А вот нога подвела: на ровном месте подвернулась. И сугроб принял уставшее тело и окаменевшее от холода лицо тысячей белых иголок. Надо идти…. Встать и идти….
Вот уже впереди показалась станция железнодорожная.
Просочилась на станцию, прилипнув к чьей-то спине. Турникет не опознал в ней отдельного человека, у которого должен быть личный билет. Осела на лавочку. Как хорошо! Глаза закрылись сами собой…. Все снаружи кружилось в зимнем танце из искрящихся снежинок. Но смотреть на мир не было сил.
- Девочка, ты одна? Ты с кем едешь? – Кто-то упрямо тормошил ее за плечи, - Скоро последняя электричка. Почти полночь. Не спи…
Потом ее куда-то тащили, поили, спрашивали….
- Я заблудилась, - едва слышно шептали губы. А тело проваливалось в какое-то небытие…
- Доченька, Господи, родная! – Знакомый голос вернул к жизни десятилетнюю Ниночку. Мама обнимала, тормошила, и на распухшие от мороза щеки падали горячие слезы. Еще через два часа Ниночка уже лежала под своим теплым одеялом, в шерстяных носках. И мама сидела рядом с ней, а не рядом с кроваткой Анфиски - годовалой сестры Нины.
«Значит, меня она тоже любит, раз искала…. Не только эту крикливую малышню…» - думала Ниночка, засыпая….