В 12-45 по Гринвичу и в +36 по Цельсию дверь кабинета участкового терапевта Недопереплюйского противно заскрипела. Терапевт прислушался: Пендельсон, финал пятой гастрономической оратории, опус 197, верхний левый в третьем снизу звукоряду, с фальшивым си-бемоль на четвёртой патетической фразе. «О! – расстроился Недопереплюйский, – Надо было в консерваторию двигать, а не идти по стопам соседа! Глядишь, сейчас бы не дохлятиков принимал, а вступительные экзамены в Храме музыкальных ритмов. За очень большие деньги! И вообще, надо срочно вызвать настройщика, пусть хоть петли чем-нибудь смажет. Ну, сколько можно по ушам враньём получать?!»
Дверь ещё раз противно скрипнула. Терапевт поморщился и посмотрел в сторону негативных эмоций. В наполненной сквозняком щели торчала обнаглевшая до предела губа. Слюнявая, синеватая, треснутая посередине, в табачных крошках, с кровоподтёком на память от знакомого кулака. «Вот скотина! – с негодованием подумал Недопереплюйский о бесцеремонной губе, – Видать, вчера гульнула на всю Ивановскую, а сегодня сюда припёрлась, чтобы больничным листом прикрыть свою грязную задницу! Ишь, раскатала как себя – смотреть тошно! Хотя, сколько даст – не мне больничный оплачивать!»
- В порядке живой очереди с талончиками на 12-47 по Гринвичу! – на всякий случай, предупредил терапевт, а сам для себя решил, что меньше, чем за полтинник принимать не будет.
- Скажите, тут принимают вступительные экзамены в консерваторию региона? – прошлёпала раскатанная губа, не вторгаясь полностью в кабинет.
«А хрен вот тебе!», – хотел осадить Недопереплюйский ошибку природы, но ответил нечто противоположное:
- Это, батенька, с какой стороны посмотреть.
- Так это консерватория или как? – уточнила любознательная губа.
- Или как! – резко выкрикнул терапевт, понимая, что лёгкий заработок по максимуму опять пройдёт стороной.
- Извините! Ошиблась адресом! – гнусно шлёпнула распоясавшаяся губа и смачно втянулась в пустующий коридор. Дверь садистски резанула по ушам терапевта фальшивой, скрипучей нотой.
«Опус 198!», – поморщился терапевт и накапал себе в банку из-под майонеза двести капель спирта, справедливо полагая, что лучшего лекарства от нервных стрессов в природе не существует.