Божедар с Вероникой поженились и жили -пока- на острове, пока- потому
что никто из их друзей не думал, что Вероника сможет жить там долго и не
уговорит мужа вернуться обратно. А Ленка вернула себе своего сыночка.
Филипп не оставил завещания, но маленький Мирослав и так стал наследником
его огромного состояния. Родители Филиппа были еще живы, но слишком
стары, чтобы претендовать на наследство и опеку над ребенком. Да они и не
хотели этого: они всегда обожали внука и симпатизировали Ленке, и никогда не
понимали, почему Филипп так с ней поступил. Они попросили Ленку остаться
в Испании, не увозить от них Мирославушку, и они все вместе стали жить в
одном доме.
А я снова стала мечтать о ребенке. Боже, как же я хотела стать мамой! Когда
я озвучила свое желание мужу, он нахмурил брови.
– Аля, может, хватит ставить эксперименты? Сколько можно мучить себя и
меня тоже? Ну не дает нам Бог детей, ну что теперь: в омут головой? Масса
людей так живет, и ничего… находят смысл жизни в других вещах.
- Конечно, тебе легко так рассуждать: у тебя есть дочка! А я не могу
успокоиться! Я хочу родить, и я рожу, во что бы то мне это не стало!
И опять началось все по новой. Я ходила по врачам, которые уверяли меня в
том, что я здорова и мой организм полностью восстановился после неудачных
родов, я высчитывала дни, часы и минуты, благоприятные для зачатия. Занятия
любовью перестали доставлять мне удовольствие, это стало для меня очень
нужным, но чисто механическим процессом, во время которого у меня в голове
беспрерывно крутилась одна только мысль: хоть бы получилось, хоть бы на этот
раз получилось! Мое отношение к этой стороне семейной жизни,
неудовлетворенность, со временем стали слишком очевидны для Марка, и
однажды, когда у него возникло желание, а я отстранила его, объяснив, что
сейчас не время по графику, он очень обиделся.
- Я для тебя уже не муж,- сказал он,- а бык - осеменитель. Ты даже перестала
интересоваться моими делами.
И это была правда. Я говорила только на одну болезненную для меня тему, и
думала целыми днями только об этом.
- Тебе нужно сходить не к гинекологу, а к психиатру,- закончил Марк. - Потому
что еще чуть-чуть, и ты совсем двинешься на этой почве,- и он ушел спать в
другую комнату.
В ответ на это я тоже обиделась на Марка. Неужели ему так трудно меня
понять? Мог бы быть чуточку снисходительнее ко мне, и смириться с
необходимостью секса по расписанию не так уж трудно…Мы спали в разных
спальнях и практически не разговаривали друг с другом целую неделю, пока
однажды ночью меня вновь не настиг ТОТ мой ужасный кошмар, предвестник
всех моих несчастий. Разбуженный моими криками, Марк прибежал выяснять,
что случилось, а потом долго баюкал меня в своих объятиях.
- Почему бы тебе вновь не заняться рисованием?- спросил он утром, когда мы
завтракали. Вернее- кушал один Марк, а я просто сидела над остывающим кофе
и не могла запихнуть в себя ни кусочка.
- Не хочу, - сказала я. - Мне это не нужно.
- А я считаю, что тебе это просто необходимо. Хочешь- обижайся на меня, но я
опять скажу, что ты сойдешь с ума, если будешь зацикливаться на одной
проблеме. Так нельзя, нужно отвлекаться.
- Я не могу, понимаешь, НЕ МОГУ отвлекаться! Я все время думаю об этом!
- Раз не можешь, значит, тебе не обойтись без помощи специалиста. Давай я
займусь этим, найду хорошего психотерапевта.
- Ну ты меня вообще уже в ненормальные записал!- возмутилась я. - Не нужен
мне твой специалист!
– Тогда сама научись выходить из этого состояния. Рисуй, я тебе говорю,
делай что- нибудь! Сама сойдешь с ума, и меня сведешь! Я не могу жить в такой
напряженной обстановке! - Марк сердито отодвинул стул и уехал на работу.
Я долго стояла у окна и смотрела на оживленную улицу. В последнее время
меня пугала вся эта суета. Я выходила из дома только в случае крайней
необходимости- выгулять собаку, если прислуга была выходная, и старалась
поскорей вернуться обратно, минуя прогулки, магазины. Но сейчас я просто
заставила себя собраться и поехать в художественный салон, чтобы купить
холсты, кисти и краски. Я все же решила послушаться Марка.
Сделав покупки, вся увешанная пакетами, я открыла дверь из магазина на
улицу, как меня кто-то окликнул:
- Мадам, позвольте вам помочь!
- Нет, нет, спасибо!- ответила я, сначала не оглянувшись, но голос,
предлагавший помощь, показался мне знакомым, и точно: обернувшись, я
увидела Любомира, который уже догнал меня и любезно придерживал дверь.
Я почему-то растерялась и засмущалась, как школьница, и один пакет с
кистями упал, они раскатились по асфальту… Я принялась все собирать, а
Любомир помогал, и все это время я то краснела, то бледнела, сама не понимая,
почему, ругая себя за это и желая, чтобы мы побыстрей распрощались. Но
потом Любомир пригласил меня в кафе, и я, так же не понимая, зачем я это
делаю, согласилась.
- Как поживаешь? - спросил Любомир, когда мы сделали заказ.- Ты все такая же
красивая, только очень худенькая и бледная. Ты не болеешь?
И я, уже в который раз - сама не зная почему, взяла и все рассказала. Все-все:
как погибли мои родные, как долго я ждала ребенка и как потеряла его, и как я
мучаюсь сейчас, а Любомир просто слушал меня. Выговорившись, мне стало
так хорошо, как будто я поговорила со старым- старым другом.
Потом мы долго молча пили кофе, но наше молчание нельзя было назвать
неловким. Почему - я опять не знаю.