http://proza.ru/2013/03/19/866
——————————————————————————
В квартире Кулагина Матвея Андреевича
раздался телефонный звонок. Не раскрывая
глаз, он по звуку определил
местонахождение трубки телефона.
— Йя-а!
В ответ раздался смех.
— Что, Мотя, полностью ассимилировался
среди янки. Нормальный английский тебе не
по нраву?
Кулагин резко сел в кровати. Эти
противные звуки он не слышал уже лет
пятнадцать и не слышал бы ещё сто, но
хозяина этого голоса при всём своём
желании не возможно было забыть. В
бытность своей работы в органах
госбезопасности они со Скобичем Арнольдом
Геннадьевичем провернули много не совсем
законных дел. Скобич тогда курировал его
работу от правительства. Вместе они немало
нахапали. И захотелось Кулагину вольной
капиталистической жизни. Собрал секретную
информацию, громко хлопнул дверью, и
предал свою Родину. Документы под грифом
«секретно» благополучно были проданы им
Соединённым Штатам. А сам Кулагин,
получив свои серебряники, осел в красивом
и постоянно охраняемом доме с видом на
Гудзон. И ни разу с тех пор не выходил из
него без охраны — боялся приветов от той
самой Родины. Немногим позже Кулагинского
предательства сбежал из России и Скобич,
на котором замыкалось много преступлений.
Ему тоже удалось скрыться и замести след.
В этом он был специалист.
Кулагин имел информацию где находился в
последнее время бывший подельник, а по
последним слухам знал, что тот перестал
скрываться по причине тяжёлой болезни.
— Скобич? Арнольд, ты?
— Узнал. Не забыл. — В трубке опять
раздался противный смешок. — Как
поживаешь? На Родину не тянет?
— Я-то нормально. В Россию не тянет.
Как говорил один мультяшный герой, нас и
здесь не плохо кормят.
Кулагин хотел нащупать выключатель
прикроватного светильника, но так и не
нашёл его на привычном месте.
— Серебряники не кончились?
Каждая реплика Скобича сопровождалась
смешком.
— Не хами! — Кулагина передёрнуло. —
И можешь без сме…чков? Достало уже.
Постой, — его осенила догадка, — по
моей последней сводке, ты где-то в Южной
Америке. Лежишь в реанимации весь в
трубочках. У тебя с головой всё нормально?
— За мою голову не беспокойся, я
абсолютно здоров. А эти, как ты
выразился «сме…чки», солдафон, — это у
меня нервное.
— С чего бы это? — Кулагин не понимал
зачем ему звонит Скобич, но было ясно,
раз тот его нашёл в Штатах, значит
что-то произошло важное. — И откуда у
тебя мой номер телефона? Я меняю его раз
в месяц.
— Знаешь, а по-моему он за последние
двадцать пять лет совсем не изменился. Я
номер нашёл в старой, ещё с советских
времён, записной книжке.
— У тебя точно крыша поехала.
— Значит ты не в курсе событий. Продрых
четверть века, — опять смешки.
— Тебя из реанимации в дурку перевезли?
— Кулагина разбирала злость.
— Понял. В темноте сидишь. Включи
свет, оглядись.
Последние слова Скобича напугали Кулагина.
— Подожди, — положил трубку Кулагин и
опять попытался найти выключатель.
Не обнаружив на стене привычной кнопки,
чертыхнулся. И тут случайно задел в
темноте, что-то очень похожее на абажур.
Ощупал руками и убедился: так и есть
ночник стоит на тумбочке. Ничего не
понимая, нашел по проводу выключатель и
щёлкнул им. Сказать, что он был
шокирован — это ничего не сказать.
Кулагин узнал в окружающей его обстановке
свою московскую квартиру. Бедной её никак
нельзя было назвать, но многие технические
удобства, привычные глазу в последнее
время, исчезли. Современная штатовская
мебель превратилась в румынский гарнитур.
(И как он раньше не замечал то, какая
неказистая у них мебель). /Здесь можно
добавить, ничем не слукавив, что Кулагин
зажрался, румынские гарнитуры всегда были
в цене, даже старых моделей/.
Кулагин не понял самого главного, что он
оказался не только в старой квартире, но и
в прошлом, и то, что здесь вряд ли для
него спустят на тормоза все былые «заслуги».
Кулагин взял телефонную трубку. Встал.
При этом провод натянулся, и аппарат упал
на пол. В скукоженном от стресс состоянии,
он поднял телефон и поставил на тумбочку.
Движения Кулагина были замедленны, воздух
вокруг него будто сгустился, а немногим
позже, стало доходить, что он в Москве.
И это не сон, а самая что ни на есть
суровая реальность.
— Эй, ты там, что никак очухаться не
можешь? — раздалось из трубки.
— Не понимаю… Как такое могло случиться?
— Кулагин был не в себе.
— Пути господни неисповедимы, Мотя, —
смешок. — Ты со своей благоверной уже
поздоровался?
— Ты о чём? — Кулагин медленно
развернулся к кровати. — Твою мать…
На широкой постели, выделяясь под
одеялом крупными габаритами, сопела его
жена. Тучные бока мерно вздымались и
опускались, наружу торчала из-под одеяла
лишь голова, с накрученными на бигуди
волосами. Кулагина передёрнуло в
очередной раз — и было отчего. Во
время своего бегства за океан, он просто
бросил жену, как использованный материал.
Женился Кулагин чисто из шкурного интереса.
Папаша невесты являлся членом Верховного
Совета, имел какой-никакой, но вес в
элитных кругах и был в фаворе у самого
Суркова. Что ещё надо простому офицеру
младшего состава? Плевать, что у невесты
как на голове одни дырявые бигуди, так и
в голове — кроме легкомыслия ничего не
было. Не предвиделось и самого приятного
— лицезреть закрытый рот, который с
большим удовольствием он украсил бы
хирургическими нитками, чтобы с такой
облегчённой на голову трещоткой стало
проще бы справиться.
Ему всегда хотелось кем-нибудь управлять.
А когда пришло время сбросить лишний
балласт — ни о чём не пожалел. Как в
пословицах: был у тёщи, и рад, утёкши;
была под венцом, вот и дело с концом.
Благо детьми не обзавелись. Чада тоже не
были бы ему препятствием в бегстве к
красивой жизни на другом полушарии. И
вот, за всё время эмиграции, Кулагин ни
разу не позвонил «любимой». А при
каждой встрече с очередной продажной
девкой сравнивал и улыбался, вспоминая с
отвращением «жирную корову».
— Подожди, я перейду на параллельный
телефон.
Кулагин положил трубку на тумбочку и
перешёл на кухню. Благодаря закалке в
службе разведки его мысли быстро пришли
в порядок. Напряжение спало. Так
происходит всегда, когда человеку
прошедшему офицерскую школу приходит
время действовать. Он нашел телефонный
аппарат на прежнем месте — память не
подвела, и снял трубку.
— Надо встретиться, Арнольд. Давай
через сорок минут на конспиративной «БИ».
— Наконец-то проснулся. Я уже давно на
квартире. На всякий случай за тылом
присматривай. Вдруг тебе уже топтунов
пристегнули.
— Не учи учёного, — буркнул Кулагин,
вешая трубку.
У Скобича было достаточно подпольных
«норок». При его работе — это необходимо.
Никогда не знаешь откуда «снаряд» прилетит,
с какой стороны и кому ты станешь помехой.
Кулагин знал две: одна из них в Выхино,
куда он и отправился, радуясь тому, что
жена привыкла дрыхнуть без задних ног,
чуть ли не до самого обеда, а встречаться
с ней совершенно не хотелось.
В назначенное время Кулагин звонил в
обшарпанную дверь конспиративной
квартиры. На звонок никто не открыл.
Кулагин приложил ухо к двери, никаких
признаков чьего-либо присутствия.
Принюхался. Скобич любил посмолить
заграничными сигаретами без меры. Запаха
не было.
— Мотя, — Кулагин подпрыгнул от
неожиданности и обернулся. За его спиной
стоял Скобич. — Чего вынюхиваешь?
Скобич наслаждался ситуацией. После долгой
болезни с 2004-го по 2005-й годы приятно
чувствовать себя вновь в форме, управлять
послушным и здоровым телом.
— Никогда не привыкну к твоим фокусам,
— сказал Кулагин, промокая платком пот со
лба.
— Тоже мне, разведчик, — криво
усмехнулся Скобич. — А ты думал я тебя в
ловушке ждать буду? Откуда я знаю, какие
мыслишки роятся в твоей цэрэушной голове?
— Мне от тебя тоже непонятно каких
подарочков ждать, — не задержался с
ответом Кулагин.
— Ладно, — Скобич вставил ключ в
замок, — хватит тары-бары на лестничной
площадке разводить. Невыгодно ссориться.
Родина нам с тобой все подвиги вспомнит.
А спасение утопающих — дело рук самих
утопающих.
В квартире с убогой обстановкой, состоящей
из нескольких стульев, стола и старого,
раздвижного дивана, Скобич сразу схватился
за папиросу. С наслаждением затянувшись,
сказал:
— Еле дотерпел. Растерял малость
выдержку.
— Смоли, смоли. — Кулагин сел на
жалобно заскрипевший диван. — Забыл с
каким диагнозом ещё вчера в реанимации
лежал?
— Предупреждён — значит вооружён, —
Скобич выпустил кольцо дыма. — Мотя, я
с тобой не о моём здоровье пришёл
поговорить. Догадываешься о чём?
— Догадываюсь! Линять нам надо отсюда.
И не называй меня больше Мотей, никогда
не любил.
— Совсем у тебя, Матвей Андреевич,
мозги за океаном жиром заплыли, —
ёрничая продолжил Скобич. — Кто тебя
там сейчас ждёт? Мо-отя, а, кому ты,
на хрен, нужен? — Скобич сел на стул и
закинул ногу на ногу. — Все твои блага
растаяли, как с белых яблонь дым. Ты уже
четверть века, как отработанный материал.
Или думаешь тебе за одно предательство
заплатят дважды? От хрена уши!
— Ты бы выбирал выражения, Арнольд! —
Кулагин, обидевшись, повысил голос.
— На себя обижайся, я называю вещи
своими именами, — Скобич сбавил
обороты. — Впрочем, я ничем не лучше
тебя. Давай думать, как из этой жопы
вылезать.
— Как? — Кулагин не видел выхода.
Сидел с растерянным лицом и представлял,
как его скручивают и определяют на жизнь
далеко не в комфортных условиях.
— Да очнись ты! Помнишь Коврова?
— Партийный казначей-то?
— Он самый.
Скобич подвинул стул ближе к дивану.
— Так его же грохнули в восемьдесят
седьмом.
— Не тупи, Мотя, — Скобич в сердцах
стукнул себя по коленке. — Мы сейчас
находимся в восьмидесятом.
— Так-так, — Кулагин начал выходить из
прострации. — У Коврова документы по
денежным переводам. Советы до последнего
подкармливали князьков, царьков и прочих
партайгеноссе. И про себя любимых не
забывали, любили Кремлёвские кутнуть за
кордоном. Львиная доля валютных операций
на нём. Дай бог памяти… — Ковров Семён
Павлович. Да, моим приходилось
прикрывать его в Африке и Южной Америке,
когда он снимал наличку в Европе, и
производил «товарищескую» раздачу денег
на местах. Доверяли ему наши крокодилы.
А когда катавасия с перестройкой началась,
его зачистили. Документы так и не нашли.
— Теперь понимаешь, куда я клоню? —
Скобич вопросительно посмотрел на Кулагина.
— Надо мою группу собирать, — кивнул
Кулагин. — Ковров — не дурак, вмиг
обстановку просчитает.
— На счёт группы ты прав, в ней люди
проверенные. А на счёт Казначея, ты
ошибаешься. Те, кто погиб до 2005-го
года, возродились и начали жизнь с чистого
листа. Для них, будто ничего не
произошло. Не было перестройки, бунтов
и прочего дерьма.
— Пока их кто-нибудь не проинформирует.
— Да. Поэтому надо спешить. По моей
информации, Ковров сейчас на даче.
Грохнули его там же. И не дай бог,
найдётся какой-нибудь рьяный сосед,
который побежит к нему с утра пораньше
поздравить с воскрешением.
— Телефон работает? — Кулагин придвинул
к себе аппарат.
— Минут десять как включили.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ЗДЕСЬ: http://www.proza.ru/2013/03/18/1052