Михаил Штирой
рассказ
Мне было лет 10, когда я первый раз попал в беду. Отец работал пилорамщиком в д. Вогулка. Пилорама находилась за полтора километра от края деревни, и мы – это ребятня младших классов, часто бегали туда, чтобы покататься на вагонетках. Ну, и, заодно, принести родителям, что-нибудь пообедать. Дело было зимой. Рабочие ушли в теплушку, чтобы пообедать, а мы давай, как обычно, кататься на вагонетках, на которых брёвна возят. Ничего не предвещало беды. Я сидел на вагонетке, а друзья, разгоняли её что есть мочи.
То ли валенки были сырые и скользкие, а железо вагонетки мерзлое, то ли тряхнуло на стыке из-за того, что под колесо что-то попало: так или иначе, ноги мои соскользнули вниз и носками упёрлись в шпалу. Я почувствовал резкий удар по икрам ног под коленки, и меня выбросило вперёд. Вскрикнув, упал. Боли не почувствовал, зато увидел, что ребята разбегаются, кто куда, а ко мне, громко ругаясь, направляется кто-то из взрослых. Я вскочил и тоже дал дёру.
От пилорамы в деревню было две дороги: одна наезженная, широкая и более короткая напрямую пересекала лес, а вторая, тропка, более длинная и извилистая, круто изгибаясь, резко ныряла налево и вниз под горку, а потом змейкой извивалась вдоль речки. Почему я драпанул по ней, а не вместе с ребятами – это, наверное, только одному чёрту известно. Короче, возмущённый рабочий, видя, как у ребят пятки засверкали, вернулся к мужикам. Меня он, конечно, не заметил. А ребята, как оказалось, думали, что я остался на пилораме с отцом. Отец же ни сном, ни духом о том, что со мной произошло, потому что тот, рабочий, который нас шугнул, сказал, что мы убежали домой.
Часа через три отец и двое подсобных рабочих закончили работу и отправились домой. Они всегда ходили по одной и той же дороге, те есть напрямую через ельник, но в этот раз отец почему-то свернул на ту злосчастную тропинку. Что его заставило идти по ней – одному Богу известно. Так или иначе, но на полпути он наткнулся на меня, ещё шевелящегося, пытающегося ползти в сторону деревни.
Потом он рассказал, что сначала обратил внимание на странные следы, как будто кто-то пьяный прошел, шатаясь и падая; затем, как на коленках полз, упираясь руками и, наконец, увидел, широкую полосу примятого снега, похожую на след от перекатывающегося поперёк тропинки, бревна. Почувствовав неладное, отец заторопился и, за первым же кустарником ивняка, обнаружил меня, заснеженного и полуживого.
Подняв меня на руки, он почти километр нёс меня на руках до дому. После этого я целых две недели провалялся в постели с растяжением ног и с обмороженными руками.