Знаете, почему Том любил эту девушку? Да, да, ту самую, чьи волосы развиваются на ветру, когда она идет по улице ночной Англии, а глаза проникают вглубь вашей души, в то время как улыбка ослепляет, словно солнце июньским утром под которым распускаются алые розы, такие же притягательные и насыщенные, как и ее губы. Губы, вкус которых невозможно передать словами. Представьте себе ее. Ну же попробуйте!
Вы не найдете таких же, как она. Мэрилин останется навсегда в вашей памяти также как осталась с Томом Фишером и довела его до помешательства. Ее образ, сравнимый лишь с ангелом (или дьяволом?) преследует его и здесь, в этой заваленной бумагами комнатушке освещаемой тусклой лампочкой готовой в любой момент потухнуть. Его окружают мольберты. Его окружают краски. Его окружают бесчисленные бутылки из под виски. За окном завывает ветер, а на землю падают тяжелые капли дождя, отдаваясь эхом в грязных переходах города. Шторы его комнаты закрыты. Шторы задернуты утром. Шторы задернуты днем. Закрыты всегда. Соседи и друзья (если таковыми их можно считать) периодически стучат дверь, пытаясь получить деньги, которые тот занял для покупки того хлама, которым заполнена его каморка. Сейчас Том сидит напротив нее и не может оторвать от нее своего взгляда. Мэрилин медленно играет на фортепиано и пьет вино. Ее губы растянулись в ироничной улыбке, а мои его так и норовят прильнуть к ним. Он садится рядом с чистым холстом и робко сбрасывает с себя халат и заточенным карандашом начинает быстро делать наброски. Музыка становится громче. Музыка наполняет всю комнату Тома. Мэрилин остается на месте. В уголках ее глаз сверкают хрустальные капли.
- Мне кажется, сегодня мы последний раз встречаем утро в этом мире, - говорит он, точно попадая в ритм мелодии.
В его правой руке зажат старый револьвер 45 калибра, а карандаш в другой руке выводит символы на будущей картине. Холодное дуло упирается в висок, когда он последний раз смотрит на Мэрилин, а та, лишь прохладно улыбается.
***
- Вы слышали выстрел? – скептически спросил полицейский, глядя в глаза старой дамы, чье лицо бледно, как мел.
- Я уверена, что он был тут.
- Тут нет ничего, кроме картин.
В крохотной комнатушке заваленной бумагой и бутылками стояло около десятка картин. Около десятка картин, на которых запечатлены девушки двадцати-двадцати пяти лет. Картины смотрели на него в упор, а в голове звучала музыка. Казалось, в этих нарисованных дамах теплилась жизнь. Но взгляд юноши привлекала сравнительно новая картина, где парень двадцати с лишним лет стоял рядом с девушкой божественной красоты. Девушку, чьи фотографии развешаны по всему городу, как и фотографии других прекрасных дам. Девушку, которая пропала несколько месяцев назад. Девушку, которую любил Том Фишер…