Шкаф. ч. 23
. . .
На память о Гайдаровском пединституте осталась бронзовая медаль с портретом Гайдара. Сдвинув кубанку на затылок крупной головы, Аркадий Петрович, признанный писатель и пионервожатый, смотрит с ласковым бронзовым прищуром. Медаль выпущена в 1984 году, к юбилею писателя. А.П. родился тогда, когда другой А.П. умер: 1904 год. Медаль изготовил скульптор И.П.Федин, отлита она на заводе "Знамя революции". Стоила вместе с футляром два рубля. Как много изменилось в мире за полтора десятка лет! Нет ни пионеров, ни вожатых, ни тимуровцев, ни комсомольцев, ни завода "Знамя революции".
Медаль используется как подставка под глиняного хохла в пышных шароварах и с тыквой на голове.
...Но что-то цепко-печальное ворошится в голове при слове - Гайдар.
По звучанию - да, радостно, бравурно: "Гей!", "Дар!" Не отзвук ли реальной биографии дедушки праворадикального толстячка? Аркадий Петрович шибко зашибал, по пьянке резал себе вены. В Арзамасе старожилы вспоминали, как детский писатель проводил досуг после получения гонораров. С ящиком водки приходил на покос, вооружал мужиков палками и заставлял сражаться. Сам же, как Наполеон при Ватерлоо, восседал на копне сена. Командирская жилка жила в Гайдаре с младых ногтей: мыслимо ли дело- в 16 лет командовал полком, усмирял крестьянские бунты! Ходили слухи, что и погиб-то он в 1941 году от своей, партизанской пули.
Проел командиру печенку"дельными замечаниями".
Борис Кондратьев, арзамасский профессор, считает, что Гайдар пережил драму сродни героям Достоевского: заливал пьяными слезами муки совести. Драма подростка, втянутого в кровавые разборки гражданской войны. Об этом Гайдар написал повесть "Школа". Арзамасцы соорудили из нее "достоевскую" пьесу "Маузер".
Гайдаровский подросток. Гайдаровец. Гайдаров... Странные стяжения. До недавних пор в нашем доме жил мальчик - Андрюша Гайдаров. Занимался спортом, держал собаку. Не пил, не курил, что редкость. Высокий, красивый, умный.
Почему-то такие и гибнут.
Надо было случиться в наше жестокое время, чтобы повздорили сосед и соседка. Из-за собаки. Гадила на лестничной площадке. Обозленная дама наняла бандитов - велела поколотить собачника. Вечером они поймали мужика в сквере и принялись дубасить. Подростки - среди них и Андрей Гайдаров, и сын злополучной дамы - вступились. Оба заработали по удару ножом. Одному повезло - выжил.
У Андрея оказалась перебита артерия...
Я прибежал к Гайдаровым; Андрея только что принесли, он лежал на полу, прислонившись к дивану. Ребята совали под нос нашатырь, я держал его голову, не осознавая смысла холодной тяжести тела. Все твердил в ухо: "Андрюша, не уходи! Не уходи!" Пытался поднять тонус, массируя мышцы рук. Холодный Андрей лежал, раскрыв рот, и казалось, что даже зубы его стали пепельно-синими.
В больших зрачках было темно и пусто.
Мы уже привыкли, что в разборках стреляют, разрывают бомбами банкиров, торгашей и политиканов. Стиль жизни, основанный на насилии, усвоен и домохозяйками. Завтра соседа будут добивать контрольным выстрелом за окурок на площадке. Пятиклассники начнут пыряться ножами - не дал списать контрольную! Глядишь, и сербы с косоварами сойдутся выяснять, кто в доме хозяин. А поборники законности и права на самолетах-невидимках приступят к умиротворению.
Андрея Гайдарова похоронили в марте 1998 года. Через год начнется бойня в Югославии. Потом в Чечне.
. . .
Всю ночь снился сон. Будто я на чердаке, набитом рухлядью. Роюсь в завалах, достаю какие-то гребни и веретена, ребристые вальки, колокольцы и чугунные утюги, щипчики для сахара и острые, не тронутые ржавчиной ножницы. Вот портмоне с квитанцией на подписку "Berliner zeitung" за 1904 год. Я рылся всю ночь, подталкивая подсознание отыскать что-нибудь необыкновенное. К примеру, золотые двадцатифранковые монеты, какие Чехов выиграл в Монте-Карло; или хотя бы коллекцию старинных самоваров - наподобие той, что собрал покойный Семен Степанович Гейченко. Подсознание не слушалось, и сновидение загромождалось черными зонтиками, похожими на гроздья летучих мышей, ракетками для тенниса с порванными струнами; попалась некая ржавая емкость с ручкой наверху: я с натугой крутнул - внутри заскрипело. Вероятно, устройство для обжаривания кофейных зерен. А это, похоже, керогаз неведомой ныне конструкции. Попалась картонка, забитая листочками отрывного календаря с красной надпечаткой:
"29 год Великой Октябрьской социалистической революции".
...Я открывал сундуки, короба, баулы, вытряхивал пыльные сокровища - ну, хоть бы дешевенькая иконка! Когда уж совсем изнемог, вдруг приснился покойный отец и попросил взаймы десять гривень.
Я с недоумением достал две синих пятерки и протянул родителю... Потом выхожу из темноты - обнаруживаю себя на скате высоченной колокольни. Вокруг - одно небо, небо, небо... а я сползаю, сползаю с пластом снега. Отец подает руку, я осторожно подтягиваюсь со смешанным чувством странности происходящего: вот, спасает - а ведь руку протянул - вроде как к себе зовет...
В народе говорят: если покойник снится, значит, имеет претензии...
* * *
Под утро размышлял о Гайдаре; виделись ступени деградации русского писателя. Пушкин, Чехов, Горький, Гайдар... Наверное, мое место где¬то на краю литературной ойкумены, хотя и называюсь "мастером исторического очерка". Языков не знаю... Тут, правда, мы близкая родня с Антоном Павловичем, который с грехом пополам изъяснялся на французском. В принципе, я свободно протекал по западным вокзалам и портам, владея бытовым немецким. Но читать настоящую литературу... Да и что проку, если читал: память после гипертонических кризов вымывается кардинально. Блестящий афорист Ларошфуко тоже жаловался на память: никак не запоминал чужих мыслей!
Пришлось придумывать свои афоризмы...
Без языка, без настоящего знания европейской истории, литературы, театра, изобразительного искусства...Типичный интеллигент по-арзамасски. Разумеется, могу порассуждать о Рерихе или Родене; даже знаменитую композицию "Граждане Кале" видел возле Венстминстера. В деталях изучил золотую маску Тутанхамона и обстановку четырехкомнатной могилы фараона - был на выставке египетских сокровищ в Эрмитаже...
Видел золото инков, видел чеховские спектакли Петера Штайна. Могу поведать о необыкновенном коварстве английских рыцарей, которые встраивали пистолеты в рукоять шпаги. Стук-стук-стук, - фехтуют два благородных джентльмена. Вдруг - бах! Примите соболезнования...Масса людей не знает, не ведает, не подозревает о том, что я видел, к примеру, в одном British-museum. Я проникся мистическим содержанием музыки: зыбкая ткань между жизнью и смертью... Многое мне ведомо - но не ведомо еще больше. Ну, что такое скучный склад дешевых сувениров?
Мимическая гримаска на лице мировой памяти...
...Как часто возникает ощущение ничтожества перед истинным знанием, которое есть производное от умножения большой культуры с огромной памятью. Сильная память - все равно что бицепсы атлета. Мыслительная мышца без памяти беспомощна.
Тип памяти, о котором я с тоской размышляю с вами, о сочувственные читатели, относится к разряду примитивного "ручного мышления". Вот, беру в руки слона, верчу так и сяк, заглядываю в хобот и задний проход, пока не явится какая-нибудь ассоциация. Блоки инвентарной прозы также стыкуются по принципу ассоциации - иного не дано.
А может, и не надо...Не филологический роман, не заумь постмодерниста - инвентарная проза. По Сеньке шапка.
Впрочем, все, о чем я так велеречиво рассуждаю, уместилось в одной фразе покойного "невского старца" Дмитрия Сергеевича Лихачева: он без колебаний определил ХХ век как в е к у п а д к а. "Что же делать?" - вопросила вопрошающая дама. "Изучать прошлое",- ответил старец. Вот и моя мысль обращена назад, через плечо. Я плыву в море воспоминаний, и легкая тина, которая поднялась от моих трепыханий, оседает на бумаге в узоре неискусном и неприхотливом.