Я поселился в этом городе недавно. Снял квартиру на втором этаже небольшого дома на тихой улочке. Прямо подо мной находилась мастерская с неброской надписью "Ремонт часов". Каждое утро, выходя из дома я видел, как владелец-часовщик открывал свое заведение и вешал на двери табличку "Открыто".
Обычно, я очень спешил по своим делам и просто проходил мимо, но это утро у меня выдалось свободным и я решил познакомиться со своим новым "соседом". И вот, выпив чашку кофе и полистав утреннюю газету в ближайшем кафе, я открыл дверь с табличкой "Открыто" и шагнул в царивший внутри полумрак. Помещение оказалось небольшим, свет проникал внутрь сквозь окна, и в его лучах медленно кружились пылинки. В глубине комнаты на столе горела яркая лампа. Она освещала блестящую лысину человека, который, сгорбившись, сидел за столом и пристально что-то рассматривал. Услышав, что кто-то вошел, он поднял голову и посмотрел на меня.
- Добрый день! Заходите, заходите, - сказал он, вставая мне навстречу.
Мой сосед оказался невысоким полным человеком лет сорока пяти, с добрым лицом, абсолютно лысой головой и круглыми очками. На нем была белая рубашка, зеленые клетчатые брюки и такой же жилет со множеством карманов, в которых, по-видимому, лежали всяческие хитрые инструменты, положенные ему по профессии.
Я поздоровался и сказал, что снимаю комнату прямо над ним и вот зашел познакомиться.
- Ах, квартира сверху. Как же, помню, до вас там жила какая-то дама с собачкой. Нервная такая собачонка, тявкала все время. Да и хозяйка ее была та еще дамочка... - тут же стал вспоминать он.
Мы разговорились. Он оказался очень жизнерадостным человеком и интересным собеседником, с прекрасным чувством юмора.
- А чем вы занимаетесь? - поинтересовался он.
Я ответил, что я писатель и что временно работаю для одной местной газеты, пишу разные статьи. Он вдруг хитро улыбнулся и сказал:
- А знаете, я ведь тоже раньше писателем был, стихи писал...
- Неужели? - удивился я, так как по его виду совершенно нельзя было сказать, что этот человек имеет отношение к литературе. - Что же заставило вас так резко сменить профессию?
- Сон, - ответил он просто. - Один очень интересный сон.
- Расскажите, - попросил я, заинтригованный таким ответом.
- А вы никуда не спешите? - спросил он.
Я помотал головой и он стал рассказывать.
Как оказалось, в юности он увлекался литературой и сам писал вполне сносные стихи. Их охотно печатали в журнале, ему за это платили неплохие деньги. Все складывалось замечательно и ему приятно было считать себя востребованным поэтом. Ничего не предвещало беды, она, как говорится, подкралась незаметно.
- Кризис наступил внезапно, - рассказывал он. - Однажды, перечитав только что написанное стихотворение, я вдруг понял, что оно получилось просто ужасным. Не было в нем чего-то такого, что было в предыдущих моих стихах.
Та же история повторилась и в следующий раз, и в следующий. Он решил, что просто заработался и прекратил попытки что-нибудь написать на пару дней. А когда он вновь попытался что-то сочинить, то оказалось, что все стало еще хуже: он не смог написать ни строчки.
Это его, конечно, ужасно расстроило, у него испортился аппетит, он стал плохо спать. Каждый день он садился за стол и пытался сочинить хоть пару строк. Но никакого результата. Ему сочувствовали друзья, уверяли, что все пройдет. Тем временем, из редакции пришло письмо, им требовались стихи для свежего номера журнала. Отчаявшись, он отослал те последние стихотворения, а потом заперся у себя в квартире.
Он никого к себе не пускал, а сам выходил лишь изредка - в магазин за продуктами. Из редакции приходили письма и звонки, пытаясь выведать что с ним случилось, куда он пропал. Но он не отвечал на письма и игнорировал звонки. Приходили друзья, он не открывал, и они, потоптавшись на пороге, уходили ни с чем.
- Это было очень сложное время, - сказал он с грустью. - Вскоре я оставил попытки что-нибудь сочинить, мне и не хотелось уже. А от черной депрессии меня спасали часы...
Тут он пояснил, что уже в то время его интересовал часовой механизм.
- Я разбирал и собирал их снова и снова. Сам процесс возни с маленькими деталями успокаивал, возвращал понемногу душевный покой. Я перебрал все часы, что были у меня дома.
Конечно, он занимался и другими делами, много читал, но все чаще и чаще он стал проводить за столом, перебирая крохотные шестеренки.
- Особенно по вечерам, когда тоска совсем заедала меня, я мог успокоиться лишь сев за стол, включив свет и взяв в руки часы. Так я мог просидеть очень долго, все равно меня мучила бессонница. Засыпал я только под утро... Понимаете, все это я рассказываю для того, чтобы вы поняли в каком тупике я тогда находился. Потому что именно в одну из этих ночей мне и приснился тот самый сон. А приснилось мне вот что...
Маленький человечек в черном костюме и в черном же блестящем цилиндре появился не понятно откуда и стал меня рассматривать. Что удивительно, он действительно был очень маленький, его цилиндр доходил мне всего лишь до пояса. Но при этом он умудрялся смотреть на меня очень надменно и как бы свысока. Как ему это удавалось - не понимаю.
Он обошел вокруг меня, потом встал передо мной, окинул взглядом с головы до ног, как будто примериваясь к чему-то, и задал такой вопрос:
- Так вы, стало быть, хотите, чтобы вас осинило?
Я, признаться, ничего не понимал и сначала подумал, что он оговорился и хотел сказать "осенило", и что он говорит о вдохновении, которое покинуло меня. Поэтому я ему ответил так:
- Ну, неплохо было бы...
Тут этот человечек кивнул с очень серьезным видом и куда-то ушел. А через несколько секунд вернулся с ведром синей краски. Ведро было большое и, по-видимому, очень тяжелое, так как тащил он его с явным трудом. Я, все еще не понимая что происходит, смотрел на него и молча ждал, пытаясь понять - что же сейчас произойдет? А он вдруг окатил меня синей краской из этого самого ведра. Качественно очень окатил, знаете ли, с головы до ног. Сразу видно - не первый раз так делает. Я от такого с собой обращения и вовсе опешил, только смотрел на странного человечка во все глаза. А тот, как ни в чем не бывало, поставил ведро на пол, вытащил из внутреннего кармана пиджака какую-то бумажку и ручку, что-то чиркнул и протянул мне со словами:
- Вот, распишитесь.
Я расписался и хотел было отдать ему, но он забрал только ручку и сказал:
- Квитанцию оставьте себе.
С этими словами он взял пустое ведро и ушел. А я остался, весь в синей краске и с квитанцией, что меня "осинили", в руках...
Здесь мой рассказчик немного помолчал, но вскоре продолжил:
- Вот и весь сон. На этом месте я проснулся у себя в кресле. В окне за моей спиной потихоньку занимался рассвет, а на столе передо мной горела не выключенная лампа и лежали разобранные на половину часы. И знаете, тут меня действительно осенило... Улавливаете к чему я клоню?
- К вам вернулась способность писать стихи? - предположил я.
- А вот и не угадали! - усмехнулся он. - В то же утро я пошел в редакцию и уволился, а на небольшие свои сбережения открыл вот эту мастерскую. Вот так-то...
В изумлении я только молча покачал головой, а про себя подумал: "Вон как бывает иногда..."
-----
С тех пор я иногда захожу к нему поболтать, а если у меня когда-нибудь сломаются часы, то непременно отнесу именно к нему. Потому что в своем деле он действительно мастер. Стихи он все еще пишет, но крайне редко, под настроение. Иногда дает мне почитать. Стихи, скажу я вам, так себе.