- Что случилось?- спросила Вероника, войдя ко мне без стука.- Говорят, ты до
смерти напугала какую-то старушку?
- Боже мой, она что, умерла?!
- Да нет, я слышала разговор горничных, они сказали, что вызывали врача, он
вколол ей сильнейшее успокоительное, она сейчас спит. Так что ты ей сделала?
- Вероника, да ничего я ей не делала! Я зашла в библиотеку, а там она сидит,
увидела меня и начала орать, как ненормальная, а я ей ничего даже не сказала,
только поздоровалась. А она кричала, чтобы я убиралась отсюда и оставила ее в
покое. Мне в пору самой давать успокоительное, меня всю трясет от ее воплей.
Может, она меня с кем-то перепутала?
– Скорее всего, но даже если и перепутала, что орать-то? Точно какая-то
чокнутая. Я слышала ее крики, но не поняла, что это такое. Потом подслушала
горничных и вот, пришла к тебе, выяснить, в чем дело. Да, еще я хотела тебе
сказать, что праздник начнется в десять. Успеешь собраться?
- А сколько время?
- Уже половина восьмого.
- Вероника, ты что, издеваешься? Успею, конечно!
- Ничего я не издеваюсь: у меня еще, например, очень много дел. Принять
ванну, наложить маску на лицо, шею и декольте, сделать прическу, вечерний
макияж… Короче, я пошла!
Иди!- подумала я. - Оставьте все меня в покое! Никакого праздничного
настроения, достали все уже: Марк со своими выкрутасами, Вероника со своим
непомерным самомнением, еще эта сумасшедшая старуха! Что мне теперь,
вообще из этой комнаты не выходить, чтобы она опять не испугалась? Лучше
бы я дома сидела, жевала бы себе спокойненько мамины пироги с компотом из
консервированных фруктов, далась мне эта Франция!
В порыве злости я схватила с кровати одну подушку и запустила ее в дверь,
следом полетела другая и третья. Когда кидать больше было нечего, я
завалилась на кровать и заревела. Тут раздался стук в дверь. Да что же это
такое, даже пореветь спокойно не дают!
- Ну что опять нужно? Заходи уже!- зло крикнула я, вытирая слезы.
Я думала, что это опять Вероника, но дверь открылась и вошел Любомир. Да,
только тебя мне сейчас не хватает для полного счастья, - подумала я.
- А что у вас здесь за побоище? - очаровательно улыбнулся он, переступая через
гору подушек у входа.
- Да так…Скучно, энергию некуда девать было, вот решила слегка разрядиться.
- А вы не смотрели в окно?
- Нет. А что там?
- Выпал снег. Это такая редкость для этих мест. И еще прямо под новый год,
представляете? Чудеса.
Я посмотрела в окно. Действительно шел снег. Все вокруг было освещено
разноцветными огнями: фиолетовый, красный, желтый цвета сияли,
переливались, смешивались между собой и создавали прозрачный волшебный
мир, как на картинах Томаса Кинкада, в котором завораживающе медленно
кружились большие снежные хлопья.
- Как красиво! - прошептала я. Вся моя злость при виде этой сказки
улетучилась.
- Я хотел бы поздравить вас, как это принято в России, с наступающим.
Правильно я сказал?
Я кивнула.
– Я хотел поздравить вас без свидетелей, и подарить вам вот это… - Только
сейчас я заметила, что Любомир держал все это время руки за спиной, пряча
что-то, и сейчас протягивал мне небольшой прямоугольный сверток.
Мне стало неловко, я растерялась. Как я могу принять подарок от
малознакомого человека?
- Нет, извините, я не могу взять ваш подарок.
- Но почему?
- Я вас очень мало знаю и не хочу быть вам обязанной.
- Этот подарок вас ни к чему не обяжет, уверяю вас. Он очень дорог…
- Вот видите, я не могу принимать дорогие подарки.
- Вы не дослушали меня до конца: он дорог для меня, но не по деньгам. Он
дорог моему сердцу. Как только вы его увидите, вы стразу все поймете. Я
прошу вас: пожалуйста, возьмите его!
Любомир так умоляюще смотрел на меня, что я не выдержала, взяла
протянутый мне сверток и развернула серебряную бумагу. Там оказалась
небольшая картина, написанная маслом, с изображением маленькой
светловолосой девочки в балетной пачке и пуантах, моей абсолютной копией в
детстве. Тогда я мечтала вырасти и стать балериной. Но откуда Радкович узнал
о моей детской мечте? Ни о чем подобном мы с ним не разговаривали.
- Этой картине больше двадцати лет, - сказал Любомир. - Ее написал мой брат,
он художник, и это одна из первых его работ. Когда я увидел эту девочку, я
влюбился в нее, и сказал своим родителям, что буду искать ее всю жизнь. Они
смеялись надо мной, ведь брат ее придумал, а я не обращал на это внимания. Я
всегда верил, что она существует, и когда-нибудь мы встретимся. И вот,
наконец, это случилось.
Я ошеломленно подняла глаза на Любомира. Что это? Он сейчас признался
мне в любви? Боже мой, как красиво… Еще этот волшебный снег за окном… У
меня закружилась голова, как у героини какого-нибудь глупого дешевого
романа. Тетка, тебе тридцать лет, о чем ты думаешь?- пыталась вразумить я
себя. Но ничего не могла с собой поделать. Ведь каждая, даже очень взрослая
женщина, глубоко-глубоко в душе всегда остается маленькой доверчивой
девочкой, верящей в сказочную любовь и ждущей подобных слов всю жизнь.
Любомир обнял меня и поцеловал. А я не сопротивлялась, отвечала на его
поцелуи, и мне было хорошо, как будто мы занимались с ним этим всегда. И я
совсем не думала о Марке… И вообще ни о чем не думала.. Я была здесь и
сейчас.