Интермедия.
Египет. 454 год до нашей эры.
Греческий писатель Геродот, путешествовавший по миру, посетил Египет. Расцвет Египта был уже далеко позади. Страна была захвачена персами. Персидский сатрап милостиво разрешил знаменитому греческому ученому и писателю осмотреть египетские достопримечательности.
Геродота поразила Великая пирамида Хеопса. Она была покрыта в те времена белыми отполированными известняковыми плитами и ослепительно сверкала на солнце.
Геродот, прикрыв глаза рукой, разглядывал древние письмена на пирамиде. Услужливый жрец-египтянин, сопровождавший ученого, хорошо говорил по-гречески. Он перевел эти надписи, гласившие, сколько редиски, лука и чеснока съели рабочие за время строительства. Жрец также рассказал Геродоту, что пирамиду возводили 100 тысяч человек, трудившихся в течение 30 лет. Геродот записал эти сведения. Кроме того, жрец быстро сообразил, что этому греку с большой окладистой бородой и живыми бойкими глазами, слывущему во всем мире мудрецом, нужны не столько факты, сколько занимательные истории. И он, чтобы угодить знатному иностранцу, рассказал ему старинные сплетни, касающиеся Хеопса и его пирамиды, которые грек с большим удовольствием записал. Ему очень понравилась история о том, как дочь Хеопса продавала свое тело любому желающему. А платой за любовь служила каменная глыба, которую принцесса дарила отцу. «Это сделает книгу более пикантной, и она лучше разойдется», - думал предприимчивый грек.
В своей книге Геродот пожалел «измученный народ». Он, как истинный эллин, был поборником личной свободы и ненавидел тиранию. Историк с презрением отозвался о фараоне Хеопсе, который, по мнению грека, обрек египтян во время постройки Великой пирамиды на невыносимые страдания, чтобы удовлетворить свое тщеславие. И он навсегда прикрепил к нему ярлык «тирана».
Египет. Примерно 2750 лет до нашей эры.
1
Верхновный жрец бога Ра старый Рахотеп не стремился к власти. Она была дана ему богом как тяжкая ноша. Вот и сегодня ему хотелось бы помолиться, побыть наедине с Ра, которого он любил всей душой, но земные заботы не отпускали старого жреца. Была глубокая ночь. Он сидел в кресле, в саду храма, среди финиковых пальм, нахохлившись, в белых одеждах, освещенный ярким лунным светом и, казалось, дремал, наслаждаясь ночной прохладой. Но младшие жрецы-слуги, зная, насколько обманчиво спокойствие хозяина, были начеку. Вот Рахотеп пошевелился, и слуги напряглись, готовые выполнить любое его приказание. Но на этот раз верховному жрецу не понадобилось ничего, кроме глотка воды.
Рахотепа беспокоило поведение фараона во сне. Ему только что доложили, что Хеопс снова стонал, разговаривал и пытался перевернуться со спины на бок. Это было недопустимо.
2
Накануне верховный жрец просмотрел медицинские папирусы и не нашел ничего тревожного. Видимо, фараона томила не болезнь, а какое-то тайное желание. «Владыке нужна женщина», - решил жрец.
Он поднялся, опираясь на посох, повернулся к жрецам, застывшим в белых одеждах среди лунных бликов, и сделал им знак приблизиться:
«Тоска гложет сердце Большого Дома. Нужно, чтобы Его Величество отдохнул и развеялся. Пусть сегодня вечером он увидит прекрасные заросли вокруг озера, увидит поля и красивые берега, и пусть его сердце наполнится радостью. Вы приведете ко мне двадцать женщин прекрасных телом с красивой грудью, какие еще не рожали. Я осмотрю их. Кроме того, принесите двадцать сетей и раздайте эти сети женщинам вместо одежды. Снарядите барку, посадите этих женщин в нее и дайте им двадцать весел из эбенового дерева с золотой отделкой. Его величество поплывет с ними, и будет наслаждаться, глядя, как они гребут, а затем он выберет себе одну из них».
И Рахотеп, довольный своей мудростью, отправился отдохнуть те несколько часов, которые ему еще оставались до рассвета.
3
Под утро фараону Хеопсу опять снился тяжелый сон. Во сне ему было пятнадцать лет, и он вместе с отцом, фараоном Снофру, присутствовал на Великом совете Верховных жрецов. Хеопс видел во сне напряженное лицо отца и его встревоженный взгляд. Великий фараон сидел неподвижно, скрестив руки на груди, и вслушивался в слова жрецов. Жрецы спорили друг с другом. Их речи говорились спокойными голосами, но смысл речей был яростным. На совете решалась судьба Черной земли, судьба его народа, судьба каждого египтянина. И вдруг раздался страшный грохот, жрецы бросились к окнам, фараон, вопреки традиции, приподнялся. Это рушилась Большая пирамида – надежда народа. Боги карали Египет за неправильно выбранный путь.
4
Хеопс проснулся. Он открыл глаза и уставился в темный потолок. По его лицу струился холодный пот, но он не имел права вытереть его. Он должен был позвать жрецов Ра, чтобы они рассмотрели эти драгоценные капли, и по ним определили, здоров ли живой бог, может ли он давать жизнь и силу Египту.
5
Хеопс знал, что в глубокой древности, тысячу лет назад, долиной Нила управляло множество маленьких царей. Каждый год перед началом сева они должны были участвовать в ритуальном беге под присмотром жрецов и при скоплении простых людей, чтобы доказать свою силу и здоровье, из которых, как из источников, черпал силу и здоровье народ. Если царь не мог пробежать нужное расстояние, его убивали. Со временем эти ужасные обряды прекратились. Пять веков назад фараон Нармер объединил страну и основал I Династию, а мощь и власть фараонов стали незыблемыми, но фараоны, даже великий Джосер, строитель первой ступенчатой пирамиды, совершали символический ритуальный бег.
6
Фараон знал, как люди его земли хотят жить. Во что бы то ни стало. Жить даже после смерти. Веками египтяне наблюдали возрождение природы после разливов Нила. Веками наблюдали за тем, как садилось за горизонт красное, как кровь, умирающее солнце, и снова поднималось из-за горизонта – яркое и пышущее силой, как сама жизнь. Веками люди под утро могли видеть бледнеющие и чахнущие звезды, которые потом вновь разгорались. Воды Нила опадали и разливались вновь. Тростник засыхал и вновь становился сочным и зеленым. Это было то же солнце, те же звезды, тот же Нил, тот же тростник. Тела умерших, закопанных в песке, не разрушались, а лишь засыхали. И люди Египта поняли, что жизнь вечна, что бог Осирис, убитый и вновь воскресший, дарует новую жизнь после смерти, которая скорее всего будет такой же как и в первой жизни. Ибо куда уходит солнце? В другую жизнь. Где бывают звезды? В другой жизни. Какие они там? Такие же. Что они делают там? То же самое. Так считают все люди, так учат жрецы, которые знают и могут объяснить все. Но кто обеспечит людям силу и здоровье в первой жизни? Кто обеспечит им загробную жизнь? Кто будет говорить с Осирисом, с богом солнца Ра и с другими бессмертными богами от имени всех людей, которых так много? Фараон – живой бог, брат богов. Сейчас он земной бог, а потом будет богом небесным. И будет плыть по небу в ладье вместе с богом Ра, освещая Египет.
7
Хеопс не знал всех таинств, но их до мелочей знали жрецы. Фараон был уверен в главном. Он – сила, жизнь и здоровье страны. Он – ее Маат, высший порядок и справедливость. И если все будет в порядке с ним, фараоном, значит люди Египта будут все вместе сообща строить каналы и дамбы, растить и собирать урожай. Неджесы – маленькие люди будут носить песок и камни, качать воду, бросать зерно в плодородный ил, а большие знающие люди будут наблюдать за работами и руководить ими. И все они обретут загробную жизнь благодаря фараону, поднявшемуся на небо. Но как подняться на небо? Как лучше и проще это сделать? Как люди поднимаются вверх? По лестнице. Надо построить лестницу на небо, по ступеням которой душа фараона, его Ка, поднимется наверх, к богам. Первым об этом догадался великий Имхотеп, архитектор и советник фараона Джосера. Это он придумал, как построить первую пирамиду, которая была ступенчатой, как стремянка. И по этим ступеням душа фараона Джосера поднялась навстречу богам безо всяких затруднений. И было видно, что богам понравилось это деяние, ибо Египет стал еще богаче и могущественнее.
8
И вот снова этот сон. Фараон позвал жрецов Ра. Они вошли – тихие, уверенные в себе, немногословные. Хеопс лежал на спине. Его приучили так спать с детства, ибо даже во сне фараоны должны были сохранять величие. Голова фараона покоилась на деревянном отполированном подголовнике. Пока жрецы осматривали фараона, Хеопс немигающим взглядом глядел на изображение бога Ра, плывущего на потолке в своей мерцающей золотой ладье по синему глубокому небу.
9
Он вспоминал тот высший совет, о котором ему приснился сон. Стены Зала циновок, в котором проходил совет, были покрытыми маленькими глазированными плитками желто-зеленого цвета, изображавшими циновки, ибо с древних времен в Египте ими украшали стены. Эта облицовка придавала залу домашний вид и смягчала накалившуюся атмосферу. Зная о том, что спор будет нелегким, отец Хеопса мудрый фараон Снофру специально выбрал этот зал.
Дело было в том, что пирамида, которую строил Снофру, была не ступенчатой, а правильной, ибо жрецы Ра после долгих размышлений решили, что негоже царю подниматься по ступеням на небо. Дабы возвеличить власть своего бога, они утверждали, что грани пирамиды должны быть подобны косым солнечным лучам, по которым фараон, скользя, вознесется к небесам. Но когда пирамида была построена наполовину, в стенах появились трещины. Жрецы бога Осириса возмутились. «Это знак, - решили они, - пора поставить на место зарвавшихся жрецов Ра и вернуть главенство своему богу». Они заявили, что правильная пирамида – это вызов богам и святотатство. Старинная вражда вырвалась наружу, грозя расколоть Египет, и фараон созвал Высший совет.
10
Верховный жрец Осириса стоял, опираясь на посох, и говорил: «Для него воздвигнута лестница на небеса, дабы он мог подняться на небо». Вот что написано в Текстах пирамид. Как же живой бог поднимется на небо, если нет ступеней? Нужно строить ступенчатую пирамиду, как завещал великий Имхотеп!»
«Его величество Большой Дом не малый человек, чтобы ходить по лестницам, а живой бог, - отвечал Верховный жрец Ра, - вот изречение, которое послали нам сами боги. «Небеса простерли к тебе свои лучи, дабы ты мог подняться на небо, подобно оку Ра». Эти слова также записаны в Текстах пирамид»
«В ваших сердцах нет правды, - сказал жрец Осириса, - это недавние слова, которые вы сами вставили в Тексты».
«Эти слова приказали записать боги, - возразил жрец Ра, - да и не сам ли Имхотеп называл пирамиду – «Мер», то есть Место вознесения».
Спор разгорался. Юный Хеопс с тревогой наблюдал за отцом. Снофру выглядел невозмутимым. Когда жрецы стали оскорблять друга-друга, он встал и простер жезл. Все замолкли.
«Я слушал вас и услышал всех! - произнес он великую формулу фараонов, - В сердце моем родились правдивые мысли. Я повелеваю достроить эту пирамиду. Пусть заделают трещины, и пусть она не столь круто идет вверх. Так будут довольны жрецы Ра. Я также повелеваю построить рядом ступенчатую пирамиду. Так будут довольны жрецы Осириса. Когда же я перейду в другую жизнь, моя Ка сама изберет тот путь, который ей будет удобен. Она сама решит, будет ли подниматься по ступеням или скользить по солнечным лучам».
11
Так все закончилось благополучно. Но Хеопс знал, что тревога не улеглась, что ошибка приведет к гибели. Он видел, что отец переживал. И этот совет стал сниться Хеопсу в кошмарных снах, где рушились пирамиды.
Когда ступенчатая пирамида была закончена, жрецы Ра убедили Снофру достроить ее таким образом, чтобы она стала правильной. Две пирамиды в одной помогут твоей душе принять правильное решение, говорили они. Жрецы Ра слукавили. Они были уверены, что впоследствии все забудут о том, какой была пирамида изначально, и Ра восторжествует. Снофру последовал их совету. Когда же он умер, жрецы Ра возгласили, что видели, как фараон вознесся на небо по солнечным лучам, и боги не возмутились, как предрекали жрецы Осириса. Поэтому Хеопс приказал построить себе правильную пирамиду, а чтобы пресечь все колебания и сомнения, терзавшие народ Египта, он и жрецы Ра решили, что пирамида должна стать такой большой, насколько хватит сил у Египта для ее строительства. Так началось возведение Великой пирамиды, продолжавшееся уже пятнадцать лет.
12
Пока фараон занимался воспоминаниями, жрецы окончили осмотр и сделали свой вывод: «Три дня живой бог не должен есть на ночь, лепешки на его столе должны быть более черствыми, а также необходимо давать ему не три, а два куска рыбы». Фараон не обратил внимания на эти слова. Он привык к скудному рациону своей пищи, как у простого каменотеса. Жрецы следили за тем, что и как он должен есть, дабы не повредить своему здоровью. Фараон не знал, что такое вино с острова Кефтиу (Крит), которое с наслаждением пили его придворные, ему иногда позволяли выпить лишь немного египетского пива.
Фараон медленно поднялся. Жрецы мгновенно простерлись на полу, приветствуя живого бога. Потом они встали и повели фараона в зал, где он должен был сделать специальные гимнастические упражнения под неусыпным контролем жрецов. После упражнений фараона вытерли мокрыми полотенцами и поменяли ему набедренную повязку. Усадив в кресло, вымыли ему лицо, руки, ноги, затем жрецы дали ему съесть кусок лепешки и выпить козьего молока. После скудного завтрака ему подвели черной краской глаза, а на голову возложили тяжелую золотую корону в виде полосатого платка с коброй на лбу, готовящейся к броску.
13
Затем царь перешел в тронный зал, где его ждали сыновья: принцы Хефрен, Бауфра и Дедефгор. Одеты они были в белые передники. На шее у каждого блестели массивные золотые ожерелья. Они встали по обе стороны трона. Вскоре в сопровождении помощников появился Верховный жрец бога Ра Рахотеп. Он встал позади трона. Трон был обит золотом. Ручки трона поддерживались изогнутыми подпорками в виде переплетенных стеблей папируса – символа Нижнего Египта и цветка лотоса – символа Верхнего Египта.
14
Фараон опустился в кресло и развел руки, жрецы вложили в них символы царской власти: золотой кнут и золотой жезл. Хеопс скрестил руки на груди. Жрецы расступились. Фараон застыл и стал похож на статую. Так он должен был просидеть несколько часов.
15
В зал вошли в сияющих белизной передниках верховные сановники страны, отвечающие за строительные работы. Они встали на колени и коснулись ладонями пола. Чати, главный строитель, стал рассказывать о том, как строится Великая пирамида. Это был главный доклад дня. Он говорил, сколько каменных блоков было вырублено за неделю с помощью деревянных клиньев, которых вбивали в отверстия в скале, сделанные кремневыми сверлами. Клинья поливали водой, и они, разбухая, расщепляли скалу. Каменотесов было около 4 тысяч. Они в течение 9 месяцев готовили каменные блоки. Потом в сухое время года около 100 тыс. крестьян, освободившись от сельскохозяйственных работ, тащили их на канатах к берегу, переправляли на барках через Нил и доставляли к месту строительства, где другие специальные рабочие, которых было тоже около 4-5 тысяч, поднимали и укладывали блоки. Они приподнимали блок с одной стороны ломами, подкладывая медные листы, чтобы не искрошить камень, и подсовывали под него ряд брусьев, а затем делали это с каждой стороны. Так продолжалось до тех, пока блок не поднимался на определенную высоту, и его рычагами ставили на место. Затем поднимали новый блок, опираясь на предыдущие.
Главный чати жаловался на то, что медные инструменты быстро выходят из строя, а каменотесы работают слишком медленно. Он говорил монотонным голосом, перечисляя все, что было сделано за неделю.
16
Казалось, фараон спит с открытыми глазами. Два огромных негра обмахивали царя опахалами из перьев страуса. Когда архитектор закончил, фараон помолчал немного, а потом стал говорить, отвечая точно по делу. Он говорил, глядя прямо перед собой, медленно, взвешивая каждое слово, как будто строил из слов пирамиду.
«Каменотесы должны работать для меня с послушным сердцем. Пусть для них придут гребные суда с ячменем, зерном, пшеницей, солью, бобами в неограниченном количестве. Надо назначить для них много людей, чтобы они ни в чем не нуждались: рыбаков, чтобы доставляли рыбу, садовников, чтобы выращивали растения. На гончарных кругах пусть будут приготовлены кувшины, чтобы охлаждать для них воду в летнее время. Пусть им выдадут все, что потребно: пищу, мясо, сладкое тесто, сандалии и одежду. Пусть дадут все это их семьям, и тогда каждый каменотес будет работать как будто их двое».
«И вот еще что скажу я, - продолжил фараон, - не отвлекайте крестьян от работ в поле раньше начала сухого времени, как это делает знать, говоря, что это для фараона. Мне ведомо, что знать и чиновники воруют блоки для своих собственных гробниц, оскорбляя меня, живого бога, и мой народ. Я накажу провинившихся». Главный строитель смутился и, не найдя что ответить, распростерся на полу.
«Ступай, - сказал фараон, - в моем сердце много милости, а ты умелый мастер. Но смотри, чтобы блоки шли туда, куда требует моя Ослепительная высота».
17
Затем в зал вошел главный надсмотрщик и начальник порядка с ближайшими помощниками. Фараону доложили, что князья номов (провинций) выражают недовольство. У них забирают на пирамиду лучших рабочих.
Фараон удивленно посмотрел на Верховного жреца Ра. Рахотеп поморщился. «Они неразумны, как дети, и не ведают, что творят. Надо согнуть их, как тростник, чтобы они не покинули вод благорожденного. Но хранителю Маат не о чем беспокоиться, простые люди с тобой. Им лучше строить одну пирамиду бога, нежели сотни усыпальниц знати, ибо знатные обретут себе загробную жизнь, но не подарят ее неджесам. Кроме того, когда крестьяне в сухое время переправляют каменные блоки через Нил на барках, они знают, что получат из закромов и рыбу, и чеснок, и лепешки, что будут сыты и они, и дети их».
«Так, – сказал фараон, - а как же песня, которую поют в народе?»
«Ее сочинили знатные, у которых слишком много времени, чтобы предаваться пустым размышлениям», - ответил Рахотеп и почему-то разволновался.
«Я хочу слышать эту песню», - сказал Хеопс.
«Фараон разгневается, и это будет вредно для его печени», -упрямился Рахотеп.
«Я хочу слышать эту песню», - повторил фараон.
«Хорошо, - сказал главный жрец и сделал знак. Вперед вышел его помощник. «Спой нам то, что я велел тебе выучить наизусть».
«Одни поколения приходят, а другие продолжают существовать
Со времен предков, - запел молодой жрец, -
Боги, бывшие некогда,
Покоятся в своих пирамидах.
Благородные и славные люди
Тоже погребены в своих пирамидах.
Они строили дома –
Не сохранилось даже место, где они стояли,
Смотри, что случилось с ними.
Словно никогда их и не было.
Никто не приходил оттуда,
Чтобы рассказать, что там,
Чтобы поведать, чего им нужно,
И наши сердца успокоить,
Пока мы сами не достигнем места,
Куда они удалились.
А потому умножай свое богатство.
Следуй своим желаниям и себе на благо.
Свершай дела свои на земле
По велению своего сердца,
Пока не придет к тебе день оплакивания.
Видишь, никто не взял с собой своего достояния.
Видишь, никто из ушедших не вернулся обратно».
18
Жрец умолк. Фараон тоже молчал, потрясенный. «В сердце народа закралось сомнение», - наконец сказал он.
«Слишком тяжек труд неджесов, слишком жадна знать, - ответил Рахотеп, - но народу Египта не дано другого. Ведь что такое высота царя – Великая пирамида? Множество каменных блоков, установленных один на другой. А что такое Египет? Все работники поделены на группы по 5 человек, во главе которых стоит ответственный, работающий со своими людьми. Над многими пятерками стоит освобожденный надсмотрщик. Над ними стоит один человек, главный строитель высоты, который отвечает перед главным руководителем всех работ, а он отвечает перед его величеством. Весь ход работ предписан и вычислен заранее. И сколько камня, и сколько людей, и сколько судов, сколько хлеба, мяса и другого продовольствия для работников. И сколько крестьян должны давать все это. А сами крестьяне? Не знает ли каждый из них, какой участок ему обрабатывать, какой канал очистить от ила, какую дамбу идти строить? И над каждой деревней стоит управляющий, умеющий все записать и все вычислить, и над каждой группой управляющих стоит еще управляющий, а над ними еще, а над всеми стоит его величество. И опять все исчислено заранее. Разве это не пирамида?
19
Теперь скажите им, бросьте все это, живите, как знаете. Что будет делать каменотес без пирамиды? Ничего. Кто будет кормить его? Никто. А ведь их слишком много. Что скажет крестьянин? Я оставлю все себе. И ничего не даст управляющему, ничего не даст его величеству для его амбаров. И управляющий не будет им управлять. Он не скажет ему: там плохо, иди туда исправлять. И прорвутся плотины, и рухнут дамбы, ил занесет каналы, и тут и там будет бушевать вода, и крестьянин останется без урожая, и начнется голод. Убери главные камни пирамиды, и она рухнет. А пирамида – это главный камень Египта.
Да, тяжел труд неджесов. Но разве не тяжел труд жрецов, овладевающих денно и нощно великой мудростью? И разве не тяжел труд его величества, который хранит Маат? И разве не с фараона спросят боги за то, как живет Египет, когда он будет вместе с богом Ра плыть в его ладье через Двенадцать областей Подземного царства?
20
Укрепи свое сердце, отбрось сомнения. Вразуми заблудших, согни непокорных для их же блага. Запрети петь эту песню. Номархи, князья провинций, имеют собственных надсмотрщиков за работами, пошли к ним своих надсмотрщиков, и пусть они следят за надсмотрщиками номархов и докладывают твоему главному надсмотрщику. Сделай так!»
21
«Ты мудр, - сказал фараон, - в сердце твоем правда, о начальник над ясновидящими! Пусть писцы запишут эти слова, как слова фараона, и пусть главный надсмотрщик пошлет друзей царя наблюдать за номархами, и друзья царя пусть возьмут с собой управителей и писцов, и все будет дано им, и одежда, и хлеб, и овощи, и каждому будет дана своя гробница, чтобы служили они фараону с открытым сердцем, и чтобы был он сильным во дворце своем!»
Все распростерлись перед владыкой и, коснувшись лбом пола, удалились из тронного зала. Остались только принцы, главный жрец и его помощники. Рахотеп подошел к фараону и взял у него из рук символы власти, а с головы снял тяжелую корону. Все это он передал младшим жрецам. Жрецы бесшумно двигались за спиной фараона, и его величество не видел их, а видел только тени, которые они отбрасывали перед троном, и ему казалось, что тронный зал полон летучих мышей. Затем Рахотеп стал растирать повелителю руки, плечи, помассировал виски и затылок. Фараон закрыл глаза от наслаждения.
Потом жрец вернул фараону его символы, и опять пошла бесконечная вереница вельмож и чиновников. Жрецы исчисляли их дела перед фараоном, называя виноватых и хваля отличившихся, а фараон выносил решение, не двигаясь, как статуя, и слова его записывались писцами. Особо отличившимся разрешали подползти к трону и поцеловать пыль у ног фараона.
22
Рахотеп стоял поодаль трона и, опустив веки, наблюдал из-под ресниц за происходящим. Сухощавый и выносливый, он, несмотря на более чем преклонный возраст, легко переносил дворцовые церемонии. Ничто не ускользало от его внимания, а цепкая память удерживала все до мелочей, чтобы потом можно было помочь фараону принять правильное решение по любому вопросу. Глядя на всех этих людей, Рахотепу иногда казалось, что он живет не каких-нибудь несколько десятков, а целую тысячу лет. Благодаря своим знаниям он презирал смерть. Ему, посвященному, казалось справедливым, что эти знания принадлежат узкому кругу избранных лиц. Беднякам знания были ни к чему, ибо они могут привести сначала к негодованию, а потом к бунту и крови. Знатным тоже не следовало владеть сокровенными знаниями, ведь среди них могут найтись авантюристы, способные нарушить обычный ход вещей, а это тоже ведет к крови.
Нет, только им, жрецам, истинным и тайным повелителям страны, можно было знать сущее.
23
Бог Ра был для Рахотепа не идолом, как для всех, а вечно живой силой природы, которую можно постигать по крупицам. Он знал, отчего и когда происходят затмения, и умело этим пользовался. Он также знал, что именно воды Нила дали жизнь Египту, а потому полагал, что все живое произошло из воды.
Он видел, как Земля отбрасывает круглую тень на Луну во время лунных затмений и понимал, что Земля, Воздух и Вода – это не боги Нут, Шу и Геб, а шар, покрытый землей, водой и плавающий в воздухе, хотя считал, что эти явления настолько непостижимы, что их нужно называть богами Нут, Шу и Гебом.
24
Он считал, что именно глаза олицетворяют душу человека, и полагал, что душа уходит из тела к звездам через глаза, поэтому людей хоронили с открытыми глазами.
И еще он знал, как можно управлять людьми. Он стоял и смотрел, и самые знатные сановники съеживались под его взглядом.
Фараон сидел неподвижно и, слушая доклады, думал о своей мощи. Он чувствовал ее, ощущал всей тяжестью окаменевших рук и плеч, онемевшей шеей, затекшими коленями, застывшим лицом. Мощь была так огромна, что, казалось, встань он со скрещенными на груди руками и сделай несколько шагов, и каменный пол с грохотом треснет под его гулкими шагами.
Даже муха, которая села ему на шею, и была немедленно согнана опахалом, успела пропитаться этой мощью, так как полетела тяжело и неуклюже, гудя на весь зал.
25
Когда с государственными делами было окончено, фараон и принцы перешли в обеденный зал.
Там их ждали царица Меритетес и маленькие дочери. Они были одеты в белые прозрачные ткани и белые накидки. Фараон тяжело приветствовал их. Двигаясь вдоль стен, облицованных красным гранитом, они подходили к фараону и целовали его в щеку. Затем каждый уселся за отдельный столик. Мебель была простая, прочная и однотипная. Угловые детали египтяне старались делать не искусственными, а подбирали для этого природные соединения веток. В крайне необходимых случаях они использовали шиповые соединения.
26
Еда была скудной и простой: несколько кусков рыбы, овощи, лепешки. Жрецы тщательно следили за диетой царской семьи. После обеда принцы собрались на утиную охоту. Фараон посмотрел на семью. Ему захотелось поиграть с дочерьми, но он не знал, как это делается.
Чтобы скрыть смущение, он холодно попрощался с ними и ушел в свои личные покои, сопровождаемый Верховным жрецом Ра.
27
Фараон не знал, чем заняться дальше и вопросительно взглянул на жреца. «Владыке нужна женщина», - сказал жрец. Фараон поморщился. От женщины он не отказался бы, но ему был неприятен непререкаемый тон Рахотепа. Они прошли в зал, где стояли девушки, одетые в сети. Фараон слегка улыбнулся очередной выдумке жреца. Это возбуждало. Девушки ему понравились. Они были на любой вкус: полные и худые, с большой грудью и такой, которая могла уместиться в ладони. Неприятно было то, что под тяжелым взглядом владыки девушки опустили головы, а некоторые из них затряслись от страха. Их погрузили в носилки, и все отправились к озеру, вырытому за дворцом.
28
Все было так, как задумал жрец. Девушки гребли, наклоняясь и распрямляясь. Их груди то поднимались, то опускались. Стройные ноги упирались дно барки. И фараон медленно почувствовал возбуждение. Вдруг девушка, на которую фараон обратил особое внимание, уронила в воду подвеску в виде бирюзовой рыбки. Она бросила весло и расплакалась. Фараон предложил ей другую подвеску, но она рыдала все громче и громче. Фараон молчал, не зная, что делать. Он глядел на нежное ушко девушки, на просвечивающуюся розовую мочку, в которой качалась оставшаяся бирюзовая подвеска, и чувствовал себя неуклюжим и скованным. Он представил себе юных придворных, которые умели что-то ловко нашептывать на ухо знатным дамам, отчего те улыбались, и помрачнел. Весла стукались друг о друга. Барка стала кружиться на месте. Несколько раз фараона окатили брызгами. Тогда, окончательно растерявшись, девушки побросали весла и расплакалась все до одной. Они рыдали, и в глазах у них читались страх и отчаяние.
Фараон помрачнел еще больше. Он приказал причалить к берегу.
«Осушите пруд, найдите ей ее подвеску», - велел он. Ему подали носилки, и он отправился во дворец, не глядя на распластавшихся вокруг людей. Могучие черонокожие слуги несли золотые носилки по дорожкам, усыпанным белой галькой. Носилки так сверкали, что казалось, будто это едет сам Ра.
29
У дверей дворца фараон увидел Рахотепа. «Лучше бы ты свел меня с профессиональной танцовщицей», - сказал фараон. Рахотеп ничего не ответил и только потупил взгляд.
Фараон прошел к окну и долго, до темноты, смотрел на строящуюся пирамиду. Он думал о том, что он – живой бог. Он сравнивал свои нынешние ощущения с теми, когда он был принцем и следовательно еще не был богом. Он вспоминал, как он охотился на уток до того, как стал фараоном. Когда охота шла удачно, и азарт охватывал его, он забывал все вокруг. Он смеялся вместе с товарищами и хвастался своей меткостью и ловкостью. Молодое гибкое мускулистое тело ликовало и пело, как тетива лука. Когда на него возложили двойную корону, и он стал богом, все стало по-другому. Его тело впитало силу солнца. Он был настолько пропитан солнечными лучами, что готов был отдавать этот свет и силу другим. Он чувствовал, что каждый человек его земли получал от него частицу этой силы. Особенно он ощущал это, когда поднимался со скрещенными на груди руками, в которые были вложены символы его власти, и начинал говорить. Страшная энергия исходила от него. Энергия, заставлявшая страну ворочать огромные каменные блоки и укладывать их в невиданную доселе по размерам пирамиду. Но иногда, внезапно, эта энергия покидала его, и фараона вдруг охватывало страшное равнодушие. Приходилось собираться с силами. Обращаться к Ра, подставляя под его горячие лучи ладони. Искать силу в глубине своего дыхания, как это учили делать жрецы. Думать о вечном.
Взошла луна и посеребрила Нил. В лицо фараону пахнуло прохладным ветром. Огромные статуи неподвижно возвышались в лунном свете. Жаркие испарения исходили от разогретого за день камня, и, казалось, исполины дышат в темноте.
30
Хеопс услышал легкие шаги и обернулся. Это снова был Рахотеп. Фараон и жрец устало обменялись взглядами, не скрывая, как они надоели друг другу.
«Пора», - сказал Рахотеп. Фараон встал и пошел в опочивальню. С него сняли тяжелый головной убор. Вытерли его тело мокрыми полотенцами. Жрецы молились о благополучном сне фараона.
Хеопс медленно сел на край ложа и лег навзничь, глядя широко открытыми глазами на золотую ладью Ра. «Позади меня вечность, - прошептал фараон, - впереди меня вечность».
Эпилог.
Египет. Наше время.
В глубине Великой Пирамиды, в потайной погребальной камере, куда не удалось пробраться ни правоверным воинам халифа Мамуна, ни кабельному телероботу «УПУАТ» Рудольфа Гантенбринка, стоял величественный саркофаг, а в нем лежала мумия фараона Хеопса. На заходе солнца, согласно Книге Мертвых, Ка, душа фараона, отделяющаяся от тела, соскользнула вниз по догорающим солнечным лучам от невидимого еще созвездия Ориона и проникла в тело усопшего, разбудив его Ба, душу вечно пребывающую в теле. Фараон открыл глаза и медленно поднялся из гробницы со скрещенными на груди руками. Все ожило вокруг. Появился со свитком папируса в руках Рахотеп. Опустились на колени министры и царедворцы, приготовившись выслушать повеления владыки.
И Хеопс медленно произнес, тщательно выговаривая каждое слово: «Пусть главный надсмотрщик пошлет надсмотрщиков наблюдать за надсмотрщиками номархов, и пусть они надзирают за ними и докладывают обо всем главному надсмотрщику. И пусть они возьмут с собой управителей и писцов, и все будет дано им, и одежда, и хлеб, и овощи, и каждому будет дана своя гробница, чтобы служили они фараону с открытым сердцем, и чтобы был он сильным во дворце своем!» «Да будет так!» – воскликнули жрецы, стоявшие поодаль. Затем фараон едва заметным движением головы приказал Рахотепу наклониться к нему, и когда тот в почтительном поклоне приблизил свое ухо к губам фараона, Хеопс прошептал: «И пусть тайный надсмотрщик, назначенный тобою, наблюдает за главным надсмотрщиком, а за ним наблюдай ты». Рахотеп улыбнулся, всем своим видом показывая, что он одобряет слова владыки. Хеопс медленно поднял глаза к потолку, по которому в золотой ладье плыл бог солнца Ра, и сказал: «Позади меня вечность, впереди меня вечность!»