Где-то далеко-далеко есть жаркие страны. Есть теплые океаны и моря, ласкающие песчаные берега, озаренные отсветами пробуждающегося солнца. Есть люди, что осыпаны цветами, танцующие и смеющиеся. Им незнакомы уныние и грусть, они не чувствуют той тревоги, что терзает душу маленького обитателя заснеженного холма. Сюрр тоскует.
Ледяные пустыни давно стали домом для крохотной обезьянки, которая и сама уже не вспомнит другой жизни. Колкие снежинки, высокомерные пингвины и смерзшиеся пласты снега и мха – все это так привычно и знакомо, так постоянно. Искрящиеся осколки льда и водоросли заменили собой тропические фрукты, завывание вьюги – шелест листвы, а молчание… тугой пеленой окутало оно Сюрра, заставив позабыть о звуках джунглей, которые он слышал с колыбели. О тепле напоминало лишь Солнышко, прекрасное, далекое и сияющее. Но и оно все реже заглядывало в ледяную пещерку, все сложнее ему исцелить раны, нанесенные холодом и темнотой.
Сюрр не боится их, он давно пережил свои страхи. Сюрр не задумывается, чем и для чего он живет. Его сердечко, такое любящее и открытое еще год, еще месяц назад, постепенно покрывается тонкой корочкой льда. Бывают дни, когда воспоминания бередят старые раны, и тогда сердечко обезьянки начинает биться сильнее, а лед, что его окружает, покрывается невесомой паутинкой едва различимых трещин. Но проходит час, проходит день… и все вновь замирает, успокаивается. То, что тревожило вчера, становится неважным и бесконечно далеким, а хрустальная броня день ото дня становится толще. Но Сюрр все равно продолжает жить и мечтать. Мечтать о тепле и нежности, мечтать о неизведанных манящих странах, мечтать о спокойствии и счастье… Может быть, обезьянке отмерено недостаточно сил, чтобы осуществить эти желания. Может быть, просто не суждено. А может быть, думает Сюрр, нужен кто-то еще… такой же потерянный и несчастный, с половинкой необходимых сил. Нужен, чтобы взять лапку обезьянки в свою ладонь и вместе пойти туда, где пересекутся их мечты.