Только не болей...

            
     Сколько раз убеждалась: нельзя допускать мысли о болезни своих детей. Даже намёка на мысль... Стоит подумать, мысли немедленно материализуются. Вот, вроде, проживаешь обычный день, всё у тебя спорится и ладится и вдруг внутри мелькнёт: «Как давно не болели дети...» Всё. Уже к утру следующего дня кто-то из детей начинает в лучшем случае подкашливать.

     Самой первой «болезнью» Егора была потница. Это стало моим первым опытом  мамы, у которой болеет ребёнок.Сыну исполнилось всего две недели. Он родился летом (необычайно жарким именно в тот год) в северном городе с высокой влажностью. И, конечно, я своего малыша « перекутала». Увидев ранним утром сыпь по всему лицу... ой! и на шее... и на животике...и на ножках, я испытала острый приступ паники. Но тут же постаралась взять себя в руки и трезво оценить ситуацию. Я понимала, что это важно:взять себя в руки, ведь несколько дней назад сумела здорово отличиться...

   
     Мы только приехали из роддома. Мой долгожданный,маленький, родненький, такой хорошенький, весь в кружевах сыночек лежал в своей кроватке. Муж ушёл в душ(это было ну очень жаркое лето, когда есть только одно место, где хорошо: под струёй воды). Мама на кухне накрывала стол к праздничному обеду. А я делала вид, что разбираю вещи, привезённые из больницы, но сама неотрывно наблюдала за Егором. С момента его рождения меня не покидали одни и те же мысли-вопросы: « Как я смогла стать мамой такого чудесного ребёнка? Откуда вообще он взялся? Как внутри меня смогла зародиться целая Жизнь? Из чего?! И как теперь жить? Как быть уверенной, что с ним всё в порядке?..» Я уже давно перестала изображать какую-то деятельность и стояла недалеко от кроватки, самым натуральным образом подглядывая за спящим Егором. Я занималась этим, не переставая, с того момента как мы оказались в одной палате роддома. Я никак не могла рассмотреть и налюбоваться. Каждую минуту  находила всё новое и новое в поведении моего сына, в его внешности. Всё без исключения было необыкновенным! То, как он открывает глазки, как смотрит на мир, как причмокивает губами... Боже, он весь как нарисованный! А кулачки... Это же какие-то кувалдики... Сразу видно: мальчик! Богатырь!
Егор спокойно лежал с закрытыми глазками, а я приближалась всё ближе и ближе, аккуратно, на цыпочках,стараясь не дышать... Вот я уже наклонилась над лицом сына, думая: « Как хорошо, что он спит и мало что понимает. Это же , наверное, страшно удивительно увидеть над собой лицо мамы с таким идиотским выражением... Я же всё время улыбаюсь...» Но в следующий момент моя благость исчезла... Холодный пот ... Иголочки по всему телу... Егор не дышит! Господи! Он не дышит!!! Я схватила сына руками и начала трясти что есть сил:

-Егооооор!!! Сыночеееек!!! Маааааамаааааа!!! Егор умер!!!- истошно кричала я.
Андрей влетел в комнату  и остановился , как вкопанный.Мама, срывая фартук, подбежала ко мне и отобрала новорожденного внука. Ловким движением подхватила головушку малыша, посмотрела ему в лицо, прижала к себе, и нашептывая: « Чу-чу-чу...»,- положила обратно в кроватку.
-Катя! Егор спит... Понимаешь, новорожденные дети так спят... очень тихо. А вот голову сейчас ты могла ему оторвать...

Когда мама и муж вышли из комнаты, я села и вдруг поняла: страх за жизнь ребёнка теперь рядом со мной на всю оставшуюся жизнь.Теперь сердце не будет на месте никогда...

С потницей мы справились легко, как только стало понятно, что это не аллергия.

     Конечно, Егора мучили традиционные для мальчиков колики. Он подтягивал ножки к животику и кряхтел, словно старый дед. Но никогда не плакал. Может быть потому, что испробовав все способы борьбы с этим малышачьим недугом, я очень быстро поняла: лучшее лекарство для сына в такой ситуации - я. Сколько часов и километров мы отходили с ним по нашей маленькой съёмной квартирке, я не знаю. Но тепло моего тела и мерное покачивание во время ходьбы успокаивали любые слёзы Егора. С тех пор я знаю, что такое « боль отвести руками».
К сожалению, тогда ещё мне не дано был понять, что для ребёнка важно постоянное присутствие мамы. Я зачем-то рвалась на работу, оставляя Егора то с со своей мамой, то с няней. Единственный несомненный плюс от нанятого человека для ухода за сыном состоял в том, что Егор проводил на улице целый день. А вот рассказы моей мамы про то, как она успокаивала приступы плача внука из-за колик, до сих пор стараюсь не вспоминать. Егору было больно и одиноко без своей мамы, и видимо, из-за этого он плакал ещё дольше и громче, чем когда рядом была я.

     Впервые серьёзно Егор заболел в пять месяцев. Сначала просто появился насморк и небольшая температура. Потом какой-то невнятный кашель с более высокими цифрами на градуснике. А, когда в один из вечеров, к нам зашла знакомая врач,мы вызвали скорую. « Катя, да у Егора носогубный треугольник  уже синюшный, немедленно звоните 03». Конечно, нас повезли в инфекционную больницу. К счастью, среди близких друзей семьи, были врачи, и нас, как говорится, ждали. Когда сына забрали из приёмного покоя сразу в реанимацию, я отнеслась к этому как к перестраховке со стороны друзей. Но прошел час, второй... Мы сидели в ординаторской, я держала за руку Ефима - доктора и друга, он пытался отвлекать меня какими-то шутками - прибаутками, а я молчала и делала вид, что слушаю. Конечно, мне рядом нужен был не друг, а муж. Но папа Егора - мэр маленького северного города, ради сына, над которыми колдовали в реанимации врачи, не мог отменить встречу с жителями. « Как только я освобожусь, приеду,- сказал он.- Я не могу уйти от такого количества людей. Они собрались ради меня...»
Жизнь - хороший учитель, строгий, но справедливый. Она смогла научить нас понимать, что главное, что нет. Но это было позже. А в тот момент рядом со мной был Ефим, и это его руку я сжимала пальцами до синих пятен...
-Екатерина, вы можете посмотреть на сына. Но только из коридора.
-Спасибо,- я стремительно вышла из ординаторской и подошла к двери палаты реанимации.
На большом операционном столе лежал мой маленький сыночек, а из его головы торчали трубочки.
-Что это?- шёпотом спросила я Ефима, который стоял рядом и на своём врачебном языке обсуждал состояние Егоши( так он ласково называл Егора) с врачом -реаниматологом.
-Катюша, это капельница. Маленьким детям ставят их в голову...
-Иголку? В голову?!
-Да...
-Это надолго?
-Ещё часа полтора.
-Как же Егор всё это время пролежит спокойно?
-Он спит.
-Всё плохо?
-Уже лучше. Но было плохо. Бронхит с астматическим компонентом.
-У Егора? Астма? Откуда? Как?
-Ну, во-первых, не астма, слава Богу, а во-вторых, он же твой сын...
-Астма ведь не передаётся по наследству…
-Но ты всю беременность пользовалась препаратами, снимающими приступы... тем более гормональными препаратами. Егор дышал, если можно так выразиться, ими вместе с тобой.
-Ясно. Спасибо.

Я слушала Ефима, смотрела через щёлочку в двери на спящего Егора, и вспоминала свою беременность. Это был первый шаг к моему пониманию того, что каждый день жизни твоего ребёнка с момента зачатия, безусловно важен и скажется на всей его последующей жизни . И дело не только в здоровом образе жизни до и во время беременности. Дело,в том числе, и в настроении мамы, в её осознанном желании дать жизнь новому человеку. Мама обрадовалась солнечному лучу и её , пусть ещё зародыш,у которого, как говорят врачи , «хвост не отвалился», тоже испытывает чувство радости. Мама испытала чувство нежности от прикосновения любимых рук , и её малыш купается в этом свете. Пробежала тень по душе , и маленький человек пережил ту же волну эмоций.

Ефим договорился с коллегами и ночь я провела рядом с сыном. Егора переложили в кроватку, а мне разрешили отдыхать на операционном столе. Это была одна из самых важных ночей в моей жизни. Очень многое стало понятно именно тогда. По-настоящему я как мама родилась именно в той больнице. И дело было не только в стрессовой ситуации, в страхе за жизнь ребёнка. Впервые после рождения Егора, я увидела других детей, которые болели, которые были в больнице одни, без мам. Я , конечно и раньше бы, долго переживала увиденное, но теперь-то  хорошо понимала, как ребенку нужно тепло маминых рук, свет улыбки и просто прикосновение. Егор, проснувшись, увидел меня и улыбнулся. Я взяла его на руки и больше не отпускала. Буквально: не могла надышаться им. А рядом плакали дети. Просто от того, что их никто не взял на руки. Совсем рядом с нашей палатой стояла кроватка, в которой сидел полуторогодовалый кудрявый симпатичный мальчишечка. Сидеть ему быстро надоело и тогда он стал прыгать. Медсестра тут же молча привязала его поясом от халата к спинке кровати.

-Зачем вы это делаете? Он же маленький совсем, не понимает, что надо просто лежать,- возмутилась я.
-А вы, мамочка, своего -то с рук спустите, а этим занимайтесь, чтобы он не орал и мебель нам не ломал, - огрызнулась в ответ немолодая женщина.
-Это же ребёнок,- растерянно произнесла я.
-Детдомовский...
-И что?..
-Привычные они. Привяжешь - понимают сразу, что лучше молчать...

От этого диалога меня отвлёк Егор, который медленно , но верно начинал капризничать.Сначала он просто ныл, потом между слезами были спокойные периоды,а потом разразилась буря. Егор кричал и никак не успокаивался. Никакие уговоры, никакие укачивания, притоптывания, пришептывания не помогали. Я вдруг поняла, что сын пытается рассказать как ему было плохо, больно, одиноко, страшно и как, вообще, сейчас всё неуютно и как он хочет домой. С тех пор я знаю: дети любого возраста никогда не плачут просто так. До того момента, бывало, я испытывала приступы раздражения от бесконечного крика Егора, но простота и ясность осознанного, дали мне способность слышать ребёнка. Правда, справиться со слезами сына у меня никак не получалось. Просто не умела... Слава Богу, всё та же медсестра, подошла ко мне, молча забрала Егора, уложила его, заходившегося криком, на кровать и туго запеленала. Потом взяла на руки и сказала:
-Что же ты, маленький паршивец, так надрываешься? Ты бы мамку свою пожалел. Посмотри, на ней ведь лица совсем нет. Такая она у тебя красавица, глаза вон как два озера карельских, а лицо аж чёрное всё. Ну-ка, будь мужиком...

Ох, как в тот момент мне стало себя жалко... Как захотелось, чтобы меня тоже покачали, погладили, поуговаривали и туго-туго запеленали...

-Держите, мамочка, своё сокровище. Отличный парень. Только больно умный. Аж из глаз ум светится,- сказала мне медсестра, протягивая молчавшего Егора, - и запомните: когда вот так кричит, надо пеленать. Он ведь девять месяцев у тебя в тесном животе сидел , а теперь рукой махнет - пугается, одной ногой другую заденет - ещё сильней кричать начинает...
-Спасибо вам... спасибо,- благодарила я нашу спасительницу, качая уже спящего Егора.
-Не благодари... Себя береги, сына... Да и папе вашему сил...

Когда Егор уснул совсем крепко, я положила его в кроватку, а сама отправилась к тому самому кудрявому мальчугану. Он так и стоял , привязанный, раскачиваясь из стороны в сторону и издавал звуки, похожие на мычание. Не спрашивая никого, я вынула малыша из кроватки и взяла на руки. Сейчас, конечно я не помню, что  говорила ему, какие песенки пела, только до сих пор чувствую как он весь вжался в меня, как весь съёжился и каким было его желание остаться на моих руках навсегда...

Уже вечером мы с Егором были дома, подписав необходимые бумаги и получив назначения. А примерно через месяц наша знакомая врач, та самая, которая вовремя велела вызвать скорую, показала мне первый, только-только начинающий пробиваться зуб Егора.

-Вот вам и причина болезни Егора ... Дети всегда болеют « на первый зуб»...

   
     В той инфекционной больнице мне пришлось побывать ещё один раз. С Машей. Наша дочь родилась в ноябре. Егору было два года и пять месяцев. Он ходил в детский сад и , конечно, периодически приносил домой всякие вирусные инфекции. Я до сих пор помню, что Егор заболел в день, когда Маше исполнился месяц. К тому времени я хорошо знала как звучит и выглядит здоровый сон ребёнка, и как заставляет сжиматься всё во мне вдруг более глубокое и частое дыхание  малыша, раскидывание ручек... Это прислушивание к любому его движению и внутренняя борьба с мыслью: «Заболел...» Так не хочется пускать в своё сознание эту действительность... Но приходится сначала сесть на краешек кровати сына, а потом медленно, ещё надеясь на «вот сумасшедшая мамаша, всё в порядке», положить руку на лоб ... уже горячий лоб моего Егора... Я не сразу научилась определять рукой. повышена ли температура у ребёнка. Этот опыт пришел со временем. А ещё позже научилась понимать степень нагрянувшей болезни, с помощью поцелуя . Егор учил меня всему постепенно. Первое время его лоб, ручки были во время болезни наощупь совершенно нормальными. Рассказать о температуре мог только живот сына. Причём, руку надо было держать на животике довольно долго, чтобы почувствовать, как изнутри поднимается болезнь. У меня есть своё определение такого состояния детей. Я называю это «глубоким жаром».

В ту ночь я уже безошибочно определила, что всё... заболел... Интуитивно понимая, что Маша не избежит участи быть зараженной детсадовской вирусной инфекцией, я гнала от себя эту мысль. Слишком мала моя месячная дочь даже для банальной простуды. Измерив температуру уже градусником и убедившись, что была права, я на какое-то время впала в ступор. Сначала самым главным было не впасть в панику и понять, какие первые превентивные меры я должна предпринять до того момента, когда придёт врач.

Это было раннее утро. Я потихоньку вышла из нашей с детьми комнаты. Почему-то первое, что сделала, это заварила Егору чай с малиной. Температура была невысокой, пока мы вполне могли обойтись без лекарств. К тому же мне было  необходимо хоть ненадолго остаться одной, где-то набраться сил и бодрости духа.

Весь этот первый месяц жизни Маруси мы с ней не спали. А если и дремали, то в положении сидя и только вдвоём. Одним словом, усталости накопилось  хоть отбавляй.

Я добрела до кухни, открыла дверцу холодильника и тут только сообразила, что в квартире нет света. Выглянула в окно: темно. Значит, света нет во всём доме. Странно. Услышала шаги в коридоре: муж проснулся и идёт в душ... Как же он станет собираться на работу без света? Нет... Я не могу думать ещё и об этом. Надо достать малиновое варенье... Поставить чайник. Как же в темноте определить, какая банка именно та, что мне нужна? Наверное, эта... На кухню зашел Андрей:
-Привет! Что ты тут в темноте банками гремишь?
-Привет! Да вот... света нет...
-Я уже понял, - уходя, буркнул муж.
-Егор заболел... - тишина, - Андрей! Егор заболел...- я услышала, как муж закрыл дверь ванной. Интересно, как он в темноте будет приводить себя в порядок?.. Я стояла посреди кухни перед открытым холодильником с банкой варенья в руке совершенно одна. Одна. Впереди темнота и пустота, только звук льющейся воды. А за мной двое крошечных деток - смысл всей моей жизни.
На мгновение меня накрыло пронзительное одиночество... Стало так холодно и  страшно...Банка выскользнула из рук ... Осколки стекла и брызги варенья разлетелись по всей кухне. Теперь я стояла в луже, боясь пошевелиться. Надо же, как сладко... Аж тошнит.
В темноте показался силуэт мужа.
-Андрей, помоги! Я варенье разбила...
-Что?
-Егор заболел...
-Ты сама всего этого хотела. Наслаждайся. Мне пора на работу...

Вскоре хлопнула входная дверь. А я всё стояла... Очевидность и простота услышанного потрясла и не давала пошевелиться. Как это пишут в книгах? «Вся жизнь пронеслась у неё перед глазами...» Ну, не вся... Последние три года... Прав. Жестокая, конечно, формулировочка. Но муж прав. Я всегда хотела замуж и хотела детей. Значит, буду наслаждаться... Это моя история. И для начала я её отмою от малинового варенья...

Пока я выныривала из домашних тапочек, стараясь перешагнуть сладкую лужу и думала, что если мне в ногу вопьётся осколок стекла, то я буду почти йогом (или как будет называться этот человек в женском роде?), дали свет.
«Вот, что значит мэр на работу пришёл»,- размышляла я, вытирая пол и вспоминала наш недавний разговор с мужем про удовлетворение от дела, которое делаешь.
-Скажи, ты получаешь удовольствие от своей работы?- спросила я тогда  Андрея.
-Да,- подумав ответил муж,- когда утром я иду пешком  в мэрию и вижу, как просыпается наш город, моё сердце наполняется гордостью: человек утром встает, включает свет, открывает воду, зажигает газ, у него в квартире тепло... Для этого целая система работает почти без сучка и задоринки... В такой работе есть и моя заслуга. Вот от чего я получаю большое удовольствие...

Я долго размышляла над услышанным и соотносила слова мужа с тем, чем занята сама. Ведь по сути  я тоже мэр... Только в отдельно взятой семье. И моя система тоже должна работать идеально. Это приносит удовлетворение мне - женщине, жене и маме.

Заканчивая незапланированную уборку в кухне, я уже всё себе объяснила и совершенно не обижалась на мужа: во-первых, он был расстроен тем, что в доме нет света, во-вторых, каждый должен заниматься своим делом (он же не просит меня помогать ему управлять городом), а, в - третьих... Да не надо никакого «в-третьих»... Надо просто понять. А ещё лучше перестать думать о всякой ерунде и  заняться детьми... Заболел Егор... Это сейчас самое важное.

Если ситуацию с простудой сына я быстро взяла под контроль, то с состоянием Маши всё обстояло гораздо сложнее. Пришла доктор и на мои опасения спокойно ответила: «Конечно, заболеет... Даже не надейтесь проскочить».

Вообще, тогда в нашей жизни был непростой период отношений с врачами.


     Помню, мы с Машей только вернулись из роддома, как на следующий день пришла медсестра из детской поликлиники. То, что ребёнок спит, не остановило её решимости немедленно осмотреть крошку.

-Нет! – возразила я.- Моя дочь спит! И я не позволю её будить.

Ещё совсем недавно я бы растормошила спящего Егора. Просто потому, что мне было неудобно: человек же пришёл, не просто человек, - врач. Рождение Маши сильно изменило меня. Тому были свои причины. Я стала похожа на волчицу, которая лежит у входа в пещеру и охраняет покой своих волчат.

Медсестра была обескуражена моим жёстким отказом. Стоя в пальто посреди коридора, она громко сказала (видимо, не теряя надежды на то, чтобы всё-таки «осмотреть ребёнка», разбудив его своим зычным голосом):
-Ну,что же? Тогда давайте побеседуем с мамочкой...
-Что вы хотите узнать? Маша чувствует себя хорошо, - я шёпотом начала быстро отвечать на предполагаемые вопросы.
-Причём здесь ваш ребёнок? Я хочу поговорить о вас...
-Не поняла... - опешила я,- Может быть, вы пройдете? - воспитание, данное мне родителями, брало своё.
-Зачем?
-Вы же хотите поговорить…
-Ну, хорошо,- и как была,в сапогах и пальто, медсестра решительно сделала шаг вперёд.
-Давайте вы всё-таки разденетесь... Я могу предложить вам бахилы,- остановила её я.
-Смысл-то какой, мамочка? Ребеночек ваш спит... Я дольше буду раздеваться.
-В квартире новорожденный ребёнок и ребенок двух лет - это не повод снять верхнюю одежду?
-Так... Вы , как я посмотрю, мне хамить решили? Раздеваться я не буду, несите мне стул сюда.
-Хорошо , - я ушла на кухню за стулом, пытаясь взять себя в руки.
Сотрудница поликлиники уселась, закинула ногу на ногу, запахнув пальто, уложила себе на коленку карточку Маняши и молча принялась писать. Всё это время я стояла рядом и прислушивалась к звукам в квартире: слава Богу, дети спали.
- Ну и что вы молчите? - вдруг спросила медсестра.
-А что вы хотите услышать?
-Как зовут мать ребёнка, место работы, откуда ушла в декрет...
-Меня? Моё место работы?
-А вы не мать ребёнка?
Собрав в кулак волю, помноженную на воспитание, я стала спокойно называть свои данные, включая группу крови.
-Так,- не торопясь записав всё услышанное, сказала эта удивительная женщина, - теперь отец...- Я назвала имя мужа. - Место работы,- не поднимая головы, продолжала дамочка. И тут я рассмеялась:
-Вы шутите?
-Мне не до шуток! Я выполняю свою работу, а вы даже не соизволили пригласить меня в квартиру...
-Вы хотите сейчас сказать, что не знаете места работы Машиного папы?- продолжая улыбаться, спросила я.
-Нет. Откуда? - медсестра с чувством огромного превосходства подняла на меня глаза. - Не задерживайте меня, отвечайте на вопросы.
-А зачем вам это?
-Я обязана составить генеалогическое древо семьи ребёнка...
-Это серьёзно,- уже абсолютно понимая , что происходит, ответила я,- а какое отношение имеет место работы отца к этому вашему древу?
-Я должна указать наследственные заболевания...
-А работа - это заболевание?
-Почему вы всё время надо мной издеваетесь? Почему разговариваете со мной таким тоном? - вдруг завизжала медсестра.
-Бог с вами, помилуйте... Не надо так нервничать. Вам назвать полностью должность отца ребёнка?
-Мне сначала надо записать место его работы, должность - это следующая строчка.
-Мэрия города Прионежска, - уже совершенно спокойно отвечала я.
-Должность... Вот теперь скажите , кем работает отец ребёнка в мэрии.
-Главой местного самоуправления.
-Короче это называется мэр? - довольно смотрела на меня жительница города, работающая в детской поликлинике медсестрой.
-Нет, такой должности нет. Записывайте как положено. А то вдруг древо не туда повернется и наследственные заболевания зачахнут на корню...

Узнав всё, что было необходимо для постановки на учёт в детскую поликлинику, медсестра ушла. На прощание она буркнула:
-Имейте ввиду, в карточке будет записано, что вы отказались предоставить ребёнка для осмотра. Вы взяли ответственность на себя.
Я молча закрыла дверь.

И вот сейчас, когда внутри меня всё мечется от понимания того, что Маша неизбежно подхватит вирус, принесенный Егором, я слышу от врача: «Ну, помажьте носик оксолиновой мазью...»

     Да... Маша заболела. Сначала начался насморк, с которым я безуспешно боролась, не переставая, круглые сутки. В ход, кроме проверенных и традиционных методов, пошло даже закапывание в  Машкин носик капель грудного молока. Температурящий Егор и Маша, которая начала подкашливать. Мозг закипал, а сердце заходилось от страха за моих маленьких, таких беззащитных детей. Рядом со мной не было тогда врача, который бы сказал: « Спокойно, всё под контролем».
Как водится, в выходные Маше стало хуже: поднялась температура и в дыхании  начался свист. Из детской поликлиники пришла дежурный педиатр, которая слушала Машу, наклонившись над ней в уличной шапке. Правда, бахилы она одела беспрекословно. Когда я увидела, как с меховой чалмы этой еще одной удивительной женщины на голенький животик Маши падают капли от тающих снежинок, я ОЦЕПЕНЕЛА. Правда, ненадолго.
-Простите, вы не могли бы снять шапку? С неё на ребёнка капает.
-Если на каждом вызове я стану шапку снимать, я буду до ночи ездить по больным детям.
-Простите... Что вы нам скажете?
-Что не надо паниковать. Ничего страшного.
-Но вы слышите, что Маша свистит?
-Что вы хотите от месячного ребёнка? Нос забит, дышит ртом... как может.
Выписав назначения, доктор немедленно убежала.

Маше становилось хуже. Я изо всех сил уговаривала себя не паниковать. Но тщетно. И тогда вызвала врача «за деньги». Я до сих пор помню, как пахло от этого человека. Это был стойкий запах кошачьей мочи. Доктор сидел в детской комнате на диване и уговаривал меня отвезти Машу в инфекционную больницу. Как-то совершенно невзначай, тут же звучали просьбы о выделении ему от города нескольких машин скорой помощи, чтобы заняться частной практикой под покровительством мэра. Именно в этот момент из командировки вернулся домой Машин папа. Он зашёл в квартиру совершенно счастливый, весь увешанный пакетами с подарками и даже с какими-то необыкновенными санками для Егора. Мужу хватило одного взгляда на меня, чтобы понять: дело плохо.

     К моменту рождения Маши мы прожили вместе около трёх лет. Разные у нас бывали ситуации,  порой отношения заходили в тупик. Бывало, я сомневалась в правильности решения связать жизнь с этим мужчиной. Но в том, что выбрала для моих детей лучшего отца, не сомневалась никогда. И пусть иногда в нашем доме звучали не те слова, не всегда в сложных ситуациях  рядом было так нужное мне плечо. Пусть. Зато я видела, как муж смотрел на наших детей, как брал их на руки,  как пел колыбельные сыну и дочке. И в свете этой настоящей отцовской любви меркли все житейские неурядицы. Правда, папа рядом с детьми оказывался крайне редко. Но, как говорится, метко.

   
     Егору только-только исполнился год. Мы приехали в гости к родителям мужа, чтобы отметить день рождения свекрови. Праздник был вдвойне значимым, потому что весной свекоры осуществили свою давнюю мечту и купили дачу, которую теперь обустраивали и облагораживали. Участок оказался большим, в наследство от прежних хозяев осталось много кустов клубники, на которых как раз к нашему приезду созрело много красивых и вкусных ягод.
Бабушка, живущая вдалеке от внука, с удовольствием угощала его сладкой клубникой и, что главное, выращенной собственными руками. Егор ел и ел, я робко предлагала прекратить этот пир, но тщетно. А уже к ночи ночи сын начал кашлять, потом «засвистел». Прошло всего полгода после нашего пребывания в реанимации инфекционной больницы, и воспоминания были ещё живы. Конечно, я испугалась и сразу разбудила мужа. Мы находились в деревне, до города 30 километров. Более того, куда ехать, кому звонить в такое время - совершенно непонятно.
-Собирай Егора. Поедем в больницу,- спокойно и решительно сказал мне муж.
-Но кто поведёт машину?
-Я сам.
-Да ты за рулём сидел последний раз два года назад!
-Ничего, разберёмся.

Через 15 минут мы уже выезжали из двора родительского дома. Егор, не переставая, кашлял. Пост ДПС на въезде в город. Муж подходит к стражам порядка, внимательно слушает объяснения куда ехать. 10 минут, и мы в приёмном покое больницы. Врача! Егор задыхается. Сонная санитарка не спеша идёт за медсестрой... Та ещё медленней набирает телефон, чтобы вызвать дежурного врача. Нам нужна помощь, а они все просто хотят спать. Недовольная и от того немолодая женщина – врач спрашивает:
-Ну, что у вас случилось?
-Наш сын... Егор... Он задыхается... В полгода был уже такой приступ... А вчера вот клубнику попробовали, - начала объяснять я.
-Что вы хотите от нас?
-?!
-У нас нет дежурного педиатра.
-Что нам делать?
-Можете поехать в детскую больницу.
-Но вы же видите, что ребёнку плохо... Поймите, я сама астматик...
-Так у вас есть с собой ингалятор?
-Конечно... - я совершенно не понимала, что происходит.
-Так дайте сыну подышать. Вы чем пользуетесь?
-Егору всего год! О чём вы говорите?! Может быть, ему надо сделать элементарный укол супрастина?
-Вы же всё знаете, мамочка, лечите сами.
-Послушайте, давайте вы будете врачом , - не выдержал муж,- послушайте для начала хотя бы, как Егор дышит.
-Так я и так слышу...- буркнула врач. Видимо, к этому моменту она окончательно проснулась, потому что взяла в руки фонендоскоп. - Раздевайте.

Дрожащими руками я снимала с Егора одежду, стараясь не смотреть в сторону мужа. Чувствовала всей кожей: ещё одно лишнее слово от горе-врача, и Андрей сорвётся. В воздухе просто звенело напряжение. К сожалению, сын раскапризничался, когда к нему стали прикасаться чужие руки. Но как раз это разрядило ситуацию: муж принялся успокаивать малыша, взял его на руки, а я отвела в сторону врача:
-Доктор, пожалуйста, скажите, что с ним?
-Типичный приступ удушья.
-Делать что?
-Лекарств у нас нет...
-Мы купим... Напишите, что надо!
Доктор выжидающе молчала.
-Пожалуйста, скажите... Я не умею сама делать уколы.
-Напрасно. Это необходимое умение для мамочки.
-Я уже это поняла...
-Ладно, давайте страховой полис...
Я протянула документы и через мгновение услышала:
-Так вы не местные! Плохо ваше дело...
-Послушайте, - как можно сдержаннее заговорил муж, - или вы будете выполнять свои обязанности, или я за себя не отвечаю...
-Вы мне угрожаете?
-Пока я только прошу оказать помощь моему ребёнку, - лицо Андрея было багровым.
-Ладно, ладно... - засуетилась врач. - Но лекарств нет... И шприцов.
-Сколько я вам буду должен? - наконец муж задал вопрос, которого так ждала доктор.
-Вы можете оплатить услуги официально, через кассу.
-Мы сделаем так, как вам удобно, но сейчас обратите внимание на Егора!
Андрей ответил жестко. И тут же откуда-то набежали медсестры с лекарством, шприцами, одеялком и пелёнками.
-А теперь давайте ваш ингалятор, - услышала я, одевая Егора после укола.
-Зачем?
-Будем дышать.
-Но как? Разве годовалый ребёнок может понять как надо вдохнуть, и когда?..
Врач что-то шепнула санитарке, и та через мгновение принесла пустую пластиковую банку из-под майонеза.

Прошло уже столько лет, а я до сих пор помню, как выглядела этикетка... Но тогда мы с Андреем оба были настолько обескуражены, настолько не понимали, что сейчас будет происходить, что только и могли молча наблюдать за происходящим. Санитарка, прищурившись как настоящий художник, внимательно посмотрела на мундштук ингалятора, что-то прикинула в уме и ножницами в дне баночки вырезала прямоугольное отверстие. Затем взяла в руки лейкопластырь и обклеила им все края этой пластмассовой емкости. Вставив баллончик с лекарством в чудо-конструкцию, она передала её врачу.

На наших глазах, в условиях нищего приемного покоя провинциальной больницы, ребенку сделали ингаляцию специальным лекарством с помощью банки из-под майонеза. В мировой медицине такие процедуры маленьким детям делают с помощью так называемого спейсера...

Егор стал заметно свободнее дышать. И мы наконец вздохнули спокойно.

-Ну, вот. Теперь поезжайте домой и ложитесь спать, - улыбнулась доктор. - Вот на этом листочке я расписала лечение. Ничего страшного с вашим сыном не случилось. Приехали вы вовремя. Но больше клубникой в таких количествах сына не кормите.
-Спасибо вам большое. Скажите, сколько я должен?- спросил Андрей.
Вот с этой квитанцией подъедете после девяти утра в кассу больницы и оплатите. - Протянув счёт, быстро протараторила врач.

Андрей взглянул на счет, достал из бумажника деньги и положил на стол нужную сумму. Медперсонал не возражал. Мы быстро собрались и ушли.

Сели в машину. На улице уже рассветало и слышалось щебетание птиц. Егор тут же уснул на моих руках. Муж решил не возвращаться на дачу к родителям и повёз нас в городскую квартиру. Мы ехали по чужому , просыпающемуся городу,  в одном ряду с поливальными машинами. Редкие прохожие почему-то улыбались нам вслед. Или мне так казалось? Но мир не мог не радоваться спокойному дыханию Егора, а я благодарила Бога и людей, которые помогли нам этой ночью. Помогли не только маленькому мальчику, но и его маме и папе. Уж так случилось, что мы впервые оказались вместе в такой критической ситуации и я увидела папу Егора совсем другими глазами. Сидя на заднем сидении машины, прижимая к себе спящего сына, продолжая вслушиваться в каждый его вдох-выдох, я переживала прежде незнакомое мне чувство защищённости. Теперь-то я знала, что у нас с Егором есть тот, кто «боль отведёт руками».

С тех пор с нашим сыном, слава Богу, подобного не приключалось. Видимо, надо было всё это пройти, чтобы понять: мы - Семья.


     Итак, мы решили везти Машу в больницу. Я, конечно, переживала, но была уверена, что мы всё делаем правильно, ведь там когда-то помогли Егору. Второй раз в жизни я везла своего ребёнка в больницу на машине скорой помощи. Машу  укутали в теплющий меховой пакет , я видела только её маленький-маленький носик. Внутри меня всё сжалось. Воздуха не хватало не потому, что с двенадцати  лет болею астмой. Я знала: только в силах мамы забрать себе боль ребёнка. И старалась,  очень старалась. Но получалось плохо. Поэтому Машу тоже сразу из приёмного покоя унесли в реанимацию. Это случилось с нами второй раз. Я была уверена, что вот-вот выйдет врач и скажет: « Где мать ребёнка? Почему вы до сих пор не в халате? Вы должны быть рядом...»

Шло время, но в приёмный покой никто не входил. Андрей, приехавший следом на машине, сидел рядом со мной, держа в своей руке мою. Я знала, что муж поднял на ноги всех , кого только мог, даже главного врача, который лечил нашего маленького Егора здесь же два года назад.

Мы ждали... Считали минуты... Думаю, в тот момент мы походили на двух воробьёв, из гнезда которых выпал птенец. Кружить над землёй в поисках малыша было уже бесполезно. Оставалось только ждать и надеяться на Чудо. Мысли мои неслись , сбивая друг друга с ног, толкаясь и никак не давая сосредоточиться на главном. А что сейчас, в такой ситуации, главное? Месячная Маша в реанимации, Егор дома... Наш такой маленький Егор... Ему всего два с половиной года. Но он серьёзен и всё понимает. «Мама, почему наша Маханька заболела?» - спрашивал он меня ещё сегодня утром. Действительно, почему? Зачем заболела наша такая маленькая дочь?Почему  никто не выходит к нам? Почему меня не зовут к дочери? Вот ведь и вещи Машенькины...
-Вы родители девочки Сандаковой? - перед нами стояла врач.
-Да, - Андрей встал навстречу доктору,- что с Машей? Когда мы сможем её увидеть? Жена готова здесь ночевать...В любых условиях.
-Так... Андрей Юрьевич, командовать будете на своём рабочем месте, а здесь  слушайте меня.
Врач так вызывающе смотрела на Машиного папу, так нарочито громко говорила, что на нас оглянулись все, кто находился в этот момент в приёмном покое. Я схватила мужа за руку и крепко сжала пальцы, прошептав ему в затылок: «Прошу тебя,молчи».
-Простите,- выдохнул муж,- что с нашей дочерью?
-Пока неясно, будем наблюдать, - с чувством колоссального превосходства произнесла врач . Было видно, что, по крайней мере, этот день в её жизни удался: она только что «поставила на место» мэра города, в котором жила.
-Скажите , пожалуйста,- тут уже вступила в разговор я,чтобы не дать ни малейшего шанса мужу успеть сказать хоть что-то , - когда я смогу пройти к Маше?
Врач , не отвечая, рассматривала меня.
-Простите... - настаивала я,- можно ли пройти к Маше?
-У нас запрещено родителям находиться в палате реанимации,- услышала я в ответ.
-Но подождите, как же ? Мне надо кормить дочь! У нас нет режима питания... Я кормлю по требованию... И потом ей всего месяц и неделя...
-Ничего с ней не случится. Будете сцеживать молоко и приносить.
-У меня мало молока...
-Что же вы так? К грудному вскармливанию надо подходить ответственно и заниматься этим ещё во время беременности,- нравоучительным тоном произнесла доктор.
-Так... Я всё понял. Я бы попросил вас назвать своё имя и должность, - отрезал муж. И тут же, взяв меня под руку, ласково сказал:
-Катюша, пойдём... Ты всё сама видишь.

Ноги мои стали ватными. Я не могла сделать и шага.Я не могу уйти отсюда! Моя маленькая девочка останется одна... Совершенно одна... Нет! Голова закружилась, я почувствовала только , как Андрей тащит меня за руку к выходу на улицу. Свежий морозный воздух привёл меня в чувство.Только не плакать... Не раскисать. Маша всё чувствует. Сейчас мы найдём окно реанимации. Я буду стоять там и смотреть.
-Катюша, ну пойдём, пойдем... Нельзя тебе на морозе стоять, - говорил Андрей, застёгивая на мне куртку,- давай сядем в машину...
-Андрей! Что это было? Почему с нами так говорили? Маша заболела потому, что я - плохая мама?
-Нет... У Маши папа - мэр... А ты - лучшая мама на свете.
-Какая удивительная женщина этот доктор...
-Да... И глубоко несчастная.
-Андрей Юрьевич, - обратился к мужу водитель, - куда поедем?
-Катюша, куда?- муж традиционно переадресовал вопрос мне.
-Давайте поедем в церковь,- тут же ответила я, не задумываясь. Эти слова сами слетели с языка.  Вот до чего ты дожила, думала я, с ребёнком ситуацию не контролируешь. Мало того: голос твой, а мысли озвучивает чужие... Что ты будешь делать в церкви- то? Ни молиться, ни креститься не обучена...

Зимний вечер, свет от фонарей пляшет искорками по сугробам, снега очень много и он настолько белый, что даже в темноте режет глаза. По узкой тропинке подходим к деревянному крыльцу. Эта церковь самая старая в нашем городе. Я поднимаюсь по скрипучим ступенькам и думаю о том, что , наверное, это место очень намоленное... Зашли. Почти темно внутри. Пара светильников у алтаря, а всё остальное свет от свечей.
Пожалуйста, сделай всё как надо, - прошептала я мужу,- ты всё знаешь... А я здесь постою.

Я встала в угол у входа , прислонилась к стене и стала смотреть на мужа. Он шёл от иконы к иконе, останавливался, крестился, прикладывался к образам, ставил свечи... Я видела, что губы его шевелились и понимала: отец молится о дочери. А Машина мама молиться не умеет и не знает как это - просить помощи у Бога. Плохая мама... Неразумная. Взглядом я скользила по иконам... Одна, другая, третья... Свеча... Вот. Я стану смотреть на свечу... Какое счастье, что у моих детей такой отец. Слава Богу...

-Ты как? - Андрей стоял рядом, пытаясь улыбаться.
-Знаешь, лучше... Как-то спокойно здесь...
-Да.Здесь хорошо. Но надо ехать домой, к Егору.
-Надо.

По дороге домой нас застал звонок руководителя горздравотдела. Он сообщил мужу диагноз Маши. Пневмония.

     Прошло уже много лет, но я до сих пор помню свои ощущения той ночи: мы были дома совершенно одни, без Маши. Девять месяцев беременности , 38 дней жизни на моих руках: мы с нашей доченькой были неразлучны. Я лежала рядом со спящим Егором, гладила его по голове и смотрела вглубь себя, в темноту. Казалось, все во мне вынули, и сейчас на Земле существует просто тело женщины, без души. Хотя, что-то живое всё-таки осталось, ведь мне было стыдно перед детьми. Марусеньку я оставила в больнице, а Егора , совершенно одного, в огромной пустой квартире.Ведь меня сейчас не было рядом. Я находилось рядом с доченькой. Почему-то казалось, что Егору холодно, и я то и дело укутывала его в одеяло. Или это мне так холодно?..

С момента рождения Маши я не спала дольше 40 минут. Вот такая мне досталась девочка:она чудесно спала на руках, но никак не одна и даже моё присутствие рядом её ничуть не воодушевляло на крепкий сон. Только руки. Только мамины руки. А сейчас пусто и тихо. Спи на здоровье... Нет. Нет даже намёка на сон. Закрываю глаза. Маша... Машенька моя... Глазоньки любимые... Ручки с тонюсенькими пальчиками, которые в роддоме были такой же толщины как трубочки от капельницы... Это невозможно... Я чувствовала, что струна, натянутая внутри меня всё это время, сейчас попросту лопнет. Однажды я слышала звук лопнувшей струны внутри пианино. Это был жалобный и очень пронзительный прощальный крик. Силы мои, где вы? Надо бороться! Надо что-то делать! Как я могла оставить свою дочь одну в больнице?! Что я за мать?!.

Еле-еле дождалась утра. Разбудила Андрея.Это была одна из суббот декабря. За окном почему-то было много солнца и голубое небо - большая редкость для нашего северного городка. Когда Андрей сел завтракать, в квартиру уже входила моя мама, пришедшая помогать с Егором. Мы все молчали и боялись смотреть друг другу в глаза. Эту тягучую тишину нарушал только звук мультфильма, который смотрел Егор,- « Приключения пингвинёнка Лоло».Я бродила по квартире, пытаясь собрать вещи для Машеньки...
Какие могут быть нужны вещи месячному ребёнку в реанимации? С кем Андрей разговаривает по телефону?

-Катюша, мне надо с тобой поговорить, - муж за руку завёл меня в комнату и закрыл дверь,- -Мне сейчас из больницы звонили... Из Машиной...
-Что?!
-Ты не волнуйся, всё в порядке.Но лучше я поеду туда один. Хорошо? Давай ты побудешь дома с мамой, с Егором, а я съезжу и вернусь,- быстро говорил Андрей.
-Что с Машей? - жёстко и очень твёрдо спросила я.Он не мог не ответить.
-Катюша...
-Она жива?
-Что ты такое говоришь? - закричал вдруг муж, - что это за вопросы? Ты посмотри на себя! Немедленно, немедленно приводи себя в порядок и  будь готова к выходу на улицу. Я съезжу в больницу, переговорю с врачами, посмотрю на Машу и вернусь. К чему туда ехать вместе? Маша под капельницами. Пойми...
Я села на стул. Глубоко вздохнула. Хотела расплакаться. Но нет, слёз не было. А в голове сидела одна-единственная ясная мысль: « Чем больше я переживаю, тем больше страдает Машенька.» Я должна была взять себя в руки. Встала, тряхнула головой, поправила волосы и твердым голосом спросила мужа:
-Тебе сказали что надо Машеньке привезти?
-Да, Катюша... Какая же ты у меня умница...
-Только не жалей меня... Что надо привезти?
-Памперсы.
-Хорошо,- я вышла из комнаты. Все во мне болело, рвалось на части и кричало от боли. Но внешне я была спокойна и сосредоточена. Так взять себя в руки у меня получилось впервые.Правда и в ситуации такой я была первый раз в жизни.

Андрей уехал. Я сидела с Егором на руках и смотрела мультфильм. Всё те же
«Приключения пингвинёнка Лоло». Кассета заканчивалась и смышленый сын включал её снова и снова. С тех пор эту чудесную историю я без слёз смотреть не могу.

-Катюша, я уже еду назад. Давай где-нибудь встретимся и пойдём погуляем, - мне показалось, что Андрей звонил спустя вечность.
-Как Маша?
-Мы сейчас с тобой увидимся и я тебе всё расскажу.
-Ей лучше?
-Там всё по-прежнему.

Мы встретились с мужем недалеко от нашего дома.
-Куда пойдём? - сразу спросила я, стараясь не смотреть Андрею в глаза, и подсознательно оттягивая момент начала его рассказа о Маше.
-Давай займёмся покупкой ёлочных игрушек,- неожиданно предложил муж.
-Что?
-Пойдём в магазин и купим новые игрушки на ёлку. Скоро ведь Новый год...

Когда мы зашли в « Детский мир», там было столько людей, что стало ясно: игрушки мы сегодня не купим... Для приличия поинтересовались, продаётся ли...ёлка, которая стояла в центре магазина. Это была огромная красавица. Она смотрела на нас во все свои глаза-шары и улыбалась! В тот момент я почувствовала: всё будет хорошо. Так мы и купили это чудо из Канады. И до сих пор, наряжая нашу ёлку каждое 31 декабря всей семьёй, мы смеёмся, вспоминая,как Андрей, оплачивая покупку, радостно сказал: « Теперь у нашей Машеньки есть приданое...»

Вечером мы сидели втроём, обнявшись, на диване перед телевизором и смотрели мультфильм «Приключения пингвинёнка Лоло»... Кассета заканчивалась, Егор невозмутимо нажимал на нужные кнопки пульта и всё начиналось сначала. Мы не возражали.
А потом Егор лёг спать. И стало страшно. Ведь наступила ночь. Вторая ночь, которую наша маленькая девочка проводила одна, без нас.
Надо что-то делать...Надо что-то делать...

Я бродила из комнаты в комнату, стояла у окна, смотрела на заснеженную безлюдную улицу, на голые деревья, покрытые изморозью и всей своей кожей чувствовала , как сейчас холодно и одиноко моей доченьке, моей крохотной Машеньке... Без сил села в кресло. Откинувшись на спинку, закрыла глаза.

Что делать? Мне надо что-то делать ... Утром же, несмотря на все уговоры , поеду в больницу... Я больше не могу... Я должна быть рядом... Мне только на руки взять её надо, доченьку мою, прижать к себе... Что же делать?.. Что мне делать? Почему никто не подойдет, не положит руку на плечо и не ответит?.. Я одна в этой ночи, совершенно одна... И Маша моя одна... Только мне много лет , а она на этом свете живёт чуть больше месяца...

Посмотрела на часы: четыре утра. Для звонка рановато... Но не так часто я тревожу отца. А мне сейчас нужны только его голос и поддержка. Он скажет что делать...

Набрала номер. Будь что будет.
-Да... Привет,- хриплым голосом ответил папа.
-Пап! Машка болеет... Сильно... И я не знаю что делать... Мне нужна помощь... Прости, что вот так звоню...Разбудила тебя ... прости...
-Я не сплю. Сейчас перезвоню.

Через три минуты совершенно ясным голосом отец задавал мне вопросы о состоянии Маши.Я рассказывала и успокаивалась. Это удивительная способность приводить меня в чувство в любых ситуациях есть только у моего папы. Причем, отец мог просто молча слушать : мне всё равно становилось легче.
-Я понял... Я всё понял, - услышала я наконец,- тебе надо взять себя в руки. Я уверен, что Андрей полностью контролирует ситуацию... А ты должна быть готова в любой момент, как только разрешат, ехать в больницу. И вот ещё что... Самое главное. Машу надо покрестить.
-Я знаю... Андрей тоже говорил об этом. Но как это сделать? Реанимация всё-таки...
-Ты знаешь, я когда-то читал, что если отец прочтёт нужную молитву перед иконами, то этого может быть достаточно. Давай сделаем так: ты сейчас пойдешь спать, а я поищу в своих книгах, что к чему и часов в восемь вам перезвоню.
-Спасибо, пап, спасибо тебе...
-Целую тебя, мой хороший, иди отдыхай.

Три часа я проспала крепким сном. А проснулась от того, что Андрей разговаривал по телефону. С испугом прислушалась... И выдохнула: нет, не с больницей... Мой муж разговаривал с моим отцом. Слава Богу... Они в этой ситуации вместе. Значит, всё должно быть хорошо. У Маши очень сильная защита, раз такие мужчины рядом с ней.

Было решено, что сегодня же, не откладывая, мы будем крестить нашу дочь. Андрей взял на себя всю организацию крестин, а нам с мамой велел готовить праздничный обед... Я провожала мужа из дома, не совсем понимая о каком «праздничном обеде» может идти речь, и только твердила:
-Ты уж там Машеньку поцелуй, на ручках поноси, обними, пошепчи ей на ушко и передай, что я прошу у неё прощения,- а потом расплакалась.
-Катюша ,ты лучшая мама на свете! Таких не бывает! Да только потому, что ты такая чудесная, у Маши всё будет хорошо, вот увидишь...
-Я себя такой предательницей чувствую, что оставила её одну в больнице.
-Значит, так было надо, - спокойным, но очень твёрдым голосом ответил мне муж. И потом добавил: -по крайне мере, мне... Я очень многое понял за эти два дня. Прости меня за невнимание к тебе, к детям... Ты права, когда говоришь, что работа может быть, а может не быть, но семья - это навсегда, это мой берег.
-Да... Ну, иди, иди...- я вынырнула из объятий мужа и подтолкнула его к двери, - позвони, чтобы я знала о времени крестин и количестве гостей.
-Конечно.
Закрыв дверь, прислонилась к ней лбом, постояла так и ,взяв себя в руки, погрузилась в заботы дня.

Андрей часто звонил мне и подробно рассказывал о том, что происходит. Вот он позвонил батюшке. Вот они встретились. Тот сказал, что да, надо крестить. Как быть с крёстным? Кандидатура крестной матери уже давно была «утверждена».  Батюшка сам перезвонил Андрею и спросил не будем ли мы против того, чтобы крёстным стал он сам?.. Конечно - да, спасибо, такая честь... Ведь он - настоятель самого большого храма в нашем городе... И потом крёстный - священник, это же лучше не придумаешь!.. Вот Андрей выбирает крестильную рубашечку Машуне. А крестик? Батюшка сказал: сам подарит... Спасибо... Хорошо - то как всё... Приехали в больницу. К Маше пустили и Андрея, и священника. Оставили одних... Слава Богу, покрестили!  Машуня спала...Даже, когда волосики стригли...

Вечером за столом собралась вся наша семья , правда без Маши, и батюшка со своей супругой. Первым слово взял дорогой гость. Красивым , поставленным голосом он говорил о здоровье теперь уже нашей дочери,о том, что быть крёстным - это огромная ответственность, что для него это было не простым решением, но сам Господь велел ему сделать это...

Потом ужинали, разговаривали обо всём , а под конец батюшка так развеселился, что прямо в рясе катался на тракторе Егора...

С того памятного дня я больше ни разу не видела этого человека. Но до сих пор благодарна ему за поддержку нашей семьи в столь тяжёлый момент.

А на следующий день, ранним утром, позвонили из больницы и сообщили, что надо немедленно приезжать и быть рядом с Машей, потому что её переводят в отделение... Как же я мчалась туда! Я буквально летела, даже не собрав толком вещи для себя. К Маше! Немедленно! Я возьму на руки мою девочку! И больше никогда и ни за что её не отпущу от себя. Ни-ког-да!!!

Минуты под дверью реанимации - вечность. Каждый раз, когда открывалась дверь в коридор, в котором я стояла, моё сердце падало. И вот... Наконец то... Медсестра , державшая на руках ребёнка, кого-то искала глазами... Может быть, меня? Подойду, спрошу...
-Простите, я мама Маши... Ей всего месяц...
-Вы Сандакова?
-Да...
-Тогда это ваше, - и она сунула мне в руки  ребёнка. Я прижала к себе этот комочек в одеяльце и растаяла. Какие-то мгновения  ничего не видела и не слышала.
-Женщина! Вы точно Сандакова?
-Да...
-Странно...
-Что-то не так? Я должна где-то расписаться? Нам куда дальше идти? Мне сказали, что мы в отделении будем в отдельном боксе лежать...
-Сейчас врач к вам выйдет.
-Но здесь так дует... Может быть, вы позволите...
-Сейчас выйдет врач. Но вы точно Сандакова?
-Да в чём дело-то? Точно я - Сандакова Екатерина...
-А вы что, одна?
-Да...
-А где отец ребёнка?
-Зачем он вам? Он на работе…
-Неизвестно чем он на работе занимается...
-???
Ладно-ладно,- примирительно заговорила медсестра,- сейчас врача позову. Вы уж простите меня. Сказали, что жена мэра за ребёнком приедет. А тут вы... Какая-то вы странная.
-Чем я странная?
-Больно обычная.
-А... Понятно. Спасибо вам, - я сделала шаг в сторону. Продолжать этот диалог у меня не было никакого желания.

Я отошла к окну. И только теперь посмотрела на на дочь. О, Господи... Что с ней? Я держала на руках не того ребёнка, которого три дня назад , вечером передала в руки врачей отделения реанимации. Да, черты лица... черты лица узнаваемы... Но Маша вся была какая-то надутая. Казалось, если до неё дотронуться пальцем,то она лопнет. И потом Маша спала... Она не проснулась ни тогда, когда её передавали мне на руки, ни тогла , когда мы разговаривали с медсестрой. Дома она реагировала на всё... Неужели за три дня ребёнок мог так вырасти? Я была по-настоящему потрясена тем, как выглядит моя дочь. И тут из отделения вышла врач:
-Здравствуйте, пойдёмте в отделение.
-Здравствуйте,- с Машей на руках я покорно пошла за доктором, в уме быстро формулируя вопросы, которые должна задать.
В палате положила Машу на пеленальный столик и стала разворачивать казённое одеяльце.
-Может быть, вы сначала обратите внимание на меня, - вызывающе бросила врач.
-Простите... Я так соскучилась... - голос у меня дрожал. Я понимала что именно сейчас из глаз потоком польются слезы за всё, что я пережила  вдали от моей девочки, и из последних сил скручивала жгутом свою волю.
-Давайте я сначала введу вас в курс событий, а потом уж вы будете с ребёнком общаться.
-Да, хорошо. Простите. Я слушаю.
-У вашего ребёночка пневмония.Ну, и вообще всё крайне плохо.
-То есть?..
-Отвратительные анализы. Прежде всего мочи. Врожденный порок развития почек.
-Что?! Откуда вы всё это взяли?
-В анализе мочи всё видно... И это ещё не всё. У ребёнка серьёзнейшие проблемы с головным мозгом. Вы вообще-то обращали внимание на размер головы девочки? Вы были у невропатолога?
Мы ещё не успели... И у сына тоже... Голова большая...У старшего брата Маши. Тоже подозревали проблемы пока не узнали, что у мужа 63 размер головы...- я пыталась хоть как-то сменить тон нашей беседы.
-Причем здесь размер головы?- раздраженно ответила доктор,- у вас не вызывало вопросы то, что ребёночек совершенно не спит?
-Но я думала...
-Короче говоря, я бы на вашем месте серьёзно подумала над судьбой вашей девочки.
-То есть?
-Да думать надо, от кого рожать…
-Вы в своем уме? Что вы такое говорите?- закричала я.- Выйдете вон из моей палаты. Я буду разговаривать только с заведующим отделением.
-А я и есть заведующая отделением...
-Я очень прошу вас выбирать выражения. Скажите мне, почему Маша такая как будто раздувшаяся?
-Ну, она все эти трое суток спала...
-Почему?
-Потому, что дети в этом возрасте должны спать. Спать и есть, есть и спать.
-Но до больницы она так не спала.
-Мы были вынуждены колоть ей снотворное.
-Что?!
-А как вы хотели? Кто бы её тут на руках носил, когда она плачет , не переставая...Кто сможет работать в условиях постоянного детского крика? Тем более в реанимации...
-Что вы ей кололи?
-Фенобарбитал... Ладно. Вы тут осваивайтесь, я ближе к вечеру ещё раз зайду.

Врач закрыла за собой дверь. А я так и осталась сидеть на стуле. Ноги были свинцовыми, мысли клубком вились в голове...Змеиным клубком... В это мгновение я всей душой ненавидела эту злую и страшную женщину . Разве можно работать детским врачом с таким сердцем? Как можно так разговаривать с мамой ребёнка, который тяжело болеет? Разве она не знает что переживают родители детей? Разве сама она не мама? Даже если и не мама,она - детский врач! Откуда столько жёсткости? А, может быть, она ненавидит конкретно меня? Или мою семью? Какая разница?! Она - врач...

Я взяла Машу на руки. Она всё ещё спала. Бедная моя девочка! Что же с тобой здесь делали? Видимо, лечили...

Набрала телефон Ефима - настоящего доктора, правда, взрослого.
-Привет! Пожалуйста, скажи мне,:что такое «фенобарбитал»?
-Привет! Снотворное...
-Какое снотворное? Очень сильное?
-Ну, да... Смотрела «Полосатый рейс»? Помнишь, там лев уснул, съев таблетки.
Люминала?
-Да...Ну, вот это то же самое, только называется по-другому... А тебе зачем?
-Этот препарат Маше кололи.
-Через час мы будем у тебя.

Этот час мне показался вечностью. Я разглядывала личико моей Маши... Нет, не моей... Да что же это?.. Вдруг вспомнился рассказ жены брата о том, как участковая медсестра, придя на патронаж к моей новорожденной племяннице и осматривая её, походя сказала: « Надо же какое несчастье: слепая девочка...» И ушла. А мама осталась с ребенком дома и чуть не сошла с ума... Слава Богу, с глазками у нашей красавицы всё было в порядке. А вот у той медсестры, видимо не всё ладилось в жизни.

Приехал Андрей. За ним следом наши друзья... Мужчины ушли разговаривать с врачами. Света разговаривала со мной.
-Катюша, всё страшное позади. Сейчас наша задача выяснить всё как следует про те страшные вещи, которые тебе здесь озвучили, и потом как можно быстрее  вернуться домой. Ты должна настоять на анализе мочи, на УЗИ головного мозга. И , пожалуйста, успокойся. Машу из рук даже не выпускай, поняла?
-Да, Светочка, да... Спасибо.
-Мы с точки зрения врачебной этики не можем говорить вашему лечащему врачу, какие надо сделать назначения. Понимаешь? Но ты вправе настоять на них.
-Поняла.
-Возьми себя в руки. Я уверена, что с Машенькой все в порядке.
-Спасибо... Света, почему она ...они все здесь так разговаривают со мной?
-Катюша, потому что ты - жена Андрея. Потому, что это такие люди... Постарайся не обращать внимания. Ты же понимаешь, что самое важное сейчас - это здоровье Маши. Всё остальное не имеет значения.
-Да... Понимаю. Спасибо.

Когда в следующий раз к нам зашла заведующая отделением, она разговаривала  заметно мягче и сразу же объявила, что не станет заниматься Машей сама,а  передаст карточку врачу отделения. В ответ я попросила назначить повторные анализы и УЗИ. У врача - никаких возражений.

Так получилось, что я превратилась в разъяренную тигрицу. Медсёстры,входившие в наш бокс, упирались в меня в буквальном смысле слова. Я просила показать что конкретно сейчас будут колоть моей дочери, требовала , чтобы лекарство в шприцы набирали при мне... Сейчас мне неловко за моё поведение тогда. Наверное, стоит попросить прощения у тех людей. Но описывая события столь трагических  дней, понимаю, что всё делала правильно. Правда, не с самого начала.

На следующее утро я как следует вымыла Машеньку, и мы с ней собрали анализ мочи. Следующим этапом стало прохождение УЗИ головного мозга. Для этой процедуры предстояло по улице, в мороз перейти в другой корпус. Ничего, перешли. Правда, Машку я замотала во все возможные и невозможные пелёнки-одеяла и даже в пуховый платок моей бабушки. (Я всегда знала, что именно эта вещь обладает уникальной способностью согреть душу моего ребёнка, и все мои трое детей выросли с платком их прабабушки.)

Врач, которая проводила исследование долго-долго смотрела то на экран монитора, то на голову Машеньки, делала какие-то записи, сверяла их с таблицами, а потом пристально посмотрела на меня и спросила:
-Как вас зовут?
-Екатерина...
-Дорогая моя Катюшенька, уж , простите, я вас стану так называть. Я вам в мамы гожусь, а доченьке вашей в бабушки . Скажите, пожалуйста, почему вы настояли на УЗИ головного мозга Маши? Что вызвало вашу тревогу? В семье есть какие-то наследственные заболевания?
-Нет,- оторопев ответила я,- нет , слава Богу. У нас все здоровы. И в моей семье, и в семье мужа. А что с Машей?
-В том то и дело, что ничего... Она абсолютно здорова... Ну, вот только если придраться к тому, что ум просто светится... А это для женщины не всегда хорошо,- улыбаясь сказала врач. А я не знала смеяться мне или плакать. Напряжение от пережитого спало, и близко-близко подступили слёзы.
-Спасибо вам большое,- выдавила из себя я,- знаете вы - первый человек в этой больнице, который со мной так разговаривает за последние четыре дня. Спасибо.
-Так зачем вы ко мне пришли, да ещё ребёнка по такому морозу принесли?
-Нам сказали, что , возможно, у Маши водянка головного мозга... Поэтому я и настояла на этом исследовании.
-Кто вам мог это сказать? На основании чего?- воскликнула врач.
-На основании того, что Маша совсем не спит и много плачет...
-Ясно...Знаете что, Екатерина, идите-ка вы с Богом. И послушайте моего совета: не слушайте никого. Только себя, своё сердце. У вас чудесная девочка! Она будет очень красивой и умной. И , знаете, она - очень необычный человек. Идите. Я опишу результаты и пришлю в отделение.
-Спасибо вам огромное... Спасибо...

Именно в тот момент я почувствовала прежнюю уверенность в себе, силы и веру в то, что мы всё преодолеем. Вернувшись в палату, я попросила медсестру пригласить к нам лечащего врача и сообщила, что мы уходим домой. Никто не
возражал. Я дождалась абсолютно идеальных анализов Маши и, получив выписку из истории болезни, позвонила мужу. Через час мы были дома.

Нам предстояла долгая дорога к выздоровлению. Никто и представить не мог, что
ждёт Машу впереди...

     Дни шли за днями, вот уже неделя после больницы, вторая... А доченька наша так толком и не дышала.

     Сразу после выписки из стационара, Маша начала дома «плавать». Три раза в неделю к нам приходил инструктор по плаванию и проводил занятия с нашей доченькой. Может быть, мне казалось, но в воде дыхание Маруси становилось ровнее , не были слышны эти рвущие мою душу хрипы. Тогда-то и появилось  одно из наших « спасений»: теперь, когда Маше становилось совсем плохо, я несла её в ванную, открывала кран, и мы долго-долго сидели рядом с раковиной и смотрели на струю воды. Я без конца что-то говорила - рассказывала то дочери, то себе, то забежавшей в нашу квартиру частичке океана. Машенька в ответ спокойнее дышала, на душе у меня становилось полегче, а вода журчала, успокаивая и вселяя надежду на лучшее. Я понимала, что мне надо просто найти ответ на вопрос « в чем причина?» Просто... Как же всё было не просто... Чувствуя, что понимание ситуации  где-то совсем рядом , я пыталась собраться с мыслями и начать анализировать. Но страх за жизнь дочери и паника не давали мне взять себя в руки.
Когда летом много дней подряд идет дождь, а небо затянуто серой пеленой, ждешь хотя бы солнечного лучика. И вот сквозь тучи появляется светлая полоска... Ты поднимаешь глаза к небу в надежде увидеть, как ветер разгоняет надоевшие облака... Увы. Ветер лишь поплотней сдвинул тучи . И на лицо снова падают капли дождя...
Так и я металась в поисках решения, но слышала только свист и хрип Маши.

     Одной из попыток помочь дочери, была поездка в ближайший город-миллионик к главному детскому пульмонологу. Конечно, мы ехали по личной договоренности с этим маститым доктором. Увидев Машу, врач принялась меня отчитывать : « Почему вы не предупредили меня, что ребенок в таком тяжелом состоянии? Вы с ума сошли? Немедленно уходите отсюда. Вам в реанимацию её надо везти...» Хорошо, что в кабинете, кроме меня и Маши , был ещё и друг нашей семьи, который и привез нас на консультацию. Олег встал у входной двери и спокойно сказал: « Доктор! Мы не уйдем отсюда пока вы не осмотрите ребенка...» В итоге нам дали рекомендации по питанию, назначили гормональные препараты и выписали  направление на анализ крови на аллергены.
Так мы узнали, что у четырехмесячной Маши аллергия на гречку и рис, купили кучу лекарств и озадачили друзей, живущих в Питере поиском смеси на основе разложенного белка. Одним словом, домой мы вернулись ни с чем.
Маша по-прежнему плавала в ванной с помощью инструктора. А в свободные от  «тренировок» дни занималась с врачом, который ей делал массаж.

   Свист и хрип оставались и не собирались уходить. В течение суток не меньше двух раз случались совсем серьёзные приступы. Что я только ни придумывала, чем мы с Машей ни спасались... 

И вот в один из таких моментов, я не выдержала и позвонила мужу на работу. Я прекрасно понимала, что его нельзя отвлекать: до выборов оставалось чуть больше месяца, он метался с одной встречи на другую, но вариантов у меня не было. И сил тоже. Я была на грани отчаяния.
Разговор получился коротким. Я только попросила организовать мне прием у пульмонолога городской больницы. Сейчас. Немедленно. Маше плохо...
Через полчаса мне перезвонил помощник мэра и сообщил, что главный врач больницы ждет нас с Машей, машина будет у подъезда через 15 минут.
Мы собрались за десять. У меня появилась надежда и я была готова бежать с Машей на руках куда угодно, лишь бы ей стало полегче.

В приемной главврача городской детской больницы секретарь ответила мне, что надо подождать в коридоре. Я безропотно встала у окна, держа Машу на руках. Через полчаса мне вынесли стул. К счастью, дочь спала и я могла ждать относительно спокойно. Тем более, что и еда, и запасные подгузники у меня с собой были.

Я рассматривала стены, коридор и вспоминала, как сама лежала в этой больнице много лет назад. Мне удаляли аппендицит. Как раз в день 13-летия.  Хорошо помню, проснулась после наркоза в коридоре, на кушетке, стоящей у окна, и  долго не могла понять где я и что со мной произошло. А потом, осознав , что у меня сегодня день рождения, принялась вспоминать  какие подарки успела обнаружить утром. Как боялась разбудить маму, чтобы сказать, что очень болит живот. Как смотрела на нее, спящую и жалела. А потом проснулся дедушка, которому надо было собираться на работу.Он поздравил меня с днем рождения и поинтересовался как я себя чувствую. Разбудил маму. Она и позвала соседку-врача, которая однозначно диагностировала: « Это аппендицит. Надо ехать в больницу. Как можно быстрее. Нужна операция» И сейчас я помню, каким белым было лицо у дедушки, как он очень тихо сказал : « Я никуда Катю не повезу. Операцию мы делать не будем. Хватит нам операций.» Еще не прошло и двух месяцев, как умерла моя бабушка. Умерла после безобидной операции. Оторвался тромб. В больницу, конечно же меня отвезли. И вот теперь я лежала в больничном коридоре, мимо меня ходили дети, взрослые,было слышно, как где-то работает телевизор и показывают чудесный фильм « Приключения желтого чемоданчика», который я так хотела посмотреть в свой день рождения... В окно, рядом с которым стояла моя кушетка, было видно серое небо и макушки деревьев. А потом мне принесли записку от дедушки. В ней было написано, что не надо грустить, всё ещё будет хорошо, и дней рождения у меня впереди много-много, что он расспросил персонал больницы и , примерно посчитав,  где находится моя кровать , теперь стоит на улице под окном, «так что мы с тобой вместе, моя внучка Катюша»... Мне понадобилось совсем немного времени, чтобы подняться и залезть на подоконник. Дедушка увидел меня. А я удивилась тому, что лицо у него всё такое же белое, как было утром. Но несмотря на то, что на всё отделение раздался крик : «Батюшки! Ребенок на окне!... Да её же только из операционной привезли»,- я успела увидеть, что дедушка машет мне рукой и улыбается. Через час я лежала в палате, вокруг меня все бегали и заглядывали в глаза. Много позже я узнала, что сев в машину, чтобы ехать дальше по делам, дедушка позвонил министру здравоохранения нашей республики и попросил обратить на меня внимание. Шел 1986 год и звонок из машины по правительственной связи был серьёзным шагом. Пожалуй, за всю историю нашей семьи это был единственный раз, когда дедушка так воспользовался своей должностью.   Спустя годы я вышла замуж за человека, который крайне редко пользовался своей должностью в личных целях. И , сидя в коридоре больницы с Машей на руках, хорошо понимала, чего стоило моему мужу позвонить и попросить...
 
Дочка проснулась и , закряхтев, дала понять, что пришло время есть. Поели. Я подержала Машу «столбиком», чтобы смесь усвоилась. Тщетно. Срыгнули. Вытерлись. Частично переоделись. Покакали. Сменили подгузник, примостившись на больничный подоконник. Интересно, не на нем ли я стояла, высматривая под окном дедушку?..

-Простите, мы всё ещё ждем. Может быть, про нас забыли? - я снова заглянула в приёмную главного врача детской больницы.
-Не забыли. Не надо так волноваться.Вас позовут - услышала я в ответ.

Посмотрев на часы, я поняла, что просидела в коридоре почти полтора часа. Ладно я. Маша провела столько времени в ожидании приема высокопоставленного доктора. Мне совершенно было непонятно, зачем надо заставлять нас ждать столько времени. Тем более, что консультация требовалась пульмонолога, а не медицинского чиновника. Мы погуляли по коридору, порассматривали картинки на больничных стенах. Прошло еще 40 минут. Я одела Машу и мы вышли на улицу. В горле стоял предательский ком слёз. Но я умела с этим бороться. Теперь уже умела. На руках у меня было одно из самых главных сокровищ всей жизни.

Я решила идти домой пешком. «Так замечательно прогуляться по свежему морозному воздуху», - уговаривала я себя , - городок наш совсем небольшой, всё близко. Дойдем». Маша не спала и пыталась увидеть мир из мехового конверта. Я не просто шла, а пыталась что-то ей рассказывать, иногда останавливаясь, чтобы перевести дух. Дома нас ждали Егор и моя мама. Надо было спешить. Да и очень мне хотелось , чтобы именно сегодня наш папа пришел домой, где у всех хорошее настроение,  всё спокойно и уютно. чтобы он зашел в квартиру и окунулся в покой и любовь, оставив заботы за порогом... Хотя, мне всё равно предстояло расстроить его, рассказав о нашем визите в городскую больницу. Я даже не хотела думать о том, какая реакция будет на эту историю у мужа. Ведь как мужчина он должен заступиться за нас, а как мэр должен быть выдержанным. И потом если бы речь шла о совершенно незнакомой ему женщине и её ребёнке, можно бы устроить «разнос». А здесь жена и дочь...
«Разнос»... Разве врачи, даже те, которые потом становятся чиновниками, не дают клятву Гиппократа? Как можно заставлять столько времени ждать себя больного грудного ребенка? Какая разница чей это ребенок? Какая разница насколько ты ненавидишь того, чей ребёнок нуждается в помощи? За что можно так относиться к моему мужу? Бог им судья... Бог им судья....Я должна не думать о других, я должна помочь Маше...И решила обратиться за советом к врачу, которая делала Маше массаж. Я понимала, что, скорее всего, она будет договариваться с докторами из областной больницы. Возможно, это смешно звучит: но дети мэра должны были пользоваться помощью врачей городского подчинения. Вот такие неписаные законы... Да...

      Я хорошо усвоила этот урок несколько лет назад. Мы только ещё готовились стать родителями Егора.

      Проводив мужа после обеда на работу , я с удовольствием улеглась на скрипучем диване, который был одной из достопримечательностей нашей съёмной  квартиры. Улечься самой - мало, важнее грамотно расположить огромный живот, внутри которого жил тогда наш Егор. До его появления на свет оставалось чуть больше месяца и мы всё больше отдыхали. На телефонный звонок, который раздался , как только мы улеглись , я отреагировала с улыбкой: это или моя мама, или мама Андрея. Они обе удивительно чувствовали именно тот самый момент, когда нужно звонить, чтобы поинтересоваться чем же мы с Егором занимаемся.
-Екатерина, добрый день! Это Сергей Александрович, - услышала я голос одного из замов мужа.
-Да, Сергей Александрович, день добрый! Что? Что случилось?
-Ты знаешь, мне кажется... Нам тут кажется, что Андрей Юрьевич не очень хорошо себя чувствует. Я прошу тебя приехать...
-Конечно, я буду готова через пять минут. Вы сможете прислать машину за мной?
-Уже едет. Катюша, ты только не волнуйся... Но ты же знаешь, что он не послушает никого кроме тебя.
-Я всё понимаю. А где сейчас Андрей?
-В том-то и дело, что ведет планёрку...
-Я поняла. Пусть ведёт. Но только вы всё-таки контролируйте ситуацию пока я доеду.
-Конечно-конечно. Я вышел оттуда специально, чтобы тебе позвонить.
-Спасибо большое.
Когда я влетела в приемную мужа, планёрка всё ещё шла. Врываться в кабинет мэра, чтобы посмотреть как он выглядит , было нельзя. Оставалось только ждать и надеяться, что совещание скоро закончится. Я сидела в кресле у аквариума , рассматривала рыбок и думала о том, кому из своих друзей - знакомых врачей я позвоню, как только пойму что происходит с мужем. К счастью, довольно быстро из кабинета начали выходить первые чиновники и я быстро зашла вовнутрь. Дежурные улыбки, приветствия находящимся внутри, а сама смотрю на мужа. Его лицо совершенно зеленого цвета. Рукой держится за правый бок. И продолжает с
кем-то разговаривать. Ну, это был бы не мой муж, если было бы иначе... Вот. Увидел меня. Даже не удивился. Я подошла, извинилась перед собеседником, наклонилась к Андрею и прошептала ему на ухо: « Ты сможешь сам встать и выйти в комнату переговоров?» Скорчившись от боли, муж кое-как встал и вышел из кабинета.
-Что болит?
-Всё...
-Давно?
-После обеда...
-Тефтели были какие-то не такие?
-Как всегда: самые вкусные на свете...
-Досмеёшься ты когда-нибудь у меня. Сейчас я договорюсь и поедем к врачам. И никаких возражений. Ты так выглядишь, что горожане разбегутся.
-Хорошо. Надо отменить встречи. Нам часа два хватит?..
Я связалась со своим давним другом - врачом областной больницы и привезла мужа на обследование. Через несколько часов Андрея прооперировали. Всё закончилось хорошо.
Вот только главный врач городской больницы обиделся на мэра за то, что не туда градоначальник поехал. Не к тем врачам...

   
     Следующий серьёзный приступ у Маши не заставил нас долго ждать. Задыхающуюся,с совершенно безжизненным лицом я привезла дочь в областную больницу к врачу , с которым договорились « по знакомству». Слава Богу, Маша попала к настоящему доктору, как говорится, от Бога. Одна из первых фраз, которую мне тогда сказала эта миловидная и хрупкая женщина: « Я прошу вас успокоиться и слушать только меня. Ребенок в тяжелом состоянии, но мы справимся. Надо перестать метаться. Всё будет хорошо. Я уверена.» Госпитализировать дочь в эту больницу не могли всё по тем же неписаным законам, но нас безропотно принимали каждый день и во время приступов вне графика. Проведя все необходимые исследования,  доктор подобрала лечение и питание . Мы приезжали в стационар, чтобы делать ингаляции, а со временем купили свой небулайзер и стали лечиться дома.
Нельзя сказать, что приступы «как рукой сняло». Маша по-прежнему свистела и хрипела. Но я стала гораздо спокойнее, а это неизбежно отразилось на жизни всей семьи.

   
     Тем временем, в городе прошли выборы. Горожане выбрали нового мэра , а старого отдали под суд. Теперь у нашего папы была новая работа: он ходил на судебные заседания. А в свободное время мы много гуляли все вместе: Егор, Маша, Андрей и я. С каждым днем становилось всё теплей и теплей, солнца было всё больше и больше. И всё ясней и пронзительней мы понимали: самое главное, что мы есть друг у друга, и нет ничего важней в жизни, чем семья. Чем глубже прорастала в нас эта мысль, тем заметно лучше начинала дышать Маша. С каждым днем... С каждой минутой...

Наша чудесная доктор продолжала навещать нас , и видя такие перемены в состоянии маленькой пациентки, потихоньку снижала в назначениях дозы препаратов. А однажды сказала:
Я больше не стану приходить к вам. Маша здорова. Можно начинать жить нормальной жизнью и делать прививки, положенные по возрасту.
-Как же так? - растерянно спросила я, - разве может быть, чтобы всё раз и прошло?
-Катюшенька , - так врач назвала меня впервые , - Маша просто очень хотела, чтобы её папа был с ней ...


     В конце мая оба наших ребенка заболели обыкновенной простудой. И если Егор быстро выскочил из этой истории, то Машу стали беспокоить ушки. На совершенно общих основаниях я пришла к лору в детскую поликлинику, к которой мы относились по прописке. Жизнь в маленьких городках хороша ещё и тем, что все друг друга знают, а участковые врачи лечат сначала детей, потом их детей, а потом детей детей. Вот и я принесла маленькую Марусю к доктору, который когда-то лечил мой сложнейший отит.

     Мне было семь лет. Я училась в первом  классе. На очередной прием к лору я пришла с папой. Это был будний день и отец , конечно , был в форме. Я хорошо помню, как все дети в коридоре поликлиники с интересом разглядывали китель и звезды на погонах моего папы. Ах, как я гордилась! И даже перестала стесняться своей дурацкой шапки с длинными ушами « чтобы всё как следует было закрыто» и помпоном. Когда мы зашли в кабинет, врач осмотрела «ухогорлонос» и попросила папу:  « Посадите девочку к себе на колени, поверните её голову к окну, прижмите к себе и руки ей держите ... Ну, что же вы, папаша , делаете, руки держите ребёнку как следует , не хотите ведь , чтобы она осталась глухой». Нестерпимая острая боль пронзила всё моё тело. Как же я тогда закричала! Как била по папиным ногам своими ботиночками!..
Мы шли домой, отец крепко сжимал мою руку и молчал. Вокруг нас бушевало бабье лето. Голубое небо, яркое солнце и нарисованные листья на деревьях. Как же тогда мне было стыдно перед папой... Я до сих пор помню как сильно ударила его по ногам. А ещё мне очень хотелось , чтобы он оставался таким же сильным и всемогущим, чтобы не чувствовал себя виноватым.
-Пап, всё в порядке?
-Да. Я совершенно был не готов к тому, что врач будет делать тебе прокол. Я даже и подумать не мог...
-Мне очень хотелось прижаться к отцу и пожалеть его. Но я не могла этого сделать: мы шли по улице и мой папа был офицером...

   
     Лор осмотрела Машу, назначила лечение и велела придти через пару дней, «показаться». На повторный прием я отправила Машу с Андреем. Это было время дневного сна Егора, он лучше засыпал при мне, да и мужу надо было осваиваться с
обычной жизнью рядового горожанина. Помню, уже у двери в коридоре , мы спорили: везти дочку в коляске или нести на руках. В итоге , муж настоял на своём и прижав Марусю к груди, отправился на прием к врачу с ребенком. Впервые в нашей жизни. Уже закрывая дверь, я сказала:
-Ты помнишь историю про то, как мне эта доктор сделала прокол? Я прошу тебя: будь начеку, и спрашивай обо всём что она собирается делать.
-Хорошо, не волнуйся , - успокоил меня муж. Я закрыла дверь.

Егор уснул быстро . Я уже успела переделать все запланированные дела, а Андрея и Маши всё не было. Глядя на часы, рассчитывая до минут путь туда и обратно плюс визит к врачу, может быть , небольшую очередь... Они давно должны были вернуться! Внутри меня всё оборвалось. Стало холодно. Я , не шевелясь , стояла у окна и смотрела во двор, по которому давным - давно должен был идти муж с Машей на руках. Нет... Еще пять минут... Нет... Может быть, пойти им навстречу?.. А если проснется Егор?.. Разбужу сына и пойду вместе с ним... Что же могло случиться? Может быть, Маша плачет, а Андрей не знает как её успокоить?.. Ну, так и бежал бы домой! Вот что за человек? Ну, куда можно было пропасть? Господи, бедный мой муж! Ему самому-то плохо, а тут ещё больной кричащий ребенок на руках... Ничего... Ничего... О детях пусть думает. Пусть не горожанам жизнь хорошую обеспечивает, а будет с семьёй... Пусть учится быть настоящим папой... Где они?!..

По серому двору в направлении  нашего подъезда шел сгорбленный старик. Он прижимал к себе какой-то светлый свёрток. Я с интересом стала разглядывать этого человека. В нем всё было нелогично. Ну, абсолютно всё.
Господи, это же Андрей... Что с ним?
Я пулей вылетела из квартиры и уже на лестнице выхватила Машу из рук мужа:
-Что? Что случилось?
-Марусе прокололи ушко,- эхом ответил муж.

Я забежала в квартиру, положила Машу на кровать. Она мирно спала, чисто дышала и выглядела абсолютно здоровым ребёнком. Расстегнув комбинезончик , оставила дочку спать и вышла из комнаты, прикрыв дверь.
В коридоре , у стены стоял мой муж. Мой любимый, мой настоящий, тот , который самый сильный и самый смелый...
-Как? Как ты мог разрешить?
-Катюша, я даже ничего не понял. Она забрала у меня Машу и стала осматривать её. А потом Маруся вдруг закричала. Я спросил в чём дело, а она так спокойно ответила : « Пришлось сделать прокол...»
-В поликлинике все живы?
-Все...
Я взяла в руки телефон и ушла в кухню, чтобы позвонить подруге - доктору. Мне надо было понять как себя вести, как проверить слышит ли наша девочка.

Закончив разговор, зашла в комнату, где спали дети. На краю кровати сидел ,
покачиваясь из стороны в сторону Андрей. Он прижимал к себе спящую Машеньку и что-то шептал ей. Я села рядом, положила голову на плечо мужа и мы стали вместе баюкать нашу маленькую , но такую сильную доченьку. А потом проснулся Егор. Он тихонечко устроился на моих коленках и тоже стал помогать утешать нашу Марусеньку.
А Маша спала. Сладко, крепко , так , как спят абсолютно здоровые дети.
Впервые , с момента рождения , мой ребенок спал настоящим сном.
А Андрей , не переставая шептал :«Прости ,девочка моя , счастье моё , прости за все дни, что я не был рядом. Теперь я с тобой, с мамой, с Егоркой. Мы теперь всегда будем вместе. Всегда...»

    
    Я слушала Андрея, гладила по голове Егора, любовалась Марусей и перебирала в памяти всё, что было связано с болезнями наших совсем ещё маленьких детей. Именно в тот момент, я поняла ( и теперь знаю это наверняка) , что дети просто так  тяжело не болеют.
Каждый ребёнок приходит в этот мир мудрым , зная всё о своих родителях, чувствуя их , и тем самым, спасая их. Заболел твой малыш - задумайся. А всё ли так в твоей жизни? Туда ли ты движешься? В чем обманываешь себя?

Крошечные Егор и Маша не могли иначе повернуть нас, своих родителей , лицом друг к другу. Благодаря страданиям, перенесенным ими, наша семья стала Семьёй. Я научилась слышать своего мужа. А он понял, что в жизни нет ничего важнее Семьи.

Конечно, наши дети болеют. Но так страшно, слава Богу, нет.





*Любое сходство с реальными людьми и событиями - не более, чем случайность.