Наступил день отправки в боевую часть, которая находилась полуторостах километров от Владивостока. Молодые матросы ещё с вечера привели себя в порядок: подшили новые подворотнички, постирали старые, слюнявчики тоже вместе с гюйсами, почистили, как могли робу, хотя она ещё не успела загрязниться, побрились. После завтрака, на котором подали двойную пайку, и которая немного утолила постоянное чувство голода, сидели на шконках и с заметным волнением ожидали прибытия транспорта. Впереди была неизвестность. Даже слухи и рассказы не открыли для них «Алтай» достаточно, чтобы понять всю его сущность. Этот корабль рождал внутри молодых бойцов одновременно и удивление, и страх, он подавлял в них волю и внезапно вызывал ощущение избранности и своего особого назначения. Подобные мысли витали и в голове Виктора Шумкова. Проникаться жалостью, делая страдальческий вид к себе, он не мог, это бы сулило ему массой неприятностей, поэтому старался не углубляться в суть проблемы и решил заняться созерцанием пространства. Останавливая взгляд поочередно на каждой части помещения, Виктор вдруг с удивлением заметил, что на стенах висят картины. И это за три недели проведённые здесь? Парадоксально! Живопись была непрофессиональной. «У меня бы получилось лучше» - подумал он про себя. В училище он всегда получал призовые места на конкурсе рисунка и живописи. На этих картинах, были изображены подлодки, разных конструкций. Хоть виднелись только их башни, по ним тоже можно было определить типы кораблей. Пейзажи не отличались разнообразием. Любопытным, на первый взгляд могло показаться, что художник сам находился там в этих местах, только в разное время и погоду. Но это не являлось таковым. Картины будто были написаны по памяти, отчасти срисованы, и, несомненно, имела место незадачливая фантазия автора и неестественная ляпистость всего изображённого. Конечно, они были не профессионалами, какой хороший художник напишет такие плоские полотна? Наверняка рисовал такой же, как он. Настоящие маринисты – реалисты никогда не изображали таким море. На них не было, ни объёма, ни цвета, ни воздуха, ни жизни.
- Всего это действительно не хватает! – вслух вырвалось у Шумкова.
- Чего не хватает? – спросил сидевший на соседней шконке Одинаков.
- Да, так. Это я о своём.
- Ничего своего уже нет Сказочник. Опомнись!
- Знаю, просто мысли вслух.
- Только поменьше выражайся, здесь тебе уже не гражданка, понимаешь.
- Понимаю.
- Говорят, ты одного «козла» в лазарете отделал не худо. За дело хоть?
- По делу гаду досталось.
- Ну, вот за это уважаю зёма. Так держать. Нам служить вместе.
- Знаю. Держаться вместе надо.
- Вид у тебя Витёк, будто похоронил кого.
- Это точно.
- Что, точно?
- Что похоронил…
- Что в семье кто помер?
- Быть может,… Я сам в себе умер.
- Ты чё, дурак? У тебя с «башней» всё в порядке?
- Не беспокойся в порядке,… Я шучу.
- Так не шутят. За такие шутки, в зубах бывают промежутки.
- Да понял уже. Ладно, проехали.
- А вот, кажется ротный идёт. Точно, пора ехать.
В роте появился другой офицер в чёрной шинели в сопровождении незнакомых старшин. Они вошли, вполголоса обмолвились несколькими фразами друг с другом. И один из старшин громко, выдыхая, прокричал.
- Роте строиться. Форма одежды номер пять. Рундуки получить у дежурного.
Молодые матросы тотчас направились к складу за рундуками, после чего собирались в коридоре для построения.
- Ну, вот опять как по этапу - пошутил Одинаков.
- Для кого – то может и роковому! – ответил Шумков, но его товарищ не услышал.
Началась настоящая служба.
Отряд вышел из учебки и направился в сторону плаца, где его ожидал транспорт. Утро было тёплым и солнечным. Ранние лучи уже растопили выпавший за ночь снег. Небо было лазурно – чистым с лёгкой примесью перистых облачков как - будто оно являлось отражением огромной бирюзы, а этим камнем была земля. Солнце улыбалось матросам, вот только они были не рады ему.
- Песню за – пе – вай!– скомандовал старшина Жигарёв.
И молодые матросики с гусиными шейками и печальными глазами уныло затянули.
- Что такое осень – это небо, плачущее небо под ногами…
На плацу стояли армейские грузовики в них и распределяли молодое пополнение. Грузили под завязку. В три машины нужно было втиснуть всех. Кому не хватало места на лавках, устраивался на полу или на коленях товарищей. Неудобство никого не смущало. Теперь жаловаться на такие вещи было лишним и даже чреватым. Запросто можно было получить по башке. Когда офицер скомандовал закрыть тент, колона тронулась в путь. Ехали по городу, дорога была нормальной, не трясло и не подбрасывало. По тракту, тоже ехали плавно. Когда съехали на просёлочную дорогу, стало бросать из стороны в сторону. Некоторым, кому не нашлось места на скамьях, синяки были обеспечены. Сзади по обоим бортам грузовика сидели их старшины, «караси» ещё не знали об этом. Всю дорогу они молчали, с безразличием смотрели на молодых матросов, иногда приоткрывали брезентовый тент. Тогда можно было видеть местность, где они ехали. Виктор заметил, что пейзаж был равнинным, лишь на горизонте виднелась прерывистая цепь сопок. Равнина была влажной, лужи отражали солнечный свет и слепящим блеском проникали вовнутрь кузова. Моря видно не было лишь залитая водой земля и ни строения вокруг. Ехали долго. Прошёл уже третий час, а дорога всё не подходила к концу.
- Когда на месте будем? – спросил один из молодых матросов старшину.
Тот странно посмотрел на него и, усмехнувшись, сказал.
- Скоро.
И точно, через несколько минут грузовики уже ехали плавно и быстрее прежнего. Они спускались вниз по сопке, по изгибистой дороге, которая пролегала среди сбросившего всю листву леса к заливу и вскоре остановились. Старшины открыли тент и спрыгнули с кузова. Потом открыли борт грузовика. Сердце у Виктора замерло.
- Вылезай «карасятина» - скомандовал один из них – Приехали!
Молодые матросы слезали с грузовиков и их тотчас строили старшины в колонну по трое, рядом стояли несколько офицеров и о чём - то говорили друг с другом. Происходило это на просторном асфальтированном плацу, который, с одной стороны заканчивался кирпичным трёхэтажным белым зданием, примыкающим почти вплотную к сопке, а с противоположной стороны этот плац уходил далеко в море бетонной дорогой, напоминавшей волнорезную стену по обоим краям которой были пришвартованы корабли с огромными мачтами, они, словно пики, протыкали небо. Вся эта огромная масса металла, нашпигованная антеннами, локаторами и шарами увидевшего её впервые человека, поражала воображение. Издали эти корабли казались настоящим железным городом, городом особого назначения. Погода уже была не солнечной, ветер дул с моря с моросью. Через несколько минут колонна пополнения двинулась в сторону «Алтая». Все как язык проглотили и шли, глазея, на этих стальных «чудовищ». Они стояли кормой к стенке. С них доносились крики матросов, едва слышные. Это были угрозы, полные откровенного злорадства; Виктор отчётливо слышал, они были обращены к ним, к молодым бойцам.
- Вешайтесь, дрищи, вам всем здесь полная задница пришла.
БПКашки – Большие противолодочные корабли, с которых орали не получившие пополнения старослужащие, прошли быстро. И, вот пред ними «Алтай» - великий и ужасный. Трёхмачтовый гигант и, в тоже время совсем безобидный. Почти невооружённый исполин. Сколько слухов ходило о нём. Теперь предстояло узнать всю правду этой самой большой «коробки» на флоте.
По накидному трапу пополнение взашло на корабль и построилось на юте, возле вертолётной площадки. Здесь их ждали офицеры боевых частей и служб атомной машины. Командование изучало личные дела каждого из новобранцев. Потом офицеры выбирали подходящие для себя кандидатуры и вместе с ними исчезали в нутре корабля.