Может быть, именно романтическое суждение о том, что жизненная позиция матери - быть слугой моего отца - достойна презрения, и привело меня к алтарю до окончания школы.
Я встретила Сонни Рэймонда Бучарда в канун Нового года в одиннадцатом классе. Как обычно, ни у меня, ни у лучшей подруги Фей Джонстон не было свидания. Её родители уехали на выходные, поэтому я ночевала у нее. Мы пили джин с фреской из стаканов для мартини, изображая богатых знаменитостей, живущих в Нью-Йорке. В это время заявился ее брат Кэл с двумя друзьями-«капюшонами»*, Лизардом и Рэймондом. Я слышала о Раймонде, друге Кэла, что его брат в тюрьме за вооруженный грабеж на камберландских фермах. Черные волосы Рэймонда засалили его плечи. Он носил черные брюки в обтяжку и остроносые черные туфли.
Кэл впихнул в холодильник коробку крепкого пива «Кольт 45», встал на пороге гостиной, произнес «С Новым годом!», щелкнул каблуками и поднял в нацистском приветствии банку пива. После чего все трое прошли в гостиную и начали рассказывать, как Лизард раскровянил нос парню в фермерском магазине.
«Почему ты ударил его? Что он сделал?»-спросила я.
«Ничего», - ответил Лизард.
«Он насмехался над его сестрой», - сказал Раймонд, открывая пиво.
«Назвал её тормозной», - ухмыльнулся Кэл.
Мне это понравилось. У «капюшонов» были свои недостатки, типа употребления «энто» и «ихие», причесок под Элвиса, но обычно они не боялись подраться за честь девушки.
Рэй сделал большой глоток пива и, опуская банку, остановил взгляд на мне. Кэл поставил на проигрыватель «Солнечную». Пластинку заело. «Солнечная, спасибо тебе за... Солнечная, спасибо тебе за... Солнечная, спасибо тебе за...».
«Кто первый сменит пластинку, тот м-дак», - сказал Кэл.
Это длилось минут десять. Я смотрела как Рэй воспринимает эту пытку.
Тогда я и заметила, что он курит «Лаки Страйк», как мой отец. Поинтересовалась о чем он думает. Он спокойно сидел в кресле как известный памятник Линкольну с той только разницей, что иногда отрывал пятки от пола и снова опускал. Спросила не носит ли он пистолет, как его брат и подумала, что, возможно, он ремонтирует машины. Может потому «капюшонов» и зовут смазчиками.
Кэл швырнул туфлю в проигрыватель.
«Хе-хе, - сказала Фей, - Кэл, ты и есть м-дак».
«Заткнись, цыплячьи-лапки». Он сделал большой глоток пива.
«Умри, яйца-изюминки». Она бросила в него подушку, выбив струю пива на ковер.
Потом встала и рухнула на колени к Лизарду. Его прозвали Лизардом**, потому что он мог съесть любое насекомое. Только живое. Фей было все равно с кем флиртовать.
«Мои кости не впиваются в тебя, Лиз?» - спросила Фей.
«Ты легкая как птичка».
«Ты считаешь, я такая тощая?»
«Неа. Ты в порядке».
Я знала, о чем она подумала. Типа «ты жирный как бык и безобразный как грех». Фей всегда флиртовала с парнями, у которых вообще не было шансов. Я считала это недостойным, но той ночью подумала, что может и правильно. Вернувшись очередной раз из кухни с джином и фреской, я скользнула на колени к Рэймонду и сказала: «Привет, я Беверли».
«Рэймонд», - кивнул он и сдвинул свой вес в сторону. Я предложила перейти на диван.
«Я не видела тебя в школе», - сказала я.
«Бросил».
«Почему?»
«Купил машину».
«Родителей не волнует?»
«Неа». Он выпрямился и положил руку мне на плечо. Я думала о Денни Демпси и заинтересовалась, есть ли у Рэймонда нож. Положила голову ему на плечо и спросила: «Ты работаешь?»
«Ага».
«Что делаешь?»
«Разоряю «Cyanamid»***. Твой батя – коп?»
«Да. Я его ненавижу. Твой брат правда в тюрьме?»
«Ага».
«За что?»
«Вооруженное ограбление».
«Ужас. Мать плакала, когда узнала?».
«Ага». Он все время щелкал большим и указательным пальцами. Я взяла его руку и сжала коленями, чтобы успокоить.
«А как отец?», - спросила я.
«Он не знает. Давным-давно не появлялся».
«Где он?»
«Бовери».
«В Нью-Йорке?»
«Он пьяница».
Рэймонд бросил школу, брат его вор, сидит в тюрьме, отец – бродяга в Бовери. Надо это мне? Больше всего на свете мне нужен рыдающий на моем плече Рэймонд. Я поцеловала его в лоб. Он отстранился и поцеловал мой рот.
Это было как в фильме «В порту». Он как будто Марлон Брандо, а я Ева Мари Стюарт. Я учитель Рэймонда по школьным предметам. Он слушает как я читаю монологи Шекспира в моем погребе. Совсем скоро он будет носить свитера без воротника и кожаные туфли. Он лежал на мне сверху. Видимо было поздно идти на попятную. Моим бойфрендом стал «капюшон». К тому времени когда мы с Рэймондом вышли на воздух, комната опустела. Я сказала Рэю, что мне нужно в туалет, и как только уселась на унитаз, туда вторглась Фей. «Что ты делаешь? Тебе нравится Сонни?» - сказала она. «Это так», - сказала я.
«Не может быть».
«Расскажи о нем».
«Что сказать? Он был местным дурачком. Мы не играли с ним в баскетбол, потому что он такой нерасторопный. Звали пауком после того, как волосатая родинка выросла у него под мочкой уха. Так задразнили, что он вырезал ее».
«Бедный Рэймонд». Я спустила воду.
«Сонни Бучард умственно отсталый, Беверли». Она села на унитаз. «Не может быть, чтоб ты полюбила его. Ты переспала с ним на диване?»
«Полагаю, да».
«Веселись!» Она спустила воду и вышла. Вернувшись к Раймонду, я поискала
шрам от родинки. Это было серебристое пятно под мочкой уха размером с двадцатипятицентовую монету. Я поцеловала его и мы легли. Я сказала ему, что ненавижу имя Сонни и всегда буду называть его Рэймонд. Вскоре он ровно задышал, я соскользнула с дивана, на цыпочках вышла на улицу и встала под навес для автомобиля. Луны не было, но звезд было много. От моего дыхания изо рта выходили белые облачка. Ни звука, кроме шума с 91-й дороги вдалеке. Я подощла к окну Фей и тихонько стукнула. Она проснулась и открыла окно. «Ты сумасшедшая? Мороз же».
«Хорошо же». Я потянулась.
Через минуту она стояла рядом, закутанная в одеяло. Завернула и меня. «Давай пройдемся» - предложила я.
Трава похрустывала под моими босыми ногами. Когда шагнули на главную дорогу, мимо со свистом пронеслась машина, сигналя нам. Скоро рассветет. Я нашла красный флажок, стоящий на почтовом ящике****. Опустила его вниз. Снова подняла. Не думая ни о чем, сгибала его взад-вперед пока он не отломался и не упал мне в ладонь. «Вау» - сказала Фей. Она перескла улицу и сделала то же самое. Мы пробежались по кварталу, отламывая все флажки, которые видели, пока снова не подошли к ее дому. У нас их было штук тридцать, завернутых в складку одеяла. «Что будем делать с ними?» - спросила я.
«Не знаю, - Фей обхватила себя руками, - уверена, что нас арестуют».
«Умышленная порча федеральной собственности или какая-то гадость в этом роде».
«Я знаю» - сказала она. Я прошла за ней на свободную парковку. Она опустилась на колени и камешком забила флажок в землю. Я забила следующий. Мы сделали кружок из красных флажков в середине площадки и долго стояли, разглядывая его.
«Может, никто не тронет их» - сказала она.
«Может, они тут навсегда». Я дрожала.
Годом позже, почти в тот же день, я дрожала снова. Теперь уже от страха. Я была в спальне Фей и ровно в час набирала номер, чтобы узнать беременна ли я, после чего бросила трубку и упала в кровать лицом вниз.
«Ну, что они сказали?» - спрсила Фей.
«Положительно»
«Положительно? Что это значит?»
«Беременна»
«А может это значит, что ты положительно не беременна. Может?»
«Позвони спроси»
«Сама позвони»
Я скользнула на пол и уткнулась лбом в ее колени, пока она набирала номер. Повесив трубку, она сказала: «Тебе пипец».
Я рассказала эту новость Рэймонду той же ночью, когда мы сидели в кинотеатре, где фильм смотрят прямо из машины. На сиденье между нами стоял маленький обогреватель. Шел фильм о мотоциклистах «Дикие Ангелы» (любимый фильм Рэймонда на все времена).
«Рэймонд, - сказала я, - наши жизни погублены»
«Ты не любишь меня?»
«Люблю. Но подожди. Я имею в виду почему это случилось с нами? Почему я? Ты думаешь я невезучая?»
«Наверное, это передалось от меня. Я говорил тебе, не надо меня любить. У меня проблемы».
Рэймонд всегда это говорил. Сначала я бросалась его обнимать и целовать. Первый раз я сказала «Люблю тебя», когда он пьяный плакал. Это была реакция на сказанное им «Тебе не надо меня любить». Теперь его жалость к себе злила меня. Может потому, что я подумала, что он прав. Мне не надо любить его, потому что не полюби я его, не смотрела бы этот дурацкий фильм беременная.
Но сказала я вот что: «Не говори так», после чего перешла к другой депрессивной проблеме: «Ты должен будешь тяжело работать, ты хотел уйти, но теперь не можешь». «Может я найду другую работу». Он не выглядел расстроенным. «Мы не можем тратить деньги. Мы должны экономить на всем. Он кивнул, а в перерыве купил хот-доги, содовую и жареную картошку. Я разозлилась на то, что он тратит деньги, однако, съела свой хот-дог, свою картошку и половину его. Я была голодна.
Весь следующий месяц, когда Рэймонд не видел, я съезжала на заднице с лестницы, била себя по животу, каждый вечер перед сном по десять раз слетала с дивана на пол. Все что угодно. Все что угодно лучше, чем рассказать родителям, особенно отцу, что каждый вечер я трахалась с Рэймондом в игровой комнате в подвале, а он в это время смотрел надо мной телевизор откинувшись в кресле. Как я могла сказать ему слово «секс», если не могла находиться в комнате во время рекламы бюстгальтеров фирмы «Плейтекс». Шел 1968 год, аборты были запрещены. Знай я, что могла сделать это в Пуэрто-Рико, продала бы свое ониксовое кольцо, опаловое ожерелье и рэймондский канареечно-желтый «Бонневиль», чтобы попасть туда. Я совсем не думала о ребенке, не представляла себя матерью. Меня слишком пугал разговор об этом с родителями. Я была подавлена, угнетена, глубоко разочарована. Всегда считала, что моя судьба – стать звездой. Теперь всю жизнь я должна быть женой Рэймонда. Домохозяйкой, без денег, хорошей машины, с мужем, весь интеллект которого ограничивается любимым выражением «Как энто получается?».
Мне казалось, что Бог или мировая воля или судьба или что там есть, определяющее жизнь человека, повернулось против меня. Да, я первой из подруг потеряла девственность, но в течение недели после этой сенсации еще три последовали моему примеру. Теперь мы обсуждаем рекомендации по получению оргазма и ни одна из них не забеременела. Фей получила от двадцатишестилетнего моряка с атомной подводной лодки кольцо с бриллиантом в три карата и предложение выйти замуж через неделю после выпуска. Почему ж только мой удел подвергнуться публичному унижению?
Каждый вечер этого долгого месяца я ложилась на живот на диване и говорила себе: «Вот начнется реклама по телевизору – я скажу родителям. Вот как только начнется реклама». Но не могла вымолвить ни слова. В конце концов, уходя в школу однажды в понедельник утром, оставила записку в почтовом ящике. «Дорогие мама и папа, я очень сожалею, знаю, что огорчаю вас. Я беременна. Любящая вас дочь Беверли».
Школа в тот день была кошмаром. Голова моя как будто опустела. Мистер О’Рурк, учитель истории, решил заметить, что я жива и вызвал меня. «Мисс Донофрио» - сказал он.
Я не слышала его.
«Мисс Донофрио, не хотелось бы прерывать ваше занятие (я наводила порядок в своей сумочке). Мы говорили об Эндрю Джексоне, президенте, я уверен, что с вашей богатой эрудицией вы уважаете его». Класс захихикал. «Не сделаете ли вы нам такую любезность, не прольете ли свет на предмет обсуждения. Скажите нам что-нибудь, хоть что-нибудь о мистере Джексоне».
«Я не знаю ничего».
«Какая жалость. Я вынужден предположить, что вы не читали то, что было задано. Я думаю, вам лучше написать пару страниц на эту тему».
«Вы хотите, чтоб я что-нибудь сказала?».
«Именно».
«Он был президентом и носил белый парик».
«Маловато».
«Вы просили что-нибудь».
«Три страницы».
«Это нечестно».
«Еще слово и я оставлю вас после уроков»
Я написала в тетрадке «членосос».
В тот день у меня была машина и после школы я повезла мою подругу Вирджинию с ее бойфрендом Бобби к ней домой. Мы ели мятное печенье и пили кока-колу у нее на кухне. Я вздыхала, а Ви повторяла: «Бедная Бев. Я рада, что я не ты». Когда я поднялась, чтоб уйти, Бобби бросился на пол, обхватил живот и катался от смеха, пока по его щекам не покатились слезы. Когда он смог дышать, он сказал: «Твой отец убьет тебя». Бобби-то знал. Его отец был такой же маньяк как мой, только баптист. Я вышла из дверей как на казнь.
Было полчаса до обеда и родители ждали меня за столом. Я бросила книжки и упала на стул. Мать встала, прислонилась к плите и скрестила руки на груди.
«Ну, я надеюсь, ты гордишься собой теперь», - сказала она.
«Нет», - сказала я.
«Что ты собираешься делать?».
«Выйти замуж за Рэймонда».
«Все так просто. Ты так умна. Ты все знаешь». Она всегда так говорила. Может потому, что с седьмого класса я, вращая глазами, каждый раз поправляла ошибки в ее речи.
«Нет».
Отец листал мою тетрадь.
«А что твой бойфренд? Что он об этом думает?».
«Он счастлив. Мы женимся».
Отец выдрал несколько листов из моей тетради и швырнул матери. На столе лежали картинки, которые я рисовала на уроке английского в тот день. Яйца, члены, эрегированные и кончающие, такие слова как «сосать», «трахать», «членосос», «мазафака», написанные в виде блока букв и затененные как названия книг. «Смотри, смотри о чем твоя дочь думает в школе».
Я выбежала из кухни, пробежала мимо сестер в гостиной, смотревших шоу Майкла Дугласа и подумала, слава Богу мой брат не здесь и не слышит все это, он был где-то в середине океана на военном флоте. Я села на верхнюю ступеньку лестницы в мою комнату, сжала лицо между коленями и слушала как родители кричат друг на друга на кухне.
«Я знал это. Я знал это. Верь ей, ты мне говоришь. Оставь ее? Упаси тебя Бог говорить мне, чтоб я доверял двум другим твоим дочерям».
«О нет, Сонни, не обвиняй меня в этом. Это и твоя дочь тоже»
«Что я тебе говорил о том, что она делала со своим бойфрендом в подвале? Что я тебе говорил?»
Все о чем я могла думать была Минди Хармон. Она не такая плохая как я. Она была чирлидером*****, не красилась, выпивала очень редко, не курила и все равно забеременела. Мать таскала ее на все баскетбольные соревнования, где она могла быть чирлидером, только, чтобы пристыдить ее. Минди была сентиментальной. Она должна была сидеть боком за партой, в юбке с расстегнутой молнией и блузке, заколотой трехдюймовой булавкой из ее чирлидерской формы. Если ее спрашивали о беременности, она, моргнув пару раз, отвечала, что нет. Обо мне же говорило полгорода.
Я и беременная скорее бы умерла, чем вела бы себя так позорно как Минди Хармон.
«Роза, - позвала мать, - скажи сестре, что бы она вернулась сюда».
Моя девятилетняя сестра встала внизу лестницы и посмотрела на меня. «Бев?» - прошептала она.
Мне было стыдно смотреть ей в глаза. Казалось она сейчас разрыдается в голос. Что я сделала? Пронеслась по лестнице как вавилонская блудница. Какой это пример для нее? По поведению моих родителей можно подумать, что я кого-то убила. А у меня всего лишь был секс и даже не так часто.
Отец рыдал, закрыв лицо руками, мать заколкой выковыривала грязь из трещины в столе, когда я уселась на место и подобрала пятки.
«Ты убиваешь отца», - сказала мать. Я пожала плечами.
«Мы с отцом считаем что ты должна отдать ребенка на усыновление».
«Нет». Я уже решила это. «Тогда оставь его себе и живи с нами».
«Нет!» Она, наверное, вышла из себя. Единственное достоинство происшедшего – ребенок должен вытащить меня из родительского дома.
Отец высморкался.
«Мы с отцом обсудили это. Если хочешь, мы усыновим его. Ты слишком молода для замужества. Всю жизнь потом будешь жалеть».
«Усыновите? - закричала я, вставая, - вы просто хотите украсть моего ребенка. Я оставлю его с собой. Я выйду замуж. Это мой ребенок».
«Хорошо, хорошо, - отец уже не плакал, - Только успокойся, хитропопая. Ты ж несовершеннолетняя. Тебе нужно наше разрешение».
«Я сбегу».
«Думаешь это очень весело? Думаешь это легко? Думаешь твой бойфренд хорошо тебя обеспечит? Думаешь он может работать и содержать тебя и ребенка?».
«Мама была беременна, когда вы поженились», - вынула я туза из рукава. Давным-давно я вычислила это вычитанием. Впервые упомянула сейчас.
«То другое дело, - сказала мать, - мы были старше и знали, что делали».
«Папа не работал, у вас не было денег. Ты сама мне говорила. Вы жили в лачуге».
«Достаточно», - отец встал.
Рискуя получить затрещину, я сказала еще одну вещь после того как отец сказал «достаточно».
«Все, что я говорю, работает на вас».
«Хорошо, я сдаюсь. Она знает все». Отец похлопал по спинке стула. «Я говорю тебе, Беверли, лучше послушайся, если ты уйдешь из дома, запомни, ты не сможешь вернуться. Как постелешь, так и поспишь".
Я уставилась в пол.
«Иди в свою комнату», - сказал он.
Я вбежала в комнату, бросилась на кровать и долго не могла справиться с рыданиями.
===================================================
*Праздношатающаяся молодежь в свитерах с капюшонами. Прим. перев.
**Lizard - ящерица. Прим. перев.
***Крупная сеть химических предприятий.
**** Уличные почтовые ящики в частных домах имеют наверху флажок. Если он поднят, значит почтальон должен взять находящиеся там письма для отправки. Прим. перев.
***** Чирлидинг - вид спорта с элементами шоу: танцы, гимнастика и т.д. Прим. перев.
==============================================
Глава третья http://proza.ru/2013/03/18/315