ОПЕРАЦИЯ НА ГОРЛЕ.
Как странно подчас работает голова! Смотрела на окровавленный круглый кусочек плоти на руке, а его вид потянул за собой столько событий сразу! Оттуда, из далёкого 70-го года, когда меня увезли на «Скорой помощи», задыхающуюся от отёка горла. Требовалась срочная операция по удалению гланд…
…Меня два дня держали на уколах, капельницах и особых препаратах – кровь третьей отрицательной группы, да ещё свёртываемость 12 минут! Катастрофа! И тянуть было нельзя. Кое-как подняв показатели, повезли в операционную.
Что-то не заладилось – занято! Как такое могло случиться?..
Пока врачи бегали-согласовывали-выбивали-ругались, я лежала на каталке в коридоре недалеко от операционного блока. Мне немного полегчало – отёк почти отступил, боли тоже. Теперь стало скучно! Осторожно повернула голову к окну, надеясь что-нибудь занимательное увидеть, и заметила красивого молодого высокого, как каланча, парня лет восемнадцати. Он стоял ко мне спиной и тоже рассматривал двор. Почувствовав взгляд, обернулся, замер, удивился и медленно подошёл к каталке.
– Привет. Я Вадим. Мне тоже в этой операционной делали операцию. Аппендикс вырезали. Хочешь, шов покажу? – взрослый парень рассматривал моё синее одутловатое лицо, багровые мешки под глазами, слушал сиплое надсадное дыхание. Нахмурился, насторожился. – Дышать трудно? Плохо? Я сейчас…
Ушёл, стараясь идти медленно, видимо, ещё болел бок. Вскоре ко мне подошла медсестра, осмотрела, отсчитала пульс на запястье и что-то прошептала Вадиму на ухо. Ему это не понравилось. Хотел что-то возразить, но тут появились врачи и… повезли каталку в операционную.
– Дима… – только и прохрипела я.
– Я буду здесь, рядом! – выкрикнул и действительно остался у застеклённой наполовину двери блока, маяча головой в верхних переборках.
…Потекли страшные минуты. На меня не подействовал местный наркоз! Сколько врачи ни пытались подступиться – кричала и отбивалась с недетской силой! Словно было не семь лет, а все семнадцать! Крик был слышен во всём корпусе!
К операционной стали сбегаться встревоженные детским диким криком врачи, медперсонал и больные всех возрастов – гвалт стоял нешуточный за дверьми! Даже через него я слышала, как ругается в коридоре с медиками Вадим, грозя кому-то позвонить и кого-то «поднять на ноги». Он буквально рвался в операционную, крепко матерясь на бесчеловечных медиков, которые даже не убедились, чувствует ли ребёнок боль! Я лишь подливала масло в огонь, пополняя истерические вопли людей, требуя к себе Вадика, чтобы подержал за руку…
Медики сдались под давление всех и вся: его одели в медицинский халат, бахилы и шапочку и разрешили стоять рядом, в нарушение всех правил и инструкций – некогда было их соблюдать: мне становилось всё хуже. Крик и сильное волнение спровоцировали сильнейший отёк слизистой – я умирала!
Так он и продержал мою руку все сорок минут, пока хирурги снимали приступ удушья, успокаивали, делали подготовительные манипуляции. Потом сделали «взрослый наркоз» в вену. Очнулась быстро, поразив нечувствительностью к препаратам бывалых врачей, но самое страшное было позади: прооперировали, зачистили остатки плоти в гортани, долго останавливали кровотечение, нервничая, глухо молчали и тревожно переглядывались поверх прорези масок.
Парень не вышел, сколько ни требовали, мол, опасность уже позади, остались мелочи… Не уступил, будто почувствовав, что если уйдёт – я лишусь поддержки и сдамся смерти. Да и свидетель здесь был явно нужен – исход операции и последствия явно обещали стать угрожающими.
Когда пришла в себя, стал отвлекать разговором.
– Не испугаешься? На, держи, – смотря огромными испуганными глазами цвета неба, положил в детскую ладошку небольшой округлый окровавленный кусочек моей гланды. – Такая маленькая, а так мучила тебя, нехорошая… Теперь станет легче дышать…
Он всё что-то говорил тихим приятным голосом, а я смотрела на бледного до синевы парнишку и пыталась его понять: «Такой странный! Испугался крови или за меня переживает? Боится инструментов? Да уж… они страшнючие такие…»
…Вадим и привёз меня на каталке в палату номер пять, что была почти напротив входа в корпус.
– Это хорошо! Когда днём открывают входные двери, вся улица и двор видны! – дождался, пока нянечка переложит меня на кровать, накроет простынёй, потрогает лоб. – Теперь мы с тобой инвалиды, побывавшие на войне! – проводив хитрыми глазами няню, прибавил шёпотом: – С врачами! Мы победили! А всем воинам-ветеранам, прошедшим войну, полагается усиленное питание, – вытащил из кармана белого медицинского халата… помидор! – Держи свой дополнительный паёк, солдат Марина! – мягко и тепло улыбнулся, сбавил дурашливое веселье. – Уже завтра ты сможешь его съесть. Сладкий. Только будь осторожна. Понемножку кусай. Он поможет заживлению – врач так сказал.
Парень заботился и переживал, а я счастливо улыбалась и… строила глазки! Рассмеялся, погладил мою пунцовую щёку и важно проговорил:
– Приглашаю Вас на свидание, госпожа Марина. Как только врач разрешит встать – я прибуду за Вами, принцесса, без задержки. Мы с Вами пойдём гулять в королевский сад!
Это было самым лучшим известием за последние дни! Обрадовалась, жаль, кричать не могла, как и разговаривать, только радостно кивать. Когда ушёл, стала думать: «Теперь точно выздоровею. Просто обязана! Нельзя заставлять напрасно ждать такого красивого парня! Завтра или послезавтра надену любимое платье и буду самой красивой девочкой в больничном дворе! Я пойду на свидание…»
…Оно действительно состоялось, но это уже новая история…
Продолжение в рассказе «Вадим, или Первое свидание».
Март, 2013 г.
Фото из личного архива.
http://www.proza.ru/2014/06/06/1531