Он умер. В большой городской больнице умер маленький старичок. И для людей, работавших вокруг, увы, это был всего лишь маленький эпизод их суровой профессиональной жизни. Для них это был просто парализованный пациент, смотревший на мир голубыми глазами и все время плакавший. На него можно было не смотреть. Ведь он не пожаловался бы своим родным, что его не покормили Или при нем вслух говорить о последних новинках моды,прорекламированных в очередном ток-шоу. Он не был никому обузой. И таких тысячи проходят через руки сердобольных, но порой циничных врачей.
Он умер. Для них- пациент. Для меня- отец. Близкий, родной человек.
Как страшно, что мы невольно ждали эту смерть. Восемь лет борьбы с инсультами, которые вела вопреки неблагоприятным прогнозам мать. Полтора года парализованного положения, когда он отказался от движения. Словно устал сопротивляться злому монстру, сидящему внутри и отнимающему его силы. За эти полтора года он перестал нас узнавать. И путал меня с дочерьми. А потом он перестал и говорить. Словно устал впустую пытаться нам что-то сказать. И начались эти слезы. Просто слезы, которые скатывались по высыхающим щекам вниз. Слезы чистой хрустальной чистоты, которые были за всех за нас.
Теперь остались только воспоминания.
Детство. Черное небо над летним пригородом. Мы гуляем с ним вдоль красивого канала. Папа что-то рассказывает о звездах. И я узнаю, где ковш Большой Медведицы, где Малой. Что самая яркая звезда- это Полярная. Я не помню слов. Я помню ощущения. Легкость. Удивительное умиротворение. И спокойствие. Защищенность от мира, которую часто испытывают дети рядом со своими отцами. И я счастливый человек потому, что мой отец, который не был атлетического сложения, умел быть сильным.
Все считали его мягким и покладистым. И наверное, завидовали матери. Потому, что мы- его семья- мама, брат и я были всем в его жизни. Удивительно, но даже после пятидесяти лет совместной жизни, он называл свою отнюдь не кроткого нрава супругу "солнышко" или "радость моя". И это не было игрой. Он действительно снисходительно терпел ее ворчливость, а порой и несправедливые упреки только потому, что видел в ней всю ту же красивую уральскую девчонку, которая случайно оказалась на танцах в Арктическом училище, в которую он влюбился сразу и навсегда. И эта любовь она пропитывала их отношения до последнего момента. Те редкие мгновенья просветления разума у отца связаны именно с мамой. Он поворачивал голову на ее голос, он следил за ней глазами, он протягивал к ней свои сухие руки. Словно ребенок, просивший защиты у своей матери.
Мы свыклись с тем, что сила ушла из него. Мы научились равнодушно кричать из прихожей- "Дед, привет". Но почему то мы никогда не задумывались, что когда то его не станет.
И вот он умер. Солнечным мартовским днем. Во сне. Когда никого из нас не было рядом. И на щеках его видны следы от дорожек слез. Но уже не боли отчаяния, а умиротворения.
За день до этого я проходила мимо храма, где вот уже несколько недель находились мощи Святой Матронушки Московской. И я приложилась к мощам и молила иконе о здравии отца, о том, чтобы Матрона помогла ему. И без причины плакала вечером, читая ее биографию.
А утром я получила смс-ку, краткую до невозможности. "Папа умер". И это было чудо. Потому, что Господь забрал хорошего светлого человека. И закончились его мучения на этой земле. И начались мучения наши. Муки раскаяния. И вечного сожаления, что "могли бы"...
Могли чаще приезжать к родителям... Могли больше слушать истории из жизни...Могли не спорить по пустякам... Могли просто быть рядом...